– Отлично, мы отведём вам хорошие покои, – сказал молодой граф.
– У меня есть два талера, коли нужно вам, один талер могу дать вам на поправку платья.
Приехали в Эшбахт ещё до обеда. Нога почти и не болела. Оттого кавалер был рад. Рыба, хоть ещё и не просолилась, сильно порадовала солдат, солонина да горох с бобами поднадоели. Волков позвал местных баб, разрешил брать из бочки рыбы столько, сколько унесут. Те от милости такой ошалели и старались изо всех сил. Бабёнки оказались проворные и злые, пришли с детьми и почитай три четверти бочки забрали. Последних отгонять пришлось, уже руки все у них заняты, и подолах рыба, а всё лезли в бочку за щукам и лещами и даже повалили её: так они были жадны до дармовой рыбы.
– Дела. – Он не собирался ей всё объяснять, то не бабье дело.
А плот уже подплыл к сетям и, зацепив одну из них, поволок и легко выдернул колья, также увлекая их за собой. А плот так и плыл себе дальше.
Он ушел, а кавалер запер дверь и завалился в кровать. Кровать была далеко не так хороша, как кровать, на которой он спал в Хоккенхайме. Но человеку, который много лет своей жизни проспал на солдатском тюфяке или на земле, и такая кровать – счастье. Хоть и волновался он, хоть и думал о завтрашнем дне, но заснул сразу, как и положено бывшему солдату.