Все цитаты из книги «Слепцы»
– Знают трое – знает и свинья, – пророкотал воевода и внезапно спрыгнул с коня легко, как молодой. – Вот я и подумал, как же это своего товарища бывшего и не повидать?
Они поймут. Они все поймут и простят. Все снова будет хорошо. Иначе и быть не может.
Рык сел на свое место. Протянул руку и снял пальцами с лучины еще тлеющий уголек, не торопясь, будто и не огонь в руках держит, опустил его в воду.
Ну не нравился ему тутошний хозяин, хоть ты тресни. И выглядел спокойным, и глаза не бегали, только что-то звучало в его голосе, еле слышно дребезжало, как треснутая глиняная миска. Вроде бы и трещин…
– Точно, – ответил горбун бесцветным голосом. – Если он не придет, то больше никогда не увидит ее.
Вдоль обоза проскакал конный с факелом, зажег факела на санях. Только дозорные впереди ехали без огня.
Впереди рубились ватажники – Кривой не смог сразу распознать, все ли еще живы.
– Легко! – засмеялся Враль. – Махну правой рукой – дырочка. Левой – зарубочка.
– Четверо? А тебе сколько нужно, чтобы стрелу словить? Сотня? Две? Четверо справятся. Они если поймут, что мальчишку пытают, то с него и начнут. Понял? Чтобы не мучился. И не сболтнул, если что знает…
– Спасибо тебе, добрый человек. Не поешь, душу выворачиваешь! Спасибо.
– А я – видел. И ты увидишь еще, вот хотя бы в Базаре. Дороги были не то что нынешние, что весной и осенью непролазны совсем. По ним даже в самую дождливую пору можно было проехать. Во как…
Они остановились возле стены, в самом низу которой было вынуто несколько кирпичей. Лаз получился как раз, чтобы пролезть. Труп Рыбьей Морды положили на пол головой к лазу. Щербатого – рядом. Рык взял…
Высокий детина с факелом в руке остановился на пороге храма, протянул вперед руку, чтобы осветить зал подальше. Пламя отразилось в воде. Детина держал факел в левой руке, в правой был здоровенный кин…
– А потому, – ласково прошептал ему на ухо Кривой, – что пока ты слюни пускаешь, мечтая, пока ты помоешься, поешь и попьешь, Враль уже бабе раза три успеет удовольствие доставить и столько же получит…
– Припадошный… На хрена нам припадошный? – спросил Дылда. – Оставить здесь, дать денег хозяину, на обратном пути заберем, если не помрет. Так? Говорите, чего молчите?
– Первым твой дружинник ударил, – пояснил Рык. – Потом уж я. А когда они меня связали, княжий суд выкрикнув, и бить начали, тут уж мой сын приемный не стерпел, и, прости, княже, твоего дружинника одн…
– Вы кто такие? – закричал меняла. – Я же сказал – нельзя. Я занят…
Сквозь снег, лежащий на деревьях и кустах, рассмотреть что-либо в глубине, да еще когда солнце только-только начало добираться своими лучами до поверхности дороги, было очень трудно.
– Два десятка проехало по дороге перед тобой, ты разве не заметил? – Рык встал за сани, Волк и его люди стали возле него.
– Небось! – крикнул Кривой. – Мне сказали, что я умру тяжело! А замерзать – не больно и легко. Это не моя смерть!
– Оттого дурак, что болтаешь много! С тобой ничего еще не решили… А так – точно умрешь. И твои дружки, что из лесу свистели – умрут.
– Пожрать, я так понимаю, не получится, – сказал Враль. – И обсушиться толком – тоже.
– Слишком быстро, – сказал горбун. – Слишком быстро.
Руки сжались в кулаки, костяшки побелели.
– Я выпил, а он сбежал… Ты только подумай? Давши слово – терпи, а не давши… Жулик он, вот кто!
– Не нападал я на княжьего ребенка, не похищал княжну… да и как я мог на дитя малое, ей же три года всего… Три годочка! Я же своих доченек на руках баюкал, когда жена померла. Ночи не спал, пеленки с…
Щербатый захохотал. Такой смешной шутки он никогда не слышал. Им нужен сам Крыс! Такое сморозить! Щербатый даже ткнул в бок сидящего рядом Враля, приглашая посмеяться с ним вместе, но тот смеяться не…
– Слово, – с неохотой протянул Враль. – Но только в этой драке.
– Меня зовут Кривой! – провозгласил он. – Купил вот по дороге кулич. Ты куличи пробовал?
Кривой схватился за лавку и поволок ее к двери. Неподъемная, зараза!
– Ты же за богатством сюда ехал, я знаю! – Враль ударил ладонью по стене. – Ты же мне сказал – за богатством. Мы же говорили с тобой, что детки эти – хороший доход. Год-два-три можно младенцев собира…
– Мы на гостевом дворе переночуем, – пояснил Дылда. – А ты, милый, не беспокойся, мы с тобой еще побеседуем. Я побеседую…
– Никого за мной сейчас не посылайте. Увижу – придушу.
Певец задумался, и, пока он молчал, Хорек вдруг встрепенулся, что-то вспомнив.
Они спустились в зал. О вчерашней драке напоминали только свежие пятна на стенах. На извинения Карась отмахнулся, сказав, что подобное происходит каждую неделю, что без этого никак нельзя – людям вед…
– Всех перещупал? – с уважением в голосе спросил Враль.
Рыбья Морда – умер. Щербатый. Горбун и еще полтора десятка человек.
Ласковый господин вытер рукавом нос, шмыгнул им еще пару раз и двинулся впереди ватажников. Шагов через десять он остановился и указал пальцем на крохотную лавочку, весь фасад которой состоял из двер…
– Пятнадцать, – ответил Рык. – Как я уехал…
Одного за другим будут мужики неторопливо стругать разбойничков в мелкую стружку, с колечками и завитушками. Не всех сразу, а по очереди, не подряд, а начиная с самого сильного. Потом – которого посл…
– И никто не знает, потому что правда, она не одна. С одного боку смотришь – вот же она, проклятая, все видно, понятно. А с другой стороны глянешь – по-другому все, наоборот.
– Холодно? – участливо спросил Певец. – Ничего, скоро согреешься. Ноги стынут, пальцы уже скрючились и не чувствуют ничего… Решай, вожак, так подохнуть в воде, один за одним или в честном поединке – …
– Так… Рык… велел… – ответил Хорек. Три облачка взлетели у него над головой.
– А ты сказкам больше верь! – Рыжий толкнул Хорька, словно напоминая, что не нужно спорить со Смотрителем и тем более задавать ему вопросы.
– Как ты? – неприятным голосом осведомился Кривой.
Они были слепы. Все эти парни и девушки возле костра были слепы. Веки закрывали пустые глазницы.
– Сядь, поешь, – сказал Кривой. – Дылда и так нажрался. Пока мы вернемся, уже спать будет. И Рыбья Морда. Рык есть не будет… И Полоз. Особенно Полоз…
«Это все», – понял Хорек. Больше нет ватаги. И Рык не станет никого удерживать, сейчас он встанет со скамьи и скажет: «Я распускаю ватагу».
Хорек потер глаза кулаками, вытирая слезы от дыма и кашля. Откашлялся нарочито низким голосом, лихорадочно подбирая нужные слова, правильные, такие, чтобы никого не обидеть и чтобы…
– Вот сюда заезжай! – крикнул конный, указывая факелом. – И становись.
– Держись! – рявкнул над самым ухом Кривой. – Не падай, затопчут…
– Слепые, – еле слышно пробормотал Хорек. – Парни и даже девки, лет по шестнадцать, не старше. Может, даже меньше… Я их прошлой ночью разглядел…
Скрипнула дверь, Хорек оглянулся – на пороге стоял Полоз.
Полоз не отозвался, лежал все также лицом к стене и молчал.
Даже Рык не заметил, что эти двое, не сговариваясь, захватили с собой кинжалы.
Налетевший ветер пошевелил волосы на голове Хорька. Сзади донесся крик, парни возле ворот уперлись в створки – те разошлись со скрипом. Хорек думал, что первыми поедут конники, но они остались на мес…
Солнце, наконец, приподнялось над вершинами вековых сосен – красное, пронзительное. Искры висели в воздухе, плясали высоко над дорогой и гасли, опустившись в тень.
Лошади бежали мелкой трусцой, сани легко скользили по замерзшим колеям. Мороз пощипывал лицо, но растереть его не было никакой возможности. Приходилось прятать лицо в воротник.
– Я уже старый, – сказал Дед, глядя в стену перед собой. – Мне такое удовольствие без надобности.
– Ну, ту, в которой он малых деток ворует, чтобы от темной стороны откупиться, замок свой сохранить? Знаете?
Рык помог князю подняться, подвел к столу.
– Вот и я так думаю. А ждать нам нельзя: теплом тянет, со дня на день лед в порту Базара может потаять. За кораблями не погоняешься. Так?
– А ты как думаешь? – взгляды скрестились, словно клинки.
– Княжий суд! – закричал испачканный дружинник, хватая Рыка за ворот.
– Выходит, – тихо сказал Враль Рыку, – что ты прав был. Ночью наших перехватили слепые…
Волк даже выгнулся, подставляя горло под нож.
Хорек услышал, как от рукопожатия хрустнули суставы у обоих. Воевода и вожак были даже похожи чем-то друг на друга: шлем делал Пересвиста выше Рыка, и борода у него была окладистее, но что-то в склад…
– А Старый Крыс, извольте видеть, больше чем царь и князь. Он богом станет, если захочет. А сейчас он глава цеха нищих и воров, – горбун потряс в воздухе пальцем. – Его люди – везде! Разве можно спря…
– Вы и его решили за одним разом? – спросил с пониманием Щербатый. – Только засветло напрасно. Народец на улицу не выходит, но у окон сидит, высматривает. Потом может за деньги рассказать кому-нибудь…
– Вот под задницей все мое добро и лежит. Если я не вернусь – забирай, наследником моим будешь…
– Где дочка? – снова спросил князь. – Я ж не просто так спрашиваю, Ласка ежели узнает, то не сдобровать тебе. И мне достанется.
– Зачем вам Старый Крыс? – быстро спросил горбун.
– Но она живая, – сказал Серый Всадник. – Неужели князь не примет ее?
– Оно не левое и не правое, оно единственное, – засмеялся Хорек.
Лучник с дороги то ли заметил шевеление, то ли увидел, откуда вылетел болт – щелкнула тетива, стрела мелькнула и исчезла где-то справа от Хорька. Вторая, третья…
Хозяин в этот миг был так похож на волка, что живи он лет пятьдесят назад, его точно прибили бы осиновыми кольями за оборотничество.
Хорек встал. Еще раз взглянул на два мертвых тела в бело-красных тулупах, что лежали возле длинного, почти в десять шагов, черного тела.
– Хорек его зовут, – повернулся Рыжий к Смотрителю. – Он будет говорить.
– А у меня еще есть, – заверил Дед. – И еще вот возьми нож засапожный. В валенок сунь. Не бойсь, не провалится. Чтобы ручки видно не было.
Только начали есть – к ватаге присоединился Враль.
– Все, – кивнул Кривой. – Заику только не перевязали.
– Да все из Долины ушли, никто не остался. А там тысячи три народу проживало, если с рудными рабочими считать…
Рогатина упала на снег, никого не задев. Хорек стиснул зубы и, не зная, что остался один, что Полоз уже не дышит, пригнувшись, бросился вперед, целясь в ноги.
– И ты здоров будь, Волк, – также громко ответил Рык. – Вот уж не думал тебя здесь увидеть. Княгиня сказала, что приедут ее люди…
– Два десятка болтов. Две штуки мы уже истратили на улице… – Дед длинно и затейливо выругался. – Бежать нужно… Даже если их там всего десяток. Ранят кого из нас, что делать будем? Бросим? Так давайте…
– Он с нами уйдет, – успокоил менялу Враль. – Сразу уйдет.
Лошадь встала, Рыжий осмотрел ее ноги, сказал подъехавшему конному, что все нормально: ноги и копыта целы, только кузнецу нужно руки из плеч повырывать…
И еще искра сверкнула слева, небольшая, но яркая. И щелчок кресала – и искра справа…
Сразу добей, сказал Дед, не оставляй подранка. Раненый – самый опасный. Дал кабану насесть на рогатину – добей. Брось рогатину, все равно не удержишь, и добей. По горлу.
– Зачем тащишь за собой мальчишку и Кривого? – поинтересовался Враль. – Их-то за что?
– Потом за ним по темноте бегать? Давай, потащили. – Рыжий и Деревяшка сдернули Хорька с саней и потащили в ночь.
Хорек ничего не сказал, но был рад, что свет не стали гасить. Он лежал на спине, подложив руки под голову, смотрел в закопченный потолок и вдруг почувствовал, как на глаза навернулись слезы.
А ведь верно, подумал он. Сходить к стражникам, сказать, что тут дети сворованные, целых семь. И дочка княжеская. Они сами нагрянут, торговцев живым товаром никто не любит.
Он обнял Кривого, прижался на миг щекой к давно не бритой щеке ватажника и пошел к двери, набрасывая по ходу на плечи серый плащ с волчьим подбоем.
– Княжий? – переспросил воевода таким тоном, что Рык вздрогнул и взглянул на корчащегося в снегу сотника.
– Здрасьте! – засмеялся Враль. – Не успел я уйти, как началось светопреставление. И новый вожак собирается по обычаю пустить кровь старому?
– Ты мне уже это говорил. Раз десять говорил: и про черных, и про то, как хорошо устроился Враль в Базаре, без ноги, а устроился… Что ему помогают… – Рык резко замолчал, выпил вино из кружки и снова …
Дружинники сбросили трупы в снег, в ряд, в строй не вернулись, а лишь отъехали в сторону.
Внутри у каждого была пустота. Они ведь чуть не умерли. Погиб один из них. Погиб за них. Но почему-то ни печали, ни благодарности не было. А была усталость.
– А ну-ка, – Молчун постучал пальцем по кувшину. – Понюхай, как оно?..
– Не знаю… – Рык быстро намотал онучи и надел сапоги. – Пошли поедим. Я сюда пришлю Щербатого посторожить, а ты Враль…
Рык махнул рукой, созывая ватагу, пересказал им то, что говорил Хорек.
Хорек тоже полночи не спал, оглядываясь по сторонам, пока Дед храпел под тулупом.
– Весной мы не досчитаемся трех десятков детей.
– Кто на санях поедет? – снимая с убитых пояса и кошели, спросил Дед.
Хорек замер, держа в руках тяжеленный камень и понимая, что если Враль задержится, то камень он точно уронит. Но Враль вынырнул быстро – а в руках два кошеля.
Полоз наклонился и вытащил левой рукой из-за голенища нож. Взмахнул мечом, отвлекая внимание, а левой рукой, снизу, бросил нож. И прыгнул вперед, чтобы добить раненого. Он так делал раньше. Противник…
– По обычаю? – усмехнулся Кривой. – Тогда по обычаю ты должен убить Хорька за непослушание. Убьешь? Ты все правильно сказал, кому-то нужно ехать. Хорек не поедет. И я его здесь не брошу.
– В кусты тоже не будем прятаться, – уже утвердительно произнес Полоз.
– У него в горле нож, – тихо сказал Враль и крикнул: – Сука, ты где?!
– Людей-то зачем жгли? – спросил Кривой. – Ну, отнести назад, за дом, за стену. В снегу бросить, если не получается, но палить?..
– Так не больно, – прошептал Хорек и полоснул ножом по напряженному горлу сотника.
– А что теперь Рык? – спросил Хорек, глядя Полозу в спину.
– Это не он! – крикнул Хорек и испугался, что из-за свиста ветра его не услышат. – Не он был возле Камня. Их много – Серых Всадников. Много…
– Что еще… Ага, в Базаре на торговой площади есть лавочка, деньги там меняет один горбун. К нему подойдешь, скажешь, что от Волка. Он тебе поможет, что-нибудь подскажет или с нужными людьми сведет. Е…
– Хрен его знает. Вроде конными трое шло. Как и приехало.
– Ладно, – сказал Рык. – Занесешь в заднюю избу поесть, лошадям – овса… Чтоб без обмана.
– Ты уж постарайся, – Дылда вздохнул тяжко и похлопал себя по животу. – С самого вчерашнего обеда в брюхе ничего не было. Ночью чуть Враля вон глодать не стал – брезгливый очень. Только это и останов…
– Дурак, – без злобы ответил Рык. – Я ж тебе от него привет передаю, значит, видел его позже тебя. Третьего дня видел. И вчера видел. Разговор у нас с ним получился долгий. Он все постоялый двор поми…
«Сейчас ударят, – подумал он. – Или начнут пытать. Я выдержу, – сказал себе Хорек. – Выдержу».
– Не нужно, – поостерег вожака Кривой. – Все уже, зверюга вырос. В горло вцепится.
– Жлоб? – переспросил хозяин постоялого двора.
Дылда взвыл и отскочил в сторону, хватаясь за рану и роняя нож.
Но все его приготовления пошли прахом: и Карасю, и слугам было не до того, где ходили и что делали ватажники.
Ватажники расступились, пропуская Серых Всадников.
Дед понимал, что уйти не получится, что для него все закончится прямо здесь, но очень хотелось дать Полозу и Хорьку отбежать подальше. И хотелось положить здесь пусть одного из тех, кто так ловко уст…
Дорога теперь шла ровно, до опушки оставалось совсем немного, виден был просвет в конце дороги.
Один раз только останавливался обоз, чтобы покормить лошадей, дать людям справить нужду и размять ноги.
– Хвороста на ночь не хватит, – пробурчал Дед из-под медвежьей шкуры. – А морозец знатный, да к ночи еще прибавит…
Хорек помнил, что люди обычно молятся в такие страшные мгновения, вот только никто из ватаги никогда не делал этого, по крайней мере вслух, и уж тем более не учил Хорька молитвам и заговорам. И выход…
– Ждать его возле моста? – Рык подвинул светильник ближе к меняле, чтобы видеть выражение его лица. – Там есть где укрыться? И как мы потом сюда попадем?
Это казалось странным, но люди все еще держались. Отражая удары когтей щитами, воины наносили ответные копьями и добивали упавших мечами. Черные тела падали одно на другое, мертвые лапы судорожно шев…
– Мороз это. Дерево на морозе трескается. И мы скоро трескаться начнем.
Все, кто хотел искать Серого, – пришли. Все здесь. Можно начинать совет. Нужно начинать совет, начинать самому. Помощи от Кривого или Полоза не будет. Ты хотел подвига? Готов был умереть и дать умере…
К саням подошел Кривой, остановился, молча смотрел, как жизнь вытекает из Заики.
– Вот ты, Хорек, все сам расскажешь, слезами изойдешь, соплями, опять же… – заключил свое рассуждение Кривой, на Хорька между тем и не глядя вовсе.
Кривой что-то сказал – Хорек не расслышал и переспросил, но теперь Кривой ничего не понял и крикнул в ответ. Его крик ветер ловко перехватил и зашвырнул далеко-далеко в белую мглу.
На дворе ветер почти стих, только легкая поземка напоминала о бушевавшей совсем недавно непогоде. С верхушек сугробов слетали тонкие белые струйки и бессильно падали неподалеку.
Хорек решительно зашагал к гостевому двору. Сейчас он все скажет Рыку. Все-все! Что именно – он не знал и, поднимаясь по ступенькам, так ничего толком и не придумал. Распахнул дверь и замер на пороге…
За дверью грохнул засов, петли были смазаны – дверь открылась бесшумно. Возле самого порога горел масляный светильник. Крыс быстро вскочил в дом, чтобы не маячить на фоне света.
Карась приказал слуге приготовить стол и вышел в коридор вместе с ватажниками.
– Подумай, парень! – Рыжий наклонился к Хорьку, прошептал, касаясь мокрыми от дыхания усами: – Лучше сразу скажи. Смотритель не станет молчания слушать. И если врать начнешь, тоже долго не потерпит.
– Хорошо, – ответил Кривой, отводя взгляд.
Саней Серого впереди видно не было – парная упряжка шла быстрее. А еще поднялся встречный ветер.
Он схватил Хорька за руку, прижал рану своей ладонью.
– Я прощения просить не буду, – сказал Полоз.
– Жлоб вам княжескую дочь отдал… Маленькую, трех лет… Волосы русые, родинка… родинка на правой щеке. – Хорек попытался вспомнить и еще что-то, но не мог: видел он княжну только один раз, когда его Вр…
– Просил – получит, – кивнул Рык. – Или так, или так, но получит.
– Они помогут договориться с Камнем. Мы потеряли там…
Рык налил вино в кружки, одну подвинул Кривому.
– Во всех городах так, – подтвердил Враль и хотел еще что-то добавить, но, поймав на себе тяжелые взгляды ватажников, замолчал.
– А чтобы ты лишнего не узнал, – за Рыка ответила княгиня. – Чтобы не выведал ненароком что-то для атамана важное.
– А я еще и не приду! – отмахнулся Дылда. – Была охота на тебя смотреть. Ты ж со своими девками по любому заразу подхватишь. Точно тебе говорю. Смотреть, как ты чешешься? Нет уж, спасибо!
– А как же не знать, – вздохнул мужичонка. – Собачки.
Потом Хорька внесли в дом, на кухню к печи. Хозяин не унимался, возмущался и кричал, но поняв наконец, что происходит, отправил прочь слуг – те стояли наготове с топорами и кольями в руках, дожидаясь…
– Сходили, – ответил за того Полоз. – Повеселились…
Враль одобрительно похлопал его по плечу.
– Кто Всаднику нужен, того он сам найдет. А ненужный… Ненужный к Всаднику и не подберется.
– Я тоже слышал, – сказал Рыбья Морда. – У меня приятель в том походе был, когда через Ясени Старый воевода пошел с войском.
Хорек спохватился, оглянулся назад, бросился к Деду, который уже возился с самострелом, бормоча ругательства вполголоса.
– Твои голос подают? – спросил возница. – Значит, заметили, узнали. Повезло, тебе, Деревяшка! Считай малец тебе жизнь спас.
– Ей тогда и дочка не нужна, если мальчик родится от сотника. Я поначалу подумал, что это она избавилась от девочки…
Кроватей в гостевом доме, как обычно, на всех не хватало.
– И нету молока совсем? И масла коровьего нет?
Все было понятно и правильно: воевода мечтает о женитьбе сына, а значит, вернее его сторонника и слугу найти трудно. На ближайшие десять лет, понимала Ласка, есть у нее верный цепной пес, готовый жиз…
– А Жлоб говорит, что это хуторян для того убили, чтобы его припугнуть. Целый хутор для того, чтобы он один все понял. – Рык вытащил из-за голенища нож, подбросил его в руке, поймал за рукоять, снова…
– Напился… Я предупреждал Круга, говорил и Смотрителю… Все не так. Все равно все не так. Про Жлоба я говорил, про Молчуна, про их жадность и глупость… Нельзя делать важное дело… благое дело грязными …
Хорек ужаснулся, что сейчас услышит «Околицу», но певец пел что-то незнакомое, тягуче-печальное, и все гости, сидевшие в зале, молчали, как и ватажники, даже кружки отодвинули.
– И купец сказал, где спрятал изумрудные камни. По весу за еще семь тюков.
– Так то правда, что вы с воеводой друзьями были?
– З-заика, – представился Заика, зло глянув на Дылду.
– Высокий северянин и степняк! – засмеялся Дылда.
Только бок горел огнем. И все виделось как в дыму, стены колебались и плыли. И разбойники с ним разговаривали будто издалека.
– Хорошо, – ответил Щербатый, фитиль зашипел под его пальцами и погас.
Царя уже давно не было, Старое царство превратилось в руины, а Базар-на-Протоке жил и умирать не собирался.
– А вас уже на одного меньше. И я никуда не спешу. Вы ведь сами сказали, в воде стоять долго нельзя. А выход один.
Поняв, что начинается драка, прохожие бросились в стороны, чтобы не попасть драчунам под горячую руку или под нож: времена такие лютые, что режут людишки друг друга легко и просто. Но когда истошно з…
Стрела вдруг вылетела откуда-то сверху, словно от солнца, и воткнулась в луку седла Серого Всадника. Рука, сжимающая нож, дрогнула, но Всадник даже не пошевелился. И серый его конь стоял неподвижно.
– Их там нет, – сказал Рык. – Никого нет. Они остались… Заика на горе…
– Не за гриву хватайся, дурила! – проорал Кривой. – Колени, колени крепче!
– Ты здесь найдешь место и харчи, чтобы нас покормить? – прокричал Дылда. – Или мне обидеться?
– Сейчас про баб спрашивать будет и про девок гулящих, – угадал Кривой. – Не вздумай в город уходить.
Медведь вышел проводить без факела, чтобы не привлекать внимания. Рык сунул ему положенную плату, добавил сверх того и пообещал, что вернутся и у него остановятся на обратном пути.
– Серому ведь слепые нужны? – спросил Рык. – Нужны ведь? А чего ты не подошел? Ты и среди слепых – калека?
Сердце, переполошившись, вдруг застучало суматошно, озноб пробежал по всему телу, заставив напрячься мышцы. Вот сейчас, подумал Хорек. Он тоже сдвинул с себя тулуп, стащил зубами с рук варежки, взялс…
– Ну где же вы там? – тихонько спросил Дед. – Где…
– Не трогай, пусть горит. С меня сегодня темноты хватит.
– Вот поселишься тут, все и узнаешь, – сказал Дылда. – И нам расскажешь.
– Долю потерять боишься, – высказал предположение мстительный Дылда.
Раздался скрежет, и в комнате стало чуть светлее: кто-то снаружи отодрал ставни с окон – один за другим.
Рык говорил, что слепой певец шел впереди остальных, но Рык мог и ошибиться. Он, конечно, редко ошибался, но ведь в такой темноте спокойно можно спутать кого-нибудь со слепцом.
И отчего-то немудреная его забава показалась Хорьку загадочной и многозначительной. Бросил-поймал, бросил-поймал… Лезвие проскакивает над самой ладонью, если что – порежет: у Рыка нож всегда наточен …
– Не с лекарем, а с коновалом! – заплетающимся языком произнес Дылда.
– Может, скажу. Только зачем? Я пришел сам на княжий суд, другим путем к тебе сейчас не попадешь. А ты мне пытку сулишь?
– Твоим ножом, – засмеялся Хорек. – Острый у тебя нож…
Рык оглянулся – теперь свет факела приблизился к перекрестку.
– Я. – Рык бросил поводья Заике и пошел к Волку, тот шагнул навстречу.
Понятное дело, что ему не жить, если про кражу станет известно Крысу. Старый Крыс следил строго за тем, чтобы укравший у него хоть крошку не мог больше этого сделать. Иначе остальные могут подумать, …
– А… – выдавил через силу Заика. – А-а-ахренеть…
– Хорошо! – крикнул в ответ Рыжий. – За другими там посмотри!
Противники приближались бесшумно, словно скользя над снегом. Только легкий, еле слышный шорох. Черные пятна, похожие на людей.
– Я ему так и сказал, – блеснул своими белоснежными зубами Враль. – Так и сказал – мы всегда выплачиваем, что должны.
– Нет, Заика сказал, что князья не сговорились, кто в походе главный будет…
– Все ж таки Медведь – хозяин справный, – сказал Дед. – Обдирала скаредный, но хозяйственный.
Можно просто жить, есть, пить, смеяться над шуткой Враля… И сам Хорек ел, пил, и смеялся, и жил…
– Ты это… – пробормотал Кривой. – Ты все правильно… Только…
– Ты откуда про него знаешь? – спросил Рыжий.
– Ты ответишь на мои вопросы, – сказал сорокалетний.
– Может, – он поднял руку с ножом и посмотрел на Деда, – отпустить?
– Слышу… – ответил Рык глухо. – Ну, давай за колонны…
– Помогите! – напряженным голосом сказал кто-то совсем рядом с Хорьком.
– А я-то как счастлив, Соболь! – засмеялся Смотритель. – С тобой рядом…
– Маленьким детям нужно молоко! – сказал Хорек. – Я знаю… помню… Нужно молоко. Взрослым уже не нужно, а детям…
Он протянул руку, схватил одноглазого за грудки и потянул к себе.
– Не знаю, – пожал плечами тот. – Как завтра решим. Ты тоже будешь решать. Кто решит воровать – будет это делать. Кто решит, что лучше взять добытое, поделить и разойтись – уйдет.
– И Старого Крыса мы убили… Старый Крыс рассказал о вас, о том, что детей для вас калечил! Сказал!
– Болячку бы Дылде на язык его трепучий, – прорычал Кривой, приподнял голову и посмотрел вправо, туда, где под елкой лежали в снегу Дылда с Полозом. Видно их не было.
– А скоро? У него вся одежда в крови, в рукаве здоровенная дырища…
– А вы ко мне приходить, что ли, собрались? Я всякую рвань и на порог не пущу! – предупредил Враль. – Особенно с такой воровской рожей, как у тебя.
– Не нужно, – Рык отвязал от пояса свой кошель, бросил его на стол перед Щербатым. – Тут – две сотни. Дед, у тебя было еще полсотни в кошеле, дай.
– Ты сколько раз за ночь до ветра бегаешь, Дед? – спросил Рык, и Дед вдруг замолчал. – Прошлой ночью я насчитал девять раз от заката до восхода. Не так?
– Тебе одному, Дед, хватит. А то и под шкурами переночуешь… – Рык вытащил из-за голенища нож, нитку с латки обрезал, а иголку спрятал в шапку.
– Думаешь, это смешно? – спросил одноглазый.
Вначале они вчетвером бежали, но потом пришлось перейти на шаг: было темно, только на фоне белого снега еще что-то и можно было различить.
– И опять по роже у костра получишь вечером, – засмеялся Кривой своим неприятным бесшумным смехом. – А если я скажу Рыку за что, то он еще и добавит.
– Пошли, господин посол, – буркнул Кривой, и они вначале пошли, а потом и побежали по опустевшей разом торговой площади.
– Это я виноват, – сказал Хорек. – Вышел на улицу, бросил комнату. Я уже назад иду…
Рык осушил кружку, осторожно поставил ее на стол.
Хорек даже не двинулся – Враль сам взял у него кошель и вернул уже с долей добычи.
– С детьми в санях? Нет, зачем рисковать. Ты бы не спросил, что за дети, откуда, куда? Кто бы не спросил? А детишки – краденые. Одни поедут, точно.
– А если надумаешь без девочки вернуться или обмануть, имей в виду – я тебя достану. В лесу, в болотах. Нас ведь обоих старый воевода учил… Мой батька. – Воевода указал дружинникам рукой на дорогу, т…
– А вот вожак, – сказал Кривой, указав на Хорька. – Он ватагу собирает.
– Не сомневайся, Штырь – прохрипел Сухарь. – Отвечу. Но пока воля Старого Крыса еще не исполнена, будешь ты, сука, делать все, как я скажу. Или даже до схода не дотянешь. И остальные имейте это в вид…
– И снова на полгода, – пробормотал Кривой.
Завтра они оправляются в поход. Это не очередная засада, не вылазка в город за едой и припасами, а настоящий боевой поход, да еще с настоящей целью, достойной настоящих витязей, – что бы там ни говор…
– Ничего, он не обидится, – успокоил Враль. – Ему сейчас не больно. И неудобно ему тоже не будет. Так и не потратил свое богатство…
Хорек осторожно приоткрыл глаза – серая пелена. Непонятные светлые пятна. Хорек поморгал, пытаясь восстановить зрение. Потом сообразил, что его чем-то накрыли. Овчиной и накрыли. Не плотно, чтобы не …
– И что? – спросил Дылда, раздвигая ватажников и входя в зал. – Мне теперь не жрать, что ли, с утра? Слышь, хозяин!
Кривой перетащил свою постель к двери, уложил поперек, воткнул свой нож в половицу справа от себя и, дождавшись, пока уляжется Хорек, погасил свет.
Еще один кошель, поменьше, упал на стол перед Щербатым.
Пленный бежал за первыми санями, с ременной петлей на шее и связанными за спиной руками. Его не подгоняли, да и сами не торопились. Путь держали к небольшой рощице возле тракта; все – и ватажники, и …
– И что? – переспросил Враль. – Что теперь?
Не за то, что лишил жизни человека в бою. И даже не за то, что не смог себя заставить пойти вместе с Дылдой и Рыбьей Мордой к княжеской няньке. Это было противно, мерзко – он это понимал, но знал, чт…
– Хорошо, – чуть подумав, сказал Серый Всадник. – Если вы доживете до ночи… Если мы все доживем до ночи, я выполню свое обещание.
Возле стены горели костры, беженцы, те, кому не повезло попасть в город, пытались обживаться снаружи. Стояли какие-то шатры, шалаши, сложенные из соломы и досок.
Он не совсем понимал, что именно светит лично ему, но все так радовались, так кричали, что, наверное, дело было стоящее.
Няньке снова рот заткнули, чтобы не кричала да мужиков, по бабьей части изголодавшихся, не тревожила, и занялись Жлобом.
И никто ничего не возразит: все разойдутся молча и больше не соберутся. Никогда не соберутся.
– Это с чего тут кровищей воняет? – спросил Кривой, только ступив в комнату. – Свежей. И дерьмом, как положено…
Вернулся конный от моста, предупредил, что мост заледенел, что нужно осторожно проезжать – лучше лошадей вести.
– Там глянь: все, что не съели – на столе, – ответил Дед с печи. – Рыба, кажись, и колбаса.
Какой-то едва различимый звук вдруг донесся до слуха Хорька. Но в этот момент Старый Крыс снова закричал, Хорек вздрогнул, и посторонний звук исчез.
Тихо-тихо говорил Кривой, почти шептал, но Хорек слышал каждое его слово, боясь упустить хоть звук. И что-то ледяное шевелилось у него в груди, как тогда, в засаде, или на постоялом дворе Молчуна, ил…
– Но мы ничего, добрые люди… – простонал Сапог.
– Вот эти уважаемые люди, – горбун пальцем очертил круг, указывая на ватажников. – Вот эти уважаемые люди не за кругляшами пришли. Им нужен сам Крыс.
– Да что ж это такое? – Враль вытащил из ножен меч. – Это ж не люди?
Кривой перестал резать столешницу и спрятал нож за пазуху. Встал.
Шаги и голоса стали явственнее, было понятно: приближаются человек десять, не меньше. Стараются идти тихо, но слишком уж близко подошли. Звякнул металл.
– Все хорошо, – тихо сказал Дед. – Все хорошо…
Стены коридора вдруг разошлись в стороны, потолок взлетел вверх и исчез в темноте. Эхо от шагов стало звонким и многоголосым. Потом под ногами захлюпало.
Будет время потолковать. Значит, потолкует. Спрашивать будет. Сразу начнет пытать или поговорит наперво?
– Та-ак… – выслушав Хорька протянул Рык. – Сани – понятно. Два десятка конных? Поди тут разберись…
Сзади, от хвоста обоза подъехал еще один конник.
– Эти – не выдадут. Твои – твоим это зачем? И что выдавать? Что я жизнь князя спас? А сам я не могу его убить, я клятву давал. Клятва нерушима, сам знаешь.
– Пиво, – ответил Рык. – Нам завтра уезжать. Бабе своей скажешь, что к горам собрались.
Только у него получалось так: не поймешь – спрашивает он или предлагает. Или даже насмехается. Его в юности за это часто били, но так ничего вбить и не смогли.
– Не поверят, – хмыкнул Враль. – Этот, которого сам горбун убил, уже без крови. Да и сам меняла…
– Нам твой слуга уже пожаловался. Только не сказал, откуда беженцы.
Княгиня, бледнея, подошла к Рыку. Пятна на лице, появившиеся на шестом месяце, проступили еще явственнее.
– Я чего приехал к тебе, – вспомнил воевода. – Подарок тебе решил сделать, без которого ты б ни в жизнь службу князю не сослужил.
Дылда и Дед ушли в темноту, Хорек двинулся было за ними, но Полоз его остановил, взял за плечо и повернул к себе лицом.
Если подумать, то с таким нравом быть хозяином постоялого двора непросто, а для любого другого так и совсем невозможно.
Потом он обратил внимание на то, что и Рык, и Полоз сидят спокойно, слишком спокойно, даже не пытаются изобразить восторг. Складка пролегла между бровями у вожака, а это значило, что очень напряжен, …
Хвост, как прибежал в Базар, сделал несколько ошибок. Вернее, одну большую – стал играть в зернь, – и длиннейшую череду ошибок поменьше, чтобы исправить ту, первую.
– Сходи вниз, возьми еды, поешь. Тебе нужно больше есть, тощий совсем.
Хорек вцепился зубами в свою руку, чтобы не закричать. Во рту был соленый привкус крови, а он все сжимал зубы, будто боль могла унять ужас… Ужас и жалость к Кривому, голос которого почти совсем затих.
Рык остановился на пороге, глянул на горбуна, стоявшего с другой стороны стола, но спрашивать не стал, сел на лавку.
– Не знаю… – лицо Смотрителя теперь было усталым, будто постарел он лет на двадцать. – Думаете, мы ничего не чувствуем? Вы так думаете?
Хорек смотрел по сторонам, пытаясь понять, где прячутся ватажники. Вон, за тем дубом? От него до дороги подлеска нету, ветки стреле не помешают. Рык говорил, что на стрелу надежды в лесу мало. Мало, …
– Если я ошибся, то свернем в старый храм, а оттуда – один выход – назад, – Щербатый снова присветил себе лампой. – Я мог просчитаться в темноте поворотами…
– Вернемся – пересчитаем? – скрипнул зубами Дылда.
– Былины поют, – тихо ответил певец. – И я могу, отчего не спеть?
– Пошли скорее. – Враль поднял воротник, прячась от косого дождя, который начал бить в лицо.
– Куда уж? – спросил Дылда. – И так почти на карачках бегу.
– Он нож в меня бросил. В плечо… – Враль замолчал, потом застонал, стон перешел в рычание, в крик, и что-то металлическое ударилось о камень. – Сука!
– Ты про Серого Всадника что сказал? – спросил Полоз. – Повтори!
– Вы нас верхом обогнали? – спросил Серый Всадник.
– А мы будем детей воровать? – тихо спросил Хорек. – И ты будешь? И Рык? Мы же никогда детей не трогали. Ты же сам рассказывал. Дети малые не ответчики за зло на земле. Рассказывал?
– Ты огонь разжег, тебе и верховодить, – сказал Дед.
Он не видел, как Кривой потянулся к нему рукой, но остановился, натолкнувшись на сердитый взгляд Деда. Дед показал Кривому костистый кулак и посмотрел на остальных. Но Дылда внимательно рассматривал …
– Жаль, что у тебя нет глаза, – обронил Дед, отходя от саней. – Что-то меня снова отлить потянуло. Старость не радость.
– Три тысячи! – покачал головой Дед. – Неужто напал кто?
– Зачем к Седому? Чего ты там не видел? Клопов с кулак да вина кислого? В пиве у него рыбы живые плавают, икру мечут. А место у меня есть… Как не быть. Зима все-таки. Вот летом, да перед ярмарками те…
Хотя людей все равно придется убивать. Он же собирался находить торговцев людьми и наказывать их. И тут… тут придется убивать. Но это не убийство. Это наказание. Расплата.
– К-к-как там?.. – спросил Заика, и кровь потекла изо рта двумя струйками по подбородку.
Сразу после восхода приехали эти гости, а к полудню уже казалось, что они живут здесь неделю. И только они. На постоялом дворе и так было жильцов не густо, а тут…
– Если вы не соврали, – не обращая внимания на смех Враля, продолжил Серый Всадник, – то мы можем и не успеть к Долине…
Хорек взял свои сапоги, стоявшие у костра, намотал онучи, кем-то заботливо развернутые у самого огня, обулся. Ногам стало сухо и тепло.
– Влево! – крикнул Враль, махнул факелом, указывая направление.
– Это она говорит – жалеет меня. И я ее пожалел когда-то, не хотел обидеть правдой. И убил.
Один из чумазых, стоявших возле Соболя, кивнул, двинулся было исполнять приказ, но тут от рудника донесся глухой низкий звук, будто кто-то громадный резко выдохнул.
– Язык себе знаешь куда засунь… – сказал Дед. – Молод ты еще мне советовать. Ты еще сиську мамкину сосал, когда я…
Он набрал в грудь воздуха, сунул в рот четыре пальца – Рык поморщился и даже отступил в сторону, знал, что сейчас будет.
– Значит, пятеро их, – пробормотал Молчун. – Малый не пьет, зато здорового нужно считать за двоих. По три капли на пятерых…
Всякий раз, напившись, Рык рассказывал ему, как договорились воевода и княгиня, родившая мальчика. Как постарались воевода с женой – и это несмотря на свой возраст, – родившие через годик девочку.
Хорек почувствовал, как напряглись тела воинов, державших его.
Несколько раз чиркнув кресалом, горбун зажег масляную лампу, и жутковатые тени заплясали по стенам лавки.
И если он сейчас скажет, что не хочет, как Дылда, Рыбья Морда и Заика, что от одной только мысли о таком тошнота подступает к горлу и хочется кричать, то и тогда его назовут сопляком, и тоже придется…
Сапог рассматривал поверхность вина – ровно, гладко, будто и не капали туда ничего. И никто не замечает, когда пьет. Они и в воду подливали, и в похлебку, и в вино тонкое с Юга – никто не унюхал. Одн…
– А ты как думал, я просто так столько по морозу лазил? – Враль с сожалением заглянул в пустой жбан. – Пока вы тут все пиво выпили. Они проехали до противоположного края, до тракта на Базар. Там и ос…
Правильный мужик – ничего не скажешь. Вы его лучше не трогайте, посоветовал Медведь. Ни он себя в обиду не даст, ни общество его обижать не позволит. И стражники княжеские за него вступятся.
– Так ведь и живой до сей поры, – засмеялся Рык и вошел во двор.
Нож Полоза воткнулся в половицу возле ноги Хорька.
– Землю на вечные времена мне и наследникам, в-третьих.
Погрузились в трое саней. Хорек собрался с Кривым и Рыбьей Мордой. Присмотревшись к лошади, запряженной в их сани, Хорек вдруг узнал в ней ту, рыжую с белыми пятнами, что они захватили вместе с обозо…
Потом кто-то пронзительно закричал. Кто-то чужой, незнакомый… Потом меч проскрежетал по колонне, зажигая сноп искр, которые погасли в воде, так ничего и не осветив. И с хрустом лезвие вошло в чью-то …
– Жмот хитрый, а я хитрее, – сказал Враль. – Уж как он на меня зверем на постоялом дворе смотрел поначалу, а все-таки заговорил; да еще угощение выставил и с собой ехать сам предложил, когда монеты у…
Через пару шагов вода поднялась до колена, потом почти до пояса. Огонек светильника отражался в воде, прыгал на волнах, которые поднимали люди, двигаясь вперед.
– Ты откуда узнал про дочь? – спросил князь.
– Жизнь тебе спас. И, надеюсь, княжне. Эти пятеро тебя ждали возле дороги дальше, почти у дуба. Пять лучников. Я их знаю, стреляют… стреляли без промаха.
– Мы тут как муравьи на скатерти, – недовольно пробурчал Кривой. – И захочет кто не заметить, все равно в глаза бросимся.
Через двадцать шагов они уперлись в бревенчатую стену.
– А как же лучник в лесу? Может, прочесать?
Молчун кивнул, он слышал о Кривом, о том, как тот в одиночку отбился от десятка наемных, пятерых уложив насмерть, а двоих оставив калеками. И о том, как Кривой сделал их калеками, Молчун тоже слышал.
– А чего? – Дылда тоже вскочил. – Обычаи про то говорят, сам знаешь. Все поровну, по-братски. И добычу, и бабу, и смерть – поровну. А Хорек – мужиком стал. Сам знаешь, первого убил – полные права име…
Первый удар Крыса отразил, но второй раскроил ему голову.
Как велел обычай, ради суда князь тут же прервал трапезу, даже посуду не отодвинул, только ложку серебряную в сторону отложил.
Горбун, потирая руки, прошелся по комнате из конца в конец, возле двери задержался и прислушался. Снова потер руки.
– Ты княжну отвезешь, если что? – Хорек сказал и вжал голову в плечи, ожидая резкой отповеди ватажника или даже подзатыльника, но Кривой не стал орать, что, мол, нельзя такое перед боем говорить, что…
– А спроси, – махнул рукой добрый пьяный Дылда.
Соболь странно посмотрел на него, но не ответил.
– Вот то-то и оно. Я с княгиней поговорю, объясню.
Полоз даже не вскрикнул, умер, прежде чем упал.
Деду некуда идти от ватаги, сказал Полоз. Не ошибся. Дед никуда и не ушел. Он и уходить предлагал, чтобы ватажников спасти, увести их отсюда. Не получилось… Остается вместе умереть.
Два десятка, посчитал Хорек. Два десятка…
– Нет, не останется, – вмешался Дылда. – Я ее выведу. Завтра утром.
Все остальное прошло как во сне: и слишком громкие голоса возле саней, и смех откуда-то взявшегося Враля, и одобрительное похлопывание по спине и плечам, слова Кривого – все было где-то очень далеко.
Доехав до указанного места, он натянул вожжи, остановил лошадей, посмотрел на Хорька. В свете факелов его волосы казались сделанными из огня, по лицу скользили оранжевые тени, ветер развевал бороду, …
– Ничего я не говорил… – певец повернул лицо к Полозу, словно желая рассмотреть того пустыми глазницами. – Померещилось вам, добрые люди.
– Так тому и быть, – Рык встал и поклонился каждому из ватажников отдельно. – Не умыслом и гордынею, а вашей волею, обычаями старыми… А звать меня Рык.
Над головой Хорька что-то лязгнуло, он поднял взгляд и увидел, что Дылда своим клинком успел перехватить меч Крысы, падавший как раз на Хорька.
Пока он спал, а все остальные переносили добычу в пещеру, Рык и Полоз укрылись с Жлобом в подпещерке, чтобы расспросить купца, выпытать, где он казну свою прячет. Как опять же обычай велит.
Коридор перед их комнатой тоже был забит.
Но спокойной ночи не получилось. Только-только ватажники поели да стали разбираться, кому где спать, как в дверь кто-то заколотил.
– Всадники? – пробормотал потрясенно Хорек. – Всадники? Говорили же… Говорили, что один…
Полоз присел перед своей постелью и начал складывать вещи в мешок.
Тонкое длинное лезвие легонько коснулось его горла. Дед успел почувствовать это прикосновение, осознать его и даже удивиться успел, что не заметил подкравшегося противника. И умер, все еще продолжая …
– Нет, – ответил купец. – Я скажу. Мои люди княжну похитили.
Рык молчал, постукивая пальцами по крышке стола. По его лицу было видно, что не особо верит он в это самое молоко, но выбора-то почти нет. Можно разбежаться, а можно поискать коров или торговцев моло…
– Понял, – ответил Рыжий. – Может, я с вами? И мужиков посадим на лошадей.
Рык глянул в глаза Старому Крысу и вздрогнул, столько там было торжества и ненависти.
– А потому… – Полоз пригладил бороду. – Ежели княжна попадет к князю Воли, то он уж тогда с нашего князя всю кровь выпьет за выкуп. Отрежет землицы у Камня по самый посад.
– Это черные, – сказал Смотритель. – Те, от кого первый царь хотел защитить людей.
– Как мы сейчас. А вот, скажем, летом, особенно поутру, то же самое – проехать и вернуться. Почему? – снова спросил Кривой.
Сбежать Кривой не сбежал, но свой кинжал по дороге в сугроб сунуть успел, после чего приосанился и успокоился. За кинжал и удавить могли, а так, за драку на площади… Штраф. Или кнутами выдерут. Мальц…
А вот сами жители Камня таких иллюзий не питали. Ласка – это маленький, красивый ловкий зверек, лютостью своей превосходящий многих хищников покрупнее. Если ласка решит что-то заполучить, то останови…
Но вместо крика на пороге кухни возник тот самый бык, любитель «Околицы».
– Вот и ладно, – кивнул воевода, оглянулся, подал знак, и ему подвели коня.
Вскоре туда же поднялся и Рык с Хорьком и Кривым.
– Что так? – осведомился Враль. – Соскучились?
– Ты Кривой, – сказал Молчун. – А этот, бык, получается, что Дылда.
– Скажу, что вы тут перепугались вчера: мол, матросы вас предупредили, что вернутся или в городе поймают… Или еще лучше, что вы решили сами к ним на корабль наведаться. Тут такое постоянно происходит…
– А где это вы все? – поинтересовался он с пьяной улыбкой на лице. – Благородные воины умирают от жад… от жажды, а челядь не шевелится? Хозяин! Хозяин!! – надсаживаясь, заорал бугай в самое лицо Молч…
– Его слуга, – поправил Дылда. – Сапог. И он говорил, что, мол, до Базара детей везти они собирались. Всадник беспокоился, а баба…
Единственный глаз Кривого неотрывно смотрел за дорогой, потому что спрятаться в засаде – это еще не самое главное. Нужно еще все видеть и слышать, чтобы вовремя сообразить: нападать на прохожего-прое…
– И вы его убили в темноте? – недоверчиво переспросил Рыжий. – Надзирателя вы смогли убить в темноте?
– Толковый, видно, мужик, – оценил Кривой.
Молчун подумал, еще раз тяжело вздохнул, взял с самой верхней полочки небольшой кованый сундучок, открыл его ключиком, висевшим на шее, достал крохотный пузырек из мутного стекла.
– Без тебя, значит, не лезть, а с тобой – лезть, – подвел итог Враль. – Говорят, что я шутник, а мне до тебя… Зачем тебе к князю? Смертушки ищешь?
– Давно меня Хорьком не называли… – усмехнулся Хорек в усы.
Впервые за многие дни солнце поднималось чистое, не испачканное кровью, не пятнающее красным все, до чего дотрагивалось.
У ворот на них глянули два стражника с сонными лицами: видно, только что вышли из теплого помещения и еще даже толком не проснулись. Мечей и копий у прохожих не было – и ладно. А кинжалов под одеждой…
Дылда вдруг оказался возле двери, стал между нею и Рыком, держа в правой руке нож.
– У меня погибло четверо, – сказал Соболь, облизнув губы. – А твои…
– Думаешь, усидит? – спросил Кривой. – Его тогда придется веревкой привязывать. Или лучше цепью, чтобы не перегрыз.
Это летом покойника нужно прятать быстро и поглубже, пока вонять не начал, а зимой, да в такие морозы – любо-дорого. Вынес на задний двор, сложил за поленницей в дровяном сарае – и до самой весны. Мо…
Рык обычно говорил мало, но, когда говорил, ватага слушала. Даже Враль – посреди своей сказки или во время спора с Рыбьей Мордой – замолкал на полуслове. И Кривой не перебивал, а на роже его перекоше…
– А нечего тут думать, – Кривой сел на лавку рядом с Хорьком, придвинул тому тарелку с квашеной капустой и хлеб. – У него брат был… А у брата – семья. Жили они неподалеку от вольного города… Я назван…
Рык пошел к выходу из пещеры, и тут Хорек задал вопрос, мучавший его еще с того мгновения, когда Рык рассказал о делах Жлоба.
Голова менялы качнулась и замерла. Он даже не попытался отстраниться – стоял, опустив руки и понурив голову.
Молчун и сам умел развязывать языки, поэтому прекрасно понимал, что будет, если он попытается молчать или соврать.
– Угадал, – долетело из темноты. – Но ведь и вы можете также – на голос. Вас даже больше. Получается по-честному.
– А у тебя, Хорек, этой ночью… – начал, потирая руки, Дылда, но Кривой кашлянул, и Дылда с тревогой глянул на него. – Ты чего? Я ж понимаю – первый раз, он первым пойдет. По обычаю. И убил первый раз…
– Чего это мы вниз пошли? – насторожился Враль. – Вот сейчас тут еще один слепой объявится, только я уже спасти всех не смогу…
– Так ты хотел в рожу князю съездить, да еще и радость от этого получить? – уточнил Кривой. – Вот так, значит, в рожу шмяк – и радость с блаженством, как в храме… Спокойствие тоже хотел обрести? Мне …
Глухо стонала связанная нянька, не в силах ни отвернуться от пытки, ни смотреть на нее.
– Да… – протянул Враль. – Бывал я и в свинарнике, и в овчарне, но так, как люди нагадить могут, ни одна скотина не справится…
– Крысу стал платить? – насмешливо спросил Враль.
– Тебе от Волка привет, – сказал Рык. – Кланяться велел и передать, чтобы ты делал все, как я скажу. А если не захочешь, чтоб я тебе про рыбалку напомнил, с оборотнем.
– …А люди бегут от домов. Бегут, бросают добро, скарб и скотину, только детей хватают, пытаются унести. И не на улицу – на улице страшные кони и всадники, размахивающие оружием и кричащие страшными г…
Ватажники нагнали конников и Смотрителя, когда тот отдавал последние распоряжения Рыжему.
Державшие его воины спрыгнули с саней, вскочили в седла лошадей, которых им подвели, и ускакали вперед, в клубящееся белое марево, уже закрывшее небо и погасившее солнце.
– Тележка в лавочку не войдет, – сказал Кривой. – Сейчас разгружать будем?
– Возле меня держись, – приказал Кривой Хорьку, перерезая ремень, державший того в седле. – Никуда от меня ни на шаг.
– Гнал кто-то… – пробормотал Дед. – Это ж кто столько народу в мороз из домов-то гнал? Ну, лады, не будем тебе мешать, прибирай…
– Хорошо, – ответил Хорек. – За мостом, налево, две сотни шагов.
Убили всех пятерых недавно, даже на морозе они не успели еще превратиться в деревяшки: руки и ноги согнулись, у одного рука подвернулась при падении и теперь была выгнута неестественным образом.
Хорек вышел в ночь, пробежал до пещеры, вошел, бросился на шкуры и лежал неподвижно, пока не пришел Дед с его частью ужина.
– А может, и так! – захохотал Волк, уперев руки в бока.
– С этим нужно переспать, – пробормотал Дед, и все облегченно закивали головами.
Она кричала от страха и от боли, а кто-то… кто-то все равно сделал это. Все равно.
– А потому, что ты парень видный, здоровый, ты один с десятком справишься, если до драки дойдет, – улыбаясь приветливо, сказал Рык. – И если ты сейчас не оденешься и не побежишь, куда нужно, я тебе л…
Еще позавчера он был уверен, что любит окружавших его людей. Даже ненормального Дылду, даже вечно сонного Рыбью Морду и смертельно опасного Кривого – всех ватажников он любил и искренне уважал.
Раздался хруст, и сотник захлебнулся криком.
– Ты спросил… Откуда я знаю? От Базара-на-Протоке рукой подать и до островов, и до свободных городов. Волоком если – так всю землю можно пересечь, до самого океана. Думаю, я там только новые сведения…
– Дурой не будь, – бросил Рык и допил свое вино. – Зачем мне это?
Это уже слуга Хвосту сам сказал, ему никто этого передавать не велел. По секрету шепнул. Он уехал обратно к постоялому двору, а Кулак всех вывел к Ведьминым Сиськам. Пока за кустами проползли, пока в…
– Увезли ее два дня назад вроде бы в сторону Протоки, как бы ни на Базар.
– А ты хоть поел? – спросил Дед Хорька. – Успел?
– Это у храма посреди дня? Дурак ты и ничего больше. Одна сплошная бестолковщина. Уже почти мужик, ростом выше меня, а мозги как у дитяти малого. Вспоминай, кто там был?
– Значит, так, – подвел итог Рык. – Враль сейчас отводит Дылду, Рыбью Морду и Заику к тому дому и возвращается сюда. Мы снова запрягаем лошадей и ждем от них вестей. Если к утру Серый со своими начне…
– А нас так и так найдут. Что мы засаду прошли, Серому, наверное, уже сообщили. Тот же хозяин постоялого двора сына послал или слугу. Если мы тихо искать будем, нас просто тихо и порежут. Базару с Ка…
– Лавку на место поставьте, – приказал он Кривому.
– Всем вместе оставаться нельзя: тут коридоры короткие, от поворота до поворота шагов двадцать. Болт, положим, вгоним, а потом? Бежать? Те тоже побегут, услышат и побегут. И нагонят. Тогда что – драт…
Люди снова закричали, но это были не бессмысленные вопли, отвлекающие слепого противника, а крики радости. Выстояли. Успели вырубить черную мразь до того, как пошла новая волна.
Словно холодный жадный язык коснулся ее, лизнул, разбрасывая капли, пуская их по ветру.
– Нельзя покойников просто так оставлять, – сказал Хорек. – Неправильно это. Совсем неправильно. Они ведь людьми были. За все нужно платить… За все… Жлоб за жадность расплатился, и Молчун, Сотник зап…
– А горелые покойники живым выжить помогают. Черные не только хорошо слышат – еще и нюх у них тонкий, куда там собачьему! А когда горелым несет, им живого унюхать труднее… Понятно?
– А на прошлой неделе? На прошлой неделе обоз шел. Там одних саней груженых было с полсотни. Купцы. И жирные.
Хорек поднял голову, протянул было руку к деревянной миске, но тут завеса на входе снова зашуршала, потянуло холодом.
– Какая уж тут радость, – согласился Кривой. – А там одного живого взяли. Рык взял. Или Полоз. А может, Враль.
– Ну и дурак, – ответил Кривой. – Ничего, жизнь научит.
– Вас мне послали боги! – тихо-тихо сказал горбун. – Вам нужно только… увидеть Крыса?
– Здоров, Рык! – громко сказал, почти прокричал парень. – А я тебя заждался.
Хорек искоса глянул на ватажников и по лицам их понял – тоже задумались. Ну, найдут они место, где держат детей. Что дальше? Штурмовать? Выкрасть? Надеяться, что нет дома Серого, что всех увел с собо…
– Ни про кого я не знаю. Зачем? Сами подумайте, господа разбойники. Зачем мне это? Ну, привез, спрятал в подпол, я ему ключ от замков отдал – он так требовал. Детей он туда спрятал. И девку какую-то …
– Неважно – за девочку, за мальчика. Малый мерный тюк. А на северной границе мне за дурь-траву по весу камни изумрудные бы отвесили.
Оглушительный свист поднял с деревьев усевшееся было воронье и унес стаю куда-то за лес. Лошади рванулись от испуга, и ватажники еле успели их остановить. Рыжая с пятном сшибла с ног Деда, который, п…
– Вот сейчас и посмотрим, против кого слепых готовят, – сказал Рык.
– Налево, – приказал Рык. – Тихо, не греметь. Вдоль стены. Самострелы заряжены?
Теперь уже кровь бросилась Оплоту в лицо. Можно хоть что-то сделать. Можно вскочить на коня, кликнуть дружинников или кого из Ближней стражи, ураганом пронестись по улицам Камня, ворваться на постоял…
Рык двинулся вперед, раздвигая толпу, Полоз и Враль шли чуть с боков, прикрывая его спину и заодно Хорька. Ну, и замыкал отряд Кривой.
Хорек почувствовал, что ему не хватает воздуха, нечем дышать, комнату затянуло дрожащее марево, стены потекли волнами, а лучина почти погасла.
Кривой что-то пробормотал неодобрительно, но спорить не стал. А Хорек все еще молчал. Они молча перекусили, оделись и вышли на мороз.
Хорька подхватили на руки – он даже и не разобрал, кто именно, посадили в сани. Что-то там говорили, перетаскивали с саней на сани мешки и корзины, после тронулись по дороге, – Хорек почувствовал, чт…
Дылда врезал самому шумному из противников, тот упал, свалив с ног еще пару-тройку приятелей, но, падая, повалил следующий стол, сидевшие за которым немедленно присоединились к драке.
Кто-то протянул руку, поднял ложку, отряхнул ее и протянул Хорьку. Хорек взял, оглянулся на того, кто ее подал. И замер.
– Ничего-ничего, – ответил Дед, – мне по нужде… остановился, не в портки же пудить.
Кинжал он сунул за пояс, под левую руку, а рогатину перехватил двумя руками, осторожно, чтобы не плеснуть водой.
– Давайте быстрее, – кивнул Рык, но сам кольчугу надевать не стал, ждал молча, пока остальные приготовятся.
Я до самого утра не смогу заснуть, подумал Хорек. До самого утра.
Хорек все порывался остановиться, спросить, но Кривой цепко держал его за локоть и толкал впереди себя. Вытолкнул со двора, да так, что Хорек пробежал шагов десять и влетел в сугроб. Пока вылез, пока…
– Когда ж ты языком своим подавишься? – грустно спросил Медведь. – Он же у тебя без смысла болтается. Давно уже отрезать пора. Или тебе же на шее вместо удавки завязать, балаболка…
– Шкуры там были, – выкрикнул Сапог торопливо. – Меха. Я заглянуть успел. Детей одели тепло и посадили вместе с бабой в короб, один – за возницу, двое – на конях. На черном и, понятно, на сером. А в …
– Ну, – Хорек спрятал правую руку за пазуху вместе с варежкой, откашлялся, придумывая ответ. – Съехал бы в лес, там бы…
– Не знаю, – ответил горбун. – Я не спрашивал. И я не подаю калекам, я плачу Старому Крысу напрямую.
– Я и сейчас не хочу… – сказал Враль. – И рождаться, может, не хотел, только меня мамаша выпихнула, повитуха по заднице шлепнула – живи. И жил. Сколько я глупостей сделал… Не перечесть. Сделаю еще од…
Враль увернулся от подзатыльника, отскочил в сторону и засмеялся. Засмеялись и ватажники. Дылда громче всех.
На всякий случай Хорек провел рукой по лицу покойника, нащупал усы и колючую щетину на подбородке и только тогда окончательно понял, что не ошибся: где-то в глубине души все время копошился страх, чт…
– А ты, – Враль легонько стукнул кулаком в грудь горбуна, – знаешь те места?
Волк завыл, когти шаркнули по тулупу на спине.
Враль замолчал с виноватым видом. Потом стал расспрашивать про вчерашнюю драку, но тут не сдержался Дылда: задетая рана разболелась, голова раскалывалась, и во рту был мерзкий вкус. Он посоветовал Вр…
– Спину держи, – крикнул Рык. – И не выпускай повода.
Хорек присел и ударил рогатиной снизу вверх из-под воды. Лезвие вошло в живот одному из противников Кривого как раз в тот момент, когда он замахивался мечом. Меч выпал, задохнувшийся от боли мечник с…
Карась не стал отрицать, снова заглянул в зал.
– Может, и Полоз, – снова согласился Кривой. – Заику похоронить нужно.
Кривой, прихрамывая, подошел к столу и поставил новый кувшин перед Рыком. Тоже сел.
– После. Никуда они не денутся, – зевнув, ответил Враль. – Не хочется никуда выходить. Вчера и набегался, и намахался.
Но дальше бежать не получилось – три или четыре тени выскользнули из-за деревьев наперерез Полозу и Хорьку. Полоз рванул из ножен меч, рубанул воздух перед собой, Хорек выставил перед собой рогатину …
– Ты у меня, Мышонок, неделю стрелять с коня будешь, – громко сказал воевода, и один из стрелявших, тот, что попал в ногу, покраснел и отвернулся. – Если бы я сказал поймать – так бей по ногам. Но ве…
Вначале из комнаты выскользнул Рык, опустился на колено, целясь в сторону перекрестка и красноватого света факелов. Возле него стал Полоз, подняв самострел к плечу. Дед отошел к противоположной стене.
– Полдень проскочил незаметно, – сказал Враль. – Еще немного – и ночь.
– Пошли, – сказал Дед. – Покалякаем, а там и спать ляжем…
Рык, не оборачиваясь, вышел из трапезной, кликнул Кривого и Хорька, и все трое, продираясь сквозь злые взгляды дружинников, вышли со двора.
– Что молчишь? – спросил Враль. – Ну, пришли мы сюда. Серого упустили. Крыс нам ничего не сказал. Певца этого слепого убили. Все! Ничего у нас нет. Можно уходить. Только и уходить нам некуда, нас кня…
Кривой сказал тихо, но Смотритель все равно услышал.
– Потерпи, – не поднимая головы, сказал возница. – Выедем из лесу – я тебя отвяжу, сядешь возле меня. А то на таком морозе да на ветру совсем окочуришься. И кровь вытру.
– Дурака учить, что мертвого лечить, – засмеялся Буян. – Тут проще Деревяшку в землю закопать, плюнуть да забыть. Если его прибьют, светлые праздник устроят, веселье будет до утра. И темные, думаю, п…
Дылда и Рыбья Морда были даже не веселые, грустные они были и пьяные. Сидели, пригорюнившись, и слушали, как поет бродячий певец.
Это выходило, что они, замерзая в снегу, рискуя ежедневно, добывали по чешуйке и ноготку, а кто-то за один раз, не рискуя почти и не страдая, не ночуя на морозе и не нарываясь на сталь, зарабатывал т…
Хорек набросил на плечи тулуп, подошел к выходу из пещеры, завешенному сшитыми оленьими шкурами. Приоткрыл завесу и быстро выскользнул на мороз.
Меняла подошел к двери, прислушался и снова зашагал от стены к стене.
– Мы заплатили, – поддержал приятеля Рыбья Морда. – Чего добру пропадать? А то завтра они нам это снова продадут. Если спорить начнут, скажи, мы спустимся…
– Их увезли, – выпалил Молчун. – Приехали и увезли…
– Ну да, не сказка. Как и легенда, что Серый Всадник откупается детьми. Да и певец, выходит, не врал, что Серый Всадник детьми щели затыкает, чтобы не пропустить… – Кривой пнул ногой отрубленную лапу…
Дверь. Крыс несколько раз ударил рукоятью ножа по дереву. Три раза размеренно, потом четыре – быстро. И еще два раза совсем медленно. Тук. Тук.
Смотритель говорил резко, словно рубил мечом. Себя рубил – столько боли было в его словах.
– Ворота закрывай, – Молчун вошел на кухню через заднюю дверь, выглянул в обеденную и сплюнул в угол. – Никто уже не приедет.
Услышав вожака, Хорек замер, потом понял, что ему сейчас велено было и для чего, хворост выронил, попытался сообразить, что же раньше делать – переодеваться, лезвие кинжала править или прямо к Кривом…
Но, на счастье Молчуна, дед нынешнего князя самосуды пресек, подстрекателей повывел, и все шло по закону или по приговору личного княжеского суда. Ну, и поскольку сам князь в оборотней и прочую нечис…
– Мы приходили на новое место, уничтожали все, что находили на поверхности, но ничего не могли сделать в глубине. И понимали, что не сможем ничего остановить. Мы отправили всех, кого могли, на поиски…
– На Волю тут одна дорога от Камня – через Перевоз. Объезжать вправо – чаща, влево – берега такие, что не съедешь на лед. Перевоз он потому и Перевоз, что мимо него не проскочишь, – рассудительно про…
– Не знаю. Не знаю… наверное, потом заплатят. Мне ничего не передавали… Сами как-то, может, Жмот за долги…
Соболь посмотрел на мертвые тела в белых полушубках и покачал головой.
Три всадника, сани с нелепым коробом исчезали в сумраке. Еще б немного – и даже Заика со своим орлиным зрением не успел бы их разглядеть.
– Не томи, – Враль плюнул под ноги серого коня. – Место хорошее, не хуже любого другого. И погодка…
– Не больше, – подтвердил Полоз. – А если по зимнику, мимо заставы, то и за два. Если Враля послать, так он через четыре дня здесь уже будет. Если, конечно, с девками куда-нибудь не завалится. Скольк…
Если недоволен ватажник, то умирать с раной в брюхе придется долго.
Да и то не столько за оборотничество, которое так доказать и не смогли, сколько за душегубство и людоедство, пусть даже и угодные старым, бывшим богам.
Рык и Полоз не торопились. Пока ватага готовила ужин, они медленно тянули из купца правду, с кровью тянули, с криками да стонами купеческими. Только у купца терпения много было: даже потеряв окончате…
– Ты бросишь оружие и выйдешь ко мне, – сказал Серый Всадник, подумав. – Ты и твои люди. Вас четверо?
– А мы тебя пытать не будем, – сказал Рык.
Потом Хорек увидел клубы пара, поднимающиеся над дорогой, вырывающиеся из тени и ясно видимые на солнце. Прав был Кривой, требовавший прикрывать рот, только лошадь ведь так не заставишь…
Перед глазами Хорька мелькнула тень, Хорек дернулся, скосил взгляд на Кривого и замер. На ветке, близко – рукой подать – сидел снегирь.
Хорек перевернулся на живот и всхлипнул, зажимая ладонью рот. Он знал, что нельзя плакать, что ватажники так не поступают, что настоящие мужики не плачут, но ничего не мог с собой поделать, кроме как…
– Обижаешь… Я тебя когда-нибудь обманывал? – обиделся Медведь.
Когда Хорек вернулся, ватажники уже разобрали оружие, оставив ему кинжал, рогатину и три топора на выбор. Хорек по очереди поднял топоры, прикинул к руке, но выбрать так и не успел: Кривой молча отоб…
– Верно. А если в поле засаду ставить, то где?
– Оделись-обулись, вышли! – приказал Рык. – Враль, Хорек и Кривой – забрать у Карася наши тулупы, валенки, что сушить отдавали. И спросите какие-нибудь санки или тележку, чтобы все это из города выве…
Хорек тоже прислушался – ничего. Нет, лес, просыпаясь, звучал. Дробно тарахтел дятел, вдалеке со стрекотом пролетела сорока, белка процокала что-то, рассматривая шишки на еловой ветке. Все звучало гу…