– Это всё от того, что у судейских жалование скудно, а жизнь тяжёлая, – пояснил Фриц Ламме.
– Кажется, ты опять что-то затеваешь? – Сказал, наконец, Роха, почёсывая бороду. – И сдаётся мне, что дельце будет опять опасное, но прибыльное.
Ничего интересного, гниль да рвань, еда для бедняков. Так по всем прилавкам, кроме одного. Агнес остановилась у прилавка, из-за которого было чуть видно старуху. Старуха вся в чёрном была, скрючена спиной, скособочена. Лица её и не видать. Агнес увидела то, что её очень интересовало – над прилавком развешены были пучки трав сухих, корни замысловатые, ягоды сушёные. Агнес остановилась и стала разглядывать травы.
Волков глянул на других господ офицеров. Бертье, хоть и не весел был от болезни, согласно кивал головой, и Брюнхвальд вроде был не против. Ну как тут было отказать.
– Здравствуй, Яков.– Отвечал кавалер.– Я смотрю золы вокруг много, вижу, что без дела ты не сидел.
– Да, как висельник разбухнет, как завоняет, как из мертвяка от гнили сок потечёт, тогда и мандрагора вырасти может, а под свежим не ищите. И под высохшим не ищите, – быстро говорила горбунья, надеясь, что на этом всё и закончится.