— Надо мне как-нибудь на днях вас навестить.
— А это — мой брат Джад. Вот он, если мне не изменяет память, меня любит.
— Мне кажется, здесь уместно обсуждать сугубо профессиональные отношения.
— Зато на заднице у тебя остались приличные царапины от ее ногтей, — говорю я. — Это хороший признак.
В первом классе Ханна Элли была увековечена в школьном фольклоре: девчонки на переменках прыгали через скакалку под известную мелодию «Братец Яков, братец Яков, спишь ли ты?», но пели при этом так: «Ханна бесфамильная, Элли бесфамильная, трам-пам-пам, трам-пам-пам. Ханна — это имя, Элли — это имя. Стыд и срам, стыд и срам». Ханна из-за этой песенки жутко ревела, ее родители ходили к директору, и кончилось тем, что петь нам запретили. Как любой запрещенный текст, песенка тут же стала классикой андеграунда и преследовала Ханну, пока ее сверстники не подросли, не перестали прыгать на переменах через скакалку и не начали играть в «бутылочку». Сама Ханна осталась у меня в памяти как этакая мышка-норушка с густыми бровками и в очках.
Филипп серьезно рассматривает наших племянников.