Все цитаты из книги «Инквизитор. Вассал и господин»
– Свети мне,– сказал Агнес, подходя к нему.
– Примешь ли суд мой, как суд отца своего.
– Хватит, дурень, будешь причитать теперь, я и сам знаю, что у меня за земля, говори: ушли рыбаки?
– Пикантные?– Удивилась девушка, а её служанка так и вовсе превратилась в слух.– И что же в этих пикантных романах?
– Пшёл, пёс, не тронь меня. Прокляну, так язвами изойдёшь.
– Стой! Куда!? Поворачивай. Поворачивай, говорю!
– А книги для разумных мужей у вас имеются?
Нет, нет, нет теперь уж точно он не собирался искать ей мужа, уж очень красива стала она, как такое сокровище отдавать кому-то.
– Что ж, раз так, то и тянуть не будем. Канцлер уже подготовил бумаги и согласовал с нами землю, что вы получите.
– Я тогда пойду, надо до ночи хоть реку переплыть.
– К монаху ступай, он научит, он учитель хороший. – Сказал Волков и снова пошёл. – Всех учит и тебя выучит.
– Только для показа, покажитесь графу во всей красе и всё, – подтвердил канцлер, – до графа доведены пожелания герцога, как и до вас: хранить мир всеми силами.
– Знаем мы, что земли у вас непаханой много.
Служанка быстро принесла ей кошель и положила его перед ней на стол. Да, он был почти пуст. Был в нём всего один талер да серебра мелкого на пол талера. Конечно, у неё был ещё гульден, но его тратить…
– Монсеньор, может, пока рыцарь тут, попросим его о нашем деле.
– Не извольте волноваться,– заверил кучер.
– В том нет нужды, господа, – он поднял руку, указывая вперед, – вон за той лощиной уже Эшбахт будет. Там и остановимся.
– Молчи, нашёл бы мне слугу, я тебя о том сколько дней уже прошу, я тебя и не будил, – сказал Волков и ушёл.
– Ну, в огороде так всякие дела…– Начал было мужик.
И Агнес с удовольствием била и била её по лицу. Ещё, ещё и ещё! Пока под кольцами пальцы не заломило. Устала. Остановилась.
– Хочешь? – Спросила она распрямляясь.– Поклянись, что до гроба служить мне будешь.
– Уж увольте, я вам не корова, чтобы в хлеву ночевать.– Нагло заявляет девица.
Брюнхвальд и Волков, занятые беспредметным разговором подняли головы, поглядели туда, куда указывал юноша. Они за день видели много замков, наверное, четыре, не меньше, но этот замок, несомненно, при…
– Стэфан Роэм, книготорговец из Хоккенхайма. Я с ним давно в переписке состою. Он мне про Люббеля и писал, говорил, что у него любые книги можно найти. – Охотно рассказывал Ганс Эгельман.
Иногда он дозволял ей посидеть с ними за столом. Выпить вина. Но недолго. Затем всегда отсылал её. И опять обидно отсылал, словно она была дитё неразумное. А она вовсе не дитё. Может, ей и интересно …
– Оттого, что она тут есть, – ответил высокий едко. – И место тут удобное для сетей.
В другой раз кавалер и рад был бы, что его пригласил сам граф, но теперь он не мог ни о чём думать, кроме как о подлеце советнике и о семидесяти пяти талерах, что ему придётся вернуть графу и которые…
– То, что положено делать с ворами. Он увёл у меня племенного коня, в сто талеров стоимостью. – Зло говорил кавалер.– Он вытащил серебра монет двадцать, и всё это растратил. А мне такие деньги давали…
Волков ехал по городу в доспехе, не стал его снимать, не смог, надев поверх него прекрасный ваффенрок в бело-голубых квадратах. И конь его был подстать седоку. Кавалер ловил восхищённые взгляды прост…
Но люди на плоту не торопились исполнять его требование.
Ута и Игнатий принесли сверху, из покоев, зеркало, поставили его перед ним, а он стал смотреть на себя, поворачивался боками, приседал чуть-чуть, выставлял ноги, то одну, то другую. И не мог насмотре…
– Сто двадцать шесть человек,– сказал Рене, и тут же словно испугался, такой большой цифры, стал Волкова заверять.– Люди, люди все очень хорошие. Послушные, смирные, лодырей и воров мы никогда не дер…
Волков глянул на других господ офицеров. Бертье, хоть и не весел был от болезни, согласно кивал головой, и Брюнхвальд вроде был не против. Ну как тут было отказать.
– Сыч, останься тут, пригляди за ними, если уйдут, скачи в Эшбахт, а нет, так жди до ночи. И тогда тоже скачи в Эшбахт. Надобно знать мне, уедут они до утра или нет.
– Убивал баб?– Тихо спросила она, наклоняясь к нему.
Ничего интересного, гниль да рвань, еда для бедняков. Так по всем прилавкам, кроме одного. Агнес остановилась у прилавка, из-за которого было чуть видно старуху. Старуха вся в чёрном была, скрючена с…
– Вот, а про попов то мы и забыли. – Вспомнил сержант. – Излишне много вы требуете, господин фон Эшбахт.
И протягивает ему руку как будто с деньгами.
В небольшой комнате было две кровати, одна большая, в которой под периной спали четверо детей и другая маленькая, в которой ютился книготорговец Стефан Роэм со своей женой.
И на ветер бы ему подумать хотелось, да нет никакого ветра.
Доехали до Клевена лишь на следующий день.
– Фу, прошёл между ними, словно штурм стены отбил.
Девятнадцать тысяч? Кавалер всё ещё изучающе разглядывал загадочное выражение лица архитектора, он отчего-то не был уверен, что речь идёт о серебряных талерах земли Ребенрее. И его сомнения оправдали…
– Ваш берет был из бархата и на подкладке из атласа, цена ему талер, не меньше, где же он?
– Здравствуй, Яков.– Отвечал кавалер.– Я смотрю золы вокруг много, вижу, что без дела ты не сидел.
– Дозволите ли сказать мне, граф? – Произнёс Рене вставая.
– А как ты собираешься заставить этого головореза устроить свару на границе? Это ведь дело опасное, либо еретики его убьют, либо сеньор его в тюрьму кинет. Зачем ему это? Или ты дашь ему денег?
– Чего вы горланите? – Всё ещё нагло спросила служанка, но со стула встала. – Схожу я. Господи, орут как резаные, чего орать-то…
– Не благодарите, пусть они пойдут на доброе дело, иначе папский легат отправит их к Святому Престолу или их украдут после моей смерти мои помощники.
– Не хочешь ты мне всё говорить, что о нём знаешь, да?– Спросила она, начиная на скуле его острым лезвием кожу разрезать медленно.– Может, хочешь, чтобы дети твои проснулись? Может, с ними ты быстрее…
– Говорите вы уже! – Изнывает нетерпеливый Ёган. – Чего нам радоваться?
– Ничего, мы к лагерям привыкшие, – сказал Иоахим, – вы, я вижу, добрых людей привели сюда во множестве. Кажется, они тут жить намереваются?
– А ну-ка, Куртц, дайте-ка мне на карту взглянуть, – сказал Волков, выслушав всё это.
– Это книга мне по душе, а есть еще что такое же?
– Не должен я ничего, – говорит он с опаской, которая так веселит сердце её.– Садитесь в карету.
– Рядом будь, – сказал ему кавалер, – чтобы я горло не драл, тебя разыскивая.
– Хорошо, но не доводите до войны. – Сказал граф фон Мален и открыл дверь.
– Но больше прошу вас не связываться с кантоном. От греха подальше, как говориться. На этот раз обошлось. И всё пошло по-вашему, но имейте в виду, что на войну горцы очень скоры. И воюют со всей злоб…
– Так доброго пути вам, – пожелал мужик им вслед, зная, что другого семенного гороха им на этом базаре не найти.
– Ну, что ж, дело хорошее, давайте. Думаю, что доля моя будет как и с земли – четверть.
– А отчего же так немилосердны вы? – Спросил он толстяка.
– Надо бы добраться до него дотемна, – сказал кавалер.
Она у порога последний раз улыбнулась ему и ушла.
– А неплоха у него шапка, – и шапку с головы высокого стащил, на себя напялил. – Как раз мне в пору.
– И что ж это за пир без выпивки?– Удалялись вельможи и рыцари.
Он стал спускаться с холма первый, все остальные за ним.
– Вам обязательно представится возможность это сделать,– заверил его фон Вецель, глядя на кавалера едва не с усмешкой, и продолжая,– владения ваши с востока через реку Марту граничат с Фриландом. Гер…
«Скачите, скачите. Поглядим, что вы скажете, когда вас встретит ротмистр Рене».
– Ну, со скотиной дела разные…– говорил мужик.
– Господи, Господи, что же мне теперь делать? Что делать?
– Уж не та ли это одежда на вас, которую даровал вам кавалер, в которой вы должны носить знамя его?
А он стоит, смотрит на нее, и приблизиться к ней не решается.
– Поглядите, что досталось нам за семь монет.– Радостно говорит Бертье и высыпает из мешков одну за другой четырёх собак, и приговаривает,– это месье Цезарь, прыток, прыток как! А это, поглядите, мор…
– Имя своё скажи!– Сказал она, и протянула ему руку к лицу.
– Ну, пойдёмте. – Сказал граф фон Мален, беря его под руку. – Обед уже поспел.
– Ступайте сюда,– пригласил его канцлер, после этого указывая место на ковре перед троном.
– Раньше я к ней не лез, сама была себе хозяйской, а здесь она под моей фамилией ходит. Смотри, чтобы не опозорила она меня.
– Он забыл их взять, папенька, – объяснила Элеонора Августа.
От этого ему становится чуть веселее на душе.
– И что же такие свободные жители Рюмикона и Висликофена делают на такой не свободной земле? На моей земле?
– Я бы не посмела, – так же тихо ответила девушка.
– Мы испокон веков тут плоты спускаем. – Заговорил другой, тот, что с бородавкой на губе.
– А кто ты, девочка?– Донеслось из-за двери, и голос этот уже не был суров. – Отчего ты так поздно идёшь домой.
– Справляюсь, слава Богу. Всё, слава Богу, хорошо у меня. Молюсь за вас. Поминаю вас ежечасно.
– Так что вы задумали, экселенц? – Сыч с опаской поглядел на него, усаживаясь рядом.
Сторонятся его, и стараются даже не смотреть лишний раз. Уж больно зверообразен был лик, да и весь вид Игнатия Вальковского.
– Вам надобно поболтать, так ступайте на базар или в купальню, туда, где бабы разговаривают. Или товарку себе заведите, с ней и болтайте.
– Так, ну а на западе что у меня? – Мрачно глядел на карту Волков.
– Чего это там? – Повернулся к шуму Ёган.
– Да полноте! – Воскликнул Бертье. – Вы что ж, слепой? Разве вы не видите, что кабаний помёт вокруг, следы дорогу пересекали раз десть. Они тут повсюду, такая земля, – он обвёл рукой, – самая кабаном…
– Какие красавцы. Он весь свой выезд взял, думает вас удивить своими рыцарями. – Продолжал Рене.
И осеклась на слове. Замолчала, как только глянула в глаза девицы юной, а смотрела Агнес на неё исподлобья, и смотрела так, что слова в горле служанки застряли, затихли выдохом.
Но она поняла, что так ей неудобно дело будет делать и, отогнав их от кареты, сама к ним вышла. Выбрала того, что шумел больше всех. Меняла был крупен, толст и голосист. В шубе новой и большом берете…
– Ах, ну наконец-то, – говорит важный господин важным тоном, – я, как вы уже знаете, барон Фезенклевер. И я рад приветствовать вас, сосед.
– Так как случай этот будет как раз в юрисдикции суда этого славного города.
– Уж лучше на улицу пойду,– пугает рёвом своим её служанка.– На что мне такая хозяйка?
– Ты им за это денег обещал? – Спросил Волков, не очень довольный увиденным.
– Знать хочу я об Удо Люббеле. – Говорит ему Агнес, почти улыбаясь. – И книги мне интересны те, что у него бывают.
– Рад служить вам, кавалер, – срывающимся голосом сказал он. – Для меня то честь.
– Думать не смей. – Обрезал разговор кавалер.
– Да ну! – Не согласился Сыч. – Он от неё ещё больше звереет иногда.
– Что ж, раз так, то пойду я. – Сказала Агнес. – Даст Бог, ещё зайду, если дело будет.
Потом стали мишени ставить и стрелять из мушкетов. Волков сидел на пустом бочонке и смотрел. Людишки, что пришли с Хилли и Вилли, были так себе – бродяги да шваль. Суетились, толкались, собачились, м…
– Так немало и работал я. – Сказал Яков Рудермаер кузнец оружейник.
– Заказчик, говорю, – рявкнул Волков раздражённо.
– Меня вы знаете, – так же громко и коротко ответил Волков. – Говори.
– Я ж сказал, что достаточно, – говорил кавалер, – просто хочу знать, куда эти подлецы столько денег девали.
– Так, если любви между нами быть, то прошу я немногого, дайте людям моим пропитание, на хлеб и бобы только.
– Едем навстречу, – произнёс кавалер, – иначе невежливо будет.
– А ты кто таков? – В свою очередь спросил высокий мужчина с тесаком на поясе.
– Уж не волнуйтесь, пока уголь был, не сидел.– Заверил его кузнец.– А как деньги кончились, так уже две недели сижу, бездельничаю.
«Если получиться взять, что нужно, денег не отдав, значит, и ночью у меня всё выйдет».
– Чего? Кого? - передразнивал его Волков. – Доиграешься, проломают тебя мужики, уже приходили разрешения спрашивать тебя бить.
– Так то не наши лошади! То ваши лошади.– Загалдели мужики.
– Так лошадям зимой есть нужно будет, а лошадьми ты пользовался, когда поле пахал.
– Для вас, для кого же ещё,– сразу согласилась она.
– Есть, четыреста монет, да только забудь про них, я сам буду платить за всё.– И не дожидаясь разочарования у монаха, продолжил.– Ты лучше расскажи, как тут всё без меня было.
– Господин Эшбахт,– важно начал сержант, – согласно договору, что есть межу землёй Ребенрее и Фринландом, о возврате беглых крепостных, и по решению судьи Кальнса, что судит милостью архиепископа Лан…
– Сложите руки в молитве,– шептал человек за спиной.
– Отличную цену дал, никто другой вам такой цены не даст. Гульден ваш не нов, от прежнего веса не всё осталось. А я не поскупился. Не считайте меня мошенником. Поглядите, золото ваше стёрлось от стар…
– Я,– ничуть не сомневаюсь, сказал Брунхильда.
Мальчишка по его голосу вдруг понял, что пощады ему не будет и завыл тоскливо.
– Господа мои считают, что цена сегодняшняя излишне низка.
Кавалер понимающе кивал, он мог собрать полное рыцарское копьё сам, выступая рыцарем. Хотя рыцарским копьём как оружием он не владел вообще. И не пробовал никогда даже. Коней, доспехов и оружия у нег…
– Ну? – Не мог уже ждать похвалы Роха. – Как тебе?
Волков сразу понял, кто это. Понял по первому взгляду, что за человек перед ним. Большой берет, видавший виды и давно уже без перьев. Широкие «резаные» штаны на яркой подкладке, чулки штопанные, ветх…
Когда только научилась, мерзавка, языку пращуров, что так писание читать может! Волков очень хотел расслышать, что она там рассказывает, боялся, что наболтает лишнего чего, но слушать ему приходилось…
– Жалование тебе назначу, талер в месяц, и при полном содержании.
– Не зною точно, госпожа, но такие книги могут быть у Эрика Гобергофа из Вильбурга и у Удо Люббеля из Ланна, у Люббеля скорее всего, он знаток таких книг. И знает, у кого ещё они водятся, может частн…
Утром он валялся в постели, и Брунхильда его ещё к завтраку не звала, когда пришёл Яков и сказал, что к нему верховой приехал. Волков сразу встал и пошёл на двор. Там был человек в одежде, которого к…
– Писал мне брат Бенедикт, но всё вскользь, неточно, намёками. Да, кажется, два раза мне о том писал, писал, что волк не такой, как все есть в местах тех. Но понимаете, он же отшельник, такие близкие…
Как Волкову это нравилась, Брюнхвальд даже не спросил, сколько он заплатит его людям, не спросил, как поделят добычу, если она будет, он только спросил, когда они выходят. Определённо Карл Брюнхвальд…
Так и валялась она в постели до самого вечера с книгой. И есть не ела, и пить не пила. Пригубит вина каплю, отломит крошку от сыра и книгу листает рассеяно. Не читает, картинки смотри. А что ей её чи…
Не нашла, пошла в покои господина, а там с ним мужчины за столом. Офицеры. Ей очень нравилось, что эти господа всегда вставали и кланялись ей, когда она входила в комнату, шурша своими дорогими плать…
– Не могу я, дурно мне, хворая я,– заныла Агнес,– мне суп служанка варит, мне ванну лакей готовит, воду греет. У меня рубах чистых нет.
– Ясно, вот тебе дело, чтобы не сидел, – сказал Волков и кинул Сычу талер, – обыщи хоть весь город, но найди купца, что кофе торгует, я как у герцога его почуял, так забыть не могу. Не может быть, чт…
Знаменосец и сам барон, они были впереди, как выехали на дорогу, что вела вдоль хибар мужиков к дому Волкова, так и остановили коней. Справа от них во всей красе, сверкая доспехами и при оружии, ровн…
Волков тем временем объехал холм, реку ему видно уже не было, да и не было у него желания смотреть. Он повернулся и позвал Ёгана. Тот тут же подъехал.
– Не могу знать, куда дома делись, раньше больше было. – Отвечал землемер.
– Буду хранить, Ваше Сиятельство. – Обещал рыцарь Божий, господин Эшбахта.
– Только рубите сто штук, не более, – говорил он, показывая им карту, – вот здесь. Землемер Куртц сказывал, что сто деревьев на моей земле растут, а остальные на земле кантона.
Это настроение его людей немного успокаивали Волкова. Но несильно: всё равно двери кривые, провисшие, крыши проваленные. Запустение. И главное – не было тут ни мужиков, ни хорошей земли, ни даже леса…
– Сержант, – говорил Волков, разглядывая карту своей земли. – Вели срубить пять, а лучше шесть кольев по три сажени и заострить их.
– Но на всё это у меня был ответ, и тогда граф Вильбург высказал тезу, которую мне парировать было нечем.
Не каждый день, госпожа, что ездит в карете с четвёркой дорогих коней с ним говорит. А может и вообще никогда такая с ним не разговаривала за всю жизнь его. От такого он растерялся так, что даже вста…
– У меня два больших поля, берите на выбор. Одно в часе езды отсюда на северо-запад. До города Малена оттуда два часа езды верхом. И огромное поле в двух часах езды отсюда на юг. Рядом с рекой. Рядом…
Тут пришли мужик. Трое их было, одежда у всех ветхая, обуви нет, худые все. Старший из них лет на пятьдесят был. Сам уже от седины пег, костист, высок. Взгляд усталый. Нашёл глазами кавалера, поклони…
Хельмут и Вильгельм выросли заметно, в прошлый раз, когда шли они с ним в Фёренбург, так были они едва ему по плечо. А сейчас вытянулись на солдатских харчах, стали долговязы, уже пух на подбородках …
– Хилли и Вилли и их сброд, все до единого проверили, мы весь порох, что у тебя был в чулане, на проверки извели. – Спешил сообщить Скарафаджо. – У мальчишек теперь своя банда, всем им нравятся наши …
– Плохие здесь мужики, ленивые, – говорил управляющий, – за каждым следить нужно, всё делают через пень да колоду, рукава спустив. Коров им дали, паси да дои молоко, часть отдай, а остальное детей св…
– Иди же, со мной,– кричит Агнес и не служанке, а ему,– вдруг в кустах звери дикие.
И он не вынес взгляда этого страшного, словно с ума сошёл, забыв разум человеческий, кинулся Максимилиан бежать. Спотыкаясь в темноте, с дороги сбежал, влетел в кусты и едва не упал, об корни ногой з…
Прочёл это, а затем ещё раз, замер. Монах стоял рядом, не говоря ничего и почти не шевелясь, а Волков стал считать в голове. «… месяц как разрешилась от бремени удачно»… То есть в апреле? Да, в апрел…
– Кричать не вздумай, разбудишь ежели кого, так мне его угомонить придётся, – и показала ему кинжал, прямо к глазам поднесла,– понял меня?
А служанка Ута, видя, как радуется госпожа, а ещё оттого, что подарила она ей шаль, сама счастлива была настолько, что и вправду целовала ногу своей повелительницы. Не брезговала. А та и не отнимала,…
И вот дошли. Лошадей возницы держали под уздцы, чтобы не дай Бог не заржали. По ночи, по туману да рядом с рекой очень далеко лошадиное ржание слышно будет. Волков спешился и с Брюнхвальдом, с Сычём …
– Так и хорошо, добрый господин, давайте я у вас куплю по два крейцера, – говорил мужик невозмутимо, – где ваш горох семенной по два крейцера? Что ж, пудов пятьдесят возьму, не думая.
– То был лучший обед, что был у меня в этом году. – Ответил Волков.
– Дорогой мой Эшбахт, скажу вам честно, будь ваша земля богата, так иссушили бы они нас своими придирками. А ваша земля не богата, хоть и обширна. Пашен в ней мало, лугов и покосов немного, лесов тож…
Карл Брюнхвальд почти всю свою жизнь провёл среди солдат. Начинал он в городском ополчении ещё в двенадцать лет барабанщиком. Его туда пристроил отец. Человек в городе уважаемый. Отец был из старого …
– Ты не только там про плоты узнавай, ты про всё говори, всё спрашивай. А лучше найди человека, что всё там знает, денег ему посули.
А Агнес молчит. Смотрит. И каждая секунда ей нравится. Точно, точно как кошка она сейчас, мышь поймала, теперь играет.
– Ну, раз господин барон так говорит, значит должны, – отвечал тот с тяжким вздохом.
– Открывай, говорю, – заорали за воротами.
– Ладно, вели своим людям воду мне греть и ужин давать, устал я с дороги.
– Кавалер! Мы с моим другом Арисбальдусом Рене договорились вас просить.
– Карл, – произнёс кавалер, подойдя, – мне потребуются двадцать людей, найдутся среди ваших охотники? Правда, денег много не дам, мне люди нужны будут на один день.
Запах этот был запахом страха, и Агнес знала, что не темноты и не дела предстоящего боится служанка, а её боится, Агнес. И это было правильно. Было хорошо.
– Никакой он не Удо Люббель, он Игнаас ван Боттерен. Из Бреды. Он еретик. Вот кто он.
– Боже, какая прекрасная вещь! Это же самопальный колесцовый пистоль!
Не слышал он и хоров, что запели «Осанну» по такому случаю, и как громко, почти над головой ударили колокола в его, видимо, честь. Он почти не отвечал на поздравления, только стоял истуканом и улыбал…
– Да, – расплылся в улыбке барон. – Его Высочество счел, что мои старания заслуживают награды. И теперь я Первый Конюший двора. Но вы не волнуйтесь, кавалер, ваши старания тоже не остались без вниман…
– Что передать моему господину? – Спросил посыльный.
– Гоняет, господин, нешто у нас своих дел нету?
Максимилиан шёл, думая, что придёт в полночь в деревню и поест что-нибудь у солдат. Хорошо бы бобов с салом и чесноком.
Барон, как увидал кавалера, так встал из-за стола и развёл руки для объятий, словно встретил старого друга.
А ещё было ему немного стыдно. Стыдно от того, что все эти люди вдруг увидят, что наградили его землёй бросовой. Кинули ему безделицу, мол, и так ему сойдёт. Мол, каков сам, такая и награда, и вот от…
Нет толку от грусти. Теперь разве повернёшь время вспять. Всё, деньги потрачены. И от мысли, что деньги потрачены и что кровать его большую с перинами теперь не вернуть, он вдруг злиться начал. Даже …
– То есть, это… – Волков быстро вычислял в голове. – Это примерно двадцать шесть тысяч золотых гульденов еретиков.
Вернулись они ближе к вечеру. И все: и Брунхильда, и Бертье, и слуги сразу заметили, что кавалер в дурном расположении духа. Бертье пришёл похвастаться волком, что он добыл, уж тот был велик. Но Волк…
– А мужики там в крепости? – Спросил Волков. – И сколько их?
– Войны не будет, – заверил графа Волков. – Обещаю, коли яриться начнут, так я отступлю. Да и некому там сейчас воевать, тысяча человек из кантона на юг с королём уши, воюют с нашим императором.
Но опять под скрежет когтей и звучный рык зверь, не добравшись до него, завис на мгновение на дереве, скобля когтями ствол, снова упал вниз и снова глухо ударился о земь. И снова только звериная вонь…
– Берите своих собак, Гаэтан, и пару людей, езжайте к тем холмам, может, собаки возьмут след зверя. Вы, Карл, с монахом поезжайте дальше по дороге, а вы, Рене, прошу вас спешиться с парой людей и пог…
И она засмеялась. Ах, какой он был забавный, этот старый дурак.
То, что император и горцы друг друга ненавидели, Волков знал, во всех войнах горцы всегда вставали как раз против императора. Ненависть между домом императора и кантонами длилась уже лет этак двести.…
А вот Брунхильда вовсе не выглядела небогатой. Она казалась, скорее, чопорной и набожной в своём тёмно-зелёном платье, недорогого, но крепкого сукна, украшенного самыми дорогими кружевами. На голове …
– Обещаю вам, господин граф, что разберусь с этим делом, сегодня же пошлю за землемером Куртцем и он уж скажет наверняка, правильно ли люди мои рубили лес или неправильно. И если в том будет моя вина…
– Рене, то ж волк, а не хирург, – усмехался Бертье. – Да и как бы он его из спины лапами доставал.
– И моей земле, придётся быть аванпостом на юге?
– Я не напрасно вам про канцлера напомнил, скажу вам по секрету, что лучше разозлить самого нашего курфюрста, да продлит Господь его лета, чем его канцлера. Канцлер не спустит и не забудет, такой он …
– Госпожа, такие опасные вещи вы в книжных лавках не сыщите. – С придыханием и тихо говорил книготорговец.– То можно только у звездочётов искать или у алхимиков. То вещь чародейская, опасная. Где так…
– Верую клятвам твоим, ибо сказаны они рыцарем, перед рыцарями, нобилем перед нобилями и свободным человеком перед свободными людьми.– Произнёс герцог. Он встал.– И даю тебе в лен землю, что с юга и …
– А что? А хоть и коз, – не унывал Ёган, – чем плохи козы?
– Интересно, сколько он стоит? – Размышлял Волков, тоже заглядывая в ларец.
– Не досуг нам, – сказал землемер, – извините, святой отец, но нужно мне новому господину границы его земли показать.
Стражник за её пальцами глазами водит, старается, и ничего не понимает.
– Хоть немного пожить в мире, – повторил фон Венцель.– Да, да. О большем я и просить вас не смею,– улыбаясь, произнёс канцлер.
– Дьяволова баба, жду не дождусь, когда господин её попрёт от себя.
– Да нет, – мужик засмеялся, – то кузни. Мастерских там много, все чадят, вот издали, когда ветра нет, так и кажется, что пожар. А так не пожар, нет. Вот я им, опять же, уголёк везу.
– Вот то, что мне и нужно, – сказал Волков. – Осталось только рыбы дождаться.
– Иоганус Тоттенхоф,– прочитала Агнес имя, что было в заглавии.– «Знание трав и растений, что растут в лесах и полях, и на кладбищах. И создание микстур, настоев и зелий, что придают человеку сил и л…
– Дельце? – Без азарта интересовался Сыч.
– Жаль, что ты не долез, – крикнул Максимилиан, сам своей дерзости изумляясь. – Уж больно хотелось твою кровь на моём кинжале увидать, чёртов демон!
– Принеси мне масла с кухни, а то кольца не снимаются, отбила об рыло твоё всю руку себе.
Так и дошли они до кареты, Игнатий помог ей сесть в неё и поехали кое-как по темноте в гостиницу, спать.
– Да, кавалер! – Так же громко отвечал землемер и в знак правоты своих слов, поднимая карту над головой. – Все, что по правую сторону реки Марты, кроме Линхаймского леса, то земля господ Маленов и их…
А тут… Грош цена обещаниям барона. Да пропади пропадом такая милость герцога. Не тот это лен, не тот удел, за который он герцогу ежегодно служить должен сорок дней конно, людно и оружно.
Куртц заметил его едкость и вздохнул. А что он мог сказать? Что ещё он мог сделать для этого кавалера? Он просто имперский чиновник, он просто показывает границы владений господам. И вынужден их терп…
– Говорите, что вы рыцарь,– шептал человек за спиной.
– Караульного офицера на караул! Офицера на караул!
И сама пальчиками своими водила по серебру рукояти и невзначай касалась ими руки торговца.
– Так неси, тогда,– велела Агнес, нерешительно присаживаясь на край лавки.
– Я так и знал,– граф погрозил ему пальцем.– Я так и знал. Пойдёмте, я как вас увидал, так сразу понял, что ждать мне хлопот от вас. Ждать хлопот. Не из тех вы, что смирно себя ведут, вы так и будете…
– Не помню, я, – пробурчал барон, – семена, вроде, брали, лошадей на посев брали.
– Ой, да дайте вы мне дух перевести, – нагло, даже с раздражением, заявила Астрид.
– Клянёшься быть знанием и советом со мной? Клянёшься, что не утаишь от меня знаний своих и поможешь советом своим.
– Имя моё Фолькоф, а нарекли меня Иеронимом,– твёрдо, почти без волнения сказал он, он не хотел говорить другого.
Не оглядываясь назад, молясь о том, лишь бы не споткнутся в темноте, добежа, и с разбегу прыгнул он на нижнюю ветку. Ветка без коры, сырая от вечерней росы, скользкая, едва не упал, едва из руки кинж…
– В лодки их, – скомандовал Брюнхвальд. – Ничего им не давать, то наше теперь всё.
– О том молчите, – тихо, но твёрдо сказал монах, – все замечают, что госпожа Агнес стала сама не своя.
Максимилиан отбежал от полена, и Волков поднял оружие, прицелился. Нажал спуск. Колёсико завертелось с бешеной скоростью, с писком высекая живую струйку белых искр прямо на полку с порохом. И не успе…
– Думаю, обманул ты меня, но то пусть на совести твоей будет.
– Пусть к его приходу будет готов фальтрок в его цветах, который можно буде носить поверх доспеха. И новый штандарт с его гербом. А на штандарте пусть будет крест, он ведь у нас ещё и хранитель веры,…
– Ладно, – Волков вздохнул и захлопнул сундук и запер его на ключ.– Давай спать, на рассвете встанем.
– Понимаете, – заговорил Волков также тихо, как и граф, – то месть, они мстят мне, за то, что я браконьеров с того берега кулаками прогнал, он мне так и сказал, этот… – он кивнул в сторону окна.
– Тринадцать! А вы точно, барон, им столько семян давали? Может, у вас, барон, расписки имеются?
– Да, уж на мою стряпню, как и на мои зелья, никто не жаловался.
– Так не к чему мне, господин, – отвечал брат Ипполит. – Письма я уже получил и отправил.
– Это всё от нелюдимости его солдатской. Всю жизнь при солдатах, да при других грубых людях, при конях. Как с дамами себя вести не знает, учить его надобно, да некому. Папенька помер давно.
– Думаю, выдержит ли эта кираса или шлем пули из аркебузы в упор. Болта из арбалета выдержит ли?
Дура без почтения ответила, без поклона или приседания. Ещё и губы поджала. Что ж, белый огонёк в душе молодой девушки стал гореть ещё ярче. Она только взглянула на служанку свою и пошла в лавку, пер…
– Что ж, поехали в дом мой, Зельда Кухман. – Произнесла Агнес и велела кучеру ехать в Ланн.
А он опять молчит. Словно уже и не рад, что освободят его от виселицы. Глаза бегают у подлеца.
– Не забывай клятву свою, забудешь, проклят будешь,– сказал она.– Всё, ехать нужно. Садись на козлы.
– А мы милостью Господней свободные люди свободных городов Рюмикона и Висликофена. Мы как раз те люди, что всяких папских кавалеров привыкли на пики насаживать!
– Ну, и кто из вас старший? – Сурово спросил он, не слезая с лошади.
– О том, о котором я вам говорил. Про герцога Ребенрее и еретиков.
– Дураки, – говорил тот, – земля вспахана дурно, глубоко, зря лошадей мучили, так глубоко пахать не нужно. А ещё борозды редки. Лучше бы наоборот было. И зерно брошено в сухую землю.
– Сделал,– сказал он с гордостью и даже с упрёком, чего, мол, сомневаетесь?
– Вспомним,– отвечал ему Бертье,– только путь туда не близкий, до темноты туда доедем, а вот обратно придётся по темну ехать. Завтра можно будет.
– Как готов будет – приносите. – Сказал Волков и, повернувшись к офицерам, сказал: – Могу вам, господа, выделить по тысяче десятин на таких же условиях. Северное поле немаленькое, там и вам места хва…
Сначала Агнес даже нравилось, что люди побаиваются её кучера.
Он всё готов был рассказать, лишь бы эта неопрятная дева, побыстрее ушла из его лавки.
– Пойдём, глянем, – соглашается Фриц Ламме.
Потому как так и есть – нет у тебя замка, а значит и земли ты можешь в любой момент лишиться по прихоти чьей-то.
Ленгфельд кланялся ей в пол, пытался угодить, как мог, хотя и понимал, глядя на её платье, шарф и кружева, что угодить ей будет непросто.
И поэтому он был обескуражен и удивлён, когда увидел перед собой младшего своего сына. Брюнхвальд с ротмистром Рене объезжали окрестности, выбирая себе места для домов. Заодно Брюнхвальд присматривал…
– А тут-то вы на кого собираетесь охотиться? – Спросил кавалер. – Уж, не на щеглов ли? Кто тут может водиться?
– Слава Богу, что хоть уехала, – произнёс юноша, – проходу мне не давала ещё в Хоккенхайме.
– Нет, всё заберём, всё мне надобно будет. Сундуки купим, всё сложим, всё заберём.
– Иначе не могу, иначе думать на меня начнут, места выборного лишусь.
– Все слушайте, – заорал Волков так, что у проезжавшего рядом Бертье собаки перепугались и затявкали, – за добром следите, потратите – строго спрошу. Миловать не буду.
Святой отец был уже в возрасте весьма почтенном и принял его сразу и без церемоний, говорил ласково, но не так, что бы очень уж любезно. Спрашивал что-то, улыбался чему-то. Говорил, что рад знакомств…
Астрид, а вернее уже Ута, мелко кивала головой, соглашаясь и дрожа от страха.
Карл Брюнхвальд не терпел среди своих людей трусов, горлодёров и особенно лентяев. Жалобы подчинённых он никогда не слушал, к чему это? Для того чтобы высказывать ему свои пожелания солдаты и выбирал…
И вовремя, снова тяжкая поступь, снова глаза жёлтые снизу на него глядят. И снова дерево содрогнулось, скрежет опять тоже. Понял юноша, что когти зверя так об дерево скребут, снова ближе и ближе глаз…
Он, конечно, помнил аббата, помнил и госпожу Анна, но это были люди из прошлого, словно из другой, далёкой его жизни, ему и не до них сейчас было, его волки интересовали, а тут девочка какая-то…
– А не знаете вы, что недавно у нас ведьм жгли. И люди одни говорят, что поделом им, а многие говорят, что мало их пожгли.
– Не пропадал ли кто за три месяца у тебя?
Не в кормление ему его дали, а в позор и разорение. И он ещё ничего не решил, он вообще подумывал о том, чтобы отказаться от милости такой. А если сейчас согласиться и дать солдатам и офицерам землю,…
И знал он о ней такое, о чём Максимилиан и не догадывался, так же знал, что господин на все изменения и странности Агнес, смотрит сквозь пальцы. Может потому, что Агнес могла боли в его ранах унять. …
Все её чтили, все ей кланялись: и господа, и холопы, даже те, кто видел её первый раз, а он как со служанкой с ней говорил. Или ещё хуже, как с ребёнком. И ещё при людях небрежно протягивал ей руку д…
– Я Марта Функель, младшая дочь колбасника Петера Функеля, что живёт напротив гостиницы «Георг 4». Настоятель мне велел воск с пола убрать, вот я в храме и задержалась, а как вышла, так уже темно ста…
Он стал их гладить и сюсюкаться с ними, собаки, кажется, тоже были ему рады.
– Ну, может, демон какой, – предложил брат Ипполит нерешительно.
– Да уже не без этого. Придётся ручки приложить. Придётся.
– Убирайся, говорю, не то палки прикажу людям моим взять да проводить тебя, как и браконьеров твоих.
– Премного рад тому буду, – отвечал ей приказчик, улыбаясь. И добавил многозначительно. – Заходите… даже и без дела.
– Слышишь, говорю? – Продолжа Ёган. – По корове господин вам жалует для молочка, для детишек. А вы что бы два ведра в день ему приносили молока, понял?
– Ешьте, поможет,– обещал он и пояснил,– похлёбка, чечевица на говядине и пиво. В раз оживёте.
Больше епископ ни с кем не говорил, церковь была уже полна людьми, всё было готово, и он приступил к делу.
Но спросил он это так неловко, что Волков сразу заметил фальшь. Хоть и больной, но всё видит.
Ах, как она пахла, этот женский дурман закружил ему голову. Не было на этой земле никого сейчас, кому бы он так радовался как этой прекрасной женщине. Обнял он её так сильно, что всхлипнула она. А Ре…
Волков промолчал, он видел неподдельный интерес Ёгана. И, кажется, заражался этим интересом. Он уже не был так недоволен землёй. Да, земелька, конечно, дрянь, но жить тут можно. Тем более что у него …
Мужик скривился и оскалился от боли, но ничего больше стражнику не сказал.
– Дня через четыре снова тут буду, если найдёшь то, что мне надобно, так пять талеров дам тебе.
– Расширить придётся всё,– неожиданно зло сказал архиепископ.– А что ты прикажешь мне делать с моими ногами? Может, найдёшь мастера, чтобы и их исправить?
– Опять что-то затеваете? – Забубнил Ёган. – Вот нужно оно вам?
Карл Оттон Четвёртый герцог и курфюрст Ребенрее пришёл в часовню в одежде, которую можно считать официальной. Только он, кроме попа, был в головном уборе, богатом берете чёрного бархата. Но его герцо…
– Я, – ответил Волков, – рыцарь божий, Фолькоф.
Она давно мучилась. Те книги, что были у господина, или, вернее, у монаха, да ещё и Писание она прочла, по многу раз прочла. Книгу, что монах чтил больше, чем Писание, она знала почти наизусть. И это…
Раз! Наотмашь! И ещё одна тяжкая оплеуха, и снова по той же щеке. И кольца, что господские пальцы унизывали, на щеке толстой полосы оставили.
– Плуг нужен, господин, хороший, с лемехом, с отвалом. И борона нужна, у них и бороны нет, и пара лошадей крепких, иначе хорошего урожая не будет. На такой-то земле постараться придётся, чтобы хоть ч…
– Рыцарь, а не вы тот самый рыцарь, что устроил Инквизицию в Хоккенхайме?
И был он так галантен, что Брунхильда растерялась, но обе руки ему протянула. И на одной её руке болталось распятие на чётках.
– Присмотрю, не допущу беспокойства ни вам, ни соседям. – Хоть и нехотя, но обещал Волков.
– Господин, – Ёган перепугался, аж в лице переменился, удивился сильно, – да вы что? Чего вы? Как так? Как бросовая, как поедем? Кто ж со своей земли уезжает? Какая-никакая, а своя, прокормимся с неё…
– Эта погань горская всех тут задевает, – вдруг сказал землемер со злобой, – и никого не боится. Это потому, что герцог боится мир с ними нарушить.
Плот, связанный из четырёх меньших плотов, не спеша плыл по реке, людей там было восемь, а на среднем плоту был шалаш и даже костерок с котелком над ним. Люди, крепкие мужики, смотрели на Волкова, кт…
– Вынул их я, – сказал Михаэль, – но велел это сделать мне он.
– Там раньше людишки ваши жили, – сказал Куртц Волкову, – до первой войны, так их горцы к себе угнали. Теперь дома пустые, сгнили.
– Якова?– Не поверил кавалер, освобождаясь от рук и полотенца Брунхильды и беря рубаху с лавки.
– Что же вы хотите от нас? – Спросил спесивый старик.
– Всё, – сказал Куртц, – вот и вся ваша южная граница, граница с кантоном Брегген закончилась. Вся граница у вас с ним по реке. Кроме куска где лес растёт.
– Кто ж тебе дозволил мои письма раскрывать?
А сама от борьбы раскраснелась, грудь вздымается. Платье оправляет. Красивая.
– А что же за вопрос? – Пылкий и шумный Бертье даже усидеть не мог на стуле, вскочил. – Ну, кавалер, расскажите!
Застрекотали сверчки. Ну, хоть какие-то звуки, а то только шаги его слышно было да комаров звон. И как сверчки застрекотали, так стало совсем по ночному темно. Лишь луна светила. Да толку от этого не…
– Факела готовы, кони осёдланы, люди и собаки готовы.
Но было в нём то, чего у многих других нет. То, чем он ещё в солдатах, в молодости выделялся. У некоторых от неудач руки опускаются, другие на неудачах учатся, а у него от неудач кулаки сжимались, он…
Но когда ему перед ночью, даже не открыли ворота постоялого двора, оставив их опять ночевать на улице, Агнес решила, что надобно ему вид иметь приятный. Не разбойница она, чтобы люди её чурались, а г…
Уже света было мало, когда он нашёл глубокую лужу у дороги. Кое – как напился, вода была мутноватой с заметным привкусом. Глина.
– Ёган теперь мне больше не слуга, сами знаете, он управляющий, – говорил кавалер, – вы всё знаете, так объясните моему новому слуге его обязанности.
И вскоре уже забивали первый кол в мелководье в берег, вязли к нему сеть, а потом сели на лодку и вбивали следующий кол уже в воде, снова вязали к нему сеть. Так дальше, до самого берега острова. Дву…
– А ополчение с городов? Может они собираются? Может гильдии кого нанимают?
– Вспомните то место?– Не отставал монах.
Ветер встречный быстро высушил царапины на лице Максимилиана. На молодых раны заживают быстро. Так же быстро, как он гнал карету на север. Хотел юноша побыстрее сделать дело, довести эту полоумную де…
– Отлично, мы отведём вам хорошие покои, – сказал молодой граф.
– Молчи, дурень, – беззлобно ответил ему Волков. – На моей земле грабит меня и мне дерзит мужичьё поганое. Думаешь, нужно спустить им?
Он и ещё три солдата с ним сели на лошадей. Собаки стали тявкать, зная, что предстоит им дело. Не успели они отъехать, как появился Ёган с мальчишкой.
– Так отчего же вы грустите? Получи такой свиток, я бы благодарил Бога до конца дней.
– Всё отыщу, – обещал купчина, кланяясь, прикидывая, что с этой девицы он-то уж денег возьмёт.
– Горько мне видеть, что среди рыцарей курфюрста, опоры трона императора, есть люди, для которых Матерь наша Святая Церковь является объектом шуток.
Стало тихо. Поп стал читать молитву. Читал расторопно, но внятно и хорошо. Все слушали, и где было нужно, крестились. И соглашались с попом: Амэн.
– Никто, господин, бывший господин, когда уезжал, всё забрал.
Наверное, показалось ему, не было ничего, но рука вспотевшая рукоять кинжала сжимала крепко, так идти ему было спокойнее.
– Расселась чего? – Уже начала выходить из себя Агнес.
Волков сел на лавку, и Максимилиан с Сычём стали надевать на него латы. Он не стал надевать ни кольчугу под доспех, ни стёганку.
Чёрт с ней, с цепью, пусть серебро, пусть её совсем не будет, лишь бы не обманули с землёй.
– Да, госпожа,– прошептала служанка,– псина я ваша, навек.
– Это чистое. И это чистое. И это ещё поносите.
– Может это исправить, нам нужно найти мастера и попросить расширить кирасу.
– Да, – сказал тот, приглядевшись, – тут река быстра, плыть против течения невозможно, тут баржи тянут по берегу наёмные мужики с конями. В упряжь баржу берут и тянут вверх. Тот берег крут, и течение…
Прикупите! Волков зло глянул на него. Он уже и так накупил всего больше, чем на триста талеров. Прикупите!
– Михаэль Мюллер меня звать, господин, – сказал пегий мужик, – я здесь староста.
Так гладил бы, наверное, Волкова его отец, будь он жив.
– Немедля. – Отвечал Волков. – Выходим сейчас.
Тот пожал её крепко, как и подобает ландскнехту императора.
Он вонял перегаром и чесноком и был, кажется, в самом деле рад, что Волков приехал. Поначалу даже целоваться полез.
А сам идёт к стражнику, склоняется над ним, и с пояса его нож вытаскивает.
– Нет, то не мальчонка был, может и не крупный, но мужик. Точно не мальчонка десяти лет,– сказал один из солдат, что был с ротмистром.
– Всё, чего прошу я, так это не рвать мне сети. Даль людям моим пропитание, – примирительно говорил Волков.
– Если у господина Брюнхвальда охотников не сыщется, так у нас обязательно найдутся. – Сообщил Бертье, который сидел на одеяле в окружении молодых собак и ласкал их одну за другой словно детей своих.…
И говорила она это с такой мольбой, что Волков морщился, мотал головой, но уже в душе готов был согласиться.
Волков сурово глянул на неё, она сразу замолчала.
– А мы уже думали вас о том просить, – сказал Рене.
Пара солдат стала собирать хворост и готовить еду, ещё пара занялась платками, а остальные искали хоть какие-нибудь деревья, что пойдут на колья.
– А кто просил талер за плот?! – Воскликнул один из гостей.
Нет, не такой сначала показалась ей служанка, когда нанимала она её. Сначала думала Агнес, что та из хорошего дома. Раз грамоте обучена, так и говорить может, как господа говорят, ан нет, купчиха при…
– Тут снег не всю зиму лежит, – напомнил Куртц.
– Холера, господин. – Отвечал монах. – Откуда взялась, понять не могу. Велел матери держать его отдельно от других детей.
– Это всё от того, что у судейских жалование скудно, а жизнь тяжёлая, – пояснил Фриц Ламме.
– Так разве то земля? – Спросил у него кавалер.
– Как же не знаком? Знаком. И видел я их не раз сквозь пики.
– Да, это когда вы и ещё два десятка конных с собаками поднимете стаю и погоните её, а я и ещё два десятка людей будут ждать волков с арбалетами в узком месте.
– Ладно, можете мне дать эту карту? Поеду, погляжу завтра, что там у меня за земля с мужиками. Погляжу, чем меня герцог облагодетельствовал.
– Потеряли след, – сказал Бертье, слезая с коня. – Ничего, сейчас подумаем, куда он деться мог.
– Нет, не каждый мне такое сказать осмелился бы, – отвечал Волков, хотя такое он о себе слыхал.
Но Агнес знает, что никуда она не уйдёт, не дозволит она ей уйти, видит Агнес, как ломается коровнища, трещит нутро её, хоть и орёт она, хоть и пугает. Но больше от страха. Страх выползает из грубых …
– Молодец, стерпел.– Сказала Агнес, смеясь. И после ткнула пальцами его в лоб, добавила.– А теперь спи.
– Нет, об том и речи не было, а коли будут людишки с железом на том берегу собираться, так свинопас нам сразу весточку привезёт. Он мальчишка смышлёный. Я ж ему ещё денег дал.
– Хорошо, – сказал граф довольный, что всё разрешилось без войны, – и ещё велю вина принести, а то жарко было мне от баталий ваших, господа.
Конь племенной – сто талеров, а то и больше, седло рыцарское, деньги: всего на сто пятьдесят монет убытков. Не считая самого подлеца Якова. Ох, как дорого ему обходилась земелька эта. Трат на шесть с…
Роха не ответил. Тогда кавалер вытащил один талер и кинул его тооварищу. Тот поймал монету и повертел её в пальцах. Вид его был не очень радостен.
Из задней двери трактира лакеи и кухонные высовывали головы – посмотреть, что там задумали господа.
– Да что вы, экселенц, это ж люди моего цеха, судейские!
Люди зашумели, Бертье звонко и неподобающе громко для церкви кричал: Виват. Но кавалер не слышал ничего больше.
– Час езды отсюда, на запад. Мертвяк ещё не старый, хотя волки, или кабаны, его обглодали. Месяца три ему, не больше.
– Ну а как же женатому человеку без дома? Дом ему обязательно нужен. – Сказал кавалер.
– К дьяволу, какие ещё могут быть шутки. – Сказал за Волкова неожиданно разгорячившийся Брюнхвальд. – Кавалер никогда так не шутит.
– Громко скажите: Принимаю.– Послышался шёпот за спиной.
– Герцог фон Ребенрее! – Курфюрст вскочил, забыв про больные ноги, подошёл к кавалеру и, заглядывая ему в глаза, заговорил с жаром. – Герцоги фон Ребенрее ещё сто пятьдесят лет назад были просто Мале…
– Запрещаю тебе впредь делать так,– сурово сказал он.
– Хватает, – отвечала Агнес. – Больше не трачу денег я понапрасну.
– Вы говорили, что двадцать дворов тут? – Наконец произнёс Волков, разглядывая покосившиеся и сгнившие от влаги лачуги.
Волков ещё раз взял оружие в руки. Да, оно было сделано на совесть. Он согласно покачал головой, положил мушкет и выложил на стол рядом с кузнецом четыре золотых.
– Нет, госпожа, – упрямо твердила горбунья.
– Тридцать? – Удивился Волков, ещё внимательнее разглядывая флакон. – Что ж в них такого?
– Карту я вам дам, только поеду я свами, – произнёс Куртц.
– Так они нам сеть порвали, сеть дырява, – отвечал ему один из солдат.
– Спасибо, святой отец, что несёте слово Божье людям моим.
– В каком ещё огороде, никогда не видал вас в огородах, там и бабы ваши управляются.
И глядит на Ёгана, а из глаз злоба такая, что обжечь может.
– Бедой от неё несёт, как от падали тухлятиной, вы, может, и принюхались уже, а другие-то чувствуют.
– Добрая госпожа, а не дадите вы мне самой маленькой свечи или лампы, – продолжала Агнес так жалобно, что Ута едва сдержалась, чтобы свою лампу ей не протянуть.– А то, кажется, крысы шуршат в темноте…
Он уже надел доспех, как вспомнил о деле об одном. Он вспомнил, что землемер Куртц сказал, что на заре уедет, и надумал с ним проститься, так как до зари вернуться не смог бы.
– Ничего-ничего, из Малена не ближе будет везти, а это своё, срубил, привязал брёвнышко да привёз, срубил, привязал да привёз. Так и перевозим за зиму по снежку, чего мужику зимой-то делать.
Что ж эти подльцы у вас могли набрать на такие деньги? На такие деньги можно четырёх меринов купить или сорок коров! А у них ни коров, ни меринов нету.
– Подайте мне меч свой,– сказал поп.– Пред сеньором на клятве без оружия будьте.
– Ах, как крепко пиво, не для дев оно, а для мужей.
– Вы ли хозяин Эшбахта? – Обратился толстяк, подойдя к нему без поклона. И даже берета не сняв.
– Ах, и вы тут, – обрадовался епископ, увидав его. – А вы мне нужны, обещали, что будете у меня, а сами не идёте.
Гул в часовне сразу стих, как только он приклонил колено пред образами, перекрестился, поцеловал руку попу и сел в своё кресло. Канцлер встал рядом. А сразу за спиной у Волкова появился человек.
И Максимилиан с жаром рассказывал. Видно, и впрямь гордился, тем, что столько взрослых мужей, в том числе и кавалер, и отец, и другие офицеры его с интересом слушают.
– И чулки нужны, и рубахи, и башмаки, – лениво говорила юная госпожа, – и шляпа.
Ах, какой милой эта девушка ему показалась. Какой ласковой.
Волков подошёл к подушке и не без труда опустил на неё колено здоровой ноги. Теперь он стоял пред герцогом на колене.
– Говорю же, блажной он у нас. Неугомонный. Думаю, ему Брунхильду надо. – Предположил Ёган.
Ута, Зельда и Игнатий тут же пришли, встали у стола и слушали её.
– Так может это вы,– говорил Ёган, стараясь не смотреть на кавалера.
От костра света долетало немного, но даже при том свете землемер рассмотрел, что денег-то в ладони у Волкова немало.
– К монаху иди, дурак, к монаху! – Заорал Волков и быстро пошёл от него, как только мог быстро, не хотел он больше никого ни видеть, ни слышать.
– Тискайтесь там, где были вчера вечером.
– Рыцарь Божий, хранитель веры, коего многие заслуженно зовут Инквизитором, Иероним Фолькоф. – Представил Волкова барон.
– По специальному эдикту императора я, как землемер, должен указать вам точно границы владений ваших, если они являются границами империи, чтобы вы ненужными распрями с соседями из-за клочка земли не…
Игнатий сунул себе нож подмышку, огромными своими чёрными руками взял белую руку своей госпожи и поднёс к губам.
А тот руку свою поднял, поглядел на неё и увидел, что тряслись пальцы его, и не по себе стало Стефану Роэму, когда вспомнил он, что давка эта страшная знала имя Удо Люббеля, и что ещё хуже было, так …
– Молодец.– Удовлетворённо произнесла Агнес, слезая со спины служанки,– встань на колени.
– Ах, это вы? – Отвечал она, глянув на него мимолётно. – Господа спрашивали, зачем я собой Писание ношу, так я отвечала.
– Кому как. Кому в пользу, а кому так и во зло будет. – Отвечала женщина. – Беременным да кормящим он ни к чему, и старикам, что головой маются, тоже.
– Нет, я не охотник, следов не различаю, – отвечал Волков.
Волков мог вспомнить только двух людей, что обращались к нему на «ты». Один из них был сам архиепископ, а второй – вот этот вот заросший чёрной щетиной, вонючий и одноногий тип по прозвищу Скарафаджо.
– То есть, мы дали ему немного денег из тех, что он нам добыл?– Курфюрст понимающе кивал головой.– А почести? Ты поблагодарил его?
Вскоре дверь растворилась, и они с Максимилианом въехали в большой и красивый двор. Точно, что мастер был человеком не бедным.
Ни рыка, ни хрипа в ответ. И глаз больше в темноте было не видно.
– А этот как вам? – Архитектор открыл новый рисунок.
– По нужде надобно мне,– кричит Агнес со злостью, – этого ты, дурак, услышать хотел?
Солнце начало садиться, он пошёл на юг, пройтись, ноги размять, и увидал Ёгана, который ехал на лошади во главе нескольких крестьян, что вели в поводу двух лошадей с телегой.
– Не за тем мы здесь, – старик пождал серые губы свои. – Хотим мы занять, отчего вы вздумали нашим людям препятствия чинить?
Вяленую рыбу решено было оставить к офицерскому столу.
– Пока ничего, – ответил кавалер, он сам ещё толком ничего не решил. Он просто думал, как ему вернуть свои деньги и искал способы. – Давай поедим и плыви.
И коровы, что он разудал своим мужикам, и большие поля, что они вспахали новыми плугами. Посеянный овёс и горох тоже радовали.
– Удивительное оружие. – Согласился Максимилиан, тоже восхищаясь. – Зарядить?
– Барон уверяет меня, что вы и впредь будете полезны дому Ребенрее, мой канцлер тоже так считает.
– Вся земля красная, суглинок, пшеницу тут сеять бестолку. Нипочём не взойдёт, семена всё равно, что выбросишь.
Он чуть обернулся, что-то показалось ему за спиной, и вздрогнул, за ним стояла Брунхильда, заглядывая ему через плечо. Читала письмо с ним снова. Вот и учи этих баб грамоте.
– И продать его не удастся за хорошую цену. – Продолжал курфюрст.– Так что подарим доспех головорезу. Какие цвета его герба?
– Так в месяц я не меньше двух плотов отправляю.
– Так как же так случилось, что нет в земле моей приходов? – Искренне удивился кавалер и подумал, что поп ввиду старости умом уже слабнет.
– Клянусь, не замышлять против дома вашего, людей ваших, замков ваших. Клянусь не служить врагам вашим.
Как ни хотел Волков побыстрее поехать в своё поместье, но канцлер рекомендовал ему посетить епископа города Малена отца Теодора. И это дело кавалер полагал полезным и нужным. Он давным-давно понял, ч…
– Иди, дядя, иди, не доводи до греха, хозяин мой добрый-добрый, а осерчает – так даст, что голова прочь отлетит.
Среди собравшихся в часовне прошёл ропот удивления. Но Волков ничего уже не слышал. Он заворожённо повторял про себя название своей земли: Эшбахт. Эшбахт. Как удивительно и приятно оно звучало.
– Ага, – кивал Сыч, – говорят, пора, мол, благородную кровь по реке пустить, чтобы плавалось по ней полегче. Но то всё по пьяной лавочке шумят.
–А-а,– болью ожгло служанку, заорала она сильно, снова хватаясь за щеку.– Не дозволю…
Агнес притопнула ногой по спинище служанки, и та попыталась лаять, да выходило у неё плохо, от страха и перекошенного лица получалось только глупое «ойканье» в пол.
– Весной тут в низинах вода стоит? – Спросил Волков у землемера Куртца, разглядывая окрестности.
Так толкнула, что голова его откинулась, и замер он на секунду с откинутой головой, словно в небе разглядывал что-то.
– Доиграешься, дрянь,– бледнея и теперь уже *е от болезни винной, сказал он,– ох, доиграешься.
– Тогда выпьем, господа! – Заорал Бертье стащил с головы шляпу и подкинул её к потолку.
– Пройдусь. Если следов будет много, так соберёмся и организуем большой загон. А нет, так накопаем волчьих ям.
Мужики молчали, косились на своего высокого вождя. Но при том ухмылялись вызывающе. Видно, плевать они хотели и на карты землемера, и на герцога, и даже на Его Императорское Величество.
– Людишек со мной пришло не мало, люди ратные, проверенные, господину герцогу всегда пригодны будут. Так вот решили они рыбу ловить, ловят только на своей стороне реки, на чужую не лезут. Так эти спл…
– Поначалу меня в замок не пускал сержант, – юноша с трудом переводил дух, – но как я сказал, что меня послали вы и что вас пригласил барон, так сразу пустили и сказали, где найти барона.
– Так я расторопен, – заверял Ёгана мальчишка, видно, хотелось ему на должность, – а уж чего не знаю, так научусь.
Сыч красовался на берегу в новой шапке, размахивая копчёным линём, и свистел в след долговязому и его шайке.
– Так прошу вас дать мне шестьдесят крейцеров с плота, а вам один плот и вовсе бесплатно проходить будет раз в месяц.
– Ну, что ж, – вздохнул тот, не глядя на Волкова и не очень-то в это веря, ответил, – вернём, господин.
С холма открылся вид на реку, в проплешине меж холмов и кустов, в лучах восходящего солнца блеснула вода. Не река, а ручей ещё, десять шагов, не шире.
– Боюсь, что я был неправ, – говорил Рене, – видно, не подох он, силы в нём есть, гляньте, сколько с ранами пробежал.
Не мог Фриц Лемме такого перенести. Хотел было возмутиться, но осёкся на полуслове, замер. Сначала кавалер и не понял, чего он, а потом взгляд Сыча поймал и обернулся. На пороге дома стояла Агнес. Юб…
Все заглянули в его тележку и увидали труп разодранного в клочья козла. То, что это козёл, лишь по голове с рогами угадать можно было.
– Неужто по моему лицу было видно, что желаю я разрубить голову этого мерзавца? – Спросил Волков
Теперь не ответил монах, а что тут скажешь?
Шутник молчал удивлённо, явно не ожидал он, что разговор так обернётся.
– Успеем, – заверил его Карл Брюнхвальд и, обернувшись назад, крикнул, – шире шаг, ребята. Скоро постой. Вон у того замка встанем.
– Значит только Удо Люббель из Ланна?– Переспросила она задумчиво.
– А меня зовут Фердинанд фон Мален, – говорил граф, кланяясь и целуя ей руку, – я хозяин дома этого. Прошу вас, разрешите мне быть вашим слугой, дозвольте показать вам его.
– Вам спасибо, господин,– отвечал тот кланяясь. И, кивая на юношу, спросил.– А с этим что сделаете?
Конечно, не упрекнут они его. Ведь он не звал их с собой: ни их, ни их офицеров, он даже Карла Брюнхвальда не звал. Ничего им не обещал. Сами попросились. Но всё равно было ему неприятно, что ведёт о…
Руффельдорф обернулся к солдатам, словно искал там поддержку, солдаты напряжённо молчали, стояли тихо, ни шороха, ни возгласа, а сержант снова повернулся к Волкову и офицерам и продолжил.
И от этого Ута едва ли не счастливее госпожи своей была. И правду становилась она её собакой верной. И ничуть от того не печалилась.
– Ну, раз так, – Игнатий отодвинул засовы.
И ускакал тут же. По дороге что-то крикнул своему старшему приятелю и поехал на север.
Он повернулся к одному из монахов.– Брат Александр, вели принести мне мои доспехи. Кажется этот головорез, этот Фолькоф, моего роста?
– От скудости, господин, – развёл руки Михаэль, – прибытков от здешней земли немного. Земля плоха. Пшеницу мы не сеем, только рожь. Скота у нас после еретиков не осталась, они весь скот побрали в про…
– А сейчас пошли оружейную лавку сыщем, хочу себе кинжал купить.
И поскакал вдоль реки за плотом. А Максимилиан поехал за ним, на ходу ключом натягивая тетиву и доставая болт.
Михаэль Мюллер смотрел то на управляющего, то на нового година удивлённо, не мигая.
– Точно! – Вспомнил Волков. – У него вся рука изрублена. И пальцы, и кисть. Кажется, пальцы у него не разгибаются.
– Помню, вы разузнали? – Ещё бы он не помнил, он даже денег на то банкиру давал, хоть и немного, но давал.
А кавалер расценил этот вопрос как вызов. Ну а как иначе, слово «ловкач» в устах этого господина носило смысл уничижительный, даже презрительный. Безусловно, это был вызов. Вот только кавалеру не был…
– А так им ничего и не нужно, – почему-то обрадовался Рене,– они сами себе всё соберут и соорудят, и инструмент у нас есть, и умение. Только дозволение жить на вашей земле надобно.
Агнес улыбалась. Она вдруг подумала, что раньше она мало улыбалась.
– Так где он остался? – Спрашивал Рене у монаха. – Далеко?
– Не медля уйдём, – всё ещё ёрничая, обещал высокий. – Вот только сети снимем и уйдём, кавалер.
Возбуждение, волнение и желание скорее увидеть свою награду, что жило в нем уже несколько дней и что не могли унять все разговоры о скудости его земли, сразу пошли на убыль, как только стало светать.
– Уж точно лишними не будут, – заявляет Ёган. – Всё порубим и свезём в Эшбахт, всяк не покупать.
– Наблёвано возле кровати,– произнёс Волков.
Насколько он вспомнить потом мог, то все они были родственниками графа: дети его жены, мужья детей его и ещё кто-то. Из всех единственной, кого он запомнил, была дочь графа, и лишь потому он запомнил…
– А это что? – Рассматривая флакон, спросил он.
– Никак коптят что-то, – принюхивался Сыч к дыму, что доносил до них ветерок с реки.
– А где же вы место приглядели под замок? – Спросил Волков всё также холодно.
– Что там произошло у вас с ними? Отчего вы не пускаете плавать их по реке.
Сети в кучу брошенные, бочки и коптильни из железа. Мужички вскакивали, смотри на кавалера удивлённо и не дружелюбно.
– Отчего же, Эшбахт, вы не сказали, что приедете с сестрой, мы и не подумали приготовить ещё одни покои.
– Вон, бродит одна,– сказал Сыч, спрыгивая с лошади.
– Отчего же мужики его не пашут? – Спросил Сыч, внимательно слушавший их разговор.
– Думаю, что его поблагодарил брат Илларион.– Сказал викарий.
– Как плот поплывёт, так ты кричи ему и ругай, требуй, чтобы пристал к берегу, но сам его не лови и не стреляй в людей, пусть уплывают. Шуми для вида. Как человек мой вернётся, скажи, что бы ко мне в…
– Мы ему говорили, чтобы не шастал, а он смеётся только.
– Ничего не нужно, земля это бросовая, в оскорбление мне дана, в пренебрежение, мне такая не надобна. Завтра поедем отсюда!
Барон замялся, немного сморщился, как от неудовольствия.
– Вы знали об этом? – Спросил его Волков. – Может, догадывались?
Волков поднялся с колен, монахи принесли ящик и быстро уложили туда доспех, штандарт и ваффенрок, они уже даже пошли к двери с ящиком, Волков тоже кланялся и хотел было уже уходить, но тут заговорил …
Нет! Присел он на ветке, держа ствол левой рукой, а правую, с кинжалом, над головой занёс клинком вниз. И ждал, когда глаза приблизиться. Чтобы проткнуть один из них сильным ударом. А то и не одним, …
– Поставьте колено на подушку.– Шептал человек за спиной.
– Лишь из любви к миру, лишь для того чтобы не плодить раздоров меж соседями, дадим мы с плота оного двадцать крейцеров.
– Любезный друг, – окликнул его Брюнхвальд, – а рыба-то вкусная?
– Отвезти вас? – Растерянно переспросил он.
– А какова же досада соседям от земли моей, позвольте узнать?
– Сыро, воняет тут, – продолжал Волков, начиная думать, что, может, Ёган и прав.
– Нет, – ответил Волков, направляясь к воде. – И держи арбалет наготове.
– Ничего, и по земельке перетащим, – заверил его Ёган.
– И слава Богу, – сказал кавалер, успокоившись, и встал. – Спать пойду, завтра важный день.
– Врёшь ведь,– сказал он,– по трактирам пару дней посидел, да мальчишке дал немного денег, а говоришь, что потратился.
Поэтому, решила вести себя тихо, быть острожной, быть такой, как и другие. Ходить в церковь, завести духовника, жениха завести. А может, и мужа себе выбрать, тихого да покладистого. Чтобы рта не раск…
– Клянёшься не замышлять против дома моего, людей моих, замков моих? Не служить врагам моим?
– Ладно, – кисло сказал Скарафаджо, всё ещё вертя в пальцах одинокую монету, – найду Хилли и Вилли. Они всегда рады пострелять.