— И я не понимал, — Миклош сжал ее руку до боли, — не знаю, тут ли они, но кровью клянусь, ты будешь со мной счастлива! И будь я проклят во веки веков, если я тебя обману
— Приговор? — пролепетала девушка, — приговор?
— Ты не поешь, почему? — голосок был детским и капризным, — спой, мне нравится.
Кузнечиха ничего не сказала, ровно не слышала. Кузнец вынес из дома девочку, передал Мици, вернулся за девочкой, укутал плечи жены красным платком, та не заметила. Предоставленные самим себе собаки путались в ногах псарей и жалобно скулили.
Барболка, стой… Не то прокляну… Да стой ты, … твою.
— Спасибо, красавица, — улыбается? Наверное, но смотреть она не будет, — вот, возьми на сережки.