— Оденься. И сделай так, чтобы духу его в моем доме не было.
— Если захочу. — Он на секунду зажмуривается. — Больно.
— Джад Фоксман. Голый. В моей постели. Сюр.
— Ага, а мы тут некстати случились, помешали ему посочувствовать тебе в полной мере.
В конце концов хлопает дверь каморки, и свет на кухне, помигав, гаснет окончательно. В полумраке Филипп топает прямиком к холодильнику, достает из морозилки пакет со льдом, садится напротив меня и, вздрогнув, прикладывает его к раздутой кисти.
— Это в прошлом, — говорит Триш. — Я на пенсии.