Он опять придвинулся, перехватывая ее пакет, и на нее опять пахнуло нафталином и лавровишневыми каплями — глубокой, неотвратимой, печальной старостью, у которой впереди только смерть.
Он представлял это себе так живо, так отчетливо, что даже по ночам ему снился его триумф и их поражение.
Он отвернулся от окна, покачнулся и взялся рукой за голову.
— Мало он нам крови попортил, — вступила Клавдия, — вы еще загадки его разгадываете!
Анфиса выложила на сверкающий прилавок ленту таблеток, подумала и достала еще коробочку мятных пастилок.
— Какая идея? — спросила Наталья. На самом деле происходило что-то интересное.