Анфиса оглянулась, полыхнула сердитыми глазами и вдруг схватила Наталью за руку.
— Так и есть. Историю. Пенсионер уже несколько лет. Была сестра, мать, я смутно их помню. Остались племянники, Геннадий Геннадьевич и Владимир Геннадьевич. Всю жизнь живут в Москве и ничего собой не представляют. Приезжали редко, не каждый год. Ни про каких других родственников я ничего не слыхала. А вы, Клавдия Фемистоклюсовна?
— Вы не думайте, голубушка, я не из праздного любопытства, просто лицо у вас такое… грустное.
Когда-то он ее любил. Восхищался. Переживал, что «не соответствует» ей. А потом перестал.
Илья Решетников выпил полбанки кофе и съел привезенные бывшей женой яблоки, когда выяснилось, что на часах уже полдвенадцатого и хорошо бы поехать домой и поспать немного.
Анфиса, которая обожала свои «детективные истории», на этот раз еле дотянула, до дома. И чувство ответственности угнетало ее ужасно.