— А Жуж, — горячая ладошка зажала барболкин рот.
— Пирошка пропала, — прошептала Моника, — Илька сестренку под дерево посадила да с подружкой заигралась. Оглянулась, нет малой. Как корова языком. Людей подняли, всю округу перерыли. Так и не сыскали…
Она все еще не понимала, только сердце билось часто-часто. Миклош опустился на колено и склонил голову.
Барболка медленно, словно под ногами были не теплые шкуры, а гвозди да битое стекло пошла к постели, где ее ждал муж. Хорошо, что он не видит, но есть еще Моника, Иштван, Дорка… Ей придется улыбаться, смеяться, хлопать в ладоши. Как же трудно быть счастливой, когда хочется упасть и сдохнуть.
Слов у Барболки не нашлось, а хоть бы и нашлись. Голос, он тоже выдать может. Юная господарка торопливо прижалась к мужу и обхватила его за шею. Пусть делает, что хочет, что ему нравится, только б верил в ее любовь, а она потерпит. Да пусть ее на куски режут, она никогда не сделает ему больно, потому что это безбожно.
Девушка отложила шитье и встала. Ферек улыбался, Жужа остервенело крутила хвостом — надеялась на косточку. Выходит, все, как шло, так и идет? Ничего не было — ни встречи с седым господарем на дороге, ни песен, ни ссоры с Магной. Она снова невеста Ферека, ей не нужно идти в наймы. Надо только вильнуть хвостом и получить косточку и муженька.