Все цитаты из книги «Дальше живите сами»
— А тот парень, он правда «Вставай, мужик!»?
— Филипп, мы — твоя семья. Мы тебя любим.
— Это тот самый квартал, да? Где на вас с Полом собака напала?
— Когда я входила в дом, какой-то старый извращенец ущипнул меня за задницу.
— Заткнись, Джад. Лучше расскажи свою историю, связанную с папой.
— Я хочу, чтобы ты ясно понял, — сказал он. — Я тебя увольнять не собираюсь.
— Ребята, валите-ка вы отсюда, — говорит он. — Пока копы не приехали.
— У меня? Что угодно, только не план. Скорее, его противоположность.
— Да, хорошо. — Я отвечаю механически. На самом деле ничего хорошего, но так уж принято.
— Я знала, что тебе это понравится, — замечает Джен с кривой усмешкой.
— Домой же пора. Это тебе больше восемнадцати, а у меня комендантский час.
Она кивает и, вытянув мысок, выписывает на воде круги.
— Просто… тяжко встречаться с людьми из прошлого, когда в настоящем все так хреново.
— Привет, — говорит она, увидев меня. — Ты уж прости за вторжение в твое личное пространство.
— В конце концов услышал бы. Надо было повторять, пока не услышу.
— Знаешь, пустись-ка ты в загул, пока есть время. Потрахай баб направо и налево, дави их, не глядя, как банки из-под пива. Побудь женоненавистником, тебе пойдет на пользу.
— Давайте я расскажу про него одну историю!
Элис бросает на меня многозначительный взгляд, а я тут же пытаюсь вспомнить, запирается ли дверь в подвал.
— Ты права. — Кивнув, Филипп опускается на колени и пытается воспроизвести позу Трейси. — Но знай, о моя бывшая невестка: ты разочаровала меня до глубины души. Красота твоя пока неоспорима, но не заб…
— Вот не знал, что я — любовь твоей юности.
— Сегодня мы прощаемся с Мортоном Фоксманом, любимым мужем и отцом, дорогим братом, близким другом…
— Ты тоже мог поступить в колледж. Но ты предпочел сидеть дома и пить горькую, целых два года. По-твоему, я должен был сидеть с тобой? Из благодарности? И пустить свое будущее псу под хвост?
— Филипп, — строго и уверенно произносит Трейси. Видно, что Филипп у нее под контролем, как дрессированная собачка. — Филипп нервничает, — поясняет нам Трейси. — Ему сегодня непросто. Конечно, мы бы …
Что произошло дальше, я так и не понял. На другом конце комнаты кто-то в кого-то врезался — может, баловались, может, вообще случайно, но народ повалился друг на дружку, как костяшки домино. Меня отб…
— Правда? Для тебя это не чересчур? — Она слегка краснеет, и внезапно я вижу ее такой, какой, наверно, видит ее мама: более молодой и… беззащитной, что ли?
— Прости, что потревожил. Спокойной ночи.
— Время есть, я же никуда особенно не хожу.
— Ну, Филипп, — перебивает его Венди. — Расскажи, как тебе удалось совратить своего врача.
— Ну, все-таки я у твоего братца работаю.
За спиной Пола внезапно вырастает вышибала и мрачно смотрит на нас своим единственным целым глазом. Он бывший боксер. На стене за стойкой развешаны фотографии его поединков. Может, сил у него за прош…
— Ну что ты, мам. Нет, конечно, — отвечает Пол.
Я аж вибрировал от зависти и размышлял, чем бы таким отличиться, чтобы меня не считали пустым местом. Спорт отпадал сразу: я, конечно, играл в хоккей в местной лиге, но школьной команды у нас не было…
Я просыпаюсь с невесть откуда взявшимся зарядом энергии. В животе у меня урчит. Наверху, на кухне, я открываю набитый снедью холодильник — соседи не поскупились. Кинув на бублик несколько кусочков сы…
Мистер Эпельбаум полностью поглощен мамой. Сжимает ее ладонь, скользит пальцами к локотку и шныряет глазами по вырезу кофточки, словно следит за теннисным матчем, который разыгрывается меж ее грудей.…
Все как одна поворачиваются ко мне и говорят «привет». Я тоже говорю «привет» и пытаюсь решить, с которой из них мне больше всего хочется переспать. Ответ — со всеми. Хочется выстроить их в рядок и к…
— Она была одинока, обижена, растеряна. И все это с ней сделал не я, а ты. Своими руками.
— Это все антидепрессанты. Во мне никаких тормозов не осталось.
— На самом деле я сама виновата. Любое вранье, которое он несет, меркнет по сравнению с тем, как вру себе я сама.
— Понимаю. — Она затягивается, медленно и неуверенно. Похоже, курит она нечасто. — Я здесь в полном одиночестве, Джад. Мне нужен друг, кто-нибудь, кто честно скажет, свихнулась я или нет. Скажите чес…
— Я — профессиональный ублюдок, Джад. Именно поэтому мне платят такие бабки. — Он нажимает кнопку на брелке и открывает дверь.
— Когда погиб наш ребенок, мне было плохо, очень плохо. У меня была потребность горевать, оплакивать его, а ты вел себя как ни в чем не бывало. Ну, почти как ни в чем не бывало. Типа: да ладно, Джен,…
— Больше всего на свете я хочу родить ребенка, — продолжает она. — Ты ведь понимаешь меня, правда?
— Эй, послушайте, — вмешался Стюарт. — Вернитесь в более конструктивное русло…
— Ездить на «порше» — это как секс с моделью, — со знанием дела говорит он. — Обертка глянцевая, а внутри все как обычно.
Она придвигается еще ближе, вместе с угрожающе острыми сосками. Комната начинает потихоньку вращаться. Папа, какой дрянью ты набил свой косяк?
— Тут-то тебе и хана, — азартно подхватывает Стояк.
За спиной у меня раздается шорох. И на крышу, чуть пошатываясь со сна, вылезает Венди.
В конце альбома неожиданно затесалась старая карточка — наш медовый месяц на острове Ангилья. Джен обольстительно смотрит в объектив из бассейна, а на заднем плане — океанские просторы с белыми гребн…
Венди дает ему подзатыльник. Но без большой уверенности.
А еще я хочу рассказать ему о том, как медленно, но верно и сам он, и любовь всей его жизни станут обыденными, а секс — по-прежнему вполне качественный — станет таким привычным, что его можно будет п…
Опухоли на томограмме кустились по всему периметру его черной, как угольная пустыня, двенадцатиперстной кишки, подтверждая легендарный отцовский стоицизм: оказалось, содовыми таблеточками он лечил ме…
— Теперь я прочитаю вам два стиха из Книги пророка Исайи: «Не зайдет уже солнце твое, и луна твоя не сокроется, ибо Господь будет для тебя вечным светом, и окончатся дни сетования твоего. Я утешу теб…
— Вот и соображай головой, а не попой, — предлагаю я.
Пенни всматривается в меня, словно силится что-то разглядеть сквозь туман. За ее спиной я вижу одинокую захламленную квартирку. Я виноват в этом, я.
— Момент упущен. — Она с улыбкой пожимает плечами. Я одним пальцем высвобождаю тонкую прядь волос, зацепившуюся за уголок ее рта.
— Джад, ты хочешь что-то мне сказать? Так говори. Это совершенно безопасно, я тебя не съем.
— Это все из-за этих дурацких стульчиков, — отвечаю я. — Куда ж ему еще смотреть?
Разумеется, мамины ближайшие подруги полностью в курсе, с самого начала. Милли Розен приходит с дочкой Рошель, двадцатисемилетней незамужней девицей. Рошель красива, но красота у нее какая-то незапом…
— Мне кажется, он… злится. И разочарован.
— Перестань вести себя так, будто ты по-прежнему член семьи.
— Ну да, почти верно. А это какие-то священные японские письмена, но я забыл, о чем речь.
Раздается стук в дверь, и, не дожидаясь ответа, в палату входит бородатый врач. В руках у него медицинская карта Джен.
— Дождусь конца шивы. Иначе нельзя. Ну а потом подгребу лохмотья гордости… и остатки собственного достоинства. И скажу «до свидания».
— Да куда угодно. В Калифорнию, в Чикаго, в Лондон. Его фонд в прошлом году нашел золотую жилу: завышенную ставку для ненадежных заемщиков. Я, конечно, в кредитовании не сильна, знаю только, что дела…
— Ты уж не обижайся, братик, но ты и до женитьбы не был в этом деле большим асом.
Она была на восьмом месяце, и нервы у нее в последнее время стали совсем ни к черту. Я не единожды на собственной шкуре убедился, что спорить нельзя, надо со всем соглашаться.
— Я вам так сочувствую, — говорит Джен, обнимая мою мать.
— Выходит, папка дул? — ошеломленно выдыхает Филипп. — Это многое объясняет в моей жизни.
— Что переварить? — спрашивает мать. — Мне кто-нибудь объяснит, что происходит?
— Триш у меня медсестра, — гордо сообщает Стэн.
— Было субботнее утро, — говорит Венди. — Тебя, мамочка, вообще дома не было, ты уехала на гастроли, с лекциями про книжку. Папа был на крыше, прибивал там желоба для стока дождевой воды или еще что-…
Женщины болтают, а сами украдкой рассматривают друг друга, прикидывая объем бедер и талий, торчащих животов и оттопыренных задниц, сравнивают с изначальным типом фигуры и не забывают учитывать, сколь…
— Ты прав, я не святая, — говорит она, всем своим видом показывая, что я кругом не прав, а она святая, но ей скучно со мной спорить. — Мне было очень плохо, и от желания снова стать счастливой я пост…
— Господи! Коул! — вопит Барри. — Ты обалдел?
— Закрой дырку во рту, а то по попе надаю.
— Я хочу помочь тебе развивать дело. Компания должна расти.
Мамин старший брат, дядя Стэн, прибыл с очередной спутницей, престарелой проституткой Триш. Дама похожа на трансвестита и красится соответственно: увеличивает помадой губы и карандашом глаза. Стэн вс…
— Ваш отец не был религиозным человеком. Но к концу жизни он стал сожалеть о том, что не придерживался традиций, особенно в воспитании детей.
Но я уже выпустил пар, мне больше ничего не надо. Я сползаю по переднему стеклу и сажусь на капот. Филипп садится рядом, и мы долго молчим под артобстрелом дождевых капель.
— Детка, прости, уже двенадцатый час, — произносит Барри. — Я должен быть там лично, иначе сделка не состоится. Вся работа насмарку.
— Ну этот, ведущий. «Вставай-мужик». Ты разве не с ним работаешь?
или: Я — гендиректор частного фонда по использованию биотехнологий,
— Ну как? Полегчало? — с кривой усмешкой говорит Уэйд. Видно, решил сожрать все, что я говорил, и утереться.
Мистер Йоргенсон, наш учитель физры, все-таки не разрешает мне называть его просто Эд, даже сейчас, после того как он и Майк Стедман вместе оттрахали меня во все дырки. Кстати, Майк говорит, что эту …
— Филипп! — тихонько восклицает мать и дает Стояку сигнал остановиться.
— Не укачивайте их, — требует мама хрипловатым, подсевшим голосом. — Не прекратите сейчас — придется качать еще четыре года. Вы гасите их естественную способность засыпать самостоятельно.
Она снова засмеялась, в третий раз. Любители подсчетов знают: три — ключ ко всему. Хотя начинал я с нулевыми шансами. Впоследствии Джен будет клясться и божиться, что именно тогда и поняла, что выйде…
Это моя спальня. Моя кровать. Моя жена. Когда-то, в детстве, я любил так напрячь глазные яблоки, чтобы все вокруг расплылось, точно в тумане. Если сейчас напрячься и стереть, прогнать из памяти отдел…
Она явно собралась на охоту: в короткой джинсовой юбочке и топике. Когда она тянется поцеловать меня в щеку, этот топик щедро открывает ложбинку меж ее круглых, слегка веснушчатых грудей.
Он пожимает плечами и, сойдя на мостовую, идет к водительской дверце.
Перекатившись на живот, Элис почти ложится на меня. Наши глаза, наши губы всего в нескольких сантиметрах друг от друга.
Я силюсь вспомнить, расплатился ли по счету, но поскольку за мной никто не гонится, а от самой мысли о возвращении в бар возникают позывы к рвоте, я решаю, что на сегодня долгов у меня нет. Надо прог…
— Почему высадить? Я думал, мы вместе пообедаем.
Мы остолбенели. Ну, челюсть, возможно, отвисла не у всех, но если невеста на добрых пятнадцать лет старше жениха, это, пожалуй, чересчур. А его даме, пусть даже хорошо сохранившейся, было явно за сор…
— Не волнуйтесь, девочки, — говорит мама им вслед. — Вы же от чистого сердца. Он злится не на вас.
— Сейчас ты наверняка сообщишь мне, откуда ты это знаешь. Боюсь, тебя уже не остановить.
— Вот и хорошо, — говорит Филипп. — Наконец-то поговорим начистоту, это полезно.
— Филипп помнит все фильмы и шоу, которые видел в жизни, — гордо поясняет Трейси. Как будто мы без нее не знаем.
Я смотрю на часы «Ролекс», купленные Джен на мои деньги. Все никак не соберусь выставить их на продажу в интернете. Мы сидим шиву уже целых полчаса. И тут очень кстати звонят в дверь. А то еще неизве…
— Прелестная история, — говорит мама. — В этом весь Морт!
— Тогда я был мужем, которому наставили рога. Теперь я — без пяти минут отец.
— Нет. Вовсе нет. — Она оглядывает стол с остатками еды, надкусанными бубликами и булочками, разбросанными помидорами, огурцами и перцами, разлитым кленовым сиропом и крошками от вафель — там, где си…
— Ты хочешь сказать, что она не спала с моим шефом целый год?
Когда я увижу их в следующий раз, Коул будет говорить чисто, длинными предложениями, а Райан превратится в угрюмого бейсбольного фаната с первыми колечками волосков на тощих ногах. Скорее всего, он б…
Раз в квартал с нами ездил Барни Крониш, отцовский бухгалтер. Пол такие поездки терпеть не мог. Во-первых, ему приходилось уступать Барни переднее сиденье, а во-вторых, мы часто останавливались: то Б…
— Потрясающе! — Элис даже в ладоши захлопала. — Я эту историю никогда не слышала.
— Сука — это тетя-собака, — отвечает Венди уже за порогом кухни.
— Спасибо. Удача в моем деле не помешает.
— Приятно, что нас почтил сам Бон Джови, — говорит он.
— Длинный получился день, да? — говорит мне Линда. Она сидит на табурете у стола в центре кухни и разгадывает кроссворд из «Таймс», вглядываясь в мелкий газетный шрифт сквозь бифокальные очки.
«Ролекс» я, разумеется, надел. Собственно, это было неизбежно. Старые часы нашли последний приют в маленьком отсеке ящика с носками — рядом с ключами от старой квартиры, парой испорченных сотовых тел…
— Мама не скучает, — замечаю я. — Она любит гостей.
Мы наблюдаем, как Трейси поднимает и опускает задницу. Поза называется «собака мордой вниз». Темы для разговора исчерпаны. Мы станем родителями. Я стану отцом. Интересно, будет ли Уэйд присутствовать…
— Вот и умницы, — хвалит их мать. — Собой надо заниматься обязательно, под любым предлогом.
— Просто чтобы потом не было недоразумений, — отзывается Филипп. — Ведь Трейси теперь — член семьи.
До сих пор я не очень следил за тем, где мы едем, но, всмотревшись, понял, что мы — на Ладлоу и особняк Тони Раско совсем рядом, через пару домов. Мы с Полом когда-то бежали тут очертя голову, а ротв…
— Плод не очень удобно расположен, пока не добраться, — говорит врач, полная женщина с глазами навыкате и губами-ниточками. — Так что давайте не будем делать скоропалительных выводов.
— Б алма ди в ра хир утей в ям лих мал хутей…
— Одиночество годится не для всех, — говорю я вслух.
Как выяснилось, пока меня не было, все успели договориться, кто где спит. В сущности, Венди уже заняла весь верх, потому что в комнате Филиппа в переносной кроватке спит Серена, в комнате Венди — Рай…
— Папы больше нет, — говорю я. — Мы наследуем все — и его бизнес, и обязанность вызволять Филиппа из передряг.
— Я и с женщиной никогда любовью не занималась, — гордо отвечает мать. — Люди меняются. Нечасто, и хорошо, что нечасто, но это бывает.
— Он же был на наркотиках, чтобы снять боль, — вступает в разговор Венди.
Время и жизненные перипетии заострили и прежде-то не очень мягкие черты Пенни, и лицо ее теперь — точно нож, а груди — два кулака, сжатые под тесной рубашкой. В ней сохранилась агрессивная сексуально…
«Сучки-сучки, сладенькие штучки», — взвывает на всю столовую электронная музыка в стиле рэп, и Филипп торопливо лезет в нагрудный карман за мигающим телефоном.
— Пожалуйста, не уходи, — повторяет она, но я уже направляюсь к выходу, лавируя меж столиков. Последнее, что я слышу от Джен вдогонку: «Это не рассосется!» И от этой истины, какой бы очевидной она ни…
На заднем крыльце, посасывая огрызок яблока, появляется Хорри.
Я тоже заорал. Потому что мне выпали испытания почище, чем паленые яйца или сломанный нос (кстати, позже выяснилось, что нос Джен и вправду оказался сломан). Это загаженное помещение недавно было мое…
— У нас были проблемы задолго до того, как в моей жизни возник Уэйд.
— Спасибо, Пол. — Я выжидаю паузу для пущего эффекта и добавляю: — А мне всегда нравилась Элис.
— Говори. Что ты там еще припасла, чего я не знаю? Вы с Уэйдом намерены пожениться?
— Поздравляю. Уверен, что Уэйд будет чудесным отцом.
— Ты не корова. — Хорри убирает с ее лица мокрую прядь. — Ты мое солнышко-подсолнушко.
— Похоже, не помогает. — Я встаю и направляюсь к лестнице.
— Хотя тебя сейчас волнует не кризис, у тебя другие проблемы, верно, Джад?
— Она меня скоро доведет. Мы все сбережения ухнули на это дело — так ей неймется забеременеть.
— Это я кофе в самолете перепил, — поясняет старик.
Меж тем подваливают все новые гости — старые друзья, дальние родственники, они незаметно вытесняют тех, кто уже насиделся. В дом все входят напряженные, угрюмые, а выходят из него сытые и довольные. …
— Поверить не могу, что Морта больше нет, — произносит Сандра и — о господи! — начинает плакать.
Я смотрю на него, не веря своим ушам. Во мне вскипает гнев.
— Да никакого. Никакой чудовищной травмы, на которую можно было бы списать несложившуюся жизнь. Ни катастроф, ни разводов. Куча плохих мужиков, но и куча хороших, которым я, в конце концов, оказалась…
— Но халатик носить умеет. — Дядя Стэн подмигивает и легонько лягает меня носком ботинка. — Намек понял?
— Не знаю. Наверно, ничего. Просто увидел тебя на обочине и понял, что так и не извинился.
Орава — это шестилетний Райан и двухлетний Коул, белобрысые розовощекие херувимы, которым удается разнести любое помещение за две минуты, и семимесячная девочка Серена.
Дотянувшись через разбитое окно до бардачка, он достает белое полотенце и бросает мне. Мы прислоняемся к машине, и я промокаю губу полотенцем. На нем остается много крови.
— И то верно, — откликается Филипп. — Сам же нас жить учил.
И все же… Кожа Пенни сияет на фоне льда, волосы выбились из-под шапочки, развеваются, а она скользит рядом со мой, нездешняя, но прекрасная. Скосив глаза, я вижу ее профиль, нос с легкой горбинкой, т…
— Отец никому, кроме Пенни, не доверял закрывать магазин и включать сигнализацию, — говорит Пол.
— Вообразите! Наш прораб подрядился еще на две работы по соседству: у Якобсонов они переделывают купальню возле бассейна, а для Даффов пристраивают гостиную. Так что в некоторые дни он не является во…
— Ага, так я и поверил. А почему вы мокрые, все трое? И больше никто!
Я уже ковылял домой, когда рядом затормозил отцовский «кадиллак». За рулем был Пол. Теперь, когда Пол как лучший бейсболист школы обеспечил себе бесплатное обучение в колледже, папа давал ему машину …
— Думаю, всем нам нужен тайм-аут, — говорит Филипп, но уже слишком поздно.
— Грейся как хочешь, только не тяни. Закуривай.
— Да… научилась. — Она посмотрела на меня с некоторым вызовом.
— О господи, Филипп! — восклицает Челси, длинноногая рыжая бестия в короткой юбке, пригодной разве что для игры в теннис. Они с Филиппом долгие годы держат друг друга на длинном поводке. — Мы же не в…
Он глядит на меня. Белки глаз у него розоватые, словно на них полиняло что-то красное.
На вечеринке в доме Джереми Борсона, прислонившись к стенке, стояла Элис Тейлор. Она потягивала алкогольный пунш из пластикового стаканчика и улыбалась: ее подружки рассказывали что-то веселое. Мы с …
— Морт разбирался в технике, — подтверждает мать.
Это один из тех редких моментов, когда я радуюсь, что я такой, какой есть.
Джен морщится, словно ужаленная. И поделом.
У Джен аллергия на словосочетания типа «прости меня» или «извини, пожалуйста». Язык у нее отсохнет такое произнести. Она довольствуется небрежными «ясно», «понятно», «слышу тебя» или, того лучше: «Ла…
— Нет. Какие планы? Сейчас кризис. Ты что, газет не читаешь?
— Амен, — поднявшись с мест, отзываются все прихожане.
— Хорошо-то как, — сонно говорит Пенни, закинув ногу мне на бедро и положив мне на грудь ладонь с широко раздвинутыми пальцами.
Мама с Линдой сидят во главе стола, потягивают из пластиковых стаканчиков шардоне и играют в домино. Рядом Элис рассеянно листает субботнюю газету. Я останавливаюсь поодаль и смотрю на этих людей, эт…
Снизу доносится стук парадной двери. Спустя мгновение показывается Линда — выйдя из нашего дома, она направляется к своему. Останавливается на дорожке, подставляет лицо ласке утреннего ветерка.
— Стэн! — произносит Триш, но не скажу, что она слишком смутилась. Стэн пожимает плечами и тут же наклоняется вперед, чтобы выпустить очередную порцию смертоносных газов.
«Липкие пальчики» славятся острыми куриными крылышками с кайенским перцем и сексапильными официантками в обтягивающих черных футболочках с треугольными декольте, на которых ножницами вырезаны неровны…
Однако пес уже вошел в раж и хозяина не слушался, поэтому Раско вытащил его за задние ноги и попытался удержать. Но ротвейлер вывернулся у него из рук и, свирепо лая, рванул назад в машину. Раско вст…
— Еще бы! Конечно приехал! — отвечает он и переводит взгляд на меня. — Джад!
— Мне очень жаль, — говорит Рини скорее оскорбленно, чем опечаленно. — Я просто хотела помочь.
— Дейфин! Кобей! — радостно повторяет Коул.
Я недавно потерял отца. Скоро я сам стану отцом. Некоторые склонны были бы усмотреть в этом божественное равновесие: одна душа покидает этот мир, чтобы уступить место другой. Но мне это не близко. Мн…
— Небольшая независимая компания, работаем исключительно под заказ, — скромно объясняет Филипп. — Производим эксклюзив. Ничего особо интересного. Крошки, помните моего брата Джада?
Утренние лучи освещают красные листья наших бентамидий, отчего весь двор обретает мягкий густоянтарный оттенок. На другой стороне улицы два садовника включают шумные пылесосы, разметающие листву, и р…
Она на мгновение задумывается. Пожимает плечами.
— Завтра, — отвечает она, вжимаясь в меня еще плотнее. — Все скажешь завтра. А сейчас… поцелуй меня…
Спустя пару минут он уже может перевернуться и встать на колени. Потом поднимается, проигнорировав протянутую мной руку. Одеяло падает.
— Мама! — кричит Райан. — Посмотри, как я умею!
— Мне действительно очень жаль. Ты заслужила лучшего.
— Ну как, Джад? — спросила она с улыбкой и провела двумя пальцами по моему мокрому позвоночнику. — Будешь моей тихой гаванью?
— Кроме того, он сейчас на диете, ему можно только клетчатку. В сочетании с кофе — взрывоопасно, — поясняет Триш и подхихикивает. А женщинам с определенного возраста хихикать вообще противопоказано.
Насколько я помню, в последний раз мы занимались сексом месяца три назад. Такой заурядный, ничем не выдающийся акт, который случался у нас все чаще, хотя когда-то мы клялись и божились, что до рутины…
— Как говорится, не бери с меня пример, а слушай, что говорю.
Гости разошлись все до единого, в доме тихо. Мы с Пенни сидим в темноте на бортике бассейна, свесив ноги в воду. Единственное освещение — два подводных фонаря, поэтому мы видим только легкий парок, к…
В сущности, я боюсь всего: что ласкаю ее грудь неумело, как школьник на первом свидании, что член у меня недостаточно тверд и стоит не под тем углом и что он вообще короче и меньше, чем те орудия, ко…
— Мы уже уходим, — сказал я дрогнувшим голосом, и мы с Полом слегка попятились.
— Ага. — Я умолкаю, но потом меня прорывает: — Я сказал Уэйду, что он мечтает о выкидыше, а на самом-то деле я сам на это надеялся. Втайне от самого себя. Господи, ведь это ужасно: ребенок растет там…
— Ну, Линда, ему же одиноко. Мы-то с тобой должны понимать, каково ему приходится. В нашем возрасте одиночество так беспросветно.
— Эмоциональный рост не проходит безболезненно. Еще пара-тройка кружек — и все пройдет.
Ее девочки плавно, по-кошачьи, соскакивают с дивана. Филипп наблюдает за ними — пожалуй, чересчур пристально. Венди дает ему подзатыльник.
«Мы тут недели не пробыли, а ты уже ввязался в две драки! — кричит на Филиппа Трейси. — Тебе вредно тут находиться».
Филипп спрыгивает с высокого табурета и идет через толпу.
Джейн Фонда убирала волосы под ленту, чем напоминала мне миссис Давенпорт, мою воспитательницу в детском саду. А мама, с волосами, забранными в высокий хвост, и в спортивном лифчике, напоминала женщи…
Внизу вдруг появляется моя собственная старшая сестра — босиком, в широких мужских трусах и футболке; она быстро идет сюда от дома Калленов, на ходу собирая в пучок длинные растрепанные волосы. Интер…
— Так у тебя как в английском суде? По прецеденту?
Появляется Стояк в компании приятелей Пола, тоже бывших спортсменов и качков, и затевается разговор о командах и об идеальной бейсбольной лиге, лиге их мечты, до которой нам — как до луны. Жены сидят…
— Я удивился, что ты даже не позвонил, когда это случилось, — продолжил я. — На съемную квартиру я съехал почти два месяца назад. И никто из вас за это время не позвонил. Впрочем, для тебя это норма.…
Наверху снова начался скрип. Мама смотрит на потолок, а потом на меня. С довольной улыбкой.
— Понятно. Ты и дальше намерен ее трахать.
— Это, случаем, не Хорри? — говорю я, глядя в дальний угол. Там, за столом, действительно Хорри: болтает с подвыпившей молодой особой. Наши взгляды скрещиваются, он неопределенно машет рукой. Через н…
— Когда я потерял Адель, меня очень, очень поддержали друзья и соседи. И Морт оказался таким надежным, чудным другом. Помнишь, когда я сидел шиву, он пришел и починил кондиционер? А то народу в доме …
Почему я плачу? С какой стати? И почему именно от этих слов? Джен перекатывается, поворачивается ко мне и обнимает — крепко, обеими руками, а ее влажные волосы — защитный навес над моим лицом, и она …
— Ты сама хотела разговаривать. Вот, разговариваем.
— Прежде чем предоставить слово для прощания Полу, старшему сыну Морта, я хотел бы прочитать короткий псалом… — негодующе произносит Стояк.
— Ты сказала плохое слово! — обалдев от счастья и ужаса, кричит Райан.
— А теперь эта шлюха еще и беременна. Думаешь, мне легко?
— У тебя все будет хорошо, Хиллари. Ты справишься.
— А, кстати, — говорит Филипп, словно невзначай что-то вспомнил. — Джен беременна. От Джада.
— Не замужем. Преподает фигурное катание, а по вечерам работает в магазине.
Со времен моего детства синагога ничуть не изменилась. Высокий потолок с лепниной, в центре — огромный беленый деревянный ковчег, арон а-кодеш, где в тканевых, ручной работы чехлах с серебряными окла…
— Похоже, мы теперь официально стали взрослыми.
— Элис… — Я понятия не имею, чем ее утешить.
Интересно, за что она извинилась? За то, что нам довелось подслушать, или за то, что обломала удовольствие?
— Джен, — отвечает Джен и пожимает протянутую руку.
Вернувшийся из магазина Пол сталкивается с Филиппом в дверях гостиной.
Я выхожу из душа и вижу Элис. Она сидит на краешке моей кровати в тренировочных брюках и футболке, вся такая понурая, точно брошенный щенок.
— В договоре будет два пункта. Первый: мы всегда созваниваемся в наши дни рождения, где бы мы ни были, что бы ни происходило. Железно, всегда.
— Меня больше греет, если он время от времени просто покуривал травку и размышлял о вечности.
— Кое-что сделано с большим вкусом, — неумолимо продолжаю я. — Теперь ведь я один. Это возвращает меня к жизни.
— Не прерывай меня. Ваш отец умирал целый год, практически целый год. Сколько раз вы, каждый из вас, его навестили? Я знаю, Венди, Лос-Анджелес — не ближний свет. Да и у тебя, Джад, сейчас не лучшие …
— Если хочешь — заходи на каток, я там с одиннадцати, каждое утро.
Филипп стойко выдерживает атаку Трейси за закрытыми дверями, которые, впрочем, слабо заглушают ее визгливые и слезливые угрозы. Мне жаль Трейси. Я мало о ней знаю, но похоже, она человек неплохой. Ин…
— Джен — временный чехол для твоего елдака.
Все мы смотрим на Стояка с надеждой, как выпускники: не пора ли уже побросать шапочки в воздух и — на свободу?
— Спасибо, Джад. Ты так все тонко понимаешь.
— Как ни прискорбно, я никогда ничего не помню.
— Каддиш читается как перекличка. Обязательно должен быть миньян — не меньше десяти взрослых мужчин, которые будут вам отвечать.
И вот теперь у меня нет жены, нет ребенка, нет работы, нет дома, нет вообще никаких свидетельств хотя бы минимального успеха в этой жизни. Может, я и не стар, но уже не в том возрасте, когда легко на…
— Видите, какая я была хорошенькая, — говорит мама скучающим близняшкам. Вовсе не потому, что хочет похвастаться. Просто она смотрит на них — прекрасных, свежайших, словно бы с каплями утренней росы …
У бывшего мужа Барбары Ланг есть падчерица, которая, представьте, работает моделью. С одним мужем она развелась, другой умер, но вы никогда не заподозрите, что у нее такая трудная судьба, потому что …
Пол замечает мой взгляд: я смотрю на его правую руку. Широкий розовый шрам пересекает мясистую часть ладони, переходит на запястье и заканчивается неровным узловато-клочковатым наростом почти у локтя…
— Это не так, Джад. Я действительно ее любил.
Мы грустно улыбаемся друг другу. Именно сейчас, сидя в машине рядом с младшим братом, я вдруг понимаю, что мы никогда больше не увидим отца, и ощущаю пустоту, физически, где-то в глубине живота. В де…
В последнее время, когда вокруг много симпатичных девушек, я отчего-то злюсь. Сам не знаю почему.
В его голосе внезапно слышится несвойственная Хорри агрессивность, и я чувствую, что просьба Линды заехать за сыном — очередной эпизод в их долгой позиционной войне.
— Прости, Джад. — Джен, всхлипывая, хватает меня за руку прежде, чем я успеваю ее отдернуть. Она прижимает мою ладонь к лицу и рыдает в нее, как в платок. — Это ужасно.
Я смотрю на Рини Харпер, на Барбару Ланг, на Лоис Браун. Они самодовольны, бесчувственны и мотают мне нервы, которые и так на пределе.
— Не скажу. — Мне не очень понятно, какую часть происшедшего он хочет от нее скрыть, но в любом случае я с сестрой на эти темы говорить не собираюсь.
Появляется Филипп. Точно гимнаст, он упруго, на одних руках, опускается на низенький стульчик и тяжело вздыхает.
— А здесь мы не можем его читать? — спрашивает Пол.
Время от времени у отца срабатывал какой-то внутренний будильник, и он поднимал нас в субботу с утра, чтобы всем вместе отправиться в синагогу. «Душ примите, — напоминал он. — Мальчики идут в пиджака…
Луч солнца, проникнув через стекло, пронзает густое облако сладковатого дыма, заставляя вспомнить о Боге и о рае, а мы сидим, паримся в кипах и таллитах — трое заблудших братьев, оплакивающих отца, —…
— Спал — не спал… Наверняка не скажу. Думаю, да. А если нет, то это дело будущего. А если не с ней, то с кем-то еще. Это было, есть и будет. К нему липнут челси всего мира.
Мама встает первой и быстро, точно по беговой дорожке, идет по проходу, чуть покачиваясь на высоченных шпильках. Все мужчины преклонного и предпреклонного возраста провожают ее одобрительными взгляда…
— Я поэтому и езжу везде на велосипеде. У меня одна нога короче другой, от рождения.
— Здравствуй, дорогая, — обращается к Пенни мама.
Пол с некоторой робостью идет к Стояку — извиняться. Но они оба — мачо. Поэтому они мужественно подбадривают друг друга, похлопывают по спине, по заднице — короче, никто тут обиды не держит. Кто-то п…
— Значит, я ленивый, — огорченно говорю я.
Я думаю о Джен. И о Пенни. С Пенни могло бы что-то получиться, но я все равно буду думать о Джен. Можно попробовать вернуть Джен, но тогда я не смогу не думать об Уэйде. И она тоже. Его тень будет ви…
Уэйд метнул взгляд на Стюарта Каплана, молча сидевшего на диване в углу. Стюарт у нас отвечает за все, в частности за работу с кадрами. В последние годы на радиостанции кадровым отделом заведовала це…
— Джад, — говорит Джен, не глядя мне в глаза. — У нас ведь получится, да?
— Да все как обычно, каждый день в дерьме, — констатирует Джеф.
— А я считаю, Филипп совершенно прав, — вступается мать.
Они не уверены, уместно ли посмеяться над моей шуткой, и Джеф, сменив тему, принимается рассказывать о сюжетных поворотах в судьбе наших общих знакомых и коллег, ведь жизнь радиостанции — это бесконе…
— До свидания, дядя Джад, — говорит Райан.
— Вот уж не думал, что Пенни останется в этих краях.
По пути назад Филиппа останавливают две девушки, с которыми он, похоже, знаком. Он наклоняется — принять по поцелую в каждую щеку, его ладони ложатся на их оголенные тела, чуть пониже спины и чуть вы…
— Не знаю. — Мама откидывается на стульчике. — Говорю-то я очень убедительно.
— Могу я предложить вам бесплатный совет?
— Интересно, с какой стати человек, выросший в этом доме, не успел реализовать любовь к матери?
Она смотрит на меня, и что-то в ее взгляде меня настораживает. Когда люди женаты много лет, случаются моменты ясновидения или чтения мыслей — короче, называйте это как угодно, но я точно знаю, что он…
Осуждал я только мужика, который насадил задницу на указательный палец моей жены, глубоко, на две фаланги… А соседний палец она совсем недавно, на прошлой неделе, показала на шоссе парню, который нас…
— Да нормально я. Надо же, свалилась… Вот корова.
— С этим не поспоришь. — Я не беру сдачу, хотя подозреваю, что в нынешнем существовании мистера Раффало лишние семь долларов погоды не сделают.
— Вчера ты впервые задал мне хоть какой-то вопрос, — говорит она. — Про нас.
Разве можно заранее подготовиться к тому, что однажды войдешь в спальню, а там твоя жена трахается с другим? Это относится к разряду запредельных событий, которые тебе, может, и доводилось воображать…
Она наклоняется вперед, и атласные отвороты пеньюара, раздвинувшись, обнажают огромные, четвертого размера, конусы грудей. Лет пятнадцать назад мать обнаружила у себя в молочной железе уплотнение, ок…
— Да ну? — Он говорит тихо, почти без гнева. — Ты хоть знаешь, сколько мне сделали операций?
— Просто он тактильный человек. У него такая манера.
— Как же я мог! — шепчет Филипп мне на ухо. — Вот идиот!
— Во всяком случае, он старался, как мог. Ну, по старинке действовал, традиционными методами. Он не всегда нас понимал, не всегда ценил, но выросли-то мы не такими уж плохими, верно?
Резко развернувшись на каблуке-шпильке, мать плюхается на один из низких стульчиков.
— Он просто кончится, — откликается Филипп. — Прямо сейчас.
или: Работаю каскадером на новом проекте Спилберга.
Мы идем вслед за матерью к биме — это такое возвышение со столом посередине, — и кантор вручает каждому из нас заламинированный листок с текстом Каддиша на двух языках, точнее — текст на древнем язык…
Где-то за спиной, внизу, хлопает задняя дверь. Мы оборачиваемся.
— Не спрашивай меня про любовь. Меня бросила жена. Ушла к моему боссу.
Восстанавливать отношения — дело замысловатое, но у нас, людей, не умеющих проявлять эмоции, есть свои преимущества. Недаром говорят, что молчание — золото. Мы просто идем, и на душе уже куда легче, …
Мы молча садимся — надутые, обиженные, точно группа проштрафившихся школьников.
— Если она рада меня видеть, это еще не значит, что я с ней спал.
— Между нами и восходом солнца, — повторяю я.
Впрочем, застать подобную картину дома тоже не самый приятный сценарий. Сценариев, собственно, могло быть несколько, но наиболее очевидный напрашивался сам: женщина, которая извивается на кровати в л…
— Я просто пытался тебя успокоить. Я же знал, как много значит для тебя ребенок.
Мне было шесть лет, когда я их застал. Я проснулся от головной боли и поплелся по коридору к ним в комнату, шаркая матерчатыми тапочками из пижамного комплекта. Мама была сверху, спиной ко мне. Она р…
Вскоре на пороге появляется Филипп в майке и шортах и вприскочку направляется к Трейси.
— Я, пожалуй, тут еще побуду, — говорит она.
— И когда же вы закончите? — спрашивает мать, и мне на долю секунды кажется, что она не выдержала и спросила Арлин, когда она заткнется и перестанет нас мучить.
Так и не включив зажигание, я сидел в машине, парализованный собственной нерешительностью, вцепившись побелевшими пальцами в руль. Нет ничего печальнее, чем сидеть в машине, когда тебе некуда ехать. …
Я отпираю дверь и, оказавшись в прихожей, замечаю, что со столика, куда мы обычно сваливали почту, убрана наша с Джен фотография. На кухне все по-прежнему, только на дверце холодильника тоже нет фото…
— Какие вы все ужасные, — ворчливо говорит мать. — Вы ведь знаете Питера с детства. Он чудный человек.
— Но ты не можешь знать наверняка, что ребенок мой.
— Ну, никто же не запрещает взять тайм-аут и подумать.
Она подходит и кладет руки мне на плечи. Я целую вечность не ощущал на себе ничьих рук, не смотрел ни в чьи глаза. Я вижу, как в глазах Линды отражаются мои слезы.
— Теперь ты спустишься? — спрашивает мама.
— Я не так давно обсуждал это с папой. Он выстраивал свой бизнес для нас, мечтал нам его передать. Не как наследство, а как… наследие! И я хочу продолжить его дело.
— Да что ты выкупишь, цыпленок? Ты и костюма приличного себе купить не в состоянии.
— Недавно? Семь месяцев назад! Сижу на диете, каждый день бегаю, но все без толку — ни пузо, ни ляжки ни на йоту не похудели. Я перед Барри уже и переодеваться стесняюсь.
Оставляя на полу капли, я встаю рядом и тоже пялюсь на щиток. Слишком темно, и разглядеть, на каком предохранителе маленький оранжевый индикатор торчит, а не утоплен, практически невозможно. Я провож…
Он смотрит на меня, раздумывая, о чем я, собственно, спрашиваю.
— Только потому, что ты сволочь, — говорит Пол. По-моему, это первые слова, которые он произносит после похорон. Что конкретно его взбесило, понять сложно. В нашем семействе горе напоказ не выставляю…
— Все хорошо, Род. Я как раз собирался идти.
— Разумеется, идиот, но на этой неделе тебе все сойдет с рук. — Она дружески подмигивает. — Только не злоупотребляй доверием.
— Спасибо, что разъяснил, Фил, — говорю я.
— Хей, вав, хет, тет, зайн, йод, — подхватываю я.
Тут Филипп до нее добегает. Нет, они не обмениваются рукопожатием, не целуются целомудренно, как друзья. Они впиваются друг в друга жадными ртами.
— Мой скромный опыт подсказывает, что женщина редко уходит из-за того, что ей плохо в постели. Но в постели становится плохо, когда разладилось что-то другое.
Я наблюдаю, как они садятся в машину Кенни — недавно отремонтированный «камаро». На выезде из городка они, скорее всего, остановятся пообедать в ресторане T. G. I. Friday's и будут обсуждать мою перс…
Я подхожу ближе, придерживая полотенце рукой.
И почему-то я знаю, что он говорит вовсе не о той девушке, которая только что ушла из его спальни.
— Нет… нет… все хорошо… — растерянно повторяет Венди, пока мощный буксир подтягивает ее к железной лестнице у края бассейна. — Ой, Хорри, ты прыгнул прямо в одежде…
— Они собирались кого-то внешнего пригласить, — объясняет Джеф.
Я моюсь, и тут, как всегда, вырубается свет. Когда я выхожу из душа в сумрак подвала, Элис в запахнутом халатике уже возится у электрощитка.
Браки вообще имеют свойство разваливаться. Причин много, но никто, в сущности, не понимает, отчего это происходит. Мы поженились совсем молодыми. Возможно, в этом и была наша ошибка. В штате Нью-Йорк…
Подвальчик я снимаю у супругов-китайцев средних лет по фамилии Ли, которые существуют в вечной, ничем не нарушаемой тишине. Я никогда не слышал, чтобы они разговаривали. Муж проводит в гостиной сеанс…
— Прости, что прервал, Стояк. Продолжай, — говорит Филипп, на что Венди тут же дает ему щелбан. — Чарли! Простите, рабби Гроднер! — выпаливает Филипп, но слово не воробей, и по толпе прокатывается пр…
— Сейчас вызовем «скорую», — говорит мама.
Мама, надо отдать ей должное, получает несказанное удовольствие от происходящего: ей удалось потрясти своих детей до глубины души, они в ужасе, они ловят каждое ее слово! Ну, точно как в нашем детств…
Она вздыхает и вздрагивает, прижимаясь, вжимаясь в меня всем телом. Потом ее дыхание замедляется. Я прикасаюсь губами к ее голому плечу, вдыхаю знакомый запах. Мои ладони скользят по ее боку вниз — н…
— Эй, парень! — окликнул он Пола, вскочив на ноги. — Тут вообще-то частная собственность. Вали отсю…
— Надеюсь, он приедет, — говорю я. — Он сам ужасно расстроится, если не успеет.
— Поясните слово «инструктор». — В голосе мамы появляются металлические нотки.
— Серьезных причин нет, а несерьезных может быть великое множество. Я уже вызвала гинеколога. Сейчас кто-нибудь спустится из отделения. Но ребенок в норме, никаких отклонений.
Я присаживаюсь возле него на корточки. На фотографии мне лет одиннадцать, Полу двенадцать, Филиппу два, и мы с Полом перекидываем его друг дружке, как мячик, в этой самой гостиной, двадцать с чем-то …
Я на крыше. Смотрю на другие крыши, которые простираются на многие мили вокруг: синеватые шиферные и серые бетонированные, а еще медно-красные и буроватые, черепичные. Все они купаются в розовых луча…
— Хорри неплохо выглядит, — говорю я и тут же готов взять свои слова назад.
— И заодно научить его, что кулак — допустимый инструмент для разрешения конфликтов?
Я знал, что непременно стану мучить себя дурацкими, ничего не решающими вопросами. Как она могла? Когда это началось? Почему? Они в самом деле любят друг друга или стремятся к острым ощущениям, котор…
— Да что вы все заладили? — возмущается мать. — Он просто пришел мне посочувствовать.
Кстати, о пределах дозволенного. Похоже, в одежде — что открыть, что прикрыть — мать меры не знает. Есть старинный афоризм: достойная речь, как женская юбка, достаточно коротка, чтобы удержать вниман…
— Не худшее? Господи, Венди! Что ты несешь?
Забавная мысль. Папа и при жизни никогда не был склонен говорить нам «спасибо». Либо ругал на чем свет стоит, либо — если ругать не за что — просто не замечал. Молчаливый, суровый человек, типичный в…
— Прости. Правда — штука жестокая. Ты до нее еще не дозрел.
— Я не чувствую мальчика, — сказала Джен. Ее звонок застал меня на радио, где я сортировал звонки для ближайшего эфира Уэйда и одновременно разглядывал в интернете фотографии киноактрисы Джессики Бил.
А поток гостей все не иссякает. Каждый, кого хоть один из нас знал когда-либо в жизни, переступает наш порог — по дружбе, по обязанности, из чувства локтя или просто в надежде, что, когда придет их о…
Врачи говорили, что все его связки стянуты, как заветрившийся сыр, а мышцы оторваны от костей. Они, конечно, сделали все, что могли, собрали руку заново, и она работает, но при сильных бейсбольных уд…
— Тогда мне придется пересмотреть концепцию.
— Не тебя одного. Я на всех страх навожу.
Все браки разваливаются одинаково, с небольшими вариациями. Мой — со «скорой помощью» и тортом со свечками.
— Знаешь, Пол, — говорит он. — Думаю, это здорово, что вы с Элис хотите ребенка.
— Так все складно звучит. Ты много об этом думала.
Каждая капля, ударившись о сияющий капот «мазерати», взрывается веером брызг.
— Если не возражаешь, я пока буду называть тебя велосипедисткой.
Пол снимает перчатку и долго, с минуту, растирает плечо, стараясь не морщиться от боли.
— Об отношениях никто и не думает! — восклицает мать.
Филипп недовольно пожимает плечами, но выяснять, о чем мы говорили, не намерен. Весь мир для него — сексуальный шведский стол. Чего напрягаться по мелочам? Он отхлебывает пива.
Она смотрит на меня беспомощно и, зажав рот рукой, выбегает из комнаты.
Я вешаю трубку. Такие уж у меня теперь победы. Где успеваешь — там и побеждаешь.
— Ну, это ты загнула. — Пенни явно неуютно от строгого досмотра моей сестрицы.
Для мужчин Фоксманов утренний душ — не блажь, а необходимость, поскольку всем известно, какими всклокоченными мы встаем с постели. От подушек и телесных испарений наши шевелюры к утру где приминаются…
— Так и сделаешь. Через тридцать секунд. — Он бросает мне железку. Холодный металл извивается у меня в руках, точно угорь. Зря я веду все эти разговоры. Лучше бы слез с машины Уэйда да сходил в прием…
— У тебя — не буду. С тобой — буду. Я выкуплю доли у Джада и Венди. Джад, тебя ведь в бизнес не тянет, правда? А ты, Венди, и без того богаче иранского шаха.
— А я не планировала грохнуться на задницу на глазах у любви моей юности. Но в жизни не все идет по плану. Надевай коньки.
— Верно. Но нам предстоит стать родителями, Джад, и, мне кажется, нам надо научиться разговаривать.
В подвале стоит картонная коробка со старыми фотоальбомами. Я выбираю нашу поездку в Мексику. Это было, когда мы потеряли ребенка. Двухнедельная поездка в Мексику как утешительный приз. Мы тогда раск…
— Нет, Джад, не это. Она тебе изменила, и я понимаю, как тебе больно. Но это всего лишь секс, мальчик, удовлетворение телесного зуда. Мы придаем этому слишком большое значение, нас так запрограммиров…
Папа снова помянул Господа и натянул одеяло до подбородка, а мама засмеялась. Она иногда хохотала над какими-то словами, которые я произносил вовсе не для смеха. Обычно я не возражал, я любил, когда …
Пенни. Джен. Штат Мэн. Или еще куда-нибудь. Главное, что выбор есть.
Разумеется, я знал это с самого начала, как только переступил порог. Но разум, оберегая меня от мгновенного осознания, подкидывал разные зацепки — отвлекал, в сущности, — а подкорка тем временем гото…
Пол тут же сгибает руку, пряча шрам, и кидает на меня тяжелый взгляд. Он ни разу не обратился ко мне, с самого моего приезда. Он вообще никогда без нужды со мной не заговаривает. Тому есть много прич…
— Ага, сейчас. Но сначала выслушай, не перебивай.
Трейси смотрит на маму долго-долго, и глаза ее постепенно влажнеют.
— Похоже, что так. Завтра утром прикроем лавочку.
— Мы мало похожи на настоящую семью, — говорит она. — Уже очень давно.
— Полная впечатлений… — Он прикрывает глаза.
Филипп аж со стула сползает от смеха. По щекам у него катятся слезы. Все присутствующие в ужасе смотрят на этого наглеца, на это бесстыдное веселье во время траура. Впрочем, когда он наконец перестан…
«Не говорите ребенку, что он вас чуть-чуть расстроил, когда на самом деле вы в ярости. Все это — новомодный бред. Не скрывайте от ребенка своих эмоций».
— Ну, может, и продам еще восьмушку. Не исключено. Но им понадобятся твердые гарантии. Мы это уже проходили, неоднократно.
Мне часто снится, будто я иду по улице, почти лечу, как вольная пташка, и вдруг смотрю вниз и вижу, что вместо одной ноги у меня торчит протез: конструкция из пластика и резины с металлическим каркас…
Вздохнув, я закрыл сайт Джессики Бил, прочтя напоследок в ее огромных глазах немой укор.
— Не увиливай. Скажи прямо, что не хочешь отвечать на мои вопросы.
— Если я сейчас встану, ты меня снова ударишь? — спрашивает у Пола Филипп.
— Если б не вы, я бы из него всю душу вытряс.
Он целует ее влажные волосы, и когда Венди отстраняется, глаза у нее красны от слез.
— Ну нет, почему же? Ведь ты имел в виду, что я безработный, а моя жена трахается направо и налево, поэтому мне есть о чем поволноваться, кроме экономического положения в стране. Так?
— Только посмей обозвать моего брата еще раз.
— Последние семь дней вы провели в четырех стенах, вы были сосредоточены на смерти. Прогулка восстанавливает вашу связь с внешним миром.
Я не критикую, не наезжаю. Я работал у него продюсером. Договаривался с гостями. Руководил девчонками, которые отбирают звонки для эфира, и ребятами, которые ведут веб-сайт. Встречался с начальниками…
— Ладно, не хочешь — не надо, — цедит она с отвращением. — До свиданья.
Все отдам, лишь бы снова влюбиться. Когда-то я обожал быть влюбленным: поцелуи взасос, лихорадочные совокупления, пламенные признания, телефонные разговоры по ночам, а еще интимный, понятный только д…
— Господи помилуй, — шипит Венди себе под нос.
— Что ж, — произносит Пенни. — Мы снова ищем тему для разговора, а мне это тяжело дается, сам знаешь. Так что давай-ка я тебя обниму… — Она делает шаг вперед и обнимает меня, теплая и легкая в моих р…
— Когда я был маленьким, папа называл меня пузырем.
— Нет, наверно, понимаю, — говорит она. — Тебе сейчас тяжело.
Во-первых, Уэйд заорал. Причем вовсе не потому, что задницу его украшало клубнично-шоколадное месиво, хотя это ли не причина заорать? Уэйд заорал — как я потом узнал от одного болтливого санитара со …
В машине у Линды пахнет дрожжами и лавандой. Тут удручающе чисто и пусто, только золотой брелок свисает с зеркала над лобовым стеклом. Вообще в последнее время любая пустота наводит на меня грусть и …
Подобно любому другому мужику, наделенному от природы таким торсом, Уэйд метит территорию по-самцовому, физически утверждая свое присутствие: стальными рукопожатиями, мощными хлопками по плечу. Он вс…
— Что тебе надо… — начинаю я, но договорить не успеваю.
— Да, конечно. — Я отступаю за дверцу, на резиновый коврик.
— На таких стульях сидят шиву, — поясняет Стояк. — Сидеть низко, ближе к земле, — это символ траура. Когда-то вообще на полу сидели. Но со временем послаблений становится все больше. Традиция не стои…
Пол возвращается из магазина, но вместо того чтобы скрючиться, как подобает, на стульчике и дальше сидеть шиву, он целеустремленно пробирается через толпу в прихожей к и уходит наверх — по всей видим…
Таксист попался знакомый — мистер Раффало. Он преподавал у нас в старших классах английский и вождение, пока не закрутил роман с одной из учениц, Лили Тедеско. Каждый вторник они отъезжали от школы н…
— Знаю, тебя это не греет, но надо до чего-то договориться, поскольку ребенок общий и нам надо взаимодействовать.
— Мои адвокаты с вами свяжутся, — сказал я, хотя никакого адвоката, ни тем более адвокатов у меня не было, и я даже не представлял, где этих адвокатов берут и какой именно адвокат нужен, когда твой б…
Есть категория мужчин, для которых любая женщина — малыш, и им это сходит с рук. Уэйд из их числа. А я к этой категории не принадлежу. По-моему, это отвратительно. Я шарю глазами в поисках какого-ниб…
Мама, Филипп, Пол, Элис и Хорри за столом, завтракают, благо подношения, принесенные соседями на шиву, еще не иссякли. Филипп рассказывает какую-то историю, повергая слушателей то в ужас, то в дикое …
— Но с другой-то стороны, Линда, ему нужна независимость.
— Конечно, — говорит она, всхлипывая. — Ты прав. Прости. — Она вытирает слезы и качает головой. — Я поставила тебя в ужасное положение. Я понимаю. Только скажи, что между нами все в порядке.
— Как думаешь, мы сможем зажить прежней жизнью? — спрашивает она, и голос у нее уже тонкий и дрожит, как у маленькой девочки.
— Воздухом дышал, — бормочу я и присаживаюсь на низенький стул для шивы.
— Я везу племянников в «Страну чудес». Поедешь с нами? — говорю я, когда Пенни берет трубку.
— А Джаду жена изменила по-настоящему, — продолжает мать.
— И не будет, если ты и дальше станешь к словам цепляться.
Боксер-профи многозначительно смотрит на Филиппа, потом на меня, точно пытается представить непоправимые увечья, которые он нам нанесет, если дойдет до дела. И отходит обратно к двери. Пол бросает на…
— У него бывают приступы. Во сне он может описаться. Он все забывает, причем важные вещи. Запереть дверь, выключить плиту, сигарету перед сном потушить. Пару раз штаны не надел, так голым на улицу и …
Филипп откидывается на спинку стула, и рот его растягивается до ушей.
Зачать нам удалось далеко не сразу. У Джен загиб матки, поэтому до нужного места могут добраться только крайне энергичные сперматозоиды. Но однажды мы победили. Когда тест на беременность наконец выд…
— По традиции самые близкие люди усопшего должны бросить в могилу ком земли. Наш долг — проводить наших любимых в последний путь, — произносит он. — Как говорят мудрецы: похоронить человека — значит …
— Трейси же не дура, — комментирует мать. Она идет по траве и встает перед Трейси. — Положить конец истерике можно только одним способом. Игнорировать.