Какого черта?! Что происходит в моей жизни?!
Пол радостно слинял под тем предлогом, что Хорри надо подкинуть на работу, а на самом деле — проверить, как идут дела в магазине. Элис устроилась на диване с кружкой кофе и блюдцем с мини-кексами. Барри на заднем дворе пытается наладить конференцию по телефону и краем глаза следит, как мальчишки плещутся в бассейне. Мама, Венди и я сидим на нормальных стульях: мы уже не готовы лишнюю минуту без надобности корячиться на низеньких стульчиках.
После событий, случившихся за последние полчаса, я должен был бы попривыкнуть к неожиданностям. Но больше года! Это не случайность, не мимолетное увлечение, это — связь. Это значит, что у Джен с Уэйдом уже была годовщина. В нашу первую годовщину мы сняли комнату в дешевом мотеле в Ньюпорте. У Джен было новое нижнее белье нежно-сиреневого цвета, и я прочитал ей глупейшее, самолично написанное мною стихотворение, а она расплакалась, и щеки ее еще долго были солоноваты на вкус. Интересно, как отметили свою первую годовщину Джен с Уэйдом? И кстати, от какого момента они отсчитывали? От начала флирта? От первого поцелуя? Первого секса? Первого «я тебя люблю»? Джен сентиментальна и неизменно аккуратна с датами, так что все вехи их совместной жизни наверняка отмечены на ее внутреннем календаре.
На отдыхе мы познакомились с еще одной парой, из Чикаго, Рэем и Тиной, — они отмечали медовый месяц. Рэй держал автодилерскую фирму, продавал «крайслеры», для него это был второй брак. Тина пышно взбивала волосы, носила кольцо в пупке и длинные накладные ногти. Долгие годы она служила у Рэя секретаршей, так что причины разлада в его первой семье представить несложно. Как-то мы все вместе отправились на ночную прогулку-круиз, где подавали только крепкий красный ром. На палубе играл регги-бэнд, мы пытались танцевать, но по-настоящему станцевать под эту музыку можно, только упившись в дупель. Рэй не сводил глаз с крепкой маленькой попки Джен. Тина была пониже Джен, задница у нее была потяжелее, зато губки полные, округлые, словно пчелки покусали, и она дразняще проводила своими длинными ноготками по моей руке — до самого локтя. Когда мы с Рэем изрядно набрались, он признался, что все бы отдал за любовь с такой красоткой, как Джен. Мы даже в шутку прикидывали, не поменяться ли женами на одну ночку. Вернувшись на виллу, мы с Джен долго посмеивались над Рэем: представляли, как он целуется, щекоча женщину мохнатыми усами и бренча толстой золотой цепочкой. Смеялись мы — впрочем, довольно добродушно — и над Тиниными ногтями, и над ее манерой ходить на пляж на каблуках.
Она встает на колени и целует мальчишек в лоб — сперва одного, потом другого. Венди учила меня ругаться матом и подбирать одежду, причесывала с утра перед школой и позволяла спать с ней в кровати, когда меня будили дурные сны. Она часто влюблялась и громко, под фанфары, бросалась в каждый новый роман — истово, словно спортсмен на олимпийском забеге. Теперь она — мать и жена, которая полночи унимает орущего младенца, пытается отучить сыновей от плохих слов и называет романтическую любовь бесполезной. Подумать только! Кем мы были и кем стали! Как порой горько видеть, что все мы так изменились — и сестра и братья… Возможно, именно поэтому мы предпочитаем держаться друг от друга на расстоянии.
— Вот это уж точно лишние подробности, — бормочет Венди.