– Мама вечно боится, что я приведу кого-нибудь не того, – с улыбкой сказал он. – Постарайся ее понять. Все-таки я единственный сын.
– За ужином… – твердила Маша. – Но ведь это означает…
Вообще-то Иван Воронцов презирал все возвышенное. Самые романтические праздники вызывали у него каскад желчных шуток и презрительных высказываний. Особенно злило его Восьмое Марта. Мужчин, покорно следовавших традициям и покупавших цветы любимым девушкам, Воронцов называл дебилами.
Во всяком случае, если подходить с рациональной точки зрения (а Ева была рациональна до мозга костей), Борис Ярошкевич со всех сторон перспективнее. Чем в своем Санкт-Петербурге занимался Олейников, Ева толком не знала… какой-то малодоходной ерундой: что-то связанное с путешественниками. Кажется, производил для них чашки. Одним словом, неудачник. В отличие от того же Бориса, явно из клана Настоящих Мужиков.
– Боюсь, нам нужна помощь, – виновато сказала она. – Мы застряли.
– Ты устала, – нежно сказал Иван, любовавшийся делом своих рук. – Прими ванну, а потом… Потом увидишь.