Они поймут. Они все поймут и простят. Все снова будет хорошо. Иначе и быть не может.
Что-то еще хотел сказать Кривой, но внезапно замолчал, прислушался, даже треух с головы осторожно стащил.
– Ну и дурак, – ответил Кривой. – Ничего, жизнь научит.
И если он сейчас скажет, что не хочет, как Дылда, Рыбья Морда и Заика, что от одной только мысли о таком тошнота подступает к горлу и хочется кричать, то и тогда его назовут сопляком, и тоже придется защищать себя от насмешек. И снова выигрывает смерть.
Его голос звучал глухо, будто прикрывал вожак рот ладонью.
И еще искра сверкнула слева, небольшая, но яркая. И щелчок кресала – и искра справа…