Все цитаты из книги «Дальше живите сами»
Я миновал крошечный деловой район Кингстона, потом вокзал и выехал к эстакаде I-87. Затормозив на обочине, долго смотрел на федеральную автостраду, на длиннющие фуры, на юркие машинки жителей пригоро…
Внизу вдруг появляется моя собственная старшая сестра — босиком, в широких мужских трусах и футболке; она быстро идет сюда от дома Калленов, на ходу собирая в пучок длинные растрепанные волосы. Интер…
— Потрясающе! — Элис даже в ладоши захлопала. — Я эту историю никогда не слышала.
— Убиться, до чего неохота, — стонет Венди и пытается встать. Но, попав ногой на глянцевый журнал, поскальзывается, теряет равновесие и с испуганным криком летит в воду. Я вскакиваю, но не успеваю сд…
— Если вам нужна моя сперма — бога ради, поделюсь. Но не таким способом. Мы сходим к врачу. Господи боже мой, Элис! Ты только задумайся! Что ты тут делаешь?
— Алло? — говорит он с напором, словно подозревает, что молчащий на другом конце человек его не расслышал или не понял. Какого черта он вообще хватает трубку? Это же сотовый номер Джен! Я разъединяюс…
«Ролекс» показывал три часа дня. Мне требовалось время — все обдумать, взвесить, решить, что делать дальше. Я принялся жать на кнопки в сотовом телефоне, перебирая телефонную книгу, но уже знал, что …
Пол замечает мой взгляд: я смотрю на его правую руку. Широкий розовый шрам пересекает мясистую часть ладони, переходит на запястье и заканчивается неровным узловато-клочковатым наростом почти у локтя…
— Джад, — обреченно произносит Стюарт. У него любой текст всегда звучит обреченно.
— Она меня скоро доведет. Мы все сбережения ухнули на это дело — так ей неймется забеременеть.
Я силюсь вспомнить, расплатился ли по счету, но поскольку за мной никто не гонится, а от самой мысли о возвращении в бар возникают позывы к рвоте, я решаю, что на сегодня долгов у меня нет. Надо прог…
Оставляя на полу капли, я встаю рядом и тоже пялюсь на щиток. Слишком темно, и разглядеть, на каком предохранителе маленький оранжевый индикатор торчит, а не утоплен, практически невозможно. Я провож…
Что произошло дальше, я так и не понял. На другом конце комнаты кто-то в кого-то врезался — может, баловались, может, вообще случайно, но народ повалился друг на дружку, как костяшки домино. Меня отб…
— Прости, что потревожил. Спокойной ночи.
— Привет, — говорит она, увидев меня. — Ты уж прости за вторжение в твое личное пространство.
— Ага, Стояк, — вторит Филипп. — Спасибо тебе.
— Ты можешь закрыть свой поганый рот, в конце концов? — заорал я, и она вся сжалась, точно боялась, что я могу ее ударить. Нос у нее распух довольно сильно, и в том месте, где Уэйд боднул ее лбом, по…
— Господи! Коул! — вопит Барри. — Ты обалдел?
— По традиции самые близкие люди усопшего должны бросить в могилу ком земли. Наш долг — проводить наших любимых в последний путь, — произносит он. — Как говорят мудрецы: похоронить человека — значит …
— Как ни прискорбно, я никогда ничего не помню.
— Просто чтобы потом не было недоразумений, — отзывается Филипп. — Ведь Трейси теперь — член семьи.
— Вы замечали, что, когда лежишь, небо ближе? — произносит Филипп.
— Не ваше дело. — Мать встает и направляется к лестнице. — Похоже, мигрень начинается. Я прилягу ненадолго.
— Я, пожалуй, тут еще побуду, — говорит она.
— Кое-что сделано с большим вкусом, — неумолимо продолжаю я. — Теперь ведь я один. Это возвращает меня к жизни.
— Но халатик носить умеет. — Дядя Стэн подмигивает и легонько лягает меня носком ботинка. — Намек понял?
— Хилл, если тебе когда-нибудь захочется поговорить… В любое время дня и ночи… Ты только позвони, я тут же примчусь.
Она краснеет, глаза расширяются, наливаются слезами.
— Каддиш читается как перекличка. Обязательно должен быть миньян — не меньше десяти взрослых мужчин, которые будут вам отвечать.
— Я хочу выглядеть так же хорошо, как она, — объясняла мама, кивая на экран, где какая-то женщина стояла, как и мама, на всех четырех и задирала ногу. Точь-в-точь собака, когда писает.
— Видите, какая я была хорошенькая, — говорит мама скучающим близняшкам. Вовсе не потому, что хочет похвастаться. Просто она смотрит на них — прекрасных, свежайших, словно бы с каплями утренней росы …
— О господи, Филипп! — восклицает Челси, длинноногая рыжая бестия в короткой юбке, пригодной разве что для игры в теннис. Они с Филиппом долгие годы держат друг друга на длинном поводке. — Мы же не в…
— Я хочу, чтобы ты ясно понял, — сказал он. — Я тебя увольнять не собираюсь.
Я отпираю дверь и, оказавшись в прихожей, замечаю, что со столика, куда мы обычно сваливали почту, убрана наша с Джен фотография. На кухне все по-прежнему, только на дверце холодильника тоже нет фото…
— Ага, так я и поверил. А почему вы мокрые, все трое? И больше никто!
— Намасте! — Он бросает нам йоговское приветствие, легонько кланяется и подмигивает.
— Потому что такова жизнь, Джад. Она уже не за горами. Кто знает, что с нами будет? Так что давай заключим договор.
— А, кстати, — говорит Филипп, словно невзначай что-то вспомнил. — Джен беременна. От Джада.
— Это все антидепрессанты. Во мне никаких тормозов не осталось.
— Но, дорогая, заметь, я позитивен! — кричит он ей вслед. — Учусь собой владеть.
— Это подарок. — Джен раздраженно поджала губы. За ней такое в последнее время водилось.
— Время есть, я же никуда особенно не хожу.
— А мы-то! Поверили, что это была его последняя просьба! — говорит Пол. — Боже, мама! Зачем ты это выдумала?
— Б алма ди в ра хир утей в ям лих мал хутей…
— Но ты никогда нам не врала. Это твое кредо.
— Да. Штука в том, что я был очень зол на тебя. Длилось это очень долго, и пользы никому из нас не принесло. Я потратил на обиды много времени, и время это уже не вернешь. Теперь я вижу, как ты злишь…
Итак, мне предложен утешительный приз. Начальники посчитали, взвесили риски и оценили развал моего брака в дополнительные тридцать тысяч долларов в год минус налоги. Что ж, отныне моя жизнь действите…
— Ты можешь помолчать, а? Заткнуться можешь?
— Не замужем. Преподает фигурное катание, а по вечерам работает в магазине.
— Я тут проснулся среди ночи, и мне показалось, он вышел из кабинета, — подхватывает Филипп.
— Странное чувство юмора, — с вызовом говорит Бетти.
От ее ироничного тона у меня всегда возникают два желания одновременно: целовать ее взасос и душить, пока не посинеет. Впрочем, сейчас ни то ни другое неуместно, поэтому остается лишь оглушительно за…
Мать у нас, конечно, свое дело знает, в этом ей не откажешь. Но она не просто психотерапевт. Двадцать лет назад она написала книгу «Начнем с колыбели, или Как стать родителями без предрассудков». Кни…
— Закрой дырку во рту, а то по попе надаю.
— Ну какая же ты идиотка? Вовсе нет. Ты — не первая женщина, которая захотела поверить в Филиппа. Но из всех ты, безусловно, самая лучшая. И мне очень жаль, что ты уезжаешь. — С этими словами мама де…
Венди достает альбом, где страницы скрипят, точно несмазанные двери. Мама с Сандрой начинают презабавную игру — идентификацию покойных родственников, о которых я и слыхом не слыхивал: тетки, дядьки, …
Разумеется, прибывают не только гости, но и пища. Евреи не посылают друг другу цветов, они посылают еду, причем в больших количествах. Вскоре весь дом заставлен блюдами с фруктами, мясными нарезками,…
— Шива — это такое божество индийское, с шестью руками. Или с четырьмя руками и двумя ногами… не знаю. Короче, у него шесть конечностей.
Я для него не существую. Сегодня у него свадьба, и для него не существует ничто и никто, весь внешний мир для него — призраки. А я в трауре и в прострации, и он для меня — тоже призрак, мы просто вст…
— Значит, я ленивый, — огорченно говорю я.
— Здравствуй, дорогая, — обращается к Пенни мама.
— Вечер только начинается. Очаруй ее, да про чаевые не забудь.
— Не прерывай меня. Ваш отец умирал целый год, практически целый год. Сколько раз вы, каждый из вас, его навестили? Я знаю, Венди, Лос-Анджелес — не ближний свет. Да и у тебя, Джад, сейчас не лучшие …
В последнее время, когда вокруг много симпатичных девушек, я отчего-то злюсь. Сам не знаю почему.
— Спасибо, мамочка. Я всегда ценю твои непрошеные советы, какими бы бесполезными они ни были.
Гости в основном пожилые. Это друзья и соседи моих родителей. Приходят на людей посмотреть и себя показать, а заодно — выразить сочувствие и поразмыслить над неизбежностью собственной кончины, котора…
— Это, случаем, не Хорри? — говорю я, глядя в дальний угол. Там, за столом, действительно Хорри: болтает с подвыпившей молодой особой. Наши взгляды скрещиваются, он неопределенно машет рукой. Через н…
— Прости, Стояк, — внятно произносит Филипп.
— Он очень расстроится, будет уговаривать. Вы к этому готовы?
— Это все из-за этих дурацких стульчиков, — отвечаю я. — Куда ж ему еще смотреть?
Появляется Стояк в компании приятелей Пола, тоже бывших спортсменов и качков, и затевается разговор о командах и об идеальной бейсбольной лиге, лиге их мечты, до которой нам — как до луны. Жены сидят…
Я смотрю на нее довольно долго. Она старше меня, но в ней есть что-то от испуганного ребенка, какая-то давняя, неизбывная боль, которую ничем не унять.
Я был слишком молод, чтобы думать о потомках или писать завещание. От слов Джен в моем воображении возникли образы немощных, прикованных к постели стариков с желтыми, кальцинированными ногтями на ног…
— Триш у меня медсестра, — гордо сообщает Стэн.
— Джад, это всего лишь грудь. Ты сосал из нее молоко.
Он глядит на меня. Белки глаз у него розоватые, словно на них полиняло что-то красное.
— Как говорится, не бери с меня пример, а слушай, что говорю.
— Это рыба. Вообще-то рыба всегда пахнет.
— Посмотрим. — По ее лицу скользит улыбка. — Торопиться не стоит. Ваша мама давно ни с кем не встречалась, не строила отношений. Для нее это как будто впервые.
— Ты избегал моих взглядов, перестал до меня дотрагиваться. Словно наказывал за то, что я тебя подвела, не сумела сохранить твоего ребенка. Было ясно, что, пока мы не заведем нового, я тебе больше не…
— А по-моему, все замечательно, — вступает в разговор Элис. — Ведь они всегда были самыми близкими подругами. У них давние и глубокие отношения.
Венди вздыхает, давая понять, как мучительно для нее пробиваться через непроходимую чащу моей тупости.
— Да. И литературу вы у нас один год вели.
— Надо мне как-нибудь на днях вас навестить.
— Хей, вав, хет, тет, зайн, йод, — подхватываю я.
Я не критикую, не наезжаю. Я работал у него продюсером. Договаривался с гостями. Руководил девчонками, которые отбирают звонки для эфира, и ребятами, которые ведут веб-сайт. Встречался с начальниками…
— Я знаю, знаю. Успокойся. — Линда уводит ее на кухню.
— Давай останемся тут, пока не стемнеет? — говорит она.
— Свояк свояка видит издалека, — парирует она.
Мы встаем. Мы радуемся и одновременно жалеем, что шива закончилась. Мы любим друг друга, но общаться, даже просто находиться в одном помещении для нас испытание. За семь дней мы не загрызли друг друг…
— Привет, Джад, — сказала мама, все еще слегка раскачиваясь. Каждая ее грудь колыхалась в своем ритме.
— На самом деле я не подготовился. Просто приехал.
Потом они уехали в Чикаго, и мы умолкли. Говорить стало не о чем. Мы читали, плавали, валялись на пляже, наблюдали за другими, более счастливыми людьми. Я разок полетал вдоль берега на парашюте, прит…
— Теперь я прочитаю вам два стиха из Книги пророка Исайи: «Не зайдет уже солнце твое, и луна твоя не сокроется, ибо Господь будет для тебя вечным светом, и окончатся дни сетования твоего. Я утешу теб…
— Это в прошлом, — говорит Триш. — Я на пенсии.
— Я понимаю, ситуация сложная. Ты меня теперь ненавидишь. Естественно, ненавидишь. И хочешь дать мне по башке дубиной. То, что я сделал, простить трудно, и мне сейчас очень неловко и тяжело. Ты вряд …
— Вот не знал, что я — любовь твоей юности.
— Как же, интересно, я тебя наказываю? У тебя есть дом, Уэйд, а теперь еще и ребенок, о котором ты так мечтала. Что-то не вижу, где тебя погладили против шерсти.
— Все хорошо. Ты, главное, успокойся. — Я осознаю, что свободной рукой поглаживаю ее волосы. Я здесь, и это происходит со мной, но еще сорок минут назад я гулял с Пенни по луна-парку, держал ее за ру…
— Я и с женщиной никогда любовью не занималась, — гордо отвечает мать. — Люди меняются. Нечасто, и хорошо, что нечасто, но это бывает.
— Когда я потерял Адель, меня очень, очень поддержали друзья и соседи. И Морт оказался таким надежным, чудным другом. Помнишь, когда я сидел шиву, он пришел и починил кондиционер? А то народу в доме …
— Пойду. Собираюсь с силами. — Он ловко подхватывает губами сигарету. — Так о чем вы тут базарили, люди?
— А что она со мной сделает? Убьет, что ли?
— Смеяться тоже можно. Каждый вправе выражать свое горе по-своему. Важно не подавлять эмоции.
— Он просто кончится, — откликается Филипп. — Прямо сейчас.
— Вообразите! Наш прораб подрядился еще на две работы по соседству: у Якобсонов они переделывают купальню возле бассейна, а для Даффов пристраивают гостиную. Так что в некоторые дни он не является во…
И вот теперь у меня нет жены, нет ребенка, нет работы, нет дома, нет вообще никаких свидетельств хотя бы минимального успеха в этой жизни. Может, я и не стар, но уже не в том возрасте, когда легко на…
— Проблема — это нечто, требующее решения, — произносит Филипп. — Если решения нет, нет и проблемы. Надо взглянуть на все это иначе.
— Только посмей обозвать моего брата еще раз.
— Меня больше греет, если он время от времени просто покуривал травку и размышлял о вечности.
Наверху снова начался скрип. Мама смотрит на потолок, а потом на меня. С довольной улыбкой.
Пенни всматривается в меня, словно силится что-то разглядеть сквозь туман. За ее спиной я вижу одинокую захламленную квартирку. Я виноват в этом, я.
Мы молча садимся — надутые, обиженные, точно группа проштрафившихся школьников.
Так и не включив зажигание, я сидел в машине, парализованный собственной нерешительностью, вцепившись побелевшими пальцами в руль. Нет ничего печальнее, чем сидеть в машине, когда тебе некуда ехать. …
Вскоре на пороге появляется Филипп в майке и шортах и вприскочку направляется к Трейси.
Снова является Питер Эпельбаум — утешать мать. И берется за дело вплотную, в буквальном смысле слова. Питер — не единственный гость, претендующий на ее внимание, но ему никто не помеха. Он — молоток,…
— Джад, — говорит Джен, не глядя мне в глаза. — У нас ведь получится, да?
— Я просто пытался тебя успокоить. Я же знал, как много значит для тебя ребенок.
— Я знаю, — тихонько, дрожащими губами произносит она. — Мне тоже жаль.
Я подошел и встал рядом с ним. В этот момент Раско зашевелился и попытался сесть. Весь подбородок его был точно его окунули в красную краску, глаза беспорядочно крутились, но сфокусироваться не могли…
Хорри был совсем маленьким, когда его отец, Тед, напившись, умудрился утонуть в детском надувном бассейне, пока Линда ходила в магазин. Вернувшись домой, она обнаружила продрогшего рыдающего Хорри в …
— Я просто спросил. — Он бросает сигарету в лужу и кивает мне. — Мне действительно жаль, что так вышло. Ты был моим единственным настоящим другом. Погано, что мы поссорились. Я сам виноват, но мне оч…
Падение Арлин возымело замечательный эффект — всех гостей сдуло подчистую. И мои родственники тут же принялись обсуждать главную новость дня: я скоро стану отцом!
— Самокритика — великая сила, — отзываюсь я. — Может, пора смываться?
— Если хочешь — заходи на каток, я там с одиннадцати, каждое утро.
Толстый дядька с усами, как у моржа, позвякивает связкой ключей — он пришел открывать каток для посетителей. Помахав Пенни рукой, он исчезает в каких-то служебных помещениях. Вскоре умолкает музыка, …
— У тебя все будет хорошо, Хиллари. Ты справишься.
— А я уже вспомнил, — говорит Филипп. — Когда я играл в Младшей лиге, я плохо ловил мячи. Меня тогда поставили правым полевым. И в последнем иннинге я пропустил два мяча подряд, и мы продули. Тренеро…
— Продолжаю. Папа лежит на земле, навзничь. Рука у него сломана, на лбу кровавая рана, глаза закрыты, и я уверена, что я его убила. Я ору: «Папа, очнись!», и тут он открывает глаза и говорит: «Я этот…
Я сижу шиву. Голышом. Дешевый виниловый стульчик липнет к заднице, как изолента. Вокруг — все, кого я знаю, кого знал на протяжении всей жизни. Бродят, болтают, но понятно, что они вот-вот заметят, ч…
В бледной большеглазой Пенни всегда было что-то от маленькой девочки, и за годы, что мы не виделись, ее облик ничуть не изменился. Едва я вхожу, она, просияв, перемахивает через стойку и бросается ме…
— Верно. Но нам предстоит стать родителями, Джад, и, мне кажется, нам надо научиться разговаривать.
Линда приготовила запеченного лосося с картофельным пюре. Она кружит вокруг стола с добавкой и, завидев опустевшую тарелку, щедро подкладывает туда новую порцию, ловко обходя Барри, который продолжае…
Врачи говорили, что все его связки стянуты, как заветрившийся сыр, а мышцы оторваны от костей. Они, конечно, сделали все, что могли, собрали руку заново, и она работает, но при сильных бейсбольных уд…
— Без него плохо… — произношу я, и внутри словно что-то надламывается.
Пенни откидывается на свою подушку и снимает с меня ногу. Я возвращаю ее ногу на прежнее место. Мне приятно лежать с ней так.
Так, надо принять стратегически правильную позу: втянуть живот и скрестить руки на груди.
Впервые отец выругался при мне, когда мы с ним устанавливали в гараже таймер для поливальных установок. Во рту у него была отвертка, в руках винтики, и тут он уронил на пол какую-то шайбочку. Она, по…
Снизу доносится стук парадной двери. Спустя мгновение показывается Линда — выйдя из нашего дома, она направляется к своему. Останавливается на дорожке, подставляет лицо ласке утреннего ветерка.
— Просто он тактильный человек. У него такая манера.
— В конце концов услышал бы. Надо было повторять, пока не услышу.
— Момент упущен. — Она с улыбкой пожимает плечами. Я одним пальцем высвобождаю тонкую прядь волос, зацепившуюся за уголок ее рта.
— Ты прав, черт возьми, — звонко вклинивается Филипп. — И не думайте, что, съехав от жены, он дал обет воздержания. Например, он трахался не далее как вчера вечером. Так-то!
— Что ты сказал? — Пол резко встает, и табурет с грохотом падает на пол.
— Вот тут дама червей, а здесь — обложка альбома «Стена» группы Pink Floyd.
— Твою морду уже повозили по батарее, — замечает Пол. — Мне нечего добавить.
Но когда он, встав, перекидывает ногу через конек, его штанина цепляется за решетку-снегозадержатель, и, потеряв равновесие, Филипп съезжает по скату, отчаянно пытаясь уцепиться за шиферные плиты. Ус…
— Конечно, — говорит она, всхлипывая. — Ты прав. Прости. — Она вытирает слезы и качает головой. — Я поставила тебя в ужасное положение. Я понимаю. Только скажи, что между нами все в порядке.
Бывают моменты, когда мать ведет себя так, словно мы с ней существуем в разных, непересекающихся мирах. Сначала она невозмутимо наблюдает, как ее сыновья, старший и младший, дубасят друг друга, и вол…
— Нам было непросто, но мы с этим справились.
— Перед смертью ваш отец пожелал, чтобы его семья после его ухода в мир иной отсидела шиву.
Есть категория мужчин, для которых любая женщина — малыш, и им это сходит с рук. Уэйд из их числа. А я к этой категории не принадлежу. По-моему, это отвратительно. Я шарю глазами в поисках какого-ниб…
А поток гостей все не иссякает. Каждый, кого хоть один из нас знал когда-либо в жизни, переступает наш порог — по дружбе, по обязанности, из чувства локтя или просто в надежде, что, когда придет их о…
— Приятно, что нас почтил сам Бон Джови, — говорит он.
Она протягивает мне пачку. Я беру, прикуриваю от ее сигареты. Так и сидим, глядя на городские крыши.
— Да, помню. — Улыбнувшись, она нежно гладит его по щеке.
Я смотрю на Филиппа, распятого на крыше, словно Иисус Христос.
В машине я кладу фотографию рядом, на пассажирское сиденье, и она лежит там всю дорогу до Элмсбрука. Не знаю зачем.
Я просыпаюсь с невесть откуда взявшимся зарядом энергии. В животе у меня урчит. Наверху, на кухне, я открываю набитый снедью холодильник — соседи не поскупились. Кинув на бублик несколько кусочков сы…
— Одиночество годится не для всех, — говорю я вслух.
— Точно. Мы с Челси и потом вместе учились.
Элис бросает на меня многозначительный взгляд, а я тут же пытаюсь вспомнить, запирается ли дверь в подвал.
— Филипп помнит все фильмы и шоу, которые видел в жизни, — гордо поясняет Трейси. Как будто мы без нее не знаем.
— Ты не корова. — Хорри убирает с ее лица мокрую прядь. — Ты мое солнышко-подсолнушко.
— Не увиливай. Скажи прямо, что не хочешь отвечать на мои вопросы.
— Домой же пора. Это тебе больше восемнадцати, а у меня комендантский час.
— Ты — сволочь, Пол. Со мной ведешь себя как сволочь и с Джадом тоже. Паршивый ты брат. Надеюсь, отцом ты будешь не таким паршивым.
— Поздравляю. Уверен, что Уэйд будет чудесным отцом.
— Этот чудный человек к тебе клеился, — отвечает Пол.
С Лонг-Айленда приехали с соболезнованиями мамина двоюродная сестра Сандра, ее муж Кэлвин и их дочки-близнецы, аппетитные подростки-бутончики, которые уже почти распустились. Девицы любуются собой, т…
Дотянувшись через разбитое окно до бардачка, он достает белое полотенце и бросает мне. Мы прислоняемся к машине, и я промокаю губу полотенцем. На нем остается много крови.
— Пожалуйста, не уходи, — повторяет она, но я уже направляюсь к выходу, лавируя меж столиков. Последнее, что я слышу от Джен вдогонку: «Это не рассосется!» И от этой истины, какой бы очевидной она ни…
Я моюсь, и тут, как всегда, вырубается свет. Когда я выхожу из душа в сумрак подвала, Элис в запахнутом халатике уже возится у электрощитка.
Один из фото-ниндзя роняет металлический шест, и он с грохотом катится по мраморному полу. Джен вздрагивает. Парень, чертыхнувшись, подбирает шест. Тут же, откуда ни возьмись, появляется распорядител…
— Вот это — мой мотоцикл, «харлей», — говорит он.
— Мне кажется, он… злится. И разочарован.
— Мы уже уходим, — сказал я дрогнувшим голосом, и мы с Полом слегка попятились.
— Ты хочешь сказать, что она не спала с моим шефом целый год?
— Это, как и многое другое, я узнал от Трейси, — поясняет Филипп. — Правда она — чудо? — Он тянется к Трейси, хочет поцеловать. Она отворачивается.
— С чем? Ах, ну да, справлюсь, конечно. Но ты-то как домой доберешься?
Пожалуй, надо составить список всего, что я хочу сказать разным людям. Пока не поздно.
— Да. Срок — пять лет. Если за это время ни один из нас не находит ничего лучшего, мы будем вместе. Ты и я.
— Ваш отец не был религиозным человеком. Но к концу жизни он стал сожалеть о том, что не придерживался традиций, особенно в воспитании детей.
Сейчас Уэйд восседал за своим бескрайним письменным столом из красного дерева в просторном кабинете, окна которого выходили сразу на две улицы. Стол этот был ему, в сущности, совершенно ни к чему. Да…
— Бей по яйцам, — велел Пол. Глаза его сверкали, вены на шее набухли и заметно, сердито пульсировали под кожей.
— Давайте я расскажу про него одну историю!
— Прелестная история, — говорит мама. — В этом весь Морт!
— Ну-с, — произносит Филипп. — Что дальше?
— На таких стульях сидят шиву, — поясняет Стояк. — Сидеть низко, ближе к земле, — это символ траура. Когда-то вообще на полу сидели. Но со временем послаблений становится все больше. Традиция не стои…
— Ага, не стулья, а сплошная провокация. А маме надо бы надеть блузку поприличнее.
— Ну вот, договорилась. — Филипп встает. — Всем пока.
— До свидания, дядя Джад, — говорит Райан.
— М-м-м… — задумчиво мычит Филипп. — Н-да, похоже, я дал маху.
— Мамочка, я не так юн, как тебе бы хотелось, — говорит Филипп. — Да и ты тоже.
— Не плачь, — произносит он. Его рубашка промокла от соприкосновения с ее плащом.
— Было субботнее утро, — говорит Венди. — Тебя, мамочка, вообще дома не было, ты уехала на гастроли, с лекциями про книжку. Папа был на крыше, прибивал там желоба для стока дождевой воды или еще что-…
— Джад! — умоляюще восклицает она. — Мы наконец разговариваем. Сядь, прошу тебя…
— А мне — так больше всех, — говорит Филипп.
— На самом деле я сама виновата. Любое вранье, которое он несет, меркнет по сравнению с тем, как вру себе я сама.
— Я сейчас в основном себя жалею, на других жалости не хватает.
— Пока папе вправляли и гипсовали руку, Виктория, так звали медсестру, отвела меня в туалет и научила вставлять тампон, и я до сих пор вижу ее лицо каждый раз, когда пользуюсь тампоном. Она была така…
Сколько же планов было у меня, когда я только поступил в колледж! Но на втором курсе я влюбился в Джен, и ненасытная половая горячка стерла все мои высокие мечты и амбиции. Я настолько поразился, что…
Я на крыше. Смотрю на другие крыши, которые простираются на многие мили вокруг: синеватые шиферные и серые бетонированные, а еще медно-красные и буроватые, черепичные. Все они купаются в розовых луча…
— Это дело нехитрое. — Пенни краснеет. Тут она замечает Венди. — Господи, Венди! Я тебя не узнала!
— Он не очень умел выражать чувства. Но он вас всех очень любил.
— Вы женились рано, практически в колледже. Вас страшит одиночество. И все, что вы сейчас делаете, мотивировано этим страхом. А вы не волнуйтесь, что не найдете новую любовь. Она придет, когда сужден…
— Мне нравится этот запах. — Она подается чуть назад, ко мне, вдыхает глубже. — Запах только что вымытого младенца.
— В договоре будет два пункта. Первый: мы всегда созваниваемся в наши дни рождения, где бы мы ни были, что бы ни происходило. Железно, всегда.
Я смотрю на Пенни, пытаясь понять, что же такое в ней намешано. Почему я одновременно хочу посвятить ей жизнь и бежать от нее куда глаза глядят?
— Похоже, мы теперь официально стали взрослыми.
— Годится, — соглашаюсь я. Хорошо иногда поговорить с родным братом. Мы сворачиваем на Лансинг, короткую кривую улочку, которая, точно ручка кувшина, снова упрется в нашу Слепую Кишку.
— У нас непростой сюжет, — говорит Уэйд, протягивая врачу руку. — Уэйд Буланже.
— Ничего страшного, поезжай, — говорит она мягко. — Семь дней — уже немало. Ну, давай обниму. — Она обхватывает меня обеими руками и целует в обе щеки.
— Иди в баню, Джад! — Он бросает сумку на пол и идет к лестнице. — Я ничего не просил. Забудь.
— Это страшные слова. Ничего страшнее ты мне в жизни не говорил.
— Элис, идея настолько дикая, что я даже не знаю, с чего начать, как объяснить…
Луч солнца, проникнув через стекло, пронзает густое облако сладковатого дыма, заставляя вспомнить о Боге и о рае, а мы сидим, паримся в кипах и таллитах — трое заблудших братьев, оплакивающих отца, —…
— Не укачивайте их, — требует мама хрипловатым, подсевшим голосом. — Не прекратите сейчас — придется качать еще четыре года. Вы гасите их естественную способность засыпать самостоятельно.
— Прости, Джад. — Джен, всхлипывая, хватает меня за руку прежде, чем я успеваю ее отдернуть. Она прижимает мою ладонь к лицу и рыдает в нее, как в платок. — Это ужасно.
«Ролекс» я, разумеется, надел. Собственно, это было неизбежно. Старые часы нашли последний приют в маленьком отсеке ящика с носками — рядом с ключами от старой квартиры, парой испорченных сотовых тел…
— Прости, я не нарочно, — сказал я. — Даже не рассчитывал, что ты остановишься.
— Он серьезен, как сердечный приступ, — подхватывает Филипп.
— Похоже, не помогает. — Я встаю и направляюсь к лестнице.
— Да ладно, Пол, пойдем отсюда, — взмолился я. — Забудь. Не надо.
— Гмм… ну, в общем… я, — признается Кенни.
— У них принцип: наревется — уснет, — замечает мама.
— Я поэтому и езжу везде на велосипеде. У меня одна нога короче другой, от рождения.
— С этим не поспоришь. — Я не беру сдачу, хотя подозреваю, что в нынешнем существовании мистера Раффало лишние семь долларов погоды не сделают.
— Потому что по имени я тебя назову, когда поцелую.
— Да все как обычно, каждый день в дерьме, — констатирует Джеф.
Хорри разворачивается и плывет к выходу у мелкого конца бассейна.
Я скатываюсь с Пенни, обуреваемый нелепым самодовольством, и размышляю, когда будет удобно уйти.
— Ну этот, ведущий. «Вставай-мужик». Ты разве не с ним работаешь?
— Что случилось, дорогая? — кричит ей вслед распростертый на земле Филипп. — Не понимаю, что на нее сегодня нашло, — смущенно говорит он нам. — Обычно она ведет себя вполне цивилизованно.
— Друг, — говорит он, источая доброжелательность. — Помощь не нужна?
— Это и есть подло. Тебя все устраивало, пока мы были женаты, пока тебе не пришлось брать на себя никакой ответственности.
— То есть просто дружбы у нас не получится?
Появляется Филипп. Точно гимнаст, он упруго, на одних руках, опускается на низенький стульчик и тяжело вздыхает.
— Ну да, почти верно. А это какие-то священные японские письмена, но я забыл, о чем речь.
Насколько я помню, в последний раз мы занимались сексом месяца три назад. Такой заурядный, ничем не выдающийся акт, который случался у нас все чаще, хотя когда-то мы клялись и божились, что до рутины…
Она подходит и кладет руки мне на плечи. Я целую вечность не ощущал на себе ничьих рук, не смотрел ни в чьи глаза. Я вижу, как в глазах Линды отражаются мои слезы.
Опухоли на томограмме кустились по всему периметру его черной, как угольная пустыня, двенадцатиперстной кишки, подтверждая легендарный отцовский стоицизм: оказалось, содовыми таблеточками он лечил ме…
— Дождусь конца шивы. Иначе нельзя. Ну а потом подгребу лохмотья гордости… и остатки собственного достоинства. И скажу «до свидания».
Обернувшись, мы видим на пороге гостиной маму и Линду.
— Да нормально я. Надо же, свалилась… Вот корова.
Мы с Джен занимаемся любовью. Она извивается подо мной, ее живот и бедра резко подаются вверх, бьются о мои. Она царапает мне спину, сжимает ягодицы, а потом ее пальцы постепенно соскальзывают по мое…
Она наклоняется вперед, и атласные отвороты пеньюара, раздвинувшись, обнажают огромные, четвертого размера, конусы грудей. Лет пятнадцать назад мать обнаружила у себя в молочной железе уплотнение, ок…
Я смотрю на Рини Харпер, на Барбару Ланг, на Лоис Браун. Они самодовольны, бесчувственны и мотают мне нервы, которые и так на пределе.
Раздается стук в дверь, и, не дожидаясь ответа, в палату входит бородатый врач. В руках у него медицинская карта Джен.
— Вот уж не думал, что Пенни останется в этих краях.
…Мне три года, я качу по парку на трехколесном красном мотоцикле. На улице холодно. На мне синяя лыжная шапочка и шарф, в который ручьями стекают мои сопли. Пластиковые колеса громко стучат по асфаль…
Филипп стойко выдерживает атаку Трейси за закрытыми дверями, которые, впрочем, слабо заглушают ее визгливые и слезливые угрозы. Мне жаль Трейси. Я мало о ней знаю, но похоже, она человек неплохой. Ин…
— Что ж, — говорит Пол. — Какие у тебя планы?
— Дерешься ты часто, но так толком и не научился, — замечает Венди.
Орущий младенец — это еще цветочки. Вендин шестилетний сынок Райан обнаружил в гостиной пианино, которое не настраивали много десятков лет, и нещадно лупит по клавишам кулаками. Барри же счел, что те…
Они не уверены, уместно ли посмеяться над моей шуткой, и Джеф, сменив тему, принимается рассказывать о сюжетных поворотах в судьбе наших общих знакомых и коллег, ведь жизнь радиостанции — это бесконе…
Я спускаюсь в подвал и застаю там Филиппа. Он сидит на кровати, а перед ним спортивная сумка, куда я положил конверт с деньгами из банка.
Разумеется, мамины ближайшие подруги полностью в курсе, с самого начала. Милли Розен приходит с дочкой Рошель, двадцатисемилетней незамужней девицей. Рошель красива, но красота у нее какая-то незапом…
Мне часто снится, будто я иду по улице, почти лечу, как вольная пташка, и вдруг смотрю вниз и вижу, что вместо одной ноги у меня торчит протез: конструкция из пластика и резины с металлическим каркас…
Осаживать наглецов ей, кажется, было не впервой.
— Ты ведь знаешь, что ты мой самый лучший друг? — спросила она.
Хорри — у себя в спальне, в цокольном этаже. Он лежит голый на полу и конвульсивно подрагивает, но приступ уже затихает. Рот его заполнен белой, точно мыльной, пеной, она капает с подбородка. Темную …
— Ты и дальше намерен спать с моей женой?
— Мой отец меня защитил. А я хочу защитить своего сына.
— Джен, — отвечает Джен и пожимает протянутую руку.
Ножки складного белого стула и в самом деле сильно прогнулись, а едва Арлин начинает жестикулировать, стул начинает заметно трястись и проседает все ниже с каждым ее движением.
Я снова иду отлить и по дороге, в закутке между мужским туалетом и кухней, вижу, как Хорри обжимается с какой-то тощей девицей. Когда они на миг отлипают друг от друга, она не перестает слюнявить его…
— Сказать? Иди на хрен, Джен! Катись! Надеюсь, ребенку Уэйда повезет больше, чем моему. Теперь мне можно ехать?
Всего пришли семь мамашек, три из них оставили детей дома, с няньками, и теперь наслаждаются выходным: поздний завтрак, визит на шиву, потом к педикюрше, потом быстренько прошвырнуться по магазинам.
Возможно, как раз из-за мыслей о серийных убийцах меня аж подкидывает, когда по водительскому стеклу вдруг забарабанил Хорри. А может, просто видок у него страшноватый: длинные волосы убраны с лица п…
— Ладно, мам, если хочешь, притворимся, что говорить такие вещи своему сыну — самое обычное дело. Но это все равно не значит, что я хочу знать интимные подробности твоей сексуальной жизни.
На самом деле вот о чем: не надо примитива, не надо считать, что причина нашего разлада — смерть ребенка. Люди это обожают — взять и взвалить вину на кого-то или на что-то, а самим остаться чистеньки…
Венди вздергивает брови, явно готовится что-то выпалить в ответ и — осекается. Такое с ней бывает редко. Но на гребне крыши сдержанность все-таки не помешает.
— Может, что-то конкретное? Под настроение?
Вот и весь разговор. Девять лет брака псу под хвост. И сказать-то особо нечего. Я вышел из спальни, захлопнув за собой дверь с такой силой, что внутри стены что-то оборвалось и с шумом полетело вниз.…
Атмосфера в комнате слегка меняется, когда к Филиппу приходят девицы. Их трое, им чуть за двадцать, и они впархивают в комнату и направляются к Филиппу, взвихривая воздух загорелыми ножками и откляче…
— А теперь эта шлюха еще и беременна. Думаешь, мне легко?
Она и вправду мила, даже красива, только без той сочности и огня, который спалил когда-то всех парней в нашей школе. Как же я хотел ее тогда! Но она была королевой красоты, ее хотели все, так что мне…
За спиной у меня раздается шорох. И на крышу, чуть пошатываясь со сна, вылезает Венди.
— Ну, вот еще! — возмущаюсь я. — Кенни, я рад, что взяли тебя.
— Да брось ты. Скорее всего, он курил для обезболивания. Раковым больным прописывают наркотики.
Вообще-то Раско попал на нашу вечеринку случайно. Школу он окончил два года назад, и факт окончания школы уже сам по себе был чудом, учитывая, сколько приводов в участок накопилось у него за драки, н…
— Я тебе очень сочувствую, — щебечет Жанель, чье хорошенькое личико скрывается под слоем искусственного загара. Она девочка плотненькая, крепко сбитая, но на самом деле мужчины таких любят.
И выставить хоть какой-нибудь жалкий блок тоже не успеваю. Удар прямой — по подбородку и нижней губе. Я падаю. Можно, конечно, придумать другую, не столь бесславную версию этого боя: вокруг собираетс…
Я очень хочу снова влюбиться, слишком хочу. Поэтому не надо мне сейчас искать любви. Надо просто не пропустить, когда она придет сама. Отцовские часы болтаются у меня на запястье, и на их донышке, не…
Я выхожу из душа и вижу Элис. Она сидит на краешке моей кровати в тренировочных брюках и футболке, вся такая понурая, точно брошенный щенок.
Он смущенно улыбнулся, словно признался в какой-то мелкой, слегка постыдной слабости, вроде регулярных запоров или визитов к педикюрше. Потом пожал плечами — этими широченными, сферическими плечищами…
Я тоже заорал. Потому что мне выпали испытания почище, чем паленые яйца или сломанный нос (кстати, позже выяснилось, что нос Джен и вправду оказался сломан). Это загаженное помещение недавно было мое…
— Ага. — Я умолкаю, но потом меня прорывает: — Я сказал Уэйду, что он мечтает о выкидыше, а на самом-то деле я сам на это надеялся. Втайне от самого себя. Господи, ведь это ужасно: ребенок растет там…
— Он оказался любителем порносайтов, — поясняет она.
— Так у тебя как в английском суде? По прецеденту?
— Привет, — говорит Пенни. — Пойдем в кино?
Мы стоим у могилы отца, трое мужчин, трое Фоксманов, выточенные по одному лекалу, но прошедшие совсем разную обработку и шлифовку. Все мы унаследовали от отца черные курчавые волосы и квадратный подб…
— Филипп шумный. Теплый. Эмоциональный. Папа любил нас, потому что мы были немножко как он. А Филиппа он любил, потому что он был на него ни капли не похож.
Венди, даже не раздевшись, бросается обнимать Хорри, и он, уронив все плащи и куртки, обнимает ее в ответ.
— Мама! — кричит Райан. — Посмотри, как я умею!
— Ты сказала плохое слово! — обалдев от счастья и ужаса, кричит Райан.
Филипп закидывает сигарету из пачки в рот и прикуривает от толстой, принесенной для шивы свечки. Мне это кажется кощунством, но думаю, папа не обидится.
Опытная сваха Рини Харпер готова — за скромную мзду — уберечь меня от опасных интернет-знакомств, она будет сама отбирать для меня кандидаток. Мне тут же становится интересно, есть ли у свах официаль…
Я недавно потерял отца. Скоро я сам стану отцом. Некоторые склонны были бы усмотреть в этом божественное равновесие: одна душа покидает этот мир, чтобы уступить место другой. Но мне это не близко. Мн…
— Вчера ты впервые задал мне хоть какой-то вопрос, — говорит она. — Про нас.
— Это началось как нечто совершенно ирреальное. Меня вел зов плоти. — Мама говорит своим телеголосом, словно в камеру. Мысленно она уже снимает фильм о своем бисексуальном пробуждении. — Но мы с Линд…
— Прости, ты прав. Я поступила бестактно.
— Если захочу. — Он на секунду зажмуривается. — Больно.
При виде Джен все присутствующие, не говоря уже о моих внутренних органах, напряженно замирают. Ошеломленный Пол застывает, занеся кулак над Филиппом.
Какого черта?! Что происходит в моей жизни?!
— Ну, сколько лет прошло? — спрашивает она. — Семь? Восемь?
— Амен, — поднявшись с мест, отзываются все прихожане.
Под потоками низвергающейся с потолка воды Филипп хватает еще не погасший окурок и уверенно, без раздумий, заглатывает его целиком — видно, ему не впервой косяки глотать. Коридоры мы тоже пробегаем п…
— А в жопе тоже есть дырка? — спрашивает он.
— Ты ведешь себя как ребенок! Это детский шантаж!
Хорри откидывается на спинку, закуривает.
— Правда? Для тебя это не чересчур? — Она слегка краснеет, и внезапно я вижу ее такой, какой, наверно, видит ее мама: более молодой и… беззащитной, что ли?
По пути назад Филиппа останавливают две девушки, с которыми он, похоже, знаком. Он наклоняется — принять по поцелую в каждую щеку, его ладони ложатся на их оголенные тела, чуть пониже спины и чуть вы…
— Вот сюда погляди! — Филипп тычет пальцем с самый угол фото. — Видишь, в серванте!
Тем временем Джейн на экране телевизора подняла другую ногу. Когда стало понятно, что писать она не собирается, я потерял к ней всякий интерес.
— Слушайте, прямо как начало порнофильма для Американской ассоциации пенсионеров. — Филипп хихикает.
— Может, и неплохо. Если лекарства правильно подобрать… Черт, ну и духота.
— Мне очень жаль, — говорит Рини скорее оскорбленно, чем опечаленно. — Я просто хотела помочь.
— Мы это уже проходили, — повторяет Барри. — Это непродуктивно.
— Сколько зим, сколько лет… — напевает Филипп.
— Морт оставляет в наследство детям и внукам свои принципы, свою профессиональную этику, свою незыблемую систему ценностей. Пусть Господь утешит эту семью и всех скорбящих детей Сиона.
Пенни живет на первом этаже в многоквартирном доме в центре города, всего в паре кварталов от папиных спорттоваров. По стенам развешаны афиши с Одри Хэпберн, Мерилин Монро и Джулией Робертс; мебели о…
— Три, наверно. Или четыре, если считать ту, что была вскоре после моей свадьбы. По пересадке кожи.
— Ты ведь сама не веришь половине того, что говоришь. Разве не так?
— А теперь объясни мне, — говорю я. — Только по-честному. Я хочу правды.
— Конечно, — откликается Арлин. — Если я прежде не окочурюсь.
Филипп переводит на меня лукавый взгляд, а я в ответ сигналю: Не делай этого! Умоляю, не делай!
— Знаете ли, я и сам люблю хорошее порно в интернете, то и дело балуюсь, — заявляю я.
Мы стоим, и на нас льется свет уличного фонаря — как в заключительном кадре из кинофильма. Может, поэтому, а может еще и потому, что в эту минуту я люблю ее больше всего на свете, я притягиваю ее к с…
— Хорри, все давно быльем поросло. Ты был не в себе.
— А кофе ты сегодня пила? Может, ему хочется кофеинчику?
— Нет. Вовсе нет. — Она оглядывает стол с остатками еды, надкусанными бубликами и булочками, разбросанными помидорами, огурцами и перцами, разлитым кленовым сиропом и крошками от вафель — там, где си…
— А теперь я называю вещи своими именами. В голове прояснилось.
— А это Трейси. — Сейчас Филипп не добавляет «моя невеста», оставив Трейси вообще без определения. Мне это непроизнесенное слово режет слух.
Пожав плечами, она поднимается с дивана, проходит пару шагов и, остановившись у лестницы, пристально на меня смотрит. Сквозь открытую наверху дверь льется солнечный свет, в этом потоке пляшут пылинки…
— Поверить не могу, что Морта больше нет, — произносит Сандра и — о господи! — начинает плакать.
Когда мы были маленькими, папа брал нас с Полом на рыбалку, на берег довольно широкой, но неглубокой речушки. Располагались в тени под эстакадой, у развилки каких-то второстепенных дорог, в нескольки…
— Да… научилась. — Она посмотрела на меня с некоторым вызовом.
— Так все складно звучит. Ты много об этом думала.
Смерть сопряжена с изнурительными процедурами. Прошедший день так меня измотал — и похороны отца, и тесное общение с родственничками, — что, с трудом стянув штаны, я в изнеможении падаю на якобы разл…
Пол обходится короткими репликами или, чаще, серией похмыкиваний, которые, согласно тесту психолога Роршаха, люди склонны принять за ответы. Венди, ничтоже сумняшеся, принимает звонки от подружек из …
Она задирает подол платья, и я успеваю увидеть темные кудряшки лобковых волос прежде, чем она хватает мой предательски твердый член как рычаг переключения передач и усаживается на меня верхом.
Я закидываю детей домой, и Филипп тут же мчит меня на «порше» в больницу. Я выскакиваю у приемного покоя, он едет на стоянку. Джен лежит на каталке за какой-то занавесочкой: ей делают УЗИ. Врач водит…
— Если бы мы сюда не приехали, Трейси меня бы не бросила. — Филипп горестно качает головой.
— У меня плоскостопие, — парирует мать, смерив Стояка взглядом, острым как бритва. Таким взглядом впору без ножа делать обрезание.
— Хорошо, что повидались, — говорит он и протягивает мне пухлую потную ладонь.
— Нет, это ты неплохо в хоккей играл. А я был великим хоккеистом.
— Филипп, мы — твоя семья. Мы тебя любим.
— Я потерял стипендию. Я потерял все. А ты уехал в колледж и даже не оглянулся. — Он вонзает зубы в каждое слово, и они выходят наружу пережеванными. — И теперь ты говоришь, что за все расплатился? С…
— Спасибо, Пол. — Я выжидаю паузу для пущего эффекта и добавляю: — А мне всегда нравилась Элис.
Он пробивается через толпу к стойке. Оставшись один, я вливаю в себя остатки напитков из всех стоящих на столе емкостей и пытаюсь переварить новую информацию. Вот живешь-живешь, и тебе кажется, что в…
— Вовсе не тайная, — отвечает Филипп. — Мне нужно было побыть одному. Привести мозги в порядок.
Уговор мы заключили, когда нам было по двадцать лет и мы встретились, вернувшись в родной город на каникулы. Ее бойфренд ушел в пеший поход по Европе, моя подружка… да не было у меня еще никакой подр…
Иду дальше. Мимо проносится серебристый автомобиль. Проносится и резко тормозит, так что водители идущих сзади машин сердито гудят. В Элмсбруке «мазерати» попадаются не так уж часто. Съехав на дублер…
— Джад Фоксман. Голый. В моей постели. Сюр.
Речь толкает Стояк Гроднер. В детстве он был лучшим другом Пола. Теперь он — рабби Чарльз Гроднер, но для нас, тех, кто вырос с ним бок о бок, кто вместе с ним на заднем сиденье школьного автобуса ра…
Он сует мне под нос документ. Точнее, новый контракт, согласно которому у буду получать куда более высокую зарплату, если пообещаю не подавать в суд ни на радиостанцию, ни на программу «Вставай, мужи…
— Говори. Что ты там еще припасла, чего я не знаю? Вы с Уэйдом намерены пожениться?
— Фил реагирует вполне по-мужски, — замечает Пол.
— Джен, дорогая, — произносит мать, мгновенно взяв себя в руки. — Какой приятный сюрприз.
— Мои адвокаты с вами свяжутся, — сказал я, хотя никакого адвоката, ни тем более адвокатов у меня не было, и я даже не представлял, где этих адвокатов берут и какой именно адвокат нужен, когда твой б…
Теперь уже на нас, понятное дело, пялятся все без исключения. Родители детишек — в полном шоке, а дети ловят кайф, оттого что взрослый дядя сказал так много плохих слов сразу. Рабочие невозмутимы.
— У твоего брата был настоящий талант. Жаль, что с ним такая беда приключилась.
Я ведь сбежал с работы пораньше как раз за этим клубнично-шоколадным чизкейком — ее любимым тортом. Джен в свой день рождения на работу обычно вообще не ходила, прикидывалась больной. Ближе к вечеру …
— Японцы на это никогда не пойдут, — произносит он, мотая головой. — Мы-то готовы вложиться, но цена бумаг совершенно неприемлема.
— У тебя пять секунд. Придумай, зачем остановил.
— Он же был на наркотиках, чтобы снять боль, — вступает в разговор Венди.
Костюм, который я надевал на похороны, с тех пор так и валяется на полу в подвале, поэтому мама ведет меня к себе в спальню — подыскать что-то из папиной одежды. Отец всю жизнь носил костюмы двух цве…
— Я — доктор Рауш из отделения гинекологии. — Он поворачивается к Уэйду. — Мистер Фоксман?
Пол возвращается из магазина, но вместо того чтобы скрючиться, как подобает, на стульчике и дальше сидеть шиву, он целеустремленно пробирается через толпу в прихожей к и уходит наверх — по всей видим…
— Знаешь, пустись-ка ты в загул, пока есть время. Потрахай баб направо и налево, дави их, не глядя, как банки из-под пива. Побудь женоненавистником, тебе пойдет на пользу.
— Сегодня мы прощаемся с Мортоном Фоксманом, любимым мужем и отцом, дорогим братом, близким другом…
— Юридически я пока женат, — говорю я громко, и все другие беседы в разных концах гостиной мгновенно смолкают. — Я все еще женат, и у меня скоро будет ребенок, и я приехал сюда хоронить отца! Что за …
— У меня? Что угодно, только не план. Скорее, его противоположность.
— Элис-то у нас разговорчивая, — замечает Филипп. — Приятная неожиданность.
— Завтра, — отвечает она, вжимаясь в меня еще плотнее. — Все скажешь завтра. А сейчас… поцелуй меня…
— Тогда мне придется пересмотреть концепцию.
В нашу последнюю встречу я запулил в Уэйда офисным стулом. До этого — тортом с горящими свечками. Должно быть, у него до сих пор жжет задницу. Стоит ли удивляться, что, увидев меня, он вздрагивает, о…
— Больше всего на свете я хочу родить ребенка, — продолжает она. — Ты ведь понимаешь меня, правда?
— Ладно, не хочешь — не надо, — цедит она с отвращением. — До свиданья.
— Никогда. И не рассчитывайте. Мне только шестьдесят три года.
— Ну нет, почему же? Ведь ты имел в виду, что я безработный, а моя жена трахается направо и налево, поэтому мне есть о чем поволноваться, кроме экономического положения в стране. Так?
— Не волнуйся, пожалуйста. Ты еще в гостинице?
За спиной Филиппа выразительно покашливает раввин. Филипп оглядывается, одергивает куртку.
Вернувшийся из магазина Пол сталкивается с Филиппом в дверях гостиной.
— Давай сюда. — Пол затягивается и быстро садится на стул. — Черт! Сильная штука. Где взяли?
— Не ушиблась? Не нахлебалась? — встревоженно спрашивает Хорри, подхватив Венди железной хваткой профессионального спасателя.
— Сейчас все обсудим, только не здесь, — отвечают они.
— Оденься. И сделай так, чтобы духу его в моем доме не было.
— Он любил в нем то, что ему самому было не дано.
— Нет никакого Хорри. Хорри — фантазия. И я для него тоже фантазия. Путешествие во времени. Нынешний эпизод — это дань памяти тем детям, которыми мы были когда-то. Нет между нами ничего, кроме памяти…
Все отдам, лишь бы снова влюбиться. Когда-то я обожал быть влюбленным: поцелуи взасос, лихорадочные совокупления, пламенные признания, телефонные разговоры по ночам, а еще интимный, понятный только д…
В сущности, я боюсь всего: что ласкаю ее грудь неумело, как школьник на первом свидании, что член у меня недостаточно тверд и стоит не под тем углом и что он вообще короче и меньше, чем те орудия, ко…
— Эй, мужики, — окликает нас один из папашек маленьких спортсменов и кивает на детей: — Языки придержите.
— Вот и умницы, — хвалит их мать. — Собой надо заниматься обязательно, под любым предлогом.
Мы хором, торжественно, точно погребальный псалом, распеваем остаток алфавита, а когда смолкаем, в классе раскатывается эхо.
— Тогда я был мужем, которому наставили рога. Теперь я — без пяти минут отец.
— Отец никому, кроме Пенни, не доверял закрывать магазин и включать сигнализацию, — говорит Пол.
Это один из тех редких моментов, когда я радуюсь, что я такой, какой есть.
— Длинный получился день, да? — говорит мне Линда. Она сидит на табурете у стола в центре кухни и разгадывает кроссворд из «Таймс», вглядываясь в мелкий газетный шрифт сквозь бифокальные очки.
— Не тебя одного. Я на всех страх навожу.
Она смотрит на меня беспомощно и, зажав рот рукой, выбегает из комнаты.
— Дейфин! Кобей! — радостно повторяет Коул.
— Ты уж не обижайся, братик, но ты и до женитьбы не был в этом деле большим асом.
Она целует меня в щеку и делает шаг назад, чтобы мы могли друг друга рассмотреть.
— Если не возражаешь, я пока буду называть тебя велосипедисткой.
— Конечно! — соглашается Бетти. — Речь всего лишь о дружеском телефонном звонке. Может, о чашке кофе.
— Почему-то, пока он был жив, я так по нему не тосковал. Он ведь умирал целых два года, а я навестил его всего пару раз. Что, в сущности, могло быть важнее, чем провести время с отцом, которого завтр…
— Кроме того, он сейчас на диете, ему можно только клетчатку. В сочетании с кофе — взрывоопасно, — поясняет Триш и подхихикивает. А женщинам с определенного возраста хихикать вообще противопоказано.
— Прости. Правда — штука жестокая. Ты до нее еще не дозрел.
У глубокой части бассейна стоит Трейси. На ней закрытый черный купальник. Трейси ныряет практически без брызг. Гребки у нее размашистые, стильные. Она плавает взад-вперед, точно робот, а в очередной …
— Тебе жаль, что ты не сказал мне, что Джен беременна. Не сказал, как безнадежно ты запутался, не сказал, что все еще ее любишь, а главное — не предупредил, что из всех возможных парней мне именно с …
Я встаю на одно колено. На губах — медно-соленый вкус крови.
Я знал, что непременно стану мучить себя дурацкими, ничего не решающими вопросами. Как она могла? Когда это началось? Почему? Они в самом деле любят друг друга или стремятся к острым ощущениям, котор…
— Ну, это не самое большое из твоих преступлений, — с ухмылкой бросает Венди. — Я бегу наверх, кричу папе в окошко, но он колотит молотком и ничего не слышит. Я выбегаю во двор, снова кричу, но он сн…
Она неожиданно крепко, словно за последнюю соломинку, хватается крошечными пальчиками за мой подбородок. Словно он спасет ей жизнь, словно о нем-то она и плакала так долго и горько. Я сажусь на крова…
Стояк из тех раввинов, которые считают своей главной целью доказать молодому поколению, что иудаизм — это круто, что рабби может быть классным чуваком и что он, Чарли Гроднер, потрясающий шоумен. Отс…
— Место встречи изменить нельзя, — говорит она.
В обоих диалогах мы слышим только женские голоса. Как истинные Фоксманы, Пол и Филипп отвечают тихо и односложно. Когда на нас нападают, мы тут же стоически прячемся в раковины. А раковина рассчитана…
И тут она снова засмеялась — мгновенно, точно этот смех давно булькал у нее внутри и ждал удобного момента, чтобы вырваться на свободу. За шестьдесят секунд нашего знакомства мне удалось рассмешить э…
— Недавно? Семь месяцев назад! Сижу на диете, каждый день бегаю, но все без толку — ни пузо, ни ляжки ни на йоту не похудели. Я перед Барри уже и переодеваться стесняюсь.
Мы наблюдаем, как Трейси поднимает и опускает задницу. Поза называется «собака мордой вниз». Темы для разговора исчерпаны. Мы станем родителями. Я стану отцом. Интересно, будет ли Уэйд присутствовать…
Мы сидим тут уже несколько часов, а поток людей не иссякает, словно у крыльца каждые полчаса высаживают по целому автобусу. Вся Слепая Кишка превратилась в стоянку машин, а у меня сводит челюсти от в…
— Спасибо, что разъяснил, Фил, — говорю я.
— Джад. — Она, должно быть, саркастически кивает Уэйду — подтвердить, что догадка была верна. Представляю, как они лежат в постели, как его толстые пальцы ползут по ее голому округлому бедру, а друга…
С минуту друзья детства смотрят друг на друга не мигая. И отводят глаза. Правила у нынешней игры новые. Стояк вздыхает.
— Папа об этом знал? — Я не верю своим ушам.
— Господи, как ты умудряешься? — Венди качает головой. — Размерчик-то не больше второго, да?
— Тогда откуда кровотечение? — спрашиваю я.
— Он не хотел, чтобы мы приезжали. Сам мне говорил. Не хотел, чтобы мы запомнили его немощным и больным.
Мама, Филипп, Пол, Элис и Хорри за столом, завтракают, благо подношения, принесенные соседями на шиву, еще не иссякли. Филипп рассказывает какую-то историю, повергая слушателей то в ужас, то в дикое …
— Эй, парень! — окликнул он Пола, вскочив на ноги. — Тут вообще-то частная собственность. Вали отсю…
Кто-то задает матери вопрос на любимую тему: приучение детей к горшку. В комнате тут же воцаряется почтительная тишина, и мать принимается вещать. Она в этом деликатном деле признанный эксперт, и дет…
— Это моя жизнь! — кричит он. — Я угробил последние десять лет на эту компанию и едва свожу концы с концами. Я по уши в долгах, компания того и гляди гикнется. Прости, Филипп, но мы не можем сейчас у…
Я киваю. И представляю Джен, дрожащую в пустой постели, измученную сожалениями. Она одна. Я один. Она — мой самый близкий человек.
— Может, это последнее лето, которое мы проводим вместе. Все в последний раз.
— Мне правда очень жаль, что пришлось так срочно уехать из парка.
— Но ты не можешь знать наверняка, что ребенок мой.
— У меня одна дочь, а меня не было рядом, когда она впервые ощутила себя женщиной! — восклицает мать. — Никогда себе этого не прощу.
Пол пинает камешек слишком сильно, он отскакивает от бордюра и вылетает на проезжую часть.
Вряд ли кому-то охота выслушивать во всех подробностях, как его мать стала лесбиянкой. И никакого снобизма в этом нет. Про нюансы ее гетеросексуальной жизни я тоже никогда не любил слушать. Но мама ж…
— Нас с тобой больше не существует. — Я вскакиваю, намереваясь уйти. — Мы чужие люди. Я не готов растить ребенка с чужим человеком.
— И на фиг нам это надо? — произносит Филипп, делая сверхдлинную затяжку. Выдувает идеально круглое колечко, а вдогонку подпускает в его середину еще дымка. В этих никчемных мальчишеских забавах Фили…
— Ты что, не пойдешь к ней? — спрашиваю я.
Я смотрю на часы «Ролекс», купленные Джен на мои деньги. Все никак не соберусь выставить их на продажу в интернете. Мы сидим шиву уже целых полчаса. И тут очень кстати звонят в дверь. А то еще неизве…
— Все хорошо, Род. Я как раз собирался идти.
— У Филиппа есть адвокат? — удивляется Элис.
— Что ж, — говорит он, вынув из кармана резиновые перчатки. — Вообще-то у меня язва, а смена длится сутки, так что вы меня в ваши проблемы не втягивайте. Подождите-ка оба за дверью.
— Совершенно не помню эту историю, — говорит Филипп.
— Разумеется, идиот, но на этой неделе тебе все сойдет с рук. — Она дружески подмигивает. — Только не злоупотребляй доверием.
Доктор Рауш смотрит на меня неодобрительно, словно я порчу ему праздник.
— Ты никакая не корова, — повторяет он снова, стирая воду с ее лба. — И он должен тебя беречь.
— А мне странно, что ты спишь с женщиной, которой рукой подать до менопаузы. Но я же в твои личные дела не лезу.
— Ну, никто же не запрещает взять тайм-аут и подумать.
— Как же я мог! — шепчет Филипп мне на ухо. — Вот идиот!
Мы вслушиваемся. Тук, шшш, тук, шшш, тук, шшш.
— Так что теперь я сижу дома с девочками, им уже четыре года, а Дебби занимается поставками медицинского оборудования. Еще мы дилеры, торгуем продукцией фирмы «Амвей», у нас свой веб-сайт. Оставлю те…
Надев очки, она возвращается к кроссворду. И улыбается — едва заметно.
— Спорим, он не способен пройти туда-сюда, чтобы не полапать баб. Считай! Будет как минимум три!
— Ну, ясно, — примиряюще говорит Филипп. — Для вас это как гром среди ясного неба. Нужно время переварить.
— Прошу тебя, Джад! — шепчет она. А потом, по-прежнему не сводя с меня взгляд, сползает к изножью кровати, одновременно скатывая мои трусы до самых колен. Горячие слезы капают мне на ноги. — Помоги!
— Не спрашивай меня про любовь. Меня бросила жена. Ушла к моему боссу.
— Вот и не надо, — говорю я. — Про твое великое самопожертвование я и так знаю. Ты никогда не дашь мне об этом забыть.
Она явно собралась на охоту: в короткой джинсовой юбочке и топике. Когда она тянется поцеловать меня в щеку, этот топик щедро открывает ложбинку меж ее круглых, слегка веснушчатых грудей.
Я благодарю Лиззи за бесконечную помощь и поддержку; Спенсера, Эмму и Алексу, которые неизменно удивляют и вдохновляют меня; Саймона Липскара, моего агента, который работал с каждой из моих пяти книг…
— Джен. — Филипп разглядывает ее, одновременно раскатывая свой коврик подле Трейси. — Я всегда подозревал, что в душе ты — бессердечная сука.
— Я бы на твоем месте тоже не думал. — Он одобрительно кивает. — Где тебя высадить?
Восстанавливать отношения — дело замысловатое, но у нас, людей, не умеющих проявлять эмоции, есть свои преимущества. Недаром говорят, что молчание — золото. Мы просто идем, и на душе уже куда легче, …
— Джад, — тихонько говорит она. — Лежи-лежи, резко не вставай.
— Ну да. Она в будни, по вечерам, приходит сводить баланс. Зайди, поздоровайся.
— Похороны завтра утром, — говорит Венди. — Я лечу сегодня, буду к вечеру, с детьми. У Барри сейчас важная встреча в Сан-Франциско, он прилетит последним рейсом.
— Ты прав, я не святая, — говорит она, всем своим видом показывая, что я кругом не прав, а она святая, но ей скучно со мной спорить. — Мне было очень плохо, и от желания снова стать счастливой я пост…
— Когда он был жив, мне его тоже не хватало.
— Ну и кто из нас тупица? Кто продажная тварь? — вопит Филипп, морщась от боли в руке.
— Не сразу, не когда это случилось, а потом. Когда ты уехал в колледж. Так сколько?
Она была на восьмом месяце, и нервы у нее в последнее время стали совсем ни к черту. Я не единожды на собственной шкуре убедился, что спорить нельзя, надо со всем соглашаться.
Мамин старший брат, дядя Стэн, прибыл с очередной спутницей, престарелой проституткой Триш. Дама похожа на трансвестита и красится соответственно: увеличивает помадой губы и карандашом глаза. Стэн вс…
— А вот эта птичка, видите, курит гашиш. Ее зовут Вудсток. Ну, помните, из мультфильма, друг песика Снупи?
— Интересно, с какой стати человек, выросший в этом доме, не успел реализовать любовь к матери?
— Кстати, раз уж зашла речь о младших братьях-неудачниках… Как развивается твоя греческая трагедия?
Едят все молча. Заговорить никто не отваживается.
— Я хочу помочь тебе развивать дело. Компания должна расти.
— Послушайте, — начинает Пол. — Надо бы обсудить, что будет с Точкой.
Она смотрит на меня, и что-то в ее взгляде меня настораживает. Когда люди женаты много лет, случаются моменты ясновидения или чтения мыслей — короче, называйте это как угодно, но я точно знаю, что он…
или: Я — гендиректор частного фонда по использованию биотехнологий,
Филипп тянется через мою голову — пожать руку Полу, и тот торопливо и сдержанно отвечает на рукопожатие, стремясь ускорить процесс и вернуть похороны в правильное русло. Сестру Филипп чмокает в щеку.
Я думаю о Джен. И о Пенни. С Пенни могло бы что-то получиться, но я все равно буду думать о Джен. Можно попробовать вернуть Джен, но тогда я не смогу не думать об Уэйде. И она тоже. Его тень будет ви…
— Все правильно, — отвечает Венди, — но сериал к моему рассказу отношения не имеет.
— Спасибо, — шепчет она. — Теперь это наш секрет.
— Ну как? Полегчало? — с кривой усмешкой говорит Уэйд. Видно, решил сожрать все, что я говорил, и утереться.
— Да, — раздраженно отвечает Стояк. — Это очень полезно.
— Теперь на очереди Венди, — говорю я. — Обсуди-ка с ней ее брак. А мы вернемся, когда пыль уляжется.
Не дав нам даже секунды — понять, что на нее нашло, — она начинает рыдать и, выбежав из гостиной, устремляется вверх по лестнице. Мгновение спустя хлопает дверь моей бывшей комнаты. Мы подскакиваем. …
Я думаю, что стану отцом, и меня это не греет. Я понимаю, что должен радоваться, возможно, я даже буду радоваться, совсем скоро, когда соберусь с силами, но пока я пребываю в каком-то оцепенении, а п…
— Я вам так сочувствую, — говорит Джен, обнимая мою мать.
— А здесь мы не можем его читать? — спрашивает Пол.
— Я ему яйца подпалил, — объявил я дрожащим голоском и, стараясь шествовать медленно и горделиво, засеменил по коридору к лифтам.
— Не скажу. — Мне не очень понятно, какую часть происшедшего он хочет от нее скрыть, но в любом случае я с сестрой на эти темы говорить не собираюсь.
Я наблюдаю, как они садятся в машину Кенни — недавно отремонтированный «камаро». На выезде из городка они, скорее всего, остановятся пообедать в ресторане T. G. I. Friday's и будут обсуждать мою перс…