Роха не ответил. Тогда кавалер вытащил один талер и кинул его тооварищу. Тот поймал монету и повертел её в пальцах. Вид его был не очень радостен.
– Потом съездите, похороните.– Сказал Волков монаху.– Завтра в Мален едем.
А тут появилась и Агнес. Куда только служанка её смотрела. Платье в пятнах, видно и рубаха под ним скомкана, сама бела как мел, волосы не чёсаны, вокруг глаз круги и так черны, словно углями их рисовали. А губы серые и сама не красива. Пришла, села на край лавки, как всегда позволения не спросив. Господа офицеры чинно встали, кланялись, а она и не глянула на них. Они поулыбались глядя на цвет её лица, да продолжили завтрак, а она тоже есть попыталась. Взяла хлеб, да сыр: нет, не пошло. Подумала молока попить, но тоже не по нраву оно пришлось. Сидела, поджав губы. На весь свет в обиде.
– А не хотите ли рыбки у нас купить? – Так же с вызовом вдруг крикнул один из мужиков.
– Давали. – Опять соглашался Михаэль Мюллер.
Но Агнес знает, что никуда она не уйдёт, не дозволит она ей уйти, видит Агнес, как ломается коровнища, трещит нутро её, хоть и орёт она, хоть и пугает. Но больше от страха. Страх выползает из грубых телес этой девицы наружу, и Агнес чувствует, как она, покрываясь липким потом, начинает вонять страхом, и ждёт Агнес, ждёт с улыбочкой, когда страх совсем её пожрёт.