– Землю на вечные времена мне и наследникам, в-третьих.
Внутри у каждого была пустота. Они ведь чуть не умерли. Погиб один из них. Погиб за них. Но почему-то ни печали, ни благодарности не было. А была усталость.
– И снова на полгода, – пробормотал Кривой.
– И Полоза этот слепой очень душевно приложил, – сказал Дед. – Если б я сам не видел, что глаз у него нет, ни в жизнь бы не поверил, что слепой. Эдак он его ловко…
Дед, оборвав крик, тоже потянулся за рогатиной, схватил ее, но повернуть в сторону кустов не успел: снег рядом с санями взметнулся фонтаном, и что-то темное метнулось к Деду. Времени не было ни увернуться, ни отбить удар; солнце блеснуло на острие копья, на короткий миг замершего в замахе, – Дед смотрел на приближающуюся смерть, все еще пытаясь нашарить рогатину, но уже понимал, что все, что не успеть…
– Жлоб уехал, ни с кем не разговаривая. Я это знаю. Тут был мой человек.