Все цитаты из книги «Белая ель»
— Они и сейчас здесь, — она должна ему рассказать, чтоб он понял, она не будет иметь тайн нет, не от мужа, от любимого, единственного, родного, — я умирала, а они меня вернули. Это было на весеннем И…
— Что пропил, не твоего ума дела, — набычился папаша, — а у тебя стыда отродясь не водилось. Замуж шла, брюхо на нос лезло!
Щетка болотной травы, несытая, холодная жижа, пустота, паденье… Охотнички боговы, как же страшно! Мамочка, Пал!.. Все.
Собака проскочила сквозь забор, сколько ж в нем дыр и, молча, бросилась к хозяйке. Хвост ее был зажат между ног, глаза были закрыты. Сбесилась?! Барболка завизжала и бросилась к дому. Жужа, молча, пр…
Барболка медленно, словно под ногами были не теплые шкуры, а гвозди да битое стекло пошла к постели, где ее ждал муж. Хорошо, что он не видит, но есть еще Моника, Иштван, Дорка… Ей придется улыбаться…
— Люблю. Как душу. Не жить мне без него, вот не жить, и все!
Последний витязь скрылся за поворотом, медленно оседала поднятая копытами пыль, монотонно трещали цикады, солнечные лучи танцевали с речными волнами. Господарка сакацкая еще немного постояла, подстав…
— Так что же ты не кусаешься? — повторил Карои, стягивая с плеча Барболки злополучную кофтенку и осторожно касаясь губами кожи, — не хочешь?
— А мы и живем в лесу, чай не гици, — вздернула подбородок девушка, чувствуя, как румянец заливает щеки. Что на нее все мужики пялятся, будь хоть седые деды, хоть сопливые мальчишки, Барболка привыкл…
— Барболка, — кто-то ее тряс, потом девушка почувствовала у своих губ горлышко фляги и отпила жидкого сладкого огня.
— А я и не боюсь, — соврала Барболка, пытаясь поймать ускользающий взгляд, — я ж дома.
Это бабочки-фульги знают, кто создан друг для друга, а смертным знать свою судьбу не дано!
Значит, четверых под рукой у ведьмы нет. И на том спасибо.
Господарка ухватила горячую горбушку. Густо посыпала солью с перцем и плюхнулась в кресло, слушай женскую болтовню. Отсюда все виделось по-другому, казалось глупым сном. Барболка блаженно жевала горб…
— Красивые места, — Янош, доезжачий алатского наследника и большой его приятель с нескрываемым удовольствием глядел на цветущую равнину, — если б не агарийцы, цены б не было.
Резкий рывок, острые когти, впившийся в запястье.
— Летунья-огнянка, фульга-золотянка, полетай, покружи, суженого покажи.
— Сдурел? — не очень уверенно произнесла девушка. — Белены объелся?
— Я так мамаше и сказал, — отрезал Ферек, — так, мол, и так, хоть лопайтесь, а Барболкину рубашку на заборе к Соловьиной Ночке повешу.
— Охотнички Золотые, сказал бы кто — не поверил…
— Я не только отца видел, но и лекаря. Он говорит, чтобы ребенок здоровым был, ты должна себя беречь. Ты стерпишь, если я под твоей дверью скулить буду?
Ее дети тоже б стали ведьминым семенем, выйди она за Ферека. Но если б она вышла за Ферека, отец его бы не убил, а мать не скормила обоих холодной гостье. Пирошка была бы жива, и Илька…
— Стерегутся, а пса не держат, — шепнул Янчи, — на помощничков, видать, надеются.
Значит сидеть за живой водой и четырьмя кострами, а в селах будут дети пропадать? Холодная гостья, раз повадилась, так и будет ходить, пока дверь не захлопнут или гроза не сожжет, только грозу и пере…
— Тебе нужно красное, — пыхтела Магна, выговаривавшая сыну за алую ленту в косе невесте, — красная юбка, шитая золотом. И сапожки тоже красные. И монисто.
— На ком женится? — пролепетала Аполка, понимая, что ненавидит этого самого Карои, к которому едет Миклош.
Охотники Боговы, это еще откуда? На кровати, поджав ножки и капризно отставив губу, сидела девчонка с ландышевой поляны.
— Лучше я за тобой, — фыркнула малявка, хватая подарок, — ты еще забудешь.
Барболка передернула плечами и перекинула косы на грудь. Жить хотелось отчаянно, до крика, но ничего не поделаешь, сама во всем виновата. Взяла браслет из дури да корысти, отдавай теперь руку с голов…
Невеста была потрясающе, невероятно хороша. Как слепой Пал Карои сумел изловить такую красавицу, Миклош не понимал. Какой-нибудь тупица завопил бы, что девушка польстилась на богатство да титул, но а…
Пал был слепым. Будущий сакацкий господарь принял на себя удар, предназначавшийся Матяшу, и свалился под ноги обезумевшим коням. После боя Карои искали всю ночь, отец поклялся похоронить побратима св…
Миклош вскочил на коня, принял из рук Калмана сакацкую господарку. Несколько часов на одной лошади и вечность врозь.
Последний всадник исчез за церковкой, и тут Барболка поняла, что стоит посреди улицы, а на нее все сморят. Ну и кошки с ними! Девушка поправила волосы и пошла вперед, прямо на двух судачащих кумушек.…
— За язык, — мученички благие, что за чушь она несет, что гици о ней думает.
Барболка пошла, чувствуя, что увязает в гнилых сливах все глубже и глубже. Ее не ругали, наоборот, но от этого было еще хуже. Мельничиха затащила ее в лавку к кривому Петё и принялась выбирать сукно.…
Крылья? Но разве она сейчас не полетит к огромным пляшущим звездам? Полетит!
— Злится, — признался Ферек, — ну да у отца с ней свой разговор. Он-то ее с довеском взял. С того и мельница у нас.
— Тюрегвизе ! — рявкнул Мекчеи, — и костер разожгите, заразу выжигать будем.
Сердолики оказались ягодами рябины, сквозь разорванную рубашку виднелись крапивные волдыри, и Миклош понял, что не спит и перед ним и впрямь жена Пала Карои, невесть как очутившаяся на лесной дороге.
Ну и что, что она встала на рассвете и выскочила из дома натощак? Ну и что, что ноги начинают уставать, а до Яблонь еще далеко? Ну и что, что ей не в чем идти в церковь, а Ферек носит синюю жилетку и…
— Вернешься, — заголосила связанная мельничиха. Она больше не пряталась, не юлила. Зачем? Все равно на закате ждет костер, — Вернешься и останешься! Ой, останешься! Не в земле, не на земле.
— «Просто» я прихожу ночью, — засмеялся Миклош, — темно, и я тебя не вижу. Может и впрямь о делах лучше говорить по ночам, а днем мы найдем чем заняться и без этого… Хотя, нет, отец не даст.
— Забудь, — бросила мельничиха, роясь в коробке с гребнями, — ты — невеста Ферека. Нельзя тебе в обносках ходить.
Девушка еще раз хлебнула воды и встала. Елка с длинной острой тенью, белые цветы, кусты кошачьей розы немедленно начали кружиться. Больше она никогда не уснет на поляне с ландышами. А это что такое? …
— Барболка, — Пал взял руки жены в свои, — ты иди, досыпай. Нечего зря свечки жечь.
Аполка вновь и вновь летела сквозь вьюгу черемуховых лепестков, видя лишь любимые глаза. Она не знала всех слов, которые шептал Миклош, но понимала все: он бредил любовью по-алатски, она по-агарийски…
— Радуйтесь, — Янчи казался растерянным, как ребенок, увидевший чудо.
Страшное место, сюда роса и та не падает. Какая роса, тут и травы-то нет, а есть наполовину заполненный пеплом провал, из которого торчат трехрогие ветки. Здесь они и лежат. Оба. Отец да Ферек.
— Уж лучше на чужом коне днем. Чем на мельнице ночью! — хохотнула Барболка, — а задаром ты мужу своему и через порог не нужна!
Она и так счастлива, безумно, невозможно, неповторимо.
Миклош от души выругался и стремительно развернул вороного. Горе-наездницу следовало остановить, пока она не разбила себе голову о какой-нибудь пень. А хорошо бы! Витязь поразился подлой мысли и посл…
— Жужа! — крикнула Барболка, первый раз обрадовавшаяся возвращению родителя, — Жужика!
Темная тень отделилась от леса и покатилась вперед.
— Да, — подтвердил отец, и девушка поняла, что все уже решено, — и не просто алаты. Мекчеи в Алати больше, чем короли в Крионе. Теперь там правит герцог Матяш. Он хочет, чтоб его сын женился на агари…
Перед господарем? Барболка не поняла, произнесла она эти слова вслух или нет, но перед глазами встал худое, строгое лицо, и девушке захотелось взвыть в голос. Матери Ферека было не до невесты сына, о…
— Зенки твои бесстыжие, — завопила молчавшая до этого Магна, — подстилка господарская…
— Здрав буди, сын господаря моего, — голос Пала был хриплым, мертвые глаза светились рассветными огнями, — охоты была охота, да и добыча неплоха. Возьми.
— Ничего, — заверила Барболка и тут же вспомнила про разорванную блузку. Девушка торопливо вскочила, прикрывая руками грудь.
— Я, — Барболка замялась, голышка не казалась опасной, но мало ли, имя кому попало не называют, особенно в лесу, — я с пасеки, а вот ты кто?
— Барболка, — ее зовут, какие тяжелые ноги, как она устала, — Да куда тебя несет, дура малохольная!
— Мяу-мяу, — мяуканье перешло в хихиканье, сзади раздалось какое-то шуршанье. Барболка обернулась — пусто.
— Сейчас отец придет, — зачем-то сказала Барболка, — его кормит надо.
— Гашпар, — староста почуял, что надо взять дело в свои руки, — не скажешь, куда Ферек пошел?
— Вот так и лежи, — шепнул витязь, — я хочу запомнить. Твои волосы — почти серебро. Теперь ты будешь вплетать в них осень. Смотри!
— Плохо тут, — девочка сдвинула брови, — бежим!
Седые усы коснулись алых губ, сверкнули золотом обручальные браслеты, полетела в сторону белая вуаль, золотые мониста, широкий, увитый лентами пояс, следом на пол одна за другой легли четыре алые юбк…
Герцог Шарский поймал взгляд дочери, и притянул ее к себе, заставив опуститься на нагретый солнцем камень. Девушка с готовностью примостилось рядом с отцом, она любила эти разговоры, нечастые, и отто…
Тишина, только на залитой луной крыше выгнула спину лохматая кошка. Витязь пожал плечами и высек огонь. Он был один, дверь заперта на засов, окно тоже закрыто. Странный сон, даже не сон, морок.
— Вот оно, как, — протянула Барболка, не зная, что сказать.
— Найдем, — заверил сын Матяша, — и Ферека, и побратима его могильного, и Пирошку с Илькой. И золото то поганое, которым гостья за постой платят, тоже отыщем.
— Ты не поешь, почему? — голосок был детским и капризным, — спой, мне нравится.
— Бери пока берется… Мы танцевали. Теперь танцуй сам, танцуй и пой! А я с тобой… С тобой
Вот так взять и сцепиться с тварью, о которой и говорят-то шепотом?! Хотя теперь ясно, чего господарка сакацкая в одиночку в свадебной рубашке по полям бегает. Холодную Гостью иначе не догонишь, толь…
Миклош обернулся, приятель был прав, на окне никого не было. Значит, он все-таки напился, ну и правильно, что делать на чужой свадьбе? Только пить.
Старший осадил коня и что-то сказал молодому. Соловый свернул с дороги, какая богатая сбруя! Галуны на седле лучше, чем у Ферека на праздничной куртке. А уздечка золоченая, не иначе.
Дальше — просто. Вырыть, выбрать до последней пылинки холодную мерзость, набить яму рябиновыми поленьями и четыре дня жечь костер, а выбранную погань смешать с толченым стеклом, рябиновым углем да ко…
Хлопнула дверь, выбежал из дома мальчишка лет пяти, уставился на нежданных гостей, заплакал. Марица тоже плакала. И Илька с Пирошкой, пока были живы. Кто еще знает место могильное? Дочка? Сын? Муж? И…
Сказать, что Барболка боялась, было ничего не сказать, но любишь мед, люби и пчел. Внучки Моники не виноваты, что в Яблони холодная гостья заявилась.
Миклош выпил вино, не почувствовав вкуса, и с силой швырнул кубок об пол. Сверкнули алые брызги. Пал Карои поднялся, протянув руку невесте. Барболка вскочила, кровь прилила к смуглой коже, делая чужу…
— А кто говорит, что нельзя? — откуда взялась мельничиха, Барболка не поняла, — ты, дочка, пой, пока поется. Добрым людям на радость.
— Так и есть, — сотник Иштван, тоже седой подлил Миклошу вина, — песнями она взяла. Тут слепой, не слепой, а голову потеряешь.
Цветы так сильно пахли вчера, но она не думала, что они ядовитые. Девушка кое-как доковыляла до родника, и поняла, что тень от ели смотрит совсем в другую сторону. Выходит, она проспала чуть ли не су…
— А я думал, ты не пьяный, — удивился Янош, — нет там никого, в такую высь разве что кошка заберется или воробей залетит.
— Тебя что, кошки рвали? — покачал головой Карои, его глаза больше не смеялись, — или хуже?
— И чего хотел? — ноздри Катоки раздувались, словно принюхиваясь к жареной колбасе.
Слов у Барболки не нашлось, а хоть бы и нашлись. Голос, он тоже выдать может. Юная господарка торопливо прижалась к мужу и обхватила его за шею. Пусть делает, что хочет, что ему нравится, только б ве…
Лошадиный камень? Ах, да… Сильные руки подхватывают женщину, ставят на валун среди ручья. Тот самый! Миклош помогает Палу забраться на соседний камень, ржут и жмутся друг к другу забившиеся в воду ко…
Серая, бугристая равнина, жидкие камыши, под нечистым льдом — бездонная прорва, в ней так долго умирать… Трещит, ломается ненадежный весенний лед, чавкает под копытами проснувшаяся топь, всплывают со…
Это был ее первый поцелуй, и он был таким же, как в балладах. Нет, в четыре, в сорок раз прекраснее. Стена из белых лепестков сомкнулась, отделяя двоих от пиров, разговоров, войн, боли, смерти, старо…
— Знаю, — черные глаза близко-близко, Охотнички Боговы, ну за что ему эта ночь вечная?! — Спой, — попросил Пал, — что тогда, на дороге. Барболка глянула в розовеющее небо и тихонько запела.
Женщина тщательно и тепло оделась, затолкала сброшенное платье в сундук, смяла постель, разложила вышивки, пусть думают, что она ненадолго вышла. Кошелек с золотом Аполка спрятала под юбками, второй,…
Человек двадцать на сытых конях, в богатых доломанах. Не иначе, в замок едут. Рука Барболки метнулась вверх, приглаживая взбаламученные кудри. Зачем? Они сейчас проедут. А она пойдет дальше. К тетке …
— Ой, да что это господарь говорит?! Да за что ж нам такое? Живем смирно, никого не трогаем, бедным подаем, десятину платим, в церковь ходим. Да провалиться мне на этом месте, если нечисто у нас! Да …
— Был да сплыл, — папаша снова зевнул, — накостылял я ему, паршивцу, чтоб к Барболке не лез. Не про него товар.
«На вершине лета 329 года жена Миклоша Мекчеи родила сына, которого нарекли Лукач. Счастье Матяша при виде родимого пятна в виде летящего ястреба на плече внука было безмерно, ибо такое же было на пл…
— Что случилось, красавица? Разбойники? — Янчи?! Откуда? В снах Барболка всегда была одна, и на ней был жемчуг, а не сердолики.
— Не хотела, а ушла, — пробормотал Пал, — ладно, дождь не дождь, а искать надо. От собак толку мало, но все равно взять надо…
Чего-чего, а того, что мельничиха заявится на пасеку, да еще и не одна, Барболка не ожидала. Принесли закатные твари! Девушка хмуро цыкнула на путавшуюся в ногах Жужу, обтерла руки передником и вышла…
— Барболка, нет! Неееет!!! — Миклош, а ему-то что до нее? Сына б лучше стерег…
— Пошли, Магна, — Катока вновь всей тушей повисла на мельничихе, — видишь, нет его тут!
— Я тоже их видела, — кивнула Барболка и замолчала, вспоминая о чем-то своем, — знаешь, Аполка, а может не стоит вам здесь оставаться? Нехорошие тут у нас дела бывают, а ты чужая здесь, гадюку от ужа…
— Не устала, — выдохнула Барболка, понимая, что назад ходу не будет, — забирайте ваши узлы. Совсем забирайте! Не нужны они мне. И браслет ваш не нужен. И Ферек. Другую покупайте и продавайте, а я вам…
Аполка вздрогнула, лунный свет разбился о шитую золотом перевязь любимого. Из раскрытых окон донеслись звуки лютни — пришел менестрель, тот самый, что пел о любви, победивший саму смерть.
Почему они с сыном господаря видят, а другие нет? Барболке захотелось вцепиться в чье-нибудь плечо, а еще лучше сбежать, но она только плотней запахнула плащ.
— Тебе было страшно, потому что там не было меня, — губы Миклоша скользнули по шее Аполки и всадники с бабочками тут же унеслись, подхваченные сладким бешеным ветром.
— Гица Барболка, — замахал рукой конюшонок, — будете Звездочку глядеть? Дядька Имре говорит, пора ей.
— Поезжай вперед, птиченька, — бросил Пал, и Барболка тронула поводья. Недавняя радость сложила крылья, отчего-то стало страшно. Женщина глянула в догорающее небо. Как они задержались там, у ели. И о…
— Что ты! — какая же она глупая, Миклош день и ночь гнал коня ради встречи с ней, а она встречает его так, словно ей главное услужить свекру, — Я господаря и не видела совсем. Ты уехал, я не жила, то…
— А Жуж, — горячая ладошка зажала барболкин рот.
— Ну и кто? — розовый утренний свет заливал спальню. Медвежьи шкуры, дорогие кубки, сабли в красных ножных. В здешних краях нет никого богаче господаря Сакацкого и никого бедней его жены.
— Не думай о ней, — горячие губы, сильные руки, дождевые капли в седых волосах, — не забывай о себе, счастье упустишь, не смотри лишь на себя, счастье задушишь. Радуйся, Барболка, радуйся…
— Гица, — окликнул Янчи, — знаешь, где мельница?
— Стаканчик тебе, бочонок дырявый? — прыснула Моника, — ишь, чего захотел. Хотя… Ради такого дела и жеребец оскоромится. Барболка, выпьешь с нами?
— Был он здесь, — чего запираться, папаша выползет, все одно разболтает, — да ушел.
— К лучшему? — Аполке показалось, что она ослышалась, — почему?!
За воду? Лунная река, темный мост и трое на дальнем берегу. Отец, Ферек, Жужа… По колено в тумане. Там есть туман, а здесь нет. Как холодно… Отец опирается о лом, так вот почему она его не нашла. А Ф…
Чудище из ночных мороков клацает бурыми зубами, из ноздрей валит ледяной пар, руки немеют, но она сдержит мармалюку, ведь там, сзади, Пал…
— Это ты мяукала? — зачем-то спросила Барболка, — ты зачем пришла?
— Осоки накосить надо, — буркнул рыжий доезжачий.
— Ты хотела сюда, тебя сюда звали, я тебя привела. Ты будешь здесь жить! Тебе будет весело, а я к тебе приду.
— Котенок, я бы хотел, что б ты всегда была рядом, но дочерей растят не для себя. Конечно, не дело отдавать тебя раньше Анны, но Мекчеи ждать не готовы…
— Я все сделаю, как гици хочет, — прошептала девушка, — все…
— Да что за беда-то? — Барболка сама не знала, почему ей вдруг стало холодно, может, потому что она загадала на хорошее. Нельзя ни на что загадывать, беда она только и ждет, что б со спины зайти.
— А теперь? Теперь тебе весело? Теперь ты будешь танцевать?
— Ну и зря, — припечатал Янош, — из змеюки птичку не сделаешь. Мало в Алате красоток, чужачка понадобилась.
Налетевший ветер растрепал волосы, принес запах полыни и звон дальних колокольчиков. Миклош соскочил с коня, кивнул на прощанье свитским, прошел в отведенные ему покои и закрыл дверь. Обычно сын Матя…
— Миклош, — зовет Аполка, — где ты, Миклош? Почему все время уходишь?
— Матушка, — у Барболки который раз за день запылали щеки, — не взяла я его денег. И не возьму.
Зеленое марево прыгнуло назад и вниз, зашипело, полилось удирающим ужом вдоль реки. Марица рванулась, рука гаденыша оторвалась от туловища, но добычи не выпустила. Только задрожала, как недоваренный …
— Фульга, она все знает, — хмыкнула Анна, подобрала красные юбки и исчезла среди кустов.
— Постой, — лицо со шрамом оставалось все таким же каменным, — скажи, как тебя зовут и который год тебе?
Аполка надела зеленое, отороченное куницей платье, переплела волосы, вдела в уши серьги с танцующими на усыпанных изумрудами шарах ланями. Зеркало отразило юную женщину с очень серьезным лицом, на бл…
— Иди, — велел ветер, — иди и увидишь.. иди и найдешь… На грязи нет танца. Убери грязь и танцуй…
— А и правильно, — кивнула мельничиха, — за песни тебе серебро давал, за рубашку Фереку золото выложит, а чтоб не понесла ты, от кого не надо, я тебе травку дам. Хорошая травка, на себе пробовала.
— Когда едешь? — только б не расплакаться, Миклошу и так плохо.
Красные с золотом бабочки казались живыми, и Аполка счастливо улыбнулась. Сын Миклоша появится на свет еще не скоро, она успеет дошить полог для колыбельки. В здешних краях говорят, что нет приметы х…
Чего глядеть? Много чего. Пирошкины погремушки-тыковки, тряпичная кукла в синей юбчонке с красными ягодами, глиняная расписная кошка… Барболка зачем-то подняла с пола кожаный поясок, положила на смят…
— Мама, — прошептала девушка, — ой, мамочка.
— Помолчи, — цыкнул на толстуху староста, — тут дело такое, Барболка. Ферек пропал, говорят, к тебе он собирался
— Понравится, — твердо сказала девушка, — а сколько елку розой не зови, не зацветет. Пасечница я, а ты мне тетушка Моника.
Порыв ветра задул свечу, смех рассыпался серебряным звоном, с неба сорвалась и покатилась голубая звезда.
Назад, почему? Звездочка уже повернула, помчалась голова в голову с конем Пала. Вороному Миклоша было не угнаться за свежими лошадьми и муж придержал Кремня. Ему, значит, можно! Барболка натянула пов…
— Сучка господарева, — проорал Ферек, — все равно раскатаю!
Пал потер переносицу, Барболка знала эту его привычку. Сейчас скажет седлать коней.
— Ты роди сперва, — пошутил Миклош, — может, вообще девочка будет.
Юбка упала к ногам темной лужицей, рядом легла многострадальная кофта, как же она все это завтра наденет?
Глупая, — ведьмачка тряхнула черной гривой, — я ж тебе говорила…
— Горюшко ты мое! — простонал Мекчеи. От сердца отлегло, от беременных какой только дури не дождешься, — давно знаешь?
«Шел 378 год Круга Молнии, когда господарь наш и герцог Матяш Медвежьи Плечи задумал женить старшего сына и наследника Миклоша на единственной дочери герцога Штранского Аполлинарии. И была та Аполка …
Илька пропала ночью. Вечером легла, как положено, а утром — пусто. Как ушла, когда, куда, никто не слыхал — ни отец, ни мать, ни братишка с сестренкой. Все спали, как убитые, а у соседей выли собаки …
— Мяу! — это еще откуда? Девушка огляделась, никого. Неужели и впрямь кошка забежала? Если так, она ее оставит. Та хотя бы по кабакам шляться не станет.
— Смотри же, — господарь шутливо коснулся пальцем губ девушки, — я долгов не прощаю.
— Нанялась я козлов пасти, — девушка перевела дух и утерла рукавом пылающее лицо, — я побежала, он с папашей остался.
— Царапаются, — расхохотался господарь, сильные руки толкнули девушку, она не удержалась и упала в ландыши. Встать ей не дали, — еще как царапаются. И кусаются. А еще они мяучат, ты будешь мяукать?
«Я» Кто «я»? Барболка приоткрыла глаза и увидела Пала Карои! На этот раз сакацкий господарь смотрел Барболке прямо в глаза и лукаво улыбался. Светила луна, одуряюще пахли ландыши, так они еще никогда…
Барболка?! Но вот же она! Рассыпаются, стекают с трех лиц родные черты, три Аполки стоят и смеются, четвертая поднимает над головой белый сверток, — Возьми сына, Миклош, мне тяжело его держать, я его…
— Нет! — пролепетала женщина, кусая губы, — но ведь… Все хорошо было.
Ферек тряс головой, изо рта вытекала алая струйка. На человека он не походил. Барболка прикрыла руками вырвавшуюся из разорванной сорочки грудь и отступила к сараю. Ее трясло, ноги не слушались, рядо…
Девушка покачала головой, но незваная собеседница в ответ только рассмеялась и, не выпуская барболкиной ладошки, вскочила в полный рост на камень. Барболка, сама не зная как, тоже оказалась на ногах.…
— Ты чего? — Янчи от души ткнул друга в бок, — луны не видал?
— Радуйтесь, — заорал счастливый Иштван, разбивая стакан.
— Красоток много, — согласился наследник, — на всех не женишься, вот и приведу агарийку, чтоб никому обидно не было. И потом, ты же сам знаешь...
— Танцуй, — в разноцветном вихре мелькнуло худое, орлиное лицо со шрамом на щеке.
— Приказал, — буркнул герцог, — только этой крысе все мало. Он хочет, чтоб я их разбил. Или, того хуже, в море кинул.
— И то сказать, — встряла тетушка Маргит, — чего ножки-то бить. Ну и как он?
— Это неправда, — повторял Матяш, — почему она?! Почему не я?
— Глупая, — Миклош мужественно поцеловал белую щеку, — кто тебя убьет? Пал и Барболка?
— Вот вы где, — герцог Шарский с видимым удовольствием оглядел дочь и племянницу, — Анна, беги-ка домой, к нам гости едут. Помоги тетке. А ты, Аполка, постой.
Плач Лукача, конское ржанье, шум ветвей, лунные искры в глазах, сзади ничего нет, впереди — ведьма. Глаза зеленые, словно зацветший, становящийся болотом пруд, богатые серьги, дареный знатным полюбов…
Четыре костра, живая вода, открытые двери… Все верно, холодные гости не видят открытых дверей, а сквозь закрытые проходят, как сквозь дым. И огня они не любят, и бегущей воды, а осока отводит пустые …
Дети, что солнышко по весне. Вот смеется, а вот уже и плачет. Барболка подхватила Марицу, что-то зашептала. Какие у нее глаза, у оленей, и то меньше.
— Ты откуда? — нерешительно спросила Барболка.
— Я скажу, — Барболка вышла вперед и стала, глядя мельничихе в глаза, — кто Ильке куклу в синей юбке подбросил? Не ты, скажешь?
— Зачем нам работники, — наморщил лоб хозяин, — сами управляемся.
Соловая кобыла вскинула задом и снова свернула. Миклош и представить не мог, что в Черной Алати побольше дорог, чем в Агарии. Аполка давно уже не кричала, но в седле каким-то чудом держалась, но долг…
Черные крылья волос, алые зовущие губы, в глазах летят, смеются золотые искры и звенят, звенят дальние колокольчики. Барболка!
— Помогите, — торопила женщина, — тут, близко… Марица там. Я побежала к тракту… Тут ближе.
— Не надо, — замотала головой подруга, — не люблю я золото.
Пал останавливает Кремня, прыгает на землю.
Свечи давно сгорели, черный небесный бархат неспешно выцветал, становясь темно-синим, меж оконных переплетов показалась синяя летняя звезда, предвещая рассвет. Господарка сакацкая осторожно убрала с …
Откуда взялась малышка с испуганными глазами? Почему у Янчи такое лицо? Куда делись пронизанные солнцем цветущие деревья? Когда кончилась весна? Когда наступило утро?
— Забудь! Забудь про утро, и оно не наступит.
— Я, дядько, — пробормотал Миклош, глядя на Барболку, — заблудился…
— Больше тут ловить нечего, — витязь старался говорить спокойно, — я отвезу гицу в Сакаци, хватит с нее. Янчи, приглядишь тут? Я к закату вернусь.
— И я не понимал, — Миклош сжал ее руку до боли, — не знаю, тут ли они, но кровью клянусь, ты будешь со мной счастлива! И будь я проклят во веки веков, если я тебя обману
— И не уедешь, — тряхнула кудрями сакацкая гица, — Пал говорит, Матяш… Свекор твой пишет, чтоб не спешили вы. Боится Лукача из Алати отпускать.
— У толстой Катоки куры передохли, — зачем-то сказал Мици, — кроме рыжих. А петух онемел.
Барболка давным-давно убежала по делам, а Миклош не вернулся, то ли заговорился с Палом, то ли еще что. К полуночи Аполка не сомневалась, что муж заночует в холостяцких спальнях. Дурачок боится, что …
— Ну а я Пал Карои, — витязь зачем-то тронул саблю, — новый управитель Сакаци. Золота тебе не надо, так возьми мое слово. Если что, приходи. Помогу, чем смогу.
— Я тоже не могу, — он вздохнул, — но мы прощаемся не навсегда. Вешании славится ювелирами. Я привезу тебе убор из серебра и изумрудов.
— Значит, показалось, — Пал ее отпустил и улыбнулся, — Давно ничего не боялся, а теперь боюсь, пожалеешь, что со мной связалась. Надо было тебе приданое дать да замуж отпустить, а я… Старый дурак! Ра…
Что-то теплое зацепило ногу, не теплое — горячее! Уголек жизни среди мертвого пепла! Барболка сама не поняла, как ухватила рябиновую ветку. Запах цветов и зелени отбросил душную гниль.
— Мне они снились, — зеленые глаза Аполки затуманились, — я тогда маленькой была. Они такие красивые, демоны не могут быть такими.
— Не жилица, — простонала Моника. Остальные промолчали. Пал спрыгнул с коня, не знаешь, что слепой, нипочем не скажешь. Барболка не хотела трогать мужа, но ноги сами сорвались с места. Женщина повисл…
Барболка осторожно взяла браслет, он был теплый, как молоко из-под коровы. Охотнички божьи, как же она не любит парное молоко!
— Миклош Мекчеи приезжает сегодня, — сильная рука взяла девушку за подбородок, — да не бойся ты! Если он тебе не понравится, значит, не судьба, но я бы очень хотел, чтоб дело сладилось.
— Миклош, — отец в иссеченном гайифскими саблями доспехе зажимает рану рукой, — где ты, Миклош?
Это сон или нет? Гаснущий закат, девчонка со светлячками, мамин голос, разбитая крынка. Если это сон, может, за ним придет другой сон. Про гици.
— Смотри, не обмани, — засмеялась Барболка, загадавшая на нерожденного жеребенка. Будет жеребчик, родить и ей первым сына.
— Любовь — ветер, нелюбовь — дым, — теперь девчонка стояла на подоконнике спиной к ночи и качала головой, — не летаешь, не любишь, не пускаешь — не любишь, не видишь — не любишь!
Девушка затрясла головой. Зверь в сапогах и синей безрукавке бросился вперед. Лицо исчезло, осталось какое-то рыло. Отвратное, пористое, блестящее от пота.
— Калман, отвези малышку в село. Остальные — на мельницу!
— Благодарствую, — Барболка поймала на себе взгляд Пете и чуть не запустила в лавочника его же горшком, — не надо… Дорого ж.
Жужа шагнула вперед, из открытой пасти высунулся язык, словно в жару, Ферек поправил жилетку, Гашпар Чекеи ругнулся и поскреб голову, будто со сна, Магна улыбнулась, еще выше подняв ребенка. Заступни…
В небе мелькнуло что-то крылатое. Рассветная цапля? Какая большая!
Барболка кивнула. Вот так и бывает, знаешь же, что нельзя, а не можешь остановиться. И не хочешь.
Женщина натянула меховые рукавицы и второй раз за ночь покинула спальню. На этот раз навсегда.
Две тени на ковре. Его и ее, у нее есть тень, и у нее есть тело — горячее, живое, желанное!
— Это ты сейчас пела на дороге? — голос у парня ломался, как у молодого петушка, а глаза были серыми.
— Замолчи! — зарычал мельник, — всех нас загубить хочешь! Не слухай ее, господарь, ведьма она. У, проклятая! Сожгут тебя и поделом! Золото ей занадобилось, работнички ей занадобились, а то жили мы пл…
— И ты глупая, — девчонка склонила голову на плече, — не хочешь танцевать. А раньше хотела, помнишь?!
Аполка перевела дух. Она любила старую акацию, на которую в свой шестнадцатый Излом повязала алую с золотом ленту. Знал ли об этом отец?
Отец спал, Жужа тоже, гудели предоставленные самим себе пчелы, неистово цвела калина, ветер играл белыми лепестками. Она не пойдет в Сакаци, нечего ей там делать! Пасечница господарю не ровня. И не в…
Ландышей не было, был слежавшийся синий снег, в котором тонула знакомая поляна. Ручей весело скакал по своим валунам, только никто на них не танцевал. А она чего ждала? Барболка сунула руку за пазуху…
Это сын Миклоша! Заступнички-мученички, это сын Миклоша!
— А что, хозяин, кошачья роза у тебя не растет? — вмешался Янчи, — да и рябины не видать
— Спит он, — Барболка медово улыбнулась, — сейчас разбужу. Да вы на двор заходите. Под вишню, лавка там. Что в воротах торчать?
Барболка подняла голову и на соседнем валуне обнаружила растрепанную девчонку лет десяти, совсем голую, если не считать длиннющих черных волос, на которых топорщился венок из ландышей.
Она сюда хотела? Это Сакаци?! Конечно… Река под горой, двойная башня. И здесь нет другого замка.
— Твоя клятва на твоей шее, твой грех на твоем сыне.
В плечи вцепился мокрый холод, и Аполка оглянулась. Как она оказалась на стене? Хотела броситься вниз? Ну, нет, этому не бывать! Принцессы не кончают с собой, они мстят. Матяш и Барболка пожалеют, чт…
Барболка потрепала по голове тявкнувшую Жужу и принялась кромсать старенький атлас, вырезая то ли звезды, то ли гвоздики. Приложила к пятнам, получилось даже лучше, чем думалось. Никогда не скажешь, …
Аполка прислушалось, было тихо, только ветер гнул мокрые ветки да гнал через луну облака, обещая оттепель. Ее никто не заметил, это был добрый знак. Женщина, срывая на ходу ставшие отвратительными се…
— Ты любишь рябину? — Аполка расправила шаль на плечах подруги, любуясь своей работой, — жаль, я не знала, а то бы вышила.
Бывает, человек то ли уснул, то ли в обмороке, сердце бьется, грудь дышит, а не добудишься. Так и Аполка. Жила, как во сне, а теперь и вовсе уснула и не просыпается.
— Был, — на сей раз муж даже не пробовал скрыть досаду, — признавайся, ты с ним сговорилась, пока меня не было.
Кошель был большим, шитым золотом и тяжелым. Страшно подумать, сколько в нем было серебра. Только бросил его не господарь, а тот юнец, что с ней заговорил у обочины. Барболка мотнула головой:
— Ты — гица, — назидательно произнесла Моника, складывая на груди перемазанные мукой руки, — Что нос не дерешь, хорошо, да не всегда. Есть такие, которым по лапам не дашь, на шею сядут и поедут. А ги…
— Миклош, — Янчи со связанными руками опускается на колени, на щеке — рабское клеймо, где ты, Миклош?
— Богиня не может быть никому должна, — голос алата стал хриплым, словно он был болен или это она больна? — но я воин, я должен знать правду. Если прекрасная Аполка велит мне уйти, я уйду. Я смогу жи…
Конские копыта ломали ночную тишину, словно весенний лед, справа выплыл из-за иззубренной еловой стены умирающий месяц, полетел рядом с всадниками. Дурная примета. Как долго они скачут, целую вечност…
Она помнила, что мать умерла, но это была ее единственная молитва. Единственное заклятье, которое смогли произнести губы. Сжимая бессильную эсперу Барболка пятилась к просевшему сараю, отступая от сп…
— Ты живая, — девочка склонила головку к правому плечу, — ты поешь, не трогай мертвое. Брось…
Как бы ей хотелось уехать с ними. Нет, не с ними, хватит с нее хоть мельников, хоть гици, она хочет домой, только брошенную пасеку сожгла сухая гроза, у сакацкой господарки нет ничего и никого своего…
Устыдившись своих мыслей, Аполка порывисто обняла подругу, та ответила недоуменным взглядом и улыбнулась. В черных глазах блеснули золотые искры, словно осенние листья на черной воде. В Сакаци про ни…
На этот раз Барболка не возражала. Приблудившееся создание было странным, но не страшным. И у него была тень, голос, глаза. Девчонка прикусила губку, босая ножка ткнула калитку и та рассыпалась в тру…
Барболка как стояла, так и обмерла. Въехать в Яблони на одном коне с проезжим витязем было ну никак нельзя.
(Хроника монастыря святого Ласло Алатского)
— Не здесь, — девушка, поразившись собственной смелости, схватила чужую руку, горячую и сильную, — не здесь. Идем.
Шум реки, рванувшаяся вверх луна, земля под ногами. Что это за замок? Высокие башни, свет, тепло…
(Хроника монастыря святого Ласло Алатского)
Из омута горечи Аполку вырвал тележный скрип и стук копыт. Кто-то ехал в сторону Яблонь. Нужно успеть! И жена Матяша успела. По тракту неспешно ползла повозка с бочками, за которой трусила беспородна…
— Оставлю, — танцуют тени в углах, танцует пламя свечей, танцует дождь за окнами и серый робкий рассвет, — ты не хочешь танцевать, зачем мне ты? Двое бегут за дымом, зачем мне дым? Скоро весна… Новая…
— Мы еще станцуем. Ты не забыла? Ты обещала мне песню, я подарю тебе танец.
Заговаривается, хотя чего тут удивляться. В здравом рассудке по ночам в горы не убегают.
— Погоди с сыном, — цыкнул кто-то сбросивший из-за жары доломан, — пускай наиграются… Для начала!
— Марица, беги, домой беги! Я их не пущу. Рябина к звезде, ветер к грозе! Заря близко, тучи низко! Гром? Как гром? Откуда?! Ясно же!
— Что ответит моя богиня? — требовательный голос прорвался сквозь сияющую стену, отделившую Аполку от ставшего вдруг прошлым мира, — могу ли я надеяться?
Зеленый дым ест глаза, душит, шипит, словно попавшая на раскалены камни вода. Сидящая Илька падает на четвереньки, ползет к подружке. Медленно, словно слепая.
— Мяу! — Барболкина коса за что-то зацепилась… За щербатую доску! Девушка кое-как высвободила прядку, угодившую в трещину, и тут ее дернуло за юбку. Раздался тоненький смех. Словно колокольчики зазве…
— Точно. На мармалюку идем, там малым не место!
— Хорошо, — кивнула Барболка и замолчала. О чем она думала? Или о ком? Уставшая, растрепанная, молчаливая она была в четыре, в восемь, в шестнадцать раз прекрасней приходящей к нему в снах красавицы.
Магна кинулась вперед, выставив скрюченные лапы в позолоченных кольцах, Катока повисла у ней на спине, староста сплюнул, папаша захохотал и подкрутил все еще черный ус. Мельничиха билась в объятьях К…
Пала рядом не было, был страх — липкий, вязкий, отвратительный, но Барболка Карои заставила себя войти. Она бывала здесь и раньше, когда молоденькой пасечнице и во сне не могло привидеться, что быть …
— Мекчеи? — Аполке показалось, что она ослышалась, — но они же алаты.
— Ферек, — призналась Барболка, — только я сбежала от него. Укусила и сбежала!
Барболка рванулась сквозь крапиву и ежевичник, не разбирая дороги, заросли кончились, в глаза вцепился ядовитый зеленый дым.
Весело? Ферек исчез, но все равно было плохо… Все равно! Потому что седой господарь — хозяин Сакаци, а она — пасечница!
— Сам мельник, — не хочет Барболка о ведьмином гнезде говорить, а он слушать, да куда денешься, тут восемь раз отмерить нужно и все одно в омут головой, — Магна, про нее давно говорят, что с дурным з…
— Нет, — она вывернулась из его объятий точно кошка, — не я… Марица. Худо ей!
— Где Марица? — собственный голос показался чужим и глупым, — сейчас отыщем.
— Вот ты где! — девчонка ухватила Барболку за руку, — Вот ты какая! От меня прячешься, а с ними играешь!
Девушка отложила шитье и встала. Ферек улыбался, Жужа остервенело крутила хвостом — надеялась на косточку. Выходит, все, как шло, так и идет? Ничего не было — ни встречи с седым господарем на дороге,…
Бабочка была огромной даже для фульги. Золотая, с черными и алыми пятнами, она кокетливо складывала и расправляла зубчатые крылышки. Такие яркие на фоне растрескавшейся грязно-белой плиты!
— Что же он делал, — удивился господарь, — что ты его за язык ухватила?
— Вернулся. Зачем гоняться за дымом? — седой господарь улыбнулся и притянул Барболку к себе, — мне нужна ты, а не улетевшие листья.
Агарийка и есть агарийка! Умрет, но блевать на людях не станет. Витязь с удовольствием отвернулся. С еще большим удовольствием он вскочил бы на коня и поскакал в Сакаци. Или в Вешани. Или еще куда-ни…
— Не к добру ты, тетка Магна, щедрой стала, — тряхнула волосами Барболка, — раньше у тебя палого листа по осени не допроситься было. Ну да гостью твою я своими глазами видела. И чем прикормила ты ее,…
— Рябина людям в помощь выросла, — тихо сказала Барболка, — говорят, увидел в стародавние времена грозовой господарь девицу красоты неописуемой, сошел к ней с коня. Полюбили они друг друга, а в благо…
Бабочка, словно ждала приглашения, весело запорхала вокруг девушек, поднимаясь все выше и выше, пока не скрылась среди ветвей цветущей акации, древней, но все еще живой. Анна торопливо сорвала веточк…
Худенькая, зеленоглазая Аполка с сомнением глянула на порхающую фульгу и покачала головой.
Внизу метались, сражаясь с дождем и темнотой факелы, затем выстроились в цепочку, рыжей живой нитью потянулись в темноту и исчезли, оставив Сакаци во власти дождя и ночи.
Конные были уже совсем близко. Впереди конь о конь молоденький парнишка и худой витязь в богатом доломане. Наверное, главный. На всякий случай Барболка поклонилась. Конечно, ее не заметят, но мало ли.
Судьба, ударив наотмашь, сменила гнев на милость, ни на дворе, ни у конюшен никого не было, а ворота, стерегущиеся нечисти алаты, оставили открытыми. И от суеверий бывает польза. Никем незамеченная, …
— Молодец, гица. Совет да любовь. А, скажи, крепко любишь господаря?
— С ума сошла, девка?! — бедный Иштван, забыл, что она теперь гица, а вот Барболка Карои это помнит. И сделает, что должна, хоть и страшно.
Так ты тоже ее любил, побратим? Что ж, значит и тебе теперь жить лишь половиной сердца.
Барболка, стой… Не то прокляну… Да стой ты, … твою.
Она все еще не понимала, только сердце билось часто-часто. Миклош опустился на колено и склонил голову.
Широкая спина заслоняет и солнце, и сестренок. Резкий свист, рвущийся из-под земли протяжный ослиный рев. Миклош отступает, какой он бледный. Безголовая Пирошка среди белой травы, рядом — Илька, худе…
— Ты ему дала? — Ферек сделал шаг вперед, лицо его было белым, а шея красной, как у рака шпаренного, — господарю тому подлому?
— Матушка, — боговы охотнички, за что ей такое? — а что Ферек скажет?
Песня рвалась сквозь сгущающиеся тени, разгоняя страх и одиночество. Замученный жеребец, и тот вскинул голову и радостно и звонко заржал, и ему ответили другие кони. Выбрался! Вечные Охотнички, выбра…
— Чтоб гости незваные не захаживали, — улыбнулся Миклош, — а то крапивы у тебя и той нет.
Магна Ковчи назвала ее дочкой? Девушка, не веря собственным ушам, уставилась на будущую свекровь, а та разулыбалась не хуже Маргит.
— Первой Пирошку кузнецову утащила, потом сестричку ее, Ильку. Марица третьей была.
Он уедет, Аполка это поняла. Уедет потому, что любит. Еще до свадьбы Миклош сказал, что есть соблазны, от которых можно только бежать, потому что противостоять им не в силах человеческих. Это теперь …
Думать было некогда, господарка отшвырнула поганую куклу и помчалась за уходящими сквозь несмолкающие собачьи хрипы. Как быстро они бегут, и какие они маленькие! Кто бы это ни был, та, на кого она гр…
— И правильно делает, — Миклош вечно так, подкрадется, как кот, и прыгнет, — что мы в Агарии позабыли? Бабочек, так они и тут летают.
— Барболка! — крик Пала резанул по душе и стих.
— От подстилки слышу, — Барболка уперла руки в боки. Только что было холодно, теперь стало жарко, — свою рубашку продала, за мою взялась да не вышло! Я — девушка честная, любовь на грОши не сменяю!
— Приговор? — пролепетала девушка, — приговор?
А он и забыл, что замещает побратима и в спальню идти ему и никому другому. Сын господаря улыбнулся во все зубы и поднял поданную оруженосцем чашу.
То, что что-то не так, Барболка поняла сразу. Потому что Моника плакала, а остальные молчали. Есть такие слезы, которые не знаешь, как утереть. Барболка тихонько шагнула назад, но ее уже заметили. Те…
Сзади рычали озверевшие мужчины, но девушка мчалась сломя голову вперед отнюдь не от страха. Это была не первая драка, которую она видела, случалось ей и бросаться между пьяным отцом и матерью и выуж…
— Кого Леворукий принес? — Папаша стоял в дверях хибары и яростно скреб кудлатую голову, — Чего надо-то? Меда нет!
— Спой, — повторила девочка, надув губы, — а то скучно.
Правду сказать, отправляясь в Яблони к тетке, Барболка была зла на весь свет вообще и отца, пропившего ее монисто и оставшуюся после матери шаль, но долго злиться девушка не умела. Пьяненький родител…
Проклятая кобыла оказалась на удивление резвой, Миклош гнал вороного галопом, но единственное, что ему удавалось, это не потерять Аполку из виду. Бросить бы дуру здесь и вернуться, но есть вещи, кото…
— Барболка, — она научится смотреть в незрячие глаза, это нужно ни ему, а ей, — неужто, любишь? Мне правда нужна! Правда!
Луна пляшет и мяучит, у нее зеленые кошачьи глаза… Как она близко!
В прозрачном шаре плавали алые искры, словно там, внутри, шел закатный снег. Миклош Мекчеи хлопнул гордого своей выдумкой мастера по плечу и бросил ему золотой. Стеклодув с достоинством наклонил голо…
Будущая господарка Алатская заставила себя высвободиться из объятий.
Дочь агарийского герцога с легкостью сменила привычные платья на алатские, заплела две косы и стала называть рыцарей витязями. Миклош называл ее на алатский манер Аполкой, и она полюбила это имя, хот…
— Дым не возвращается, — прошептала Барболка, — возвращается не дым…
Барболка смотрела на Миклоша Мекчеи и не верила своим глазам. Сын господаря Матяша уехал в полдень с женой, сыном и немалым отрядом, а вернулся один-одинешенек. Конь заморен, сам без плаща, и лицо ка…
— Вот как? — поднял бровь Миклош, — значит, не дашь?
Любимая кобыла Пала со дня на день должна была разродиться, но подсоленную горбушку взяла и позволила погладить себя по раздувшимся бокам.
— Холодная гостья, — прошептала Барболка, -мармалюка… За ногу ухватила. Я ее отогнала, только поздно.
— Вырасти сначала, — засмеялся Миклош, — я малолеток не ем.
Миклош тронул лоб девочки и едва не отдернул руку, заглянув в туманную полную яда пропасть. Ну, нет! Миклош Мекчеи не трусливей Барболки Карои.
Погони Миклош не боялся, у него еще есть час, а, может, и два. Нечисть боится закатной бездны сильней ночной тьмы и дневного света, но рябиновый час короток, и после него нет человеку защитника, кром…
— Больно! — пухленькая девчушка лет четырех поднялась из травы, по щекам текут слезы, на вышитом платьишке — мокрая земля, — горячо!
— Что б пчел не поклевали, — а то куча эдакая не знает, что и куры были, и козы да все в кабаке кончились.
— Да ты замерзла! — Янчи, на ходу срывая плащ, спрыгнул на землю, сакацкую господарку он не узнал. Как и она его. Барболка смотрела, но не видела. Что с ней? Сбежала от мужа? Неужели?!
— Вот овца дурная, — хмыкнула мельничиха, — что я, сыну своему враг? Пока у тебя всего добра было пьянычка да сучка, не хотела я тебя к Фереку пускать. А ты господаря нового прихватила. Слышала я, ка…
Господарка Сакацкая отняла руки от лица и оглядела такую безопасную и уютную спальню. А, может, она ошибается? Ненависть и обида, они ведь глаза застят, вот она и прицепилась к синей тряпочке, а оста…
Сердце с перцем, вот чего не хватало Аполке с ее вышивками и сказками. Перца! Огня, шальной улыбки, громкого смеха, острого словца.
Поляна кончилась, над ними сомкнулись усыпанные невидимыми в темноте колокольчиками ветки, пылающие щеки остудила роса. Сюда музыка не доносилось, но где-то рядом заливался соловей.
— Здоровье новобрачных! Будь у меня золота больше, чем листьев на деревьях, и отдай я все вам, я б не сделал вас богаче. Что золото, когда есть любовь? Грязь под конскими копытами! Счастья вам с сего…
— Я?! — Миклош рывком притянул к себе жену Пала, — тебя?!
— Эх, — Миклош пустил коня рысью, — сестрицу б ей, старшую.
Прелестная Аполка предпочла идти сама, хотя ноги держали плохо, а голова кружилась, как в детстве, когда она нечаянно хлебнула сливовой наливки. Миклош что-то говорил и смеялся, она понимала и не пон…
И они побежали сквозь замерший лес вслед за ускользающей луной. Меж ветвей мелькали какие-то тени, ветер в лицо отбрасывал назад спутанные волосы, под ноги бросалась мокрая трава.
— Они знают, что делают. Барболка, живо на лошадиный камень. Миклош, подсади ее.
— Я, гици , — призналась Барболка, проклиная босые ноги и путающуюся в ногах облезлую Жужу.
— Повесишь, значит? — расхохоталась Барболка. Она сама не поняла, как это случилось, просто запершило в горле, и смех рванулся наружу. Девушка зажимала себе рот, кусала пальцы, но ничего не могла с с…
— Поседел. В той битве, когда тебя… Охотники Боговы!
— Ты сказала, — он посмотрел ей в глаза, — а я слышал. Сними все, что на тебе, и отпусти волосы, пусть летают.
— Пирошка пропала, — прошептала Моника, — Илька сестренку под дерево посадила да с подружкой заигралась. Оглянулась, нет малой. Как корова языком. Людей подняли, всю округу перерыли. Так и не сыскали…
Зашевелился, осторожно разжимая объятия Пал, но Барболка уже проснулась и села, обхватив коленки. Ночь и не думала кончатся, в окна хлестал нешуточный дождь. Зиме — конец, но в эту пору по Алати лучш…
— Нет! — закричал побратим, сжимая кулаки — неправда, не верю!
— Хорошо, — Аполка героически улыбнулась, — я постараюсь.
— Мяу! — послышалось совсем близко, — мяу, мяу, мяяяу!
Треск рвущегося шелка, ковер под ногами, белый жемчуг, грудной женский смех. Он ее хотел, и она здесь, с ним. Она пришла к нему, как приходили другие. Отец. Аполка, слепой Пал, что им с Барболкой до …
— Ты это только при хозяевах не брякни, — хмыкнул Миклош, — мы сюда не за яблоками приехали, а за агарийкой.
— Нашли, — провозгласила Моника, подняв палец, — гици б так быстро не вернулся.
— Что ты сказала, — мельничиха поперла грудью вперед, — змеюка лупоглазая!
— Гици не рад? — алая губка вздернулась вверх. Какие у нее белые зубы, словно жемчужины, — а я так спешила.
— Не надо плакать, — огромные глаза, взлохмаченные кудри. только в волосах на этот раз не ландыши, а цветы рябины, — надо петь. Всегда петь…
— Миклош? — не понял Пал, — и что ему в голову взбрело? Иди сюда.
— Я, — в черных глазах плясали кошачьи огни, — и ты это знаешь. Ты звал, ты хотел, я пришла.
— Ничего, — Барболка для вящей убедительности тряхнула головой, — про рябину мы говорили, про охотников. Аполка веселая была, домой не хотела.
Вот оно! Убитый, убийца и дурная смерть. Первый вяжет второго мертвой кровью, второй сам себя ложью да злобой, а дальше по-разному бывает. Кто, пока тела не найдут, своих мытарит, кто — чужих, но хуж…
Марица застонала и попросила пить, Барболка растерянно оглянулась. Может, она и сражалась с нечистью, но теперь перед Миклошем была женщина — одинокая, растерянная, до смерти напуганная и до одури кр…
— Я вернусь, — повторил сын Матяша, — кто начал, тому и заканчивать.
— Уходи! Прошу, уходи… Оставь нас в покое, всех оставь, слышишь!
— Песен хотел, — девушке вдруг стало смешно, — ну я ему и пела всю дорогу.
Это не кошка, кошки орут иначе. Человек это. Нашел время дурачиться!
Матяш может не верить. Счастливый, он не видел, как погибает его любовь, а он видел и ничего не мог… Не остановить, не прикрыть собой, ни хотя бы умереть.
— Отец, — глазищи Аполки стали еще больше, — ты же этого не сделаешь?
— На дороге, — Барболка то ли улыбнулась, то ли оскалилась, — подвез он меня от Лисьего ручья.
Жужа остановилась и тявкнула. Чего это она? Цокот копыт за спиной. Всадники и много, ну да чего ей бояться среди бела дня? Барболка отступила к обочине и обернулась. Так, из любопытства.
— Ферек? — отец зевнул, показав крепкие зубы, — какой-такой Ферек?
— Нет? — бровь снова взмыла вверх, — но почему? Потому что тебе хорошо или потому что плохо?
— Там живут, ты живая, иди туда. Ведь ты не хочешь к НИМ? К Тем, за воду?
— Когда хорошо даже кошки не царапаются, — выпалила девушка, обомлев от собственной смелости
— В рубашке? — попробовал пошутить Миклош.
Мученички-заступнички, тут и впрямь только кошке спрятаться.
Впереди, в зелени садов, замаячила церковь. Теперь точно приехали.
— Как же? — уйти из родного дома страшно. Даже если знаешь, что это сон. Даже, если собираешься уходить наяву, — вот так, сразу…
— Уходи! — рука Миклоша метнулась в отвращающем зло жесте, — улетай с четырьмя ветрами.
— Танцуй, — это не птицы, птицы не смеются, у них нет рук, только крылья.
— Нет, конечно, — огрызнулся господарь, словно говорил не с родной дочерью, а с докучливым легатом, — святоша отмутит воду и назад, а нам здесь жить. Уж лучше с попами собачиться, чем с Охотниками!
— Мармалюку родной кровью кормила, — завыл и сын, — И нас бы не пожалела…
Барболка Чекеи любила петь, а в этот день не петь было невозможно. Особенно на лесной дороге. Близился полдень, внизу, в долине стояла иссушающая жара, но поросшие буками склоны защищали от зноя.
— Не с руки нам опаздывать. Пал обидится. Ну а на обратном пути, чего б и не свернуть?
— Сын, — упрямо сжала губы жена, — он будет великим господарем. Если его не убьют… Моника меня ненавидит…
— Бискупа с долины позвать надо, — забормотал подоспевший староста.
— Это здесь? То, что ты хочешь мне показать?
Трое! Трое на мокром от росы берегу. Трое, луна и она, Барболка. Зеленое марево дрожит, пляшет, издевается. Пропавшая Илька сидит на траве, раскинув ноги, словно кукла. Марица, илькина подружка, ката…
— Ты уже? — выдохнул Ферек, сжимая и разжимая кулаки, — уже?!
Барболка снова глянула на разряженную мельничиху, слишком подлую, чтоб ее бояться, и рванула гребни, отпуская на свободу волосы. Таких кос у Магны на этом свете не было, и на том не выросло.
Шестнадцать витязей встали по кругу, где велел Миклош. Они видели только траву, а внизу под слоем холодного пепла шевелилось, исходя злобой зеленое марево. Убить не убьешь, но прогнать в подгорные бо…
Как же так?! Она не плела венки и не раздевалась, все было сном, сном о том, чего никогда не будет. Случись все на самом деле, осталась бы кровь. Нет, она просто сорвала одежку, когда смывала в ручье…
— Сопляк шляпчатый, — здоровенный обрубок порхал в отцовских ручищах, как бабочка, — да чтоб тебя… и через нос и через ухо. А Магну твоя я в … и к… Задница крысиная, да…
— К утру ожеребится, — заверил конюх, — точно говорю.
— Кто тебя держит? — в волосах девчонки вновь белели ландыши, — и кого держишь ты?
Скрип ворот, топот, голоса, факелы в руках, усатые витязи.
— Ты не спишь, — засмеялась гостья, теперь глаза у нее были черными, — все спят, ты не спишь. Я не дам тебе спать.
— А с тобой мы так и так окрутимся, — заверил Ферек, — я, чай, не голодранец. Кого хочу, того и возьму.
В Холостяцкой башне, где ночевал Миклош, горел голубоватый огонек, тянуло дымком, сухой лавандой и вином. Аполка расправила смявшиеся рукава, одернула платье и медленно поднялась по увешанной оружием…
— Иди ко мне, — обещает четвертая, — иди я отдам тебе сына.
Как хорошо, что она сбежала от Ферека. Как хорошо, что уснула на этой поляне. Как хорошо, что Пал Карои ходит теми же тропами!
— До Яблонь, если гици дозволит, — выдохнула Барболка, понимая, что сейчас что-то случиться, — тетка у меня там.
— Ничего не вижу, — пожаловался высокий воин с добрыми глазами, кажется, Янчи.
— Ой, гица, беда-то какая! Ой, худо худое, смертушка смертная!
— Да что ты такое несешь? — взъелась мельничиха, и пасть у нее такая же пасть, как у Ферека. И луком из нее, наверняка, так же несет, — совсем стыд пропил.
— Не хочу домой, — призналась Аполка, — так бы и не уезжала.
— Ты что? — Ферек замолк на полуслове, вытаращив глаза, от чего стало еще смешнее.
— Никого, — огрызнулась Барболка и вдруг увидела Ферека с искаженным от ярости лицом. Парень показался из-за ели, в руке его был нож, Барболка не выдержала и закричала.
— Пал, что я тобой! Это не ты! Не ты! Охотнички Боговы, кто ты? Покажись! Кто б ты ни был, покажись, каким есть!
Барболка еще раз глянула на опустевший дом с распахнутой настежь дверью и, сама еще не понимая зачем, побежала назад. Холодные гости следов не оставляют, холодные гости ходят своими дорогами.
Почему она так? Она же Аполку не знает! Жена Миклоша такая добрая, так любит мужа и сына.
Хроника монастыря святого Ласло Алатского
Она стояла на пороге. Черные кудри до пят, голубые глаза, серебряная эспера, в руках нитка жемчуга…
Ландыши, звезды, темная ель, звон родника и лучший сон в жизни.
— И пусть, — засмеялась девчонка, — глупая она… Как дым... Как сухие листья… Они не летят, их несет. Крыльев нет, жизни нет, ничего нет… Не надо на них смотреть, не надо их ловить…
Что-то легкое, как паутинка коснулось щеки, счастливо рассмеялся Миклош, и Аполка открыла глаза.
— Аполка отдаст мне свою руку, — витязь резко поднял голову, в темных глазах сверкнули золотые искры, — и сердце?
— Помогите, — Барболка просила, словно девчонка с пасеки, но такой она нравилась Миклошу еще больше, — заступнички-мученички, скорее! Пока роса не сошла.
Один за другим лязгнуло два засова, звякнула цепь. Угрюмые створки заскрипели и раздались, показался двор — мешки под навесом, дрова, куча песка. Ни собаки, ни курицы, ни кошки.
— Ферек? — девушка с нескрываемым удивлением уставилась на бывшего жениха.
— Весной не плачут. Весной поют. Всему свое время, пойми это, и будешь счастлива.
Больше всего хотелось зарыться щекой в медвежий мех и никуда не идти, но сегодня неделя, как пропала Илька и две, как утащили Пирошку. Сегодня в Яблони снова придет беда. Может прийти. Молодая женщин…
Миклош вернулся раньше, чем Аполка смела надеяться. Муж пробыл в Сакаци всего одну ночь и умчался назад, даже не простившись с хозяевами. Умчался, потому что его ждала любовь. Аполка была счастлива, …
— Да хоть бы не возвращался, — махнул рукой доезжачий, — кто мог, тот вылез, а землю таскать дело нехитрое.
— Та замолчите! — рявкнул староста и тут же убоялся собственного рыка, — тут дело такое… Барболка, ну ее, мельницу. Ферек-то пропал. Куда?
Золотые крылышки дрогнули, бабочка взлетела, покружилась над усыпанным алыми и белыми лепестками камнем и уверенно полетела на Рассвет, суля молодого и красивого жениха. Без сомнения молодого Марка Д…
Будущий господарь всю дорогу пребывал в отменном настроении, но дальше поцелуев с хорошенькими служанками не шел. Зачем? В Сакаци будет все и сразу. За хороший стол нужно садиться голодным, а наследн…
Хрипло, ненавидяще, мерзко заревел осел. Илька хохочущая подскочила и оседлала Ильку однорукую, две твари слились в одну, упавшую на четыре ноги. Ослица без тени взбрыкнула задом и, хромая, поскакала…
Яблони спали, но с открытыми глазами. Распахнутые ворота, засыпанные осокой дворы, свечи в окнах, гремящие цепями собаки, отдаленные лай, светящиеся кошачьи глаза и мертвые улицы. Ни дружков с подруж…
— Тетка, — роскошный жеребец со злыми глазами дернулся и всхрапнул, всадник с легкостью его удержал, только камни на золотой цепи сверкнули. Дорогие камни, может, даже рубины, — а живешь ты с кем?
— Как красиво! — сакацкая господарка набросила на плечи шаль с осенними листьями. Аполка вышивала ее для хозяйки осень и половину зимы, тщательно подбирая шелка. И угадала! В вишневом, оранжевом и ко…
Хата встретила темными окнами и тишиной — папаша с Жужей еще не вернулись, совсем сдурели на старости лет. Барболка с сомнением глянула на стоявший черной стеной лес. До «Четырех петухов» путь неблиз…
— Нашел! — радостный крик Янчи оборвался, словно стакан разбился. Миклош бросился на голос, доезжачий держал на руках девочку лет семи. Темная головка моталась на тоненькой шейке, правая нога до коле…
Аполка не поняла, как выскочила из проклятой спальни. Мир рухнул, рассыпался на тысячи ядовитых, острых осколков, впившихся в сердце, в глаза, в разум. Все было обманом, все с самого начала! Свекор н…
Грязный, слежавшийся снег, черные деревья, низкие облака, впереди — перевал, сзади — любовь. Аполка звала Барболку с собой и он тоже звал, но чернокосая гица осталась в Сакаци. Кто знает, когда они с…
Миклош взял. Расшитая белыми розами рубаха была разорвана от горловина до подола и испятнана кровью. Барболка Чекеи сохранила себя до свадьбы. Как и Аполка, к которой он завтра же вернется. Потому чт…
Отец валялся на траве у забора, доползти до дома он не смог, ну и кошки с ним! Барболка была сильной, будь на дворе зима, она б затащила пьянчугу в дом, как это делала не раз, но на улице стояла жара…
Говорил же, незачем лезть в седло. И уезжать незачем, но с беременной спорить, что воду копать. Витязь хмуро послал вороного за соловой кобылкой, жеребец полностью разделял негодование хозяина, но Ми…
И все-таки хорошо, что она красавица. Палу никто не скажет, что он женился на уродке, у которой только и есть хорошего, что голос. А она любит его и таким, хотя жаль, что он не увидит ее в алых сапож…
Молодая женщина, стараясь не шуметь, доковыляла до окна. Господарская спальня была в угловой башне на самом верху, и Барболка видела залитую туманом долину. Дальше шел лес, в котором она жила всю сво…
— А что волочь? — огрызнулся Иштван и оглянулся на Барболку, — не пойдут они по следу, да и следа никакого нет, срамотища одна! Едем, гица, нечего тут ловить, а ты, Милица, собирайся и малых прихвати…
— Миклош... Закатные кошки, да что с тобой такое! Миклош!..
— Прекрасная Аполка покажет мне сад? — поклонился Миклош, и отец довольно улыбнулся.
Аполка закричала, и ее услышали. Баба ткнула возницу в бок, тот шевельнул поводьями, лошадка остановилась, уютно поведя ушами, отчаянно завиляла хвостом подбежавшая собачонка. Дочь герцога никогда не…
Ферек был статным и сильным, у него были кожаные башмаки и шапка с пером. И еще он был ревнивым, а мать его, как и положено мельничихе с нечистым зналась. Она «приблуду» и так на чем свет костерит, д…
— Мармалюка! — кто кричит? Миклош? Пал? Она сама?
— Куда? — повторял Матяш, и Аполка, все еще не в силах говорить, показывала.
О чем она? Почему дым? Аполка пропала, остальное неважно!
Молодая господарка счастливо улыбнулась, отвечая на ласку, и развернула свое шитье.
— Ты браслетами-то не кидайся, — молодой мельник протянул Барболке знакомую вещицу, — мать она того… Зря она.
Барболка послушно осушила стакан. Наливка была сладко-горькой и очень, очень крепкой.
— Илька, — малышка доверчиво улыбнулась, — она Пирошку нашла… На мельнице. Я и пошла, Барболка!
Миклош сам не понимал, с чего ему опротивела Аполка, а та, как назло, липла не хуже репья к собачьей шкуре. И ведь хороша до одури, а через порог и то смотреть тошно. Наследник Матяша подкрутил усы и…
— Миклош, — голос Аполки все-таки дрогнул, — я не могу жить без тебя.
— Растет… Не осыпался еще. — Он всегда в таких местах растет. Здесь охотники коней поили да спутники плясали. Где они пляшут, ночь светлее, даже моя…
— Не идут, — выдавил парень, — ну никак не идут, хоть волоком волоки.
Лицо Ферека стало медленно белеть, это смешным уже не было. Совсем.
— Та все хорошо, гица, — стряпуха Моника, краснощекая и грудастая прямо-таки сияла, — такие пироги, впору самому Матяшу.
— Благодарствую, — девушка поклонилась и подняла глаза. Господарь был в годах, но хорош собой. Таких в песнях называют старыми орлами и седыми волками. Только вот смотрел как-то странно, вроде на Бар…
Девушка вздохнула и тут же, улетевшая было радость, вновь нахлынула сверкающей волной. Пал Карои ее любит! Даже, не видя лица. Услышал в дороге песню и потерял сердце. Он сам так сказал, просто из-за…
Под окном орали воробьи, ярко светило солнце, наливалась соком рябина, гибкие ветки сгибались под тяжестью рыжих ягод, обещая холодную зиму. Вчера на закате Барболка сорвала четыре тяжелые грозди, ни…
Аполка давно поняла, что свекор и муж дядюшку Иоганна ненавидят и только и думают, чтоб отложиться, но молодую женщину пугалу не это, а то, что их могут разбить. Дед Матяша пробовал восстать, а до эт…
— Да что ж вы, гости золотые, с бурьяна начали, — расплылась в улыбке тетка, — а в дом зайти? Вино у нас хорошее, хоть кого спросите, тюрегвизе с медом, хлеб горячий, мясо свежее…
Барболка зацепила поводья за седельную луку. Звездочка потянулась к хозяйке мордой, и вдруг вскинула голову, захрапела от ужаса и бросилась к ручью. Кремень и вороной Миклоша кинулись следом и замерл…
— Мяу! — кто-то легонько шлепнул по плечу.
— Там, — махнула рукой Барболка и покачнулась. Янчи, негодяй, поддержал ее, но женщина не заметила. Не стыдилась она ни разорванной рубашки, ни кровавых пятен. Откуда они? Барболка давно жена Пала.
— Миклош, сын господаря Матяша, — рявкнул Янчи, — да господарка Сакацкая. Отворяйте, а то сами войдем.
Миклош, я люблю тебя, только тебя и навсегда. Я умру за тебя, я… Ты — моя жизнь, я не верила…Не понимала.
Господарь проснулся и слепо шарил по постели. Молодая женщина отскочила от окна, словно ее застали за чем-то гадким, хотя мысли тоже бывают подлыми.
— Барболка, Барболка! Ты где? Мне больно! Ногу больно.. И холодно!
— Пал и Барболка нет, — затрясла головой Аполка, — я их люблю, они меня любят. Другие. Придут и убьют. Меня, тебя, Лукача, Миклоша…
От ставшей красной реки тянуло холодком и запахом белой водяники, у берега что-то плеснуло. Наверняка, рыбина. Надо поставить пару верш, мяса нет, хоть уха будет. Барболка на всякий случай привязала …
— Признаешь, гици, — негодяйка ловко ухватила подарок, — ой, признаешь. Девчонка тряхнула вороными космами и исчезла среди высоких, по грудь коню, росных трав.
— Чего ж обманывать, — расплылся в улыбке дядька Имре, — чай не на базаре. Жеребчик будет!
— Горячо, — пожаловалась старшая, младшая шмыгнула носом, глазенки совсем заплыли.
— На! — странное создание сдернула свой венок и протянула Барболке которой ничего не оставалось, как надеть его на голову, — ты красивая, ты мне нравишься.
Барболка так и не поняла, что за создание сначала прицепилось к ней, а потом бросило, но сейчас отдала бы все на свете за дальний звон колокольчиков. Увы, вместо него раздался отдаленный собачий лай.…
Весь мир заполняет отчаянный плач. Это не морок. Все, что угодно, только не это!
— Сжечь ведьму! — рычит кто-то под ухом, — и все семя ейное!
Девушка сделала шаг, еще один, еще… Ландыши пахли все сильнее, тени были черными и четкими, словно в лунную ночь.
— Потому, — поднял палец Миклош, — что святоши обозвали охотников демонами, а те, кто в ночь излома костры жжет, поет и пляшет — еретики. Нет, плясать мы, конечно, пляшем, но витражи с золотой охотой…
— Поцелуй меня, улыбается другая, сбрасывая с плеч сорочку,
— Что ты, — пробормотал Пал и повторил, — что ты…
— …твою за хвост и об стенку! — рев отца слился с тявканьем Жужи, — да ни гроба мне, н могилы, если знаю, что с твоим пащенком!
Все было не так, как во сне и не так, как ночью, но это было и это будет. Барболка Карои никогда не предаст Пала, потому что… Потому что и вправду любит. Или полюбит! Таким, как он есть, живым, насто…
Лес, как всегда, гасил и ярость, и страх. Убаюкивал, окутывал зеленым покоем. Вот так бы идти и идти, и никуда не возвращаться. Барболка остановилась на любимой ландышевой поляне, посреди которой рос…
— Как в воду канул, — важно произнес Пишта, — мы только что землю носом не рыли. Ни Гашпара, ни Ферека. Может, и правда, погань какая их прибрала, ну да нашла о чем при невесте говорить! Твое здоровь…
Вот она, куколка. Синяя юбчонка, льняная коса, намалеванное углем лицо, глазки-пуговицы. Глазки-пуговицы… Пустые глаза, несытые, огромные, полные лунного холода.
Но Барболка уже шагнула в горницу. Вот она, куколка в синей юбке, а вот и сундук с одежкой. Сакацкая господарка, не долго думая, вывалила содержимое на пол. Красная безрукавка, золотой в алые птицы п…
— Я здесь танцую, — тоненькая ручка ухватила Барболку за запястье, — Хочешь потанцевать?
«В 331 году умер господарь наш Матяш Медвежьи Плечи, и по воле Создателя стал над нами сын Матяша доблестный Миклош Белая Ель. В двадцатый день Весенних Молний въехал новый наш господарь на вороном к…
Стучать пришлось долго, хозяева то ли спали, то ли прятали чего. Наконец, раздалось хриплое «кто такие»?
— Гици позабыл, а я помню! Я все помню, — голубоглазое создание склонило головку к плечу и засмеялось, словно колокольчики зазвенели, — я нравлюсь гици?
— Знаю, — голос женщины дрогнул, — там она гнездо и свела, больше негде. Мельничиха прикормила. То из-за меня все…
Пляшет льдистая луна, под ногами кружатся звезды, словно снег, угодивший в хрустальный шар. Они тоже звезды, вмороженные в стекло. Барболка смеется, на шее у нее синяя звезда, за плечами — крылья. По…
Кузнец взял жену за руку, та пошла за ним, как овца. Заступнички-мученички, какой же веселой Милица всегда была, как отплясывала в Золотую Ночь в синей юбке с красными ягодами, той самой, из которой …
— Расплети косу, — в лунном свете он был совсем молодым и невероятно, невозможно красивым.
— Далеко, — малышка глянула на поднявшуюся над домом луну, — за воду, к огню… Идем, а то поздно будет
Сакацкая господарка не злилась на чернявую ведьмочку за ее шутки, ведь та спасла ее, привела в Сакаци да и с мармалюкой, видать, помогла, только зря она перекидывалась Палом, который видел, шутил, см…
Он был рядом, он был совсем другим, не таким, как на дороге. И она тоже была другой. Тогда он давал деньги, а она не взяла. Тогда рядом было два десятка витязей, и все глазели на нее. Все, кроме госп…
— Так поздно уже, — покачал головой Ласло, — до колена дошло.
— Отец с теткой Барболкой кличут, — буркнула девушка, — а лет после Золотой Ночки семнадцать будет.
— Гей, — прикрикнула Барболка, — не дури, ты не кошка.
— Я это я, ночь это ночь, ветер это ветер, — алые губы совсем рядом, они пахнут степью, — а ты это ты , и ты боишься…
— Это не ты, — резко бросил Миклош, — уходи!
— Вон, иди вон! Убирайся, разорви тебя четыре ветра! Танцуй с ветром, танцуй, Марица, танцуй! Ты живая!
— С отцом, — нехотя признала Барболка, так как питейные подвиги Гашпара Чекеи превратили его в притчу во языцех, — здесь, недалече.
Если он догонит, она ударит. Милостивцы-мученички, как есть ударит.
— То я ушла, — отрезала Барболка, — в лес. Уж лучше кабан, чем ваш Ферек.
Будь его воля, он бы поднял Барболку на руки и понес до коня и дальше, но жена Пала предпочла идти своими ногами. Аполка та б повисла на нем не хуже повилики, хотя почему повисла б? Уже висит! Вроде …
— Миклош, зачем ты так быстро уехал. Господарь Карои может обидеться.
— Недалече? — черная с сединой бровь дернулась кверху, — тут же лес кругом.
— Поверь на слово, — бросил Миклош Мекчеи, — здесь это.
— Я знаю, — Миклош прижал жену к себе, горячие губы коснулись затылка, и тут Аполка, наконец, расплакалась.
— Возьми меня с собой, — прошептала женщина, глядя на сразу потускневший рисунок.
Сойти ей не дали. Витязь в синем доломане соскочил с коня и бережно снял ее с седла. Дай ему волю, еще б и поцеловал, но Барболка умела так глянуть, что руки опускались у самых нахальных ухажеров. До…
Девушка послушно бросилась собирать осколки и вдруг разрыдалась, закрыв лицо руками. Из-за разбитой крынки, пропавшей Жужи, горьких материнских слов, подлой Магны, пьяного отца и из-за гици Карои, ко…