— Ночью он умер. Милиция считает, что.. сам по себе умер, и все. А я считаю, что его задушили. Подушкой. То есть мы с вашей бабушкой так считаем.
Последний поворот она пролетела очень лихо, притормозила и привычно осадила своего скакуна перед коваными железными воротами.
Анфиса немедленно согласилась, и Наталья соорудила ей бутерброд, какие умела сооружать только она, — толстый кусок свежего черного хлеба, очень толстый кусок «Докторской» колбасы и свежий огурец сверху. Круглую, мягкую, как будто вздыхающую черную коврижку она каждый день привозила из своего пригорода, и все аптечные «девушки» отрезали от нее по куску к обеду.
— Хорошо тебе говорить, ты вон какая красивая… — опять заскулила Наталья. — А я?! Кому я нужна такая?!
Ничего, ничего, она успеет, влезет в маршрутку, протиснется к окошечку, откроет Донцову и обо всем позабудет. Даже о том, что у нее не накрашены глаза.
— Держитесь, держитесь, я вам не клумба!..