Все остальное прошло как во сне: и слишком громкие голоса возле саней, и смех откуда-то взявшегося Враля, и одобрительное похлопывание по спине и плечам, слова Кривого – все было где-то очень далеко.
Тихо-тихо говорил Кривой, почти шептал, но Хорек слышал каждое его слово, боясь упустить хоть звук. И что-то ледяное шевелилось у него в груди, как тогда, в засаде, или на постоялом дворе Молчуна, или когда протянул Хорек нож к горлу умирающего сотника…
– Как тебя зовут? – Рыжий тряхнул Хорька за плечо. – Отвечай!
Будет время потолковать. Значит, потолкует. Спрашивать будет. Сразу начнет пытать или поговорит наперво?
Сразу добей, сказал Дед, не оставляй подранка. Раненый – самый опасный. Дал кабану насесть на рогатину – добей. Брось рогатину, все равно не удержишь, и добей. По горлу.
Кривой взялся за древко двумя руками, уперся ногой убитому в грудь и одним движением вырвал рогатину.