Не допив свой кофе, она поднялась — сказочно красивая, очень красивая и очень несчастная.
— Позвольте, голубушка, как же ерунда, когда совсем никакая не ерунда, — перепугался старичок. — А время ни при чем, дорогая. Время всегда одинаково плохо или одинаково хорошо. Доживете до моих лет, поймете.
— Я деньги собираю. Деньги рассыпались. Ногу подвиньте, подвиньте ногу-то! Все инвалиды, как один!
Анфиса протерла его ладошкой, Ничего. Ничего.
Он материализовался перед ее носом, будто из мрака сгустился, и гораздо ближе, чем ей представлялось. Он всегда появлялся с неожиданной стороны и на неожиданном расстоянии.
Он опять придвинулся, перехватывая ее пакет, и на нее опять пахнуло нафталином и лавровишневыми каплями — глубокой, неотвратимой, печальной старостью, у которой впереди только смерть.