Все цитаты из книги «Закон обратного волшебства»
— А нож приметный, — сама себе прокомментировала Анфиса. — С клеймом. Практически именным.
Это прозвучало как приговор. Тот самый, который окончательный и обжалованию не подлежит.
— Конечно. И Марфа Васильна об этом знает.
С ним Маша немного ошиблась. Валентин-то отлично знал, что никуда продвигать ее не станет, а она этого не знала, и он чувствовал себя немного виноватым.
— Что-то вы так печальны, голубушка, — вдруг тихо спросил старичок, — или случилось, что?
Вообще она все делала красиво. Красиво шла, красиво поворачивала голову, красиво разговаривала по телефону. Как пить дать, с тюленем ей было несладко. Не зря развелась, хотя она до сих пор использует…
— Он решил, что напугает Петра Мартыновича, и тот в город уедет или помрет, что одно и то же, и он сможет поискать клад. На свободе, так сказать. А сосед его… застал. Он был уверен, что тот так напуг…
— Значит, так. Наталья Ивановна заходила точно. Мы про крем от загара говорили, который на реализацию взяли — он у нас не идет, потому что не сезон. А у него срок годности ограничен, и с ним нужно чт…
В институте было холодно, как в склепе, потому что отопление выключили раньше срока — за долги. Предприятие было государственным и за тепло, свет, газ, телефон и телеграф платить решительно не могло.…
— Встань пока на место Коржиковой. Анфиса, а ты зайди ко мне.
— Витя, я ухожу, завтрак остынет! Вставай!
— Хорошо, — сказал он холодно. — Говори с ним. Говори с кем хочешь, только ко мне больше не обращайся. Я ничем не смогу тебе помочь.
Кажется, до дому она так и не доберется. А есть-то как хочется, несмотря на все романтические переживания!
— Не морочь мне голову, — отрезала Марфа Васильевна. — Ключ от ворот у нас один. В одиннадцать часов я смотрю новости. Ты работаешь до десяти, значит, на машине приедешь как раз в одиннадцать. Ты зна…
— Ты чего это тута швыряешься, а?! Расшвырялась! Это тебе не Курский вокзал, ты мне всю почту перебуровила! Давай вали отсюда, а?
Ее бы воля, она бы всех повыгнала с участков, дома снесла, кое-где насадила бы яблонь и сирени, а остальное оставила под лесом. Владения обнесла бы забором и принимала у себя лишь редких знакомых.
«Он хочет бросить меня одну. Он собирается меня замуровать. Он и есть преступник. Решил избавиться от меня, оставив здесь, а бабушке скажет, что…»
Она приоткрыла дверь, просунула в щель руку с зонтиком и распахнула его. Он, разумеется, застрял — щель была мала, и она еще выворачивала зонт, чтобы совсем не намокнуть. Потом, извиваясь, вылезла са…
— Ну вот, — оживился Решетников, — и Славка-программист мне то же самое сказал! Говорит, Анфиска все загадки отгадывает! Ну, соглашайтесь, девушка!
— Ну и что? — воинственно вопрошала Марфа Васильевна. — Если всякий захочет здесь поворачивать, что мы будем делать?
Дверь тихонько проскрипела, открываясь. За дверью была лунная комната с темными бревенчатыми дачными стенами, фотографиями в латунных рамках — размытый свет равнодушно скользил по ним и скатывался, н…
Красавец рванулся к выходу, сметая все на своем пути. Взвизгнула полная дама, вооруженная дорогостоящим набором для измерения давления и кружкой Эсмарха, именуемой в простонародье клизмой. Уборщица Н…
Мужинонка закивал, достал заскорузлой рукой несколько мятых десяток, сунул в окошко, аккуратно собрал сдачу, а лекарства затолкал во внутренний карман.
— Я бы хотела поговорить с Ильей наедине, — твердо и печально произнесла Мика. — Извините меня.
— Когда сердце не на месте, самый лучший способ отвлечься — поесть! Юра, вам ножку или грудку?
— Так они все равно все пропадут, а мы… под водочку…
Она думала об Илье и поэтому ошиблась. Сегодня она ошибается все утро.
— Вылезайте, Анфиса! Ну! Последнее усилие!
Валентин Дмитриевич поперхнулся своим виски и закашлялся.
— А мне плевать, я под кайфом лечу, потому что ждать не хочу! — неслось из киоска. — Твоя подружка так мила, всю ночь мне спать не дала!..
Но она же ясно видела, что секунду назад там кто-то стоял! И это явно не было галлюцинацией!
Теперь, следуя за Робертом Редфордом, нужно было бы вожжи поднатянуть.
Сердце заныло. Этот звонок мог означать, что срок уже близок.
— Я не хочу, чтобы ты шла со станции одна в темноте!
— А я знаю! — вскрикнула Наталья. — Это витамины такие!..
Ты здоровый молодой мужик, говорил он себе. Прекрати сейчас же!.. У тебя просто истерика, вздохни поглубже и… и…
Он бы тоже работал. У него был бы овчинный тулуп нараспашку, красное от мороза и ветра лицо, теплая кабина, маленький домик на колесах, с вырезанным из журнала портретом пляжной красотки на передней …
— Я не слепая! У него на лице все написано!
— Вот именно, — похвалил его догадливость Юра. — Так оно и есть. А камушки мы вынули, конечно. И не вздумай на меня кидаться, я же не идиот и в кармане их не ношу! Так что…
— Все, все, — сказала Наталья быстро, — бросила уже! У меня теперь все по-другому.
Теперь ей казалось, что привидение со старого портрета — в немецких погонах и фуражке с высокой тульей — сейчас приблизится неслышно, столкнет ее вниз, аккуратно закроет тяжелую крышку, а сверху пост…
Они переглянулись и заторопились — из-за котлет.
Он увидел, но… как-то не поверил своим глазам, что ли.
Анфиса вздохнула. Она очень любила Воротниковский переулок.
Он так опешил, что даже перестал орать и уставился на нее своими глазищами. Глазищи у него были очень темные, как будто изнутри залитые черной тушью.
— А если вызывать, аптеку закрывать придется. Скандал на весь округ! Мне только вчера в управе Виктор Семенович комплименты делал, что наша аптека как часы работает, а округ-то Центральный!
Кроме того, он то и дело получал различные международные премии и гранты, содержал семью, в том числе и свою дочь, которая стоила очень дорого, был уважаемым и почетным членом десятка различных европ…
— Я не простужен. И больше всего я хочу умереть. По-прежнему.
— Я это и собираюсь сделать. И уже давно бы сделала, между прочим, если бы вы сразу дали мне воды, Клавдия Фемистоклюсовна!
— Все, Анфис. Рабочий день в разгаре. И больной тебя ждет.
Вдалеке показался микроавтобус, и все сотоварищи по мытарству в очереди насторожились, несколько напряглись и вытянули в его сторону головы. Неизвестно было, «наша» это маршрутка или «не наша».
— Пока Илья Сергеевич их не позовет. У вас есть комната отдыха?
Она схватила ключи, удостоверилась, что в пакете лежит Донцова и улыбается ей с фотографии заговорщицкой женской улыбкой, побежала, но вернулась и быстро чмокнула Виктора в щеку.
Один из ее одноклассников был свято уверен в том, что автор «Повестей Белкина», собственно, и есть этот самый Белкин.
— Да откуда вы знаете?! — крикнула Наталья, и тут в сумке у нее зазвонил телефон.
Она добралась до кафе на той стороне, потянула тяжелую дверь и сразу очутилась в сухом и ровном тепле.
«Девочки» хором согласились, что все было отлично и никаких претензий со стороны «сторожей» не возникало.
Только такая идеалистка, как она, могла выйти замуж за Илью, чтобы, как выражались в ее семье, «возродить веру в русский народ».
Молчание порвалось с треском, как старое одеяло. Наталья осторожно на него взглянула. Он сунул в рот сигарету и шарил рукой, искал зажигалку. Наталья видела ее, болтавшуюся в нише на щитке, а он не в…
— Три. Наверно, три. А Игорек Никоненко — мой дружок, мент. Он майором на Петровке. Знаешь, да? Лучше у Петрова на Майорке, чем у майора на Петровке. Ну, он майор, значит. Опер. Мы в Сафонове в одну …
Анфиса неторопливо стянула с плеч дубленку и пристроила ее на вешалку, поверх длинного кашемирового пальто.
Марфа Васильевна перестала постукивать папироской, Клавдия прекратила стонать и перекладывать на голове тряпку, Анфиса, страсть как любившая «умные разговоры», больше иронически не улыбалась. То ей в…
— Потому что я его помыл, — сказал молодой человек, начиная подозревать, что она ненормальная. — Невозможно работать в комнате с грязным окном!
— Ну, это понятно, — заключила Анфиса, поднялась и сосредоточенно поправила на кармане пластиночку со своим именем. — Хорошо. Я согласна.
Он воображал, как баба будет рыдать и метаться, как она станет биться головой о стену — он видел такое в кино, — как тюлень будет ворочаться, не понимая, как такое случилось и почему его вот-вот пово…
Затянувшись, он позабыл, о чем говорил. Вернее, не говорил, а орал с таким пылом. Вид у него стал растерянный, он похлопал длинными темными ресницами, которые совершенно ему не шли, как будто он укра…
Если в американском кино действует бравый полицейский, который спасает героиню от двух предыдущих категорий негодяев и строгим голосом приказывает ей не покидать укрытия, значит, в разгар перестрелки…
Мика пыталась внушить ему, что прежде всего должно быть прилично, а уж потом удобно, но он и слушать не желал. Он пил кофе из бульонных кружек, не разрешал выбросить ни одну свою старую майку и однаж…
— Если с участком, добавил Юра. Он неторопливо мешал ложкой в чашке — полное спокойствие и невозмутимость, как и полагается джентльмену в дамском обществе.
— Да, — согласился Юра. — Ты… приезжай вечером. Я все тебе расскажу.
А Клавдия думала, что ей жалко пирогов, которые намеревалась отнести соседу-"никчемушнику" строптивая Марфа Васильевна.
Илья Решетников сидел за письменным столом, читал и швырял на пол какие-то бумаги. Бумаг была целая куча.
— Я деньги собираю. Деньги рассыпались. Ногу подвиньте, подвиньте ногу-то! Все инвалиды, как один!
Слушала затем, чтобы не оставаться наедине с тем, что только что голосом Вали наговорила ей трубка. Она еще до конца не верила, в происшедшее, как не верила всю ночь в то, что случилось с ней, когда …
Пошарив рукой, он толкнул дверь, что-то зазвенело, упало и покатилось, и они оказались на улице, где было светло и радостно от луны, где воздуха — сколько угодно, где не пахло плесенью и мышами, и на…
Все равно ничего хорошего. Ничего, ничего…
Нет, все-таки все бабы — дуры. Даже не просто дуры, идиотки!..
— Да с фирмами! — сказала заведующая с досадой. — Целая пачка! Только вчера все выложила, отчетность надо сдавать, конец месяца, и нет договоров! Коржикова, ты в торговый зал когда вернешься, попроси…
— Ты что? — спрашивала она. — Секретный объект?
Выговорив «отсюда», а не «отсюдова», он вдруг замолчал и улыбнулся.
— Во-вторых, когда мы приехали утром, дверь была открыта.
— А свет? — все тем же театральным шепотом спросила Анфиса. — Вы думаете, мы можем зажечь свет?
— Варвара Алексеевна, я последняя уходила и все сделала, как надо. Можете позвонить и проверить, потому что утром я же охрану и снимала, и ночью ничего подозрительного не было. Вы же знаете, они всег…
Трудно, ах, как трудно возрождать в себе «веру в народ». Помогать своим мусульманским сестрам в их стремлении избавиться от многовекового рабства и угнетения — значительно легче.
Кажется, Илья Решетников ничего подобного не ожидал, потому что уставился на нее во все глаза.
— А мне плевать, блин, как ты там старалась или не старалась! Ты мне должна вернуть то, что ты у меня взяла!!! И все, все! В три в «Ле Кадо»! И чтобы все было при тебе!.. Или я тебя… так что никакой …
— А и правда никакой, — уже в дверях сказала домработница. — Ты руки мыла, девочка?
— Вряд ли он лежал в кровати со свечой в руке.
«А вдруг он меня убьет?» стремительно пронеслось в голове. В доме никого нет, и здесь уже было убийство. Магия места, которую придумал Петр Вайль совсем по другому поводу, ощущалась повсюду.
— Выписала. Специально к эндокринологу сходила и выписала. Он даже удивился: «…надо же, какой пациент грамотный пошел — с врачом консультируется, вес снижает по швейцарской системе, в общем, все по-н…
Остроумие Славика не мешало Анфисе с Натальей дружить, хотя даже ее Анфиса не могла посвятить в свои тайны. Единственное, что было известно подруге, это что у Анфисы богатая бабушка, живущая где-то з…
— Собака — это просто так, — с досадой сказала Анфиса. — Ну, дальше, дальше!..
— Бабушка, ты, же знаешь, что кофе на ночь тебе нельзя!
— А я и не играю. Я ни во что с тобой не играю.
Если человек достаточно умен и осторожен, изобличить его нельзя.
— Не сразу, — прошептал Юра; — Не сразу. А потом черт знает, насколько он наблюдательный. Может, и вовсе ничего не заметит.
— Нет-нет, точно. Вам нужны эти витамины.
Рядом в очереди пили продвинутое пиво какие-то продвинутые маломерки от продвинутости невыносимо матерились.
— Вот и хорошо. — Юра поднялся. — И как это тебе в голову пришло в контрабандисты податься, мужик! Ты же… администратор! В научном институте! Какой из тебя контрабандист?! Да еще бабу втянул! Тьфу!
— Господи, какой еще кофе?! У нас рабочий день начинается!
Анфиса даже не стала ломаться и делать вид, что ни за что не примет подарок.
Он вошел не в дверь, зато именно в дверь вышел.
Анфиса подумала и что-то написала на листочке.
Итак, счастье Гертруды и Роналда было совершенно безоблачным"
— Наташ, а Наташ? Я с кем разговариваю, а?
Юра подхватил фонарь — луч полоснул по стенам — и посветил вниз.
Впрочем, расспрашивать дальше не имело смысла.
У нее были свои представления о долге перед семьей, перед мужем и обществом.
— Да. — Он погладил ее по голове очень собственническим и очень мужским жестом. — Я понял. А ты поняла?
Или не хлопнется? Может, на самом деле она куда более вменяемая, чем на первый взгляд?!
— И «пионеры», — не слушая ее, продолжал Юра, — которых видела Клавдия. Что это за ребята и откуда они взялись? Зачем они приходили?
На Тверской была толкотня — вот никогда она не знала, куда бегут все эти люди, чего им не сидится дома! Она, Мика, ни за что не стала бы просто так шататься по улице, она всегда была домоседкой. Что …
Архип еще раз мяукнул, на этот раз сердито.
В просторной ванной с окном, выходящим в темный сад, было тепло и хорошо пахло лавандовым мылом и чистой водой. Хрусткое льняное полотенце было пристроено на рогатую вешалку, и еще стоял кувшин с син…
Это была довольно страшная мысль, и она решила, что додумает ее позже. Не сейчас. Не у него на глазах.
— На всякий случай. Никто не должен вернуться, но на всякий случай.
Фен, теплом обдававший затылок, моментально смолк.
Она сто лет ни с кем не ходила в кино. Нет, не сто, но лет десять точно.
Когда хочется нюхать и мять женщину после пятиминутного знакомства — это, скорее всего, означает, что следует быстро бежать от нее в любом, свободно выбранном, направлении.
— Здрасти, — пробормотал вежливый Гена, завидев Анфису, повернулся и дернул бровью, словно призывая своих оценить барышню, которая посетила шефа в столь… неоднозначное время.
После кино у Натальи осталось такое чувство, будто она два с половиной часа просидела по горле в бочке с холодными, жирными, копошащимися червями.
Бабушка обещала выяснить, что было в старом доме во время войны и откуда могла взяться фотография. Для этого нужно позвонить Ивану Ивановичу, запудрить ему мозги как следует и убедить его в том, что …
— Да ему с нами несладко приходится, Марина Николаевна! — и Гена подмигнул остальным, признавая себя одним «из этих», но все же гораздо, гораздо выше! — Мы ребята непростые, к нам особый подход нужен…
— Вон там дом, — он показал рукой на веселые огни за деревьями. — Вон беседка. Узнали?
Он сильно дернул ее, и Анфиса выскочила в какой-то следующий подвал, темный и вонючий. Пахло плесенью и гнилыми досками.
— Да как она могла в чужом доме шарить? — Клавдия даже перестала посуду со стола убирать. — Разве это кому позволено?
Юра аккуратно переставил фанерку; и полез в отверстие.
— Ты мне скажи, и я не буду вокруг тебя кругами ходить. Зачем? Только время терять!
— Ты ничего не должен, — быстро перебила она. — Ничего! Просто ты же знаешь, как я беспокоюсь из-за этих дел!
Очень красивая. Илья просто смотреть на нее не мог, до того она была красива.
— Слушаю, Илюша! Это ты? Я тебе звонила, а ты куда-то пропал!
— Ну… да. Как всегда. А что такое, Варвара Алексеевна?
— Так он мне ее и дал! Ни за что не даст!
— Но в рекламе ясно сказано, что умнеют! Или вы мне не то подсовываете, девушка? Петя, вытащи палец из носа! Там же ясно говорится — он наша гордость!
Во рту было горько и так гадко, словно он жевал пенопласт и долго не мог проглотить. Вода вся застряла в пенопласте, в горло ничего не пролилось.
От курева было погано во рту и противно в желудке, но он закурил и стал глядеть в окно. Окно было грязным, как все окна в центре Москвы, если только не мыть их каждый день, кроме того, забрано решетк…
В доме соседа было тихо и тревожно, как будто дом знал, что случилось нечто страшное, прислушивался к звукам, не спал.
— Мика, я сто раз говорил, что выход у тебя, — он приналег на это слово, — только один. Или собираешься в «Матросскую Тишину»?
— Я знаю, что он живет тут с тех пор, как купил участок, — продолжала бабушка. — А до этого вроде бы в аксаковской школе преподавал… вы не помните, что он преподавал, Клавдия Фемистоклюсовна?
Натальиного Витьку она терпеть не могла, чего никогда не скрывала. Бабушка Марфа Васильевна даже определение вывела для такой породы мужчин.
— Отлично, — хладнокровно похвалила Анфиса. — Молодец. А теперь скажи мне, что случилось.
— Ругаюсь, — подтвердила заведующая, — а как же мне не ругаться, когда это расточительство сплошное! Два слова напишут, и листок в корзину! А бумага денег стоит, и деревья надо жалеть!
Это был давний я бессмысленный спор о том, где внучке лучше жить. Семья, то есть Марфа Васильевна, Клавдия и Иван Иванович, находили, что жить непременно следует в Аксакове, чего Анфиса решительно не…
Наталья не выдержала и хихикнула, чего делать совсем не следовало, учитывая его… озверение.
— Ну ладно, ладно!.. Зачем?! Я Мике денег даю, а так кто ей будет деньги давать, а?!
— Получилось! Я же, мать твою, для тебя старался и для твоего папашки полоумного! Ты все мне вернешь и можешь считать себя свободной, поняла? И ни минутой раньше! Или я тебя урою, блин! Ты так и запо…
С одной стороны — многоквартирный элитный дом высотой в сто пятнадцать этажей, а снег от него не убирают. Отгребают от подъездов, и только. Весной все тает, течет, льется, струится, и прямо на тротуа…
Никто не должен идти по двору — на ночь охранник запирал ворота и калитку и укладывался спать в каптерке, — но кто-то шел, и явно не охранник. У того была форменная куртка. Илья Сергеевич заставлял и…
Ну конечно. Анализы в Лондоне — это великолепно. Почему не в Ньо-Йорке? Лететь далеко? Не довезут? Первая свежесть будет утрачена?
Девушка, выскочившая из глянца или гламура, обежала свою машинку, похватала с заднего сиденья сумочку, зонтик и еще что-то очень дамское, побежала, на ходу натягивая обуженную донельзя светлую дублен…
Наталья за соседним столиком пробила чек толстой пергидрольной тетке с красным лицом, по виду уличной торговке, отпустила лекарство, быстро подошла к шкафчику с желудочными средствами и полезла в нег…
Значит, Оксана, водитель Виктор Семенович, Лида. Они заходили все по очереди, и договоры еще были. Заведующая помнит точно, потому что на один из них ставила печать. И программист Славик, присутствов…
— Там должен быте подпол. Не может быть, чтобы у Петра Мартыновича не было подпола!
Опоздала, опоздала!.. Заведующая очень не любит, когда ее «девочки» вбегают на работу «с последним звонком». Надо же подготовиться как следует — халат, шапочку надеть, руки помыть, и непременно с как…
— Сходил бы ты к врачу. Илюша! Хочешь, я тебя запишу на прием…
Анфиса щелкнула степлером, пристегивая чек к пакетику.
Она потянулась, погладила кота по голове — он с неудовольствием отстранился — и оглянулась в сторону темнеющих деревьев.
Потом он вдруг с силой пихнул стул. Стул повалился, перегородив узкий проход между стеной и секретарской конторкой. В проеме двери, ведущей на лестничную площадку, возникла Раиса с цветастым пакетом …
— Вкусно, — с набитым ртом сказала Наталья, — ужас как вкусно! Вот скажи мне, почему все, что вкусно, вредно, а все, что полезно, — невкусно? Чайку налить еще?
— Вот и отравление твое, и обмороки, — продолжала Анфиса. Руки у нее похолодели, как во время сдачи трудного экзамена по химии, когда уже становилось понятно, что она знает, знает, вот-вот, и барьер …
— Юра, — быстро проговорила Анфиса в телефон, — это Анфиса. Вы где? В городе или в Аксакове? Приезжайте в Воротниковский, я вас встречу возле аптеки. Или нет, ближе к перекрестку, хорошо? А то меня з…
— А с тех, — издалека крикнула домработница, — что я отказалась! У ней сердце болит, а она кофе пить! Сказала, не стану варить, и не стану! А Юре вашему наплевать на вас!
— Нет. Это… не трупный запах. Это химия какая-то.
Конечно, они будут ссориться, но так, в меру, сразу зная, что немедленно после ссоры помирятся.
— Напрасно вы так огорчаетесь, — прошептал рядом давешний старичок. — Не из-за чего, голубушка. Ей-богу, не из-за чего.
Наталья выбежала на минутку и вернулась уже в халате — как будто посвежевшая, — и захлопотала над чайником.
— Ну да. Вот я оглядываюсь назад-то, а дома уж не видать, только у Юрки в машине радио громыхат, и музыку-то я вроде как слышу. И вдруг все будто темнеет, и все тише, тише, и смотрю я по сторонам… — …
Что там происходило на обочине, так и осталось неясным, потому что заняло всего три секунды. Потом с лязгом отъехала дверь маршрутки, сидящие близко подались назад, как в комедии положений, и молодой…
Как ей хотелось вот прямо сейчас, здесь, сию минуту, снова стать свободной и легкой, положить ногу на ногу, развернуть газету, покачать ногой, рассматривая собственный замысловатый сапожок! И чтобы н…
Вспомнивши героиню, она замолчала и только сопела, когда он протискивался мимо нее.
Он выиграл. Рубикон перейден, и мосты сожжены.
Певцов не знал хорошенько, где кончается балаганный старикашка и начинается «большой русский ученый», следом за Капицей внесший огромный вклад в теорию сверхпроводимости и в физику низких температур,…
В дверь постучали, и в щель сунулся заместитель ее мужа.
Он отвел опять глаза и потер бритую голову рукой с зажатой сигаретой.
— Но не проходит же! Вы же сказали: часто темнеет в глазах. В следующий раз, когда вы так упадете… мордой в забор, — она намочила марлю дистиллированной водой из большой стеклянной бутыли и оценивающ…
— Полно вздор молоть! Я не живу в этой квартире сорок лет и сейчас жить не стану.
— Девушки, — позвали с той стороны прилавка, — девушки, у вас есть препарат?..
Капает и разбивается, и горечь брызгает на все, что внутри.
Глаза у Мики вдруг налились слезами. Она не собиралась рыдать, но, кажется, уже рыдала.
— Оставим, — решила она. Пряди разлетались, как будто она родилась с такими, а не просидела полдня в парикмахерской!
Там, под Мадридом, наверное, не ждут весну так, как ждут ее тут — истово, из последних сил, сжав остатки воли в замерзающих кулачках. И вряд ли про нее, про весну, глупости всякие придумывают, вроде …
Проверяя это, Мика потянулась лениво и осторожно, выпростала из пачки сигарету. Осторожничала не потому, что ногти были накрашены, а потому, что ей нравилась… эта игра.
Паровозиком, он впереди, она позади, дошли до ванной. Окна в ней не было, и, протиснувшись в крохотное помещение, они оказались к кромешной темноте, потому что фонарь Юра погасил, да еще очень близко…
— Не подходи! Я ее зарежу! Не подходить никому!
Единственное Микино сердце стучало так, что вполне могло заглушить шум не только кофейни, но, кажется, даже стадиона.
— Хорошо, я не буду. Но мы сможем поговорить только вечером.
Анфиса сердилась — издали было видно, как сердится, — а молодчик что-то очень активно ей втолковывал.
Лет пять назад, тоже весной, Иван Иванович вдруг зачастил и даже однажды остался переночевать в гостевой спальне, чего с ним никогда не бывало. О чем-то они с бабушкой шушукались, шептались и принима…
Он поднялся со стула. Вид у него был растерянный, а в руке карандаш.
— Какая странная фотография. Очень странная.
— Заместителя нашего убили! Диму Ершова, — выговорила секретарша и зарыдала в голое, — Димочку… убили.
Илья мельком взглянул на нее и опустил ноги на пол. Видимо, он знал свою жену несколько лучше, чем Анфиса, потому что сразу ей поверил.
Валентин Певцов подошел к окну и стал смотреть на улицу. Внизу была стоянка и несколько старых академических лип, которые ему очень нравились.
Маршрутка ехала по скудно освещенной дороге, ее трясло и качало, и пассажиры тряслись и качались вместе с маршруткой, сгорбив спины, прижимая сумки. Полотнище газеты трепетало перед Натальиным носом,…
Оксана хотела в отпуск, водитель забирал сумку, Лида принесла льготные рецепты, а Наталья Ивановна сидела на своем любимом месте. Славик получил указание починить принтер, который не работал, но вече…
Человек на фотографии был в фуражке и шинели, нафабренные усики лихо закручены вверх. Глаза, густо подведенные щедрым ретушером, казались очень яркими на бледном лице. Фон был расплывчатый и какой-то…
— Да нет. Это очень старый препарат, и не всем подходит. И седативный эффект опять же. А кто вам его рекомендовал?..
— Господи, как вкусно, — пробормотала бабушка и взялась за третий пирожок.
Илья Решетников кивнул, потянул со стула свой пиджак, напялил его и сверху оглядел обеих барышень.
Анфиса еще раз набрала номер и еще раз выслушала печальную повесть о том, что «аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети».
Валентин Певцов гремел и бушевал и словно со стороны оценивал ее состояние — удалось ему запугать ее окончательно или еще нет. Поднажать, «прибавить газу», или уже достаточно.
Он не войдет в историю, потому что о нем никто, никогда и ничего не узнает. Он убивает не за тем, чтобы попадаться.
— Ах, господи, я сама знаю, что надо, а что не надо! Своих детей родите и занимайтесь с ними, а мне нужно средство, чтоб, как в рекламе, он научился рисовать и рекорды ставить! Там ясно сказано — при…
— Девушки, — перебила Анфиса, — какая теперь разница, когда он помер?
Мика убеждала себя, что должна любить его, и старалась изо всех сил — как будто выполняла порученную работу.
Как она может болеть, думал он, морщась от боли, когда она — кость?!
— А вы не маньяк? — осведомилась Наталья.
Из комнаты, куда сразу направился Архип, которому не надо было разуваться, донеслось фырканье.
Когда-то он ее любил. Восхищался. Переживал, что «не соответствует» ей. А потом перестал.
— Как Илья Сергеевич сегодня? В настроении? — Это был вопрос, как бы возвышавший Гену над остальными, признававший за ним право разговаривать так с «барыней», хоть бы и бывшей.
— Тогда, значит, ты Лев. — Она снова перелистала яркие страницы. Смотреть на Одри, которая была на нее похожа, ей было почему-то неловко. — Вот. Лев. В этом месяце тебя ждут неожиданные события. То, …
— Кофе, — пролепетала Мика. Под его взглядом ей делалось нехорошо. — И сок.
Бабушка знает, что она пошла с Юрой «на дело». Клава тоже знает. Если с ней что-то случится, они позвонят всесильному Ивану Ивановичу, и он приедет, и Юре тогда несдобровать.
— Ничего, — сказала она. — Все нормально, Юра.
Академик выпустил свой галстук и посоображал немного.
Невозможно, невозможно говорить себе — «а помнишь?», и ей даже удается не говорить, но она помнит. Помнит, черт побери!.. Хотя лучше бы забыть. Где там это слово?
— Какие у нас с Иваном Ивановичем могут быть мотивы? Подождите! — прикрикнул он, обнаружив, что она собирается двигаться дальше по коридору. — Давайте выясним наши запутанные отношения.
Анфиса оглянулась, полыхнула сердитыми глазами и вдруг схватила Наталью за руку.
Тут Анфиса вдруг сообразила, что говорит он… всерьез. В смысле, про хлороформ.
У него было озабоченное лицо, и он был небрит.
Он вскочил, потряс пустую сигаретную пачку, пнул ногой бушлат, так что тот, растопырив рукава, отлетел к подоконнику.
— Мало он нам крови попортил, — вступила Клавдия, — вы еще загадки его разгадываете!
Анфиса остановилась у него за спиной и расцепила руки.
Мика вдруг пятнами покраснела, словно отец сказал какую-то непристойность, схватила его за руку — как за галстук, — уволокла в кабинет, успев напоследок крикнуть Певцову, что она к нему зайдет, и Вал…
Анфисе пришлось сознаться, что да, собиралась, и следом за признанием немедленно услышала вопрос, что у нее с машиной. И еще некоторое время пришлось объяснять, что с машиной ничего такого, просто се…
Анфиса подумала про залитый лунным светом сад, в котором явно кто-то был, глядел в ее окно, покуда она мыла руки.
Любовницы? В его жизненном штатном расписании не было такой постоянно действующей единицы. Они появлялись и пропадали, и находились следующие.
Анфиса молчала. Пропажа договоров — серьезное дело.
И когда звонит телефон, Анфисе до сих пор кажется, что это звонит кто-то из них — с работы, сказать, что задержится. И она радостно бежит, вприпрыжку, легкомысленно и точно уверенная, что так будет в…
— Вчера без предупреждения приезжала. Сказала, что мимо ехала и заглянула.
— Зачем, зачем, — пропела Анфиса, поворачивая направо с Дмитровского шоссе, — вы удалились, моей весны златые дни?..
В метро они читают гнусные детективы гнусных детективных авторш, заполонивших нынче книжные полки, — укачивают себя плавным движением поезда, плавным движением сюжета и самодовольным сознанием того, …
— Ну ладно, — быстро согласилась бабушка. — Не буду. Юра его на диван уложил, а Петр Мартынович вдруг вцепился в него и умоляет: не уходите, Христом богом прошу, потому что, если вы уйдете, тут оно м…
— Вот возьмите за двоих, только там мелочь.
Бабушка Марфа Васильевна, покачиваясь в креслице и почитывая журнальчик или поглядывая в телевизор, где показывали, и описывали новейшие технологии похудания или прелести «Spa-комплексов», всегда гов…
То они все шептали, а то он вдруг захохотал так, что задрожали старые канделябры на полке и, кажется, даже шторы зашевелились, — Что вы! Замолчите!
— Апельсиновый, морковный, яблочный, ананасовый, грейпфрут?..
Он не выходил из себя, когда рассказывал ей, что его обвинили в убийстве! Пожалуй, тогда он был спокоен и насмешлив, как попугай капитана Флинта…
Анфиса моментально переключилась на покупательницу.
— Танечка, никто тебя ни в чем не обвиняет, но документы надо найти. Коржикова, что ты там разглядываешь? Эти шпингалеты намертво забиты! Или… ты что думаешь?
— Есть, — вдруг сказал Илья Решетников очень громко, как человек, который внезапно вспомнил что-то приятное, — есть, черт возьми! А я и забыл!
— Кто у нас в аптеке сыщик-любитель? — негромко спросила заведующая и снова взглянула на нее, на этот раз внимательно. — Если сами не найдем, придется в милицию звонить, ты это понимаешь?
— Кому они нужны, Варвара Алексеевна, наши бумажки? Да никому. И диверсант вряд ли какой-то нагрянул, который хочет лично вам неприятности доставить! Так что я решила, что из кабинета их никто не вын…
— Вот видите! — воскликнула несчастная секретарша, которая утром называла ее Алисой Мурзиковой. — Вот видите, как все ужасно!
Анфиса пальцем потрогала шпингалеты на окнах, передвинула цветочный горшок и, задрав голову, изучила форточку.
Может, они когда-нибудь и в кино сходят, а потом Анфиса подвезет ее домой на своей шикарной машине! Виктор увидит ее в окно и станет ревновать, спрашивать, что это, мол, такое, кто это, мол, тебя кат…
Илья Решетников смял в кулачище пустую пачку, кинул в корзину и не попал.
— Мало, — задумчиво сказала бабушка, — мало. Только способ-то не новый.
— Ах ты господи, — озабоченно сказала Наталья, — побегу узнаю.
— Я была, Илюша. Я видела, как ты метался… с огнетушителем. Когда ты машину разворачивал, я за грузовиком сидела. За тем, дальним, — и она махнула рукой в сторону окна. — Я там долго сидела. А когда …
— Все было закрыто! — с нажимом сказала заведующая, заметив ее манипуляции. — Мы аптеку на охрану каждый вечер сдаем. И вчера сдавали. Кто сдавал вчера, Наталья Ивановна?
— Знаешь, как я от него худею? — заговорщицким полушепотом спросила Наталья, как будто вокруг стояли толпы конкурентов, мечтающих наброситься на «Ксеникал» и отобрать у Натальи надежду на похудение. …
— Пролезла под забором. Моя машина стояла в Воротниковском.
Из комнаты донеслось сонное мычание, которое означало, что сердечный друг Виктор повернулся на другой бок, что стоило ему массы усилий, и заснул еще крепче.
Она попятилась, тихонько вышла в коридор, залитый утренним солнцем, и засмеялась, только когда оказалась в Воротниковском переулке.
"Что я несу? — ужаснулась Наталья. — Господи, спаси и помилуй, и вправду, о чем я его спрашиваю, а? "
И это будет победа! Его победа, и в тайне он станет смяться над ними, потому что они никогда не узнают, кто так ловко и безошибочно сумел отомстить сразу всем, всем!..
— Да уж… уж лет двадцать пять как. На Пасху.
— Нужно в милицию звонить! — крякнула из кухни Клавдия. — А не таскаться по чужим домам, приключений искать!
— А где ты их взял? А? Что-то все-таки случилось, да, Валя?!
Приятное звяканье ножниц, дрожание пряди у виска.
— Я не хотела, — выговорило создание. —Я не хотела, он меня заставил!
Книжка была про Ходжу Насреддина, и там, в этой книжке, было столько юга, солнца, жары!.. Еще там были ароматные абрикосы, которые поедал серый ишак, горные озера, чистые, как слеза, графитовые горы,…
— Мне не жалко, только он там отродясь не стоял! На его участок с нашей дороги попасть никак невозможно! Как он туда забрел? Да и вид у него был… причудливый.
Ей не было жалко несчастную Лиду. Она была твердо убеждена, что Лида никакая не несчастная, просто злобная дура.
Мика все держала трубку в вытянутой руке и растерянно ей улыбалась.
Он покатился, желтый луч описал широкую дугу и замер за ножкой продавленною кресла. Из кресла прямо в этот луч свисали лоскуты порвавшейся обивки, как внутренности выпотрошенного трупа.
Мика не любила теплую воду, да еще с лимоном, но пила, потому что китайский чай и теплая вода свидетельствовали о том, что «все в порядке».
— Я никто. Я идиот, который доверил овце важное дело, только и всего!
Все лезли, орали, давились. «Продвинутые» отшвырнули Наталью, которая стояла почти первой, и она поняла, что на переднее сиденье ей не попасть. Когда она взобралась по скользким и высоким ступеням, с…
— У меня ключи есть от твоей квартиры, помнишь?! Сука! И не вздумай в ментуру кинуться! Я тебе кинусь! Я и тебя, и твоего папашку вшивого урою, поняла?
— Я ничего не устраиваю, Илья! Я знаю, что все это… глупости, а у меня нет времени на глупости! У меня работы полно… и семья, и… все такое!
Да. Жалко. Все до сих пор могли бы быть вместе.
— Да по пятнадцать получает, кого папа на место определил! А больше никто таких бабок…
Ирина Буфер содержала сеть тренажерных залов и салонов красоты для «самых-самых». Очевидно, кролик решил, что он должен бы знать о салоне поблизости и незнание выдаст его недостаточную осведомленност…
— Даже не это главное, — осторожно заметил Юра, стараясь не приближаться к Клавдиному одру, — главное, откуда она взялась на стене?! Или наш сосед был в душе поклонником «Майн кампф»?! И зачем он ее …
— А вы часто готовите? Ну, еду готовите часто? Раз в неделю или каждый день?
— И пахнет так хорошо, — сообщила Анфиса, — как я люблю весну!
Илья Решетников при упоминании о булке очень оживился и выразил немедленную готовность идти на кухню и пить кофе.
Она хотела заплакать и не могла — от потрясения. С ней никто и никогда не разговаривал таким тоном, даже бывший муж, хам и деревенщина. Бывший муж если и орал, то как-то необидно, легко, через пять м…
Она подняла глаза и наткнулась на его взгляд. У него были очень темные и очень внимательные глаза.
— Хотите, я вам завтра сварю? — вдруг предложил Юра.
— Ты зайдешь ко мне? Впрочем, мне нужно готовиться к ученому совету, а я толком не знаю, состоится он или нет!
Он подозревал, что в последний момент она может сдрейфить, но надеялся, что этого не произойдет — слишком велико было его влияние на нее.
Стульчик и впрямь был любимым местом заместительницы, все об этом знали.
Валентин поймал свое отражение в запыленном дверном стекле и усмехнулся.
Архип никогда не «давал», когда говорили «давай», поэтому демонстративно уселся на верхнюю ступеньку и еще лапочками переступил, устраиваясь.
Половицы скрипнули, как будто по ним кто-то шел, крадучись, осторожно. Анфиса похолодела.
Она уже обувалась, когда из комнаты показался Виктор. Волосы у него стояли дыбом, мятые трусы присползли, а в подмышке торчал градусник.
— Мне бы посидеть малость, — прохрипел он преступным голосом. — Я посижу и того… пойду.
Анфиса заказала полноценный завтрак, а не какую-то там булочку с отрубями и тертую морковь.
Он не очень хорошо пока понимал, что именно она придумала и при чем тут собака Грег — а должен был бы понимать — но дух и желание приключения были главнее всех доводов рассудка.
Никогда раньше «детективы» не имели лично к ней никакого отношения, и она решительна не знала, что нужно делать, когда они вдруг стали иметь!
Все молчали. Дымилась бабушкина сигарета.
— А! Вот же они! Нонна Васильевна! Не ищите! Они у меня. Валентин Дмитриевич, Валентин Дмитриевич!
Не допив свой кофе, она поднялась — сказочно красивая, очень красивая и очень несчастная.
— Ах, господи, ну какую же! Такую. Где родительское собрание, а все учителя говорят — он моя гордость, отличный математик, прекрасный художник, и всякое такое! Ну? Не знаете, что ли?
Он утешился было тем, что у этих, что сейчас выкидывали эдакие коленца, все то же будет, то есть ничего хорошего. Годок поживут складно, а потом и пойдет, и пойдет — ему жратву подавай, а ей к соседк…
— Это не имеет значения. Я тебе потом расскажу. У меня — своя игра. Ты мне лучше скажи, что у тебя случилось.
Хрустнула ветка, и Архип моментально поставил уши топориком, а Юра повернулся в ту сторону, где хрустнуло.
— В коробочке бриллиантики, да? — спросил Юра ласково, когда тот вылез. — Якутские, да? Или смоленские? Тебе большие дяди поиграть дали или ты сам решил побаловаться, мальчик?
— Ну да, — сказал старичок нетерпеливо. — Так вот говорю вам, голубушка. У вас все будет хорошо. Только прошу…
Мужики в приемной лицезрели всю сцену на почтительном расстоянии, а водитель Гена даже сунулся внутрь и налил стакан воды. Но предложить видению не решился, залпом осушил сам.
В конце концов, он просто разговорился у прилавка с простой аптекаршей! Она не должна интересоваться его машиной!
— На вас-то тьфу, Клавдия Фемистоклюсовна!
— Свечи действительно не было. И свет вчера не отключали.
Тогдашний «молодой человек» из ее жизни быстро пропал. Видимо, не вынес неразвитого вкуса в отношении кинокартин и всей прочей жизни. А больше ее в кино никто не звал.
— У меня номер F. Сначала идут А, В, С, D, а потом только F! И обувь у меня сорокового размера!
— Тю! — непочтительно отозвалась домработница. — Да от голода и злости раньше всех помрешь!
— Анфиса, девочка, у нас такое несчастье, такое несчастье!
— Смотря что имеется в виду! — подала голос Анфиса. — Тысяч тридцать-то наверняка!
— Мне не нужно, — подтвердила Анфиса. — Зачем мне вас травить?
— Я в школе вчера так устал, что даже пить перестал! И солнце похоже на орех, а все потому, что вокруг грех!..
— Значит, в ванной свет есть, а из дома он не выходил. Юра, пойдемте на кухню.
— Да никак он не выглядит. Классическое привидение — в белом балахоне и с веревками.
Наталья схватила пакет с нарисованной голубой розой, в котором был ее завтрак и новая книжка Дарьи Донцовой, единственная сегодняшняя отрада!..
Анфиса встрепенулась. За чистым стеклом, отделявшим ее от торгового зала, покачивался сказочный красавец в длинном пальто нараспашку. Он на самом деле покачивался, сунув руки в карманы, и лицо его вы…
Анфиса отворила дверь и вошла в гостиную.
— Анфиса, на кухню проводи его! Пусть посидит, там и умыться можно. Девочки, стерильное полотенце принесите туда! И я думаю, что надо все-таки вызвать милицию.
Вот так, повторил старческий голос у него в голове. Так тоже бывает. Странно только, что вы не понимаете, как это просто. А хороша была задумка, да?..
Аптечные неприятности ей тоже удавалось улаживать, а каких только неприятностей не происходило в аптеке!
Наталья вытерла лоб, выдохнула, зарыла кошелек поглубже и улыбнулась старичку.
Клавдия подала чай, все расселись вокруг стола, чувствуя себя чуть-чуть по-другому, не так, как до случившегося нынче вечером разговора, и разошлись спать, уговорившись, кто и чем занимается завтра у…
— Нет-нет, — шепнул старичок ей в самое ухо-Драматургия тут ни при чем. И театр тоже. Я, знаете ли, и сам театр не жалую. А уж греки-то… знаете, это было очень смешно, а им казалось, что они играют… …
— Как ты себя чувствуешь? Вид у тебя… неважный.
Он затянулся. На то, что еще пять минут назад было лицом Валентина Певцова, было жалко смотреть.
— Я не знаю, как называется. Ну, такой, от которого ребенок отличником становится!
Ряды банок уходили за горизонт — огурцы, помидоры, перец. Грибы стояли отдельно, на широкой полке, все пронумерованные по годам и месяцам. Петр Мартынович был исключительно аккуратным человеком. Види…
Эту пепельницу Мика тоже ненавидела. Она была сделана из глины и представляла собой точную копию открытой консервной банки. Бок этой шедевральной пепельницы украшала надпись «Бычки в томате». Мика не…
Он пожал плечами, с ненавистью посмотрел на манжеты и стал вытаскивать запонки. Он сопел и вытаскивал, и у него не получалось.
На маршрутку она успела и даже пристроилась удачно — на переднее сиденье рядом с водителем, но читать не смогла. Как только вытащила книжку, водитель немедленно закричал, что она закрывает ему зеркал…
— Э-гей! — закричала Анфиса в камеру, хотя точно знала, что Юра ее не слышит. — Э-гей, это я приехала!!!
— Да меня никто и не берет пока, — пробормотала несчастная Наталья.
— Точно, — согласилась Анфиса с удовольствием. — По крайней мере, мне бы этого хотелось. Ну а если нет, генерал Никоненко отвезет тебя в КПЗ.
— Зря я вам его предложила, — она покачала головой, как бы сокрушаясь, выдвинула и задвинула ящик, словно проверяя, сколько там коробочек, и виновато подняла глаза, как бы удостоверившись, что коробо…
— Надо же! — басом сказала Наталья. — А как ты догадалась, что это его машина?
Крыши фур сверху были похожи почему-то на шоколадные пластинки в разноцветной фольге.
В торговом зале было многолюдно, но большинство посетителей пока просто глазели, и очередей не было. Вот и отлично.
— Чудесная вещь, — поддержал академик Тягнибеда, усиленно таская себя по приемной за галстук, как будто его таскал кто-то другой. — Вроде бы про инопланетян, да? Ужасная чепуха. Я имею в виду иноплан…
— Анфиса, во-первых, если бы он и служил, вряд ли стал этим гордиться и вывешивать себя на стену. Предателей родины нигде не жалуют, а в нашей стране особенно. И потом, ну сколько лет было соседу? Ну…
Некоторое время он тягостно недоумевал, как это вышло — у него были «идеалы», и он все стремился к ним, все прилаживался создать семью, и ему даже показалось, что создал, в том смысле, что получил фи…
— Тогда думай. Соображай. Голова не только для синяков предназначена, дорогой сэр Квентин.
— А плохо то, что договоры у меня со стола пропали, и найти их не могу. Анфиса, ты не брала?
Почему-то все девчонки мечтают именно о том, чего у них нет и быть не может. Кудрявая — о прямых волосах. Маленькая — о длинных ногах. Высокая — о том, чтобы как-нибудь стать поменьше.
— Никоненко! — рявкнул сэр Квентин. — Но я и без майора разберусь, блин!
Затем их, усталых и измученных, разбирают по домам водители на лимузинах, и дома все повторяется вновь — доклад гувернантки о проделках Фролушки и Аксиньи, доклад домоправительницы о поведении Чарли …
— Вот вам смешно, барышня, а я и вправду того… упал.
— Ну, если только он не мечтает, чтобы его задушили, — невозмутимо заявила Марфа Васильевна. — Клавдия Фемистоклюсовна, поставили бы вы чаю, право слово! Самовар совсем холодный!
Анфиса взяла у него фонарь, стала на колени и тоже свесилась головой вниз.
— Ночью он умер. Милиция считает, что.. сам по себе умер, и все. А я считаю, что его задушили. Подушкой. То есть мы с вашей бабушкой так считаем.
— Далеко, — вздохнув, согласилась Наталья и покосилась на пакет, надежно ли стоит. Пока все было в порядке. — До конечной. А вам?
Татьяна Семеновна была одной из ее заместительниц.
Наталья еще немного подумала, а потом вдруг стала бешено шарить по карманам халата.
Юра взял у нее с ладони ключи и помедлил рядом, словно ожидая, что она задаст вопрос. Она задала.
Надо потом куда-нибудь ее пристроить. Поспособствовать. Порекомендовать. Он так и сделает, если у него будет время.
— Что за хозяева! — бормотала заведующая, опять углубившись в свои бумаги. — Горе, а не хозяева! Ты бы сказала Наталь Иванне, Анфиса, что нам тоже на следующей неделе надо окна помыть. До праздников …
Да еще как возликовала! Даже дышать стало трудно.
У нее такая беда, а они все заладили — денег, денег!.. Впрочем, можно и денег!
Пришел кот Архип, оценил серьезность обстановки, и не стал бухаться на бок, и в кресле не стал разваливаться, а уселся настороженно прямо в центре ковра и бубликом сложил хвост. Уши поставил топорико…
— Каким образом? — перебила ее Анфиса. — Вы уговорили кого-то из водителей?
Он поднялся с корточек, схватил пачку сигарет, вытряхнул последнюю, закурил и с наслаждением затянулся, как будто год не курил.
— Мы в последний раз милицию вызывали в аптеку в шестьдесят шестом году, когда у нас наркотики пропали.
— И, видимо, мочу, любезно продолжала Анфиса. — Вы хотите посвятить нас в ваш анализ мочи?
— Доброй ночи, Юра. И кофе не надо варить, а с бабушкой я разберусь.
— Завьялова, — подсказала Татьяна Семеновна, — она к вам заходила, точно. Я мимо шла, а она из кабинета выходила, и дверь за собой прикрыла.
Зато в кино ее пригласил Илья. Именно ее пригласил, а не Анфису, которая так ему помогала и которая была в сто раз красивей и умнее!
Нет, сказал кто-то у него в голове странным отчетливым старческим, словно треснутым, тенорком. Не так.
— А почему мы все так уверены, что его убили? — спросила Анфиса громко. Нельзя позволять Клавдии разойтись как следует, это могло кончиться плохо.
Нет, он уже наказал ее, и ему весело было думать, как она сейчас страдает. Он заставил ее страдать, а она — коза драная! — думала, что ему это не под силу.
— Не, не пойдет. Куда я дену его, детектива этого?! И чего он сможет?! Прослушку на офисные телефоны поставить?! Да она у нас и так есть, потому что у фирмы своя охрана имеется! А еще чего?! Придет н…
В раздевалке у нее был самый крайний шкафчик, доставшийся ей по наследству от Клавы Ковалевой, которая год назад ушла в декрет. Клаву в аптеке любили, вспоминали и из уст в уста передавали всем, кто …
— Ах, ну да, ну да!.. Куда же я это сунул? Нонна Васильевна, куда вы дели приглашение от Колумбийского университета?
Секретарша таращилась на него, и глаза у нее медленно наполнялись слезами.
— Передавайте деньги! — хриплым голосом закричал водитель из глубины ада, в котором усаживались, пихались, отвоевывали лишние сантиметры и ненавидели друг друга. — Без сдачи передавайте! У меня сдачи…
— Когда чистые, тоже лучше не ковырять, — не удержалась Анфиса.
— А я это… — сказал Решетников Илья, — на прием вчера… Вот она мне карточку дала, этого, как его…
А что?.. Находка. Финальные титры на фоне женской задницы с отпечатком мужского ботинка — это фурор. Впрочем, вряд ли прогрессивная женская общественность это допустит.
Маршрутка вдруг резко затормозила, так что граждане повалились вперед, а потом назад, и странный старичок проснулся, и сосед выронил свою газету.
— Да чего тебя было искать-то?! Пошли. Давай мне сумку.
Трубка ее расстроила, а зеркало порадовало.
Хочешь читать — читай что-нибудь приличное!
Шествие ознаменовалось попаданием в гигантскую лужу — ноги моментально и фатально промокли, в сапожках захлюпало, а недоумки все ржали, и ей казалось, что все вокруг понимают, что они ржут над ней.
— Может, мы им окна помоем? — предложил рядом ехидный голос заведующей. Анфиса от неожиданности чуть не свалила локтем какие-то пузырьки со стойки.
В утреннем шоу безобразничала какая-то парочка, мальчик и девочка. Безобразничала талантливо и с огоньком.
Он материализовался перед ее носом, будто из мрака сгустился, и гораздо ближе, чем ей представлялось. Он всегда появлялся с неожиданной стороны и на неожиданном расстоянии.
Ему хотелось бежать, спасаться, но было еще нельзя, все еще нельзя, и он заставлял себя ждать, ждать, ждать, и ему стало очень жалко себя.
У нее вдруг заболела голова. Так иногда бывало — голова начинала болеть с виска, остро, как будто шило вставили.
Красавец моментально насторожился. Даже его кашемировое пальто насторожилось и приобрело официальный вид.
Медленно, как в кино, человек поднял руку в грязной перчатке и зажал себе рот.
— Я вот думаю, Нина, когда окна мыла, открывала эту створку или нет?
Мика оглянулась на хмурого дядьку, который зашел следом за ней и теперь рассматривал витрины с «кондитерскими изделиями». Изделия были хороши, и если не знать, что их можно есть, то они вполне могли …
Зачем она согласилась еще и на это? Как она могла?
— Огнетушитель стоит в темном углу, у тебя в подъезде, а ты говоришь "А"! Почему он там стоит? У него там место?
Анфиса заправила за ухо короткие волосы. Ей не хотелось туда идти. Все это оказалось намного серьезнее, чем ее обычные «детективные» приключения вроде украденных пятисот рублей и пропавших договоров.
Домработница закатила глаза, всем своим видом демонстрируя отвращение к диете. Анфиса уже грызла свою курицу, и так вкусно ей было, и так весело, и так нравилось, что она у бабушки!
Он оказался прав. Под досками обнаружился полукруглый лаз, прикрытый вполне современной фанеркой. Эта фанерка была надеждой, приветом из мира живых — здесь были люди, живые люди, и они не умерли, а д…
Звонил Юра Латышев, с которым она только что мечтала поехать в отпуск.
Подскочила Таня и тоже стала смотреть в другую створку. Нина раздвинула листья фикуса и уставилась в окно со своей стремянки. Полная дама с только что приобретенной в пользование кружкой Эсмарха шуст…
Тут Наталья поняла, что ничего в жизни ей так не хотелось, как чтоб он опять позвал ее в кино, а она бы согласилась, наплевав на все: на Виктора с его мамашей, на колбасу в пакете, на то, что сегодня…
— Кто тут есть, выходи! — заорал Илья Решетников и стукнул огнетушителем по металлической решетке. Вышел ужасный шум, отдавшийся в стенах тесного московского двора, как в колодце. — Выходи, твою мать…
На бабушкином участке старый погреб тоже почти не эксплуатировался, потому что лет тридцать назад был возведен «новый», там было посуше, попросторней, и рядом находилось помещение, где держали лопаты…
— В десятки тысяч долларов?! Ты хоть когда-нибудь смотришь телевизор?! Ты знаешь, что там показывают!? Сейчас сажают за меньшее! Какой-то идиот на Дальнем Востоке продал японцам метеорологическую кар…
— Европейцы так называют. А арабы говорят — джезва.
А ему нужно смотреть в оба. В эту последнюю минуту ничего не должно сорваться.
Он все успеет. Выехав из дома, она возвращается поздно, но ему-то, чтоб взять что надо, трех минут хватит.
Анфиса молчала. Он так говорил, что становилось как-то совсем не страшно и понятно, что все ее опасения — чепуха.
— Возьмите еще эти, они недорогие, но горло хорошо смягчают.
Анфиса внимательно посмотрела на него. Он не врал, не паясничал — он на самом деде вышел из себя, да так, что ей стало немного страшно.
Из-за спины бывшей жены Анфиса показала сэру Квентину кулак. Если он сейчас пустится в рассказы о том, что вчера убили его зама и подозревают его самого, нежное создание хлопнется в обморок, и они по…
Это было слишком неожиданно, и слишком похоже на кино, и как-то страшно и ненатурально.
— Я не подглядываю. Но она очень на тебя похожа. — Он кивнул на лукавую Одри, которая улыбалась им с черно-белых фотографий. Почему-то именно черно-белые фотографии очень похожи на человеческое лицо.
— Мой врач ошибается?!.. — поразился красавец и щелчком отфутболил упаковку обратно. — Да мне анализы в Лондоне делали!
— Да ни при чем тут дела! Ну, я с матерью по делам тоже езжу, и с тетей Олей…
— Да неужто трудно догадаться, голубушка? — Совсем рядом, у нее под носом был его вытертый клетчатый шарф, морщинистая щека в красных прожилках, и пахло от него нафталином и старостью.
Бабушка моментально взяла все в свои руки. Велела Клавдии перестать валяться, смахнула пепел в пепельницу, потребовала чай, ватрушку и бутерброд с колбасой. Клавдия захлопотала, Юра посидел-посидел, …
— Вы сказали, что не только из-за расцветки. Из-за чего еще?
— И когда я отвечу на последний, ты мне выложишь подозреваемого как на блюдечке, да?
— Очень смешно, — сердито сказала Анфиса. — А то я без вас не понимаю, что вряд ли! Только воск откуда-то взялся!
— Мы не утонули! Идем!! — крикнула Анфиса, и ее крик в небольшой комнате с кафельными стенами и плиточным полом отдался от стен, как в склепе. — Еще два слова.
Такие интересные, что он даже не пошел к холодильнику за второй бутылкой пива, что редко с ним случалось.
Наталья почесала свои кудри, стрельнула глазами в Илью и замерла.
Да, он дает ей деньги, но он не смеет ее унижать, а вопрос был унизительный, по крайней мере с Микиной точки зрения.
Красавец произнес название допотопного лекарства от аллергии.
Она обещала и выполнит обещание. Она сильная, сильнее всех…
Такое… отчаяние дорогого стоит, сказала бы бабушка Марфа Васильевна.
— Потому что с кухни банки в подпол проще опускать!
— Марфа Васильевна молодец, — сказал Юра с удовольствием. — Лучшая из женщин.
Он двинул ногой — от раздражения и брезгливости — и оглянулся по сторонам.
Но добиться от Раисы чего-либо связного не представлялось решительно никакой возможности.
Какое-то время он просто постоит за лимузином, оценит обстановку. А потом поднимется в квартиру и сделает все, что задумал.
— Откуда я знаю! Ну, может, стукнулся обо что-то!
Из-за того, что вокруг были сумерки и сосны стояли, притаившись. Из-за всего того, что они сегодня пережили.
В приемной сильно шумели водители, и он несколько раз выходил и орал на них, чтобы они перестали вопить. Они переставали, но ненадолго, хотя старались, это он понимал. Водители хорошо к нему относили…
— Подожди, я тебе дам, — предложила Анфиса. Действовать следовало осторожно, чтобы бабуля не прогневалась еще больше. — У меня она всегда с собой.
— Да не блин! — перебила его Анфиса. — А на окнах у тебя решетки, и ты меня не выкинешь, понял!
Утром она позвонила Валентину и все ему рассказала.
Анфиса повернулась и оказалась нос к носу Лидой и Таней Тимофеевой.
— Помогите ему кто-нибудь, смотрите, как сильно течет!
— А мне наплевать, только собирать я не буду!
— Наконец-то! — воскликнула Клавдия и кинулась обниматься.
— Заходи, Наталь Иванна! И дверь за собой прикрой получше.
Клавдия взялась расспросить деревенских знакомых про самого Петра Мартыновича и про его учительскую деятельность, а Юра обещал выяснить что-нибудь про родственников. «По своим каналам», как выразился…
И потому она выбрала второй вариант, которого не было в первоначальной программе. Посмотрев на Раису, она хотела что-то спросить, но не стала, решительной рукой открыла дверь и вошла в кабинет.
Ему не понравилось то, что она приехала в институт. Не должна была приезжать.
— Ох, простите, голубушка! Заболтал я вас совсем, но вынужден, вынужден был вмешаться! Нельзя никогда не вмешиваться, эдак с ума сойдешь совсем.
Анфиса почему-то была уверена, что дверь ни за что не откроется, что это какой-то обман вроде очага, нарисованного на холсте в каморке у папы Карло, и чуть не умерла на месте, когда дверь вдруг легко…
— Что в метро?! — Это уже заведующая вскрикнула. Она выскочила из-за перегородки и поверх очков смотрела на них с ужасом. В руках у нее были какие-то листы бумаги, и один вдруг упал и спланировал на …
Анфиса поняла, что конца этому не будет никогда, и решила предоставить Наталье самой разбираться. Ведь она первая догадалась, что это за препарат волшебный, от которого «умнеют и рисуют», пусть тепер…
— Опять приперся, — сказала ей на ухо Лида, зачем-то переставлявшая флаконы в шкафчике с шампунями, — видно, клюнул на скромницу нашу!..
Архип сердито и настойчиво мяукнул — сколько можно на крыльце стоять, когда давно уже хочется домой, к камину, теплу, в любимое кресло! Хоть и не хотел напоминать о себе, а пришлось, раз уж они ничег…
Нет-нет, для начала она купит себе купальник, и соломенную шляпу с полями, и льняной рюкзачок, и еще что-нибудь, столь милое женскому сердцу и столь непонятное мужскому!
— Ну вот он и взял листочки, на которых с одной стороны что-то такое уже напечатано было, да и сунул в принтер! Для проверки.
Еще он умел отлично в них разбираться. У него даже своя классификация имелась.
— Ну да, — неопределенно согласилась Анфиса.
— Да ей везде волки мерещатся, — сказали из комнаты. — А может, черти.
— А ты все равно ничего не докажешь, мент позорный! Слышишь, ты, урод, блин!..
Юра вздохнул и закурил. Ну вот. Даже коты его не слушаются.
— Димке-то? Лет двадцать… семь, наверное, а так, шут его знает. Говорю же, что надо в кадрах спросить! А что такое?
Впрочем, он всегда путал Рубикон с Карфагеном.
Анфиса выглянула из-за его плеча. В кирпичной стене на самом деле была дверь.
Вот черт побери, как все сэры в последнее время полюбили кашемир, хоть бы и на автобазе.
Лишь солнце взойдет, собирайся в дорогу и следом за ним поезжай понемногу. Покуда вернется оно в небеса, объедешь ты в двадцать четыре часа.
— Позвольте, голубушка, как же ерунда, когда совсем никакая не ерунда, — перепугался старичок. — А время ни при чем, дорогая. Время всегда одинаково плохо или одинаково хорошо. Доживете до моих лет, …
— Я здесь. — Она рывком сунула трубку обратно к уху и замерла, стискивая сумку.
Кое-как вывернувшись, она встала коленками на свое сиденье и достала с панели у заднего стекла зонтик. Тащить его было очень неудобно, мешал подголовник, но Анфиса пыхтела и тянулась и вытащила в кон…
Про это самое расстояние ей рассказал отцовский приятель дядя Володя, служивший некогда в полярной авиации.
— И-и, матушка, — отмахнулась Марфа Васильевна, — разве же сейчас узнаешь? Может, прадед рыцарские времена очень уважал? Или…
— У нас у всех сегодня одинаково нездоровый вид, Клавдия Фемистоклюсовна!
— А почему в кино не может быть потрясений? Это не просто ерунда какая-то, это фестивальное кино, первоклассное…
Это означало, что будущая свекровь, как пить дать, примется учить ее жизни. Почему-то всегда и во всем была виновата Наталья. Даже в том, что Витя плохо работает и мало зарабатывает.
Вид у него и вправду был не очень. Под глазами синяки, если так можно сказать о желто-коричневых кругах, из-за которых он напоминал заболевшую насморком очковую змею. Бритая башка отливает синевой, г…
— Вот жисть какая, — сказала уборщица Нина, — это же господи спаси! Всякий день то горим, то тонем. То режут, то взрывают. А все потому, что небо космосом проткнули и сатана теперь…
— Я и даю! Анфиса, девочка, что ж это такое?! Сосед-то наш… помер, бедолага! Марфа Васильна утром пирогов ему повезла, а он уж холодный!
Она позвонила на работу Илье Решетникову — господи, она еще и о нем думает! — и сказала жеманной секретарше, что задержится.
Она обещала и выполнит обещание, но думать об этом больше не станет.
— А почему вы думаете, что это не наш сосед?
— Не знаю, — сказала она и потянула у него пакет, — показалось, должно быть.
Бывший муж к телефону не подходил. То ли трубку забыл в машине, то ли занят, такое с ним случалось — он совершенно забывал про телефон, если его одолевали дела. Мика представляла себе дела в виде мел…
— Говорила я вам, не надо шастать туда-сюда по сквознякам, нет, понесло вас!.. Анфиса, я обед не готовила, у нас такое несчастье, но есть холодная курица и белые грибы в маринаде. Я сейчас все, все п…
Мика не любила неудобств, ни крупных, ни малых.
— Да не мог никто влезть, Анфиса! У нас самый центр, и в ночь-полночь народ ходит, и сигнализация ни разу не срабатывала, и вчера все как положено было — на охрану сдали, пароль записали. Так ведь, Т…
— А может… Валя, ты не сердись, а послушай меня… Может, лучше… просто поговорить с Ильей, а? Ну, просто объяснить ему все, и он…
— Во всем этом нет ничего смешного, — отчеканила Марфа Васильевна через некоторое время и рассерженно постучала тонкой сигареткой о край пепельницы. Потом прищурилась и посмотрела на дым. — Решительн…
Ей опять приказали, и она опять пошла… на задание.
— Ну вот, постоял он так-то и пошел, пошел, и в лесу пропал. А вокруг все сразу просветлело, и солнышко как будто вышло, а у меня сердце так зашлось, и дыхания не стало…
Дело принимало какой-то новый оборот, и Анфиса подвинулась поближе.
— Договорились, — согласилась она любезно и настежь открыла дверь в коридор, что означало — прошу вас, или, по-простому, проваливай!
— Ну и отличненько, — сказал Илья и стащил ее со скользких ступенек. Она покачнулась, и он сильно схватил ее за локоть. — Не обижайся, мужик. Чего ж делать, когда надо!..
— Зачем я во все это влезла? — спросила она себя негромко и сразу застыдилась.
В комнатке все затихло, как только Мика вышла из кабинета, хотя было шумно — и голоса доносились сквозь тонкие стены, и русалочий хохот секретарши, и самодовольные мужские смешки.
Это было словно из какого-то кино — он поднялся, снял с вешалки куртку, кивнул ей и пошел по проходу в сторону двери, а она с ужасом смотрела ему вслед.
Порода называлась «никчемушник» — потому что ни к чему не нужен. Бабушка их терпеть не могла и всегда говорила, что эта порода получила особенное распространение в последнее время, как декоративные с…
И даже Анфисе не сказала, чтобы та не стала ее ругать. Наталья очень не любила, когда ее ругали.
Он не собирался устраивать никаких демонстраций, а получилось, что устроил.
«За то, что она копалась в моих вещах, а я этого терпеть не могу», — ответствовал ее бесчувственный во всех отношениях муж.
— И в СИЗО, — подсказала Анфиса услужливо.
На первом курсе Наталью позвал в кино ее тогдашний «молодой человек», так это называлось.
Он опять придвинулся, перехватывая ее пакет, и на нее опять пахнуло нафталином и лавровишневыми каплями — глубокой, неотвратимой, печальной старостью, у которой впереди только смерть.
Анфиса знала — когда ее называют внучкой, нужно остановиться, а бабушка первой останавливаться не умела.
— Тань, ты вчера аптеку на охрану сдавала?