– Боюсь, что я был неправ, – говорил Рене, – видно, не подох он, силы в нём есть, гляньте, сколько с ранами пробежал.
А на мокром лице служанки багровый отёк во всю левую половину.
Тот страх, что он чувствовал до сих пор и не страхом был, а робость лёгкая. А теперь его страх принизил, как холод, что сковывает до полной недвижимости. Едва дышал, как будто камнем тяжким ему грудь придавило. И глаз оторвать не мог от того что видел. А видел он, казалось-бы, немногое.
– А какие же у вас дела, поля вспахали, засеяли, заборонили, что за дела у вас?
– Половина, того что с моей земли возьмёте, пусть моя будет.
– Вот, из всех местных самый разумный и резвый.