Рык и Полоз не торопились. Пока ватага готовила ужин, они медленно тянули из купца правду, с кровью тянули, с криками да стонами купеческими. Только у купца терпения много было: даже потеряв окончательно оба мизинца на руках, он продолжал тянуть свое о дочках да приданом, обещал все свои сбережения отдать, тайники выдать да записки долговые на многие тысячи золотых змеек господам-ватажникам передать.
– Куда ты торопишься? – спросил Враль, когда дорога повернула, и обоз скрылся с глаз.
Теперь уже кровь бросилась Оплоту в лицо. Можно хоть что-то сделать. Можно вскочить на коня, кликнуть дружинников или кого из Ближней стражи, ураганом пронестись по улицам Камня, ворваться на постоялый двор и вытрясти из проклятого Молчуна все, что он знает, пытками заставить вспомнить все, что тот забыл.
Хорек зачерпнул пригоршню снега, прижал к лицу. Сердце колотилось, словно бешеное.
– Спать, – повторил Враль. – Ты до ветра ходил, я видел. Не можешь заснуть – глаза закрой и лежи. Нельзя в первую ночь гулять.
– Скажу, что вы тут перепугались вчера: мол, матросы вас предупредили, что вернутся или в городе поймают… Или еще лучше, что вы решили сами к ним на корабль наведаться. Тут такое постоянно происходит. Долю пообещаю – поможет.