— Держал, да, видно, не очень крепко, — откликаюсь я.
— Мерзкий токсикоз, — говорит она, переведя дух.
Иду дальше. Мимо проносится серебристый автомобиль. Проносится и резко тормозит, так что водители идущих сзади машин сердито гудят. В Элмсбруке «мазерати» попадаются не так уж часто. Съехав на дублер, Уэйд вылезает из машины. Он в том же костюме, что полдня назад, на переносице — бинтовая нашлепка, из-под нее расползается багровый синяк. Уэйд мрачно идет на меня, с каждым шагом набирая скорость.
Она держится за ступеньку лестницы, и я выныриваю совсем близко, сантиметрах в тридцати. Промаргиваюсь, привыкаю к скудному освещению, гляжу прямо ей в глаза и тут же вспоминаю, как несколько часов назад, ровно на этом месте, смотрели друг на друга Хорри и Венди. Заколдованный у нас бассейн — в нем пробуждается старая, давно похороненная любовь.
Я выбрался из машины и побежал по дорожке туда, где лежал распростертый на траве ошалевший Раско. Из губы у него текла кровь и двух передних зубов не было вовсе. Меня затошнило от ужаса.