— Да неужто трудно догадаться, голубушка? — Совсем рядом, у нее под носом был его вытертый клетчатый шарф, морщинистая щека в красных прожилках, и пахло от него нафталином и старостью.
Все это, конечно, замечательно, но никакого света на тайну смерти Петра Мартыновича не проливало.
Так боялась, что даже заплакать не могла.
Дело, подвернувшееся ему попутно, казалось гораздо менее значительным, но и его он доведет до конца. Отныне он все свои дела станет доводить до конца, не зря же следователь из телевизора учил его именно этому!
Придерживая его за локоть, похожий на медвежий окорок, очень горячий и влажный под тонкой тканью рубахи, Анфиса повела его за собой, во внутреннее помещение. Он послушно пошел, придерживая рукой марлевую подушку на щеке.
— Я слишком стара, чтобы объясняться сигналами, Клавдия Фемистоклюсовна!