Все цитаты из книги «Никто, кроме нас!»
– Товарищ подполковник, – подал голос капитан Логинов, – нас тут двое вертолетчиков. Мы не отказываемся… вы не подумайте… но мы же летуны. Может, как-то можно нам… туда, где есть на чем летать?
…На самом пороге надсотник столкнулся – буквально лицом к лицу – с ойкнувшим мальчишкой, который отшатнулся назад, увидев выходящего мужчину. Но, различив форму и погоны, тут же подтянулся и лихо отд…
– Мальчик, – Лафферти встал и шире расставил ноги на качке, – глупый мальчик. Когда лучшие из вас – такие, как ты! – погибнут, – те, кто останется, сами откроют нам ворота и души.
– Послушай… – сказал Верещагин. – Ты не думай. Я не навязываюсь тебе в отцы… – Лицо мальчишки дрогнуло. – Просто… можно я буду приходить… иногда? Не только к маме. К тебе тоже. Можно?
– …ни словом, ни делом, ни мыслью не изменять Родине…
– Э, ты чего, до зимы в окружении сидеть собрался?
Какая-то женщина подбежала ко мне с двумя девочками и кричала: «Где Лешечка, Лешечка где?!» И я не сразу понял, что она говорит о нашем разведчике, что это его мать с сестрами, ради которых он тогда,…
– Не! Й-иии! – он хлестнул Розку ладонью и мгновенно исчез с глаз.
– Прощайся, – кивнул капитан. – Тебя отведут.
– Эй, эй! – крикнул сержант мальчишкам, пережидавшим сбоку. – Бегом-бегом, а?!
– Не ты, но твои сопливые подопечные, – по-прежнему равнодушно уточнила стриженая. – Это саранча, а не дети.
– Я могу утащить тебя силой, – заметил Боже.
Пальба в разные стороны. Як в кино. Но в жизни, похоже, удача отвернулась от воинов демократии. Еще один – это я видел точно – получил пулю в висок, другой – в затылок вроде бы.
– Тут… Мама. И сестра младшая. Мы из Тамбова… Я из-за них…
– Дашутка, не спи! – проскрипел в звукопроводе голос Светки. – Ущелье!
– Я сказал – пойду, значит – пойду! – заорал командир.
– Ху! – подскочивший ближе дружинник впечатал приклад в лоб под каску. Изнутри, из БМП, что-то спросили. – Не понимаю я по-вашему, б…я, плохо учился, – сообщил дружинник, бросая внутрь «лимонку» и от…
– Какая тварь, – с отвращением сказал рыжий. – Неужели он был офицером американской армии?
– П…ц, – сказал Ванька Тимкин в ответ на мой молчаливый вопрос. – Металлолом.
– Так т… – Колька поперхнулся. – Не мы-ы!!! – он ошалело посмотрел на атамана.
Забор. Много дыр. Триста метров. Когда солнце всходит, невозможно понять, что за ним, а снайпер может стрелять из каждой дыры. Но очевидцы говорят, что звук выстрела всегда как бы двойной – так бывае…
– Пиндосы, а пиндосы! Бросай оружие, а то всех перещелкаем!
Вот только иногда думалось: может, лучше бы, чтоб расстреляли…
– Вот так, – сказал, подходя следом, Ларионов.
Кое-кто справа и слева молился, целовал нательные крестики. Большинство просто ждали – неподвижно, с напряженными лицами. Верещагин еще раз осмотрел сотню – не пролез ли кто из пионеров? Десять минут…
– И они не поднимались, ну мы же последние легли… Лен, – Светик понизила голос совсем до дыхания, я еле-еле слышал, сам от любопытства не дыша, – а ведь в той, ну, в соседней комнате… я заходила… там…
…Жить в деревне оказалось трудно. Мы не знали, как топить печку, да и дров не было, поэтому просто сделали из кирпичей большой очаг в одном доме, целее других, даже с дверями и кроватью, из которой м…
… – Но что нам делать – непонятно, – майор поморщился, прогоняя эти расслаблявшие мысли. – Они все, – он посмотрел на вигвамы в темноту, наполненную сонными звуками, – голодные, от охоты, сами видите…
– Замогон? – осведомился негр, шевеля ноздрями расплюснутого носа.
– Здорово, не пробьешься, – кивнул Колька.
Такой шанс нельзя было упускать. Никак нельзя.
Я молча приобнял его за плечи и постоял так. Потом стукнул его в висок виском – и пошел в ангар.
– Ты… ты что?! – тонким от этого гнева голосом сказал он. – Бросить тебя?! Ты…
Спектакль. Гениальный по задумке и хладнокровию исполнения.
Надземные полуразрушенные этажи гостиницы в предутренний час караулили только пулеметчики и снайперы, лежавшие неподвижно в своих гнездах – там, где отсвет многочисленных пожаров надежно ослеплял вра…
Знаете, я сейчас часто думаю. Я думаю, если бы она не закричала имя – мы бы сейчас все были мертвые. Но она позвала Саньку. Светик ему нравилась с первого класса. А она на него не обращала внимания.
У меня нет имени. У меня нет народа. У меня ничего нет.
– А Зорана Джинджича не вы убили? – вкрадчиво осведомился Громов.
– У тебя блокнот есть? – без раздумий спросил черногорец.
– А где другой Пашка? – Ларионов снова закурил, опираясь спиной на ограждение.
И при попытках установить эту связь погибли уже две группы. Первая – разведчики-десантники. Вторая – мальчишки Сержанта во главе с ним самим.
– Восемнадцатую тоже переименовывают, – вздохнул Тимка и поправил букву «А». – Вернее, это Макс первый решил… В «Олега Гурзо». А мы уже потом…
Его вырвало – дугой, фонтаном, на пол и стену…
Многие стреляют все-таки, на спину перевернулись или с колена палят… А вертушки ходят кругами, ныряют – нырнут, и ошметки то от одного, то от другого… Юрка выл, лежал и выл, от трусости своей, от стр…
– Дочищай норму и свободен. Зайдешь ко мне за барахлом.
– Пока нельзя, – сказала она, осторожно гладя мальчишку по шее и затылку. – Там злые люди. Их много пока. Вот когда всех прогонят… ты вернешься к маме и папе. Обязательно, Илюшка. Мы с дядей Саней са…
– Полковник Станеску! – повысил голос Эмери.
– А ну, умолкли к нехорошей маме! – рыкнул между тем Санька на младших и пощипал усики. (Он делал такой жест вот уже… да вот с эту неделю, когда прочно вообразил себе, что у него пробиваются усы.) – …
– Что же ты наделал, Коля… – тихо сказала мать. – Что же ты натворил…
– Стой! – отчаянно крикнул надсотник. – Казаки! Мы же воины! Мы за Родину воюем! Так что ж мы пачкаться будем! Пусть их судят!
– Ну, блин, нельзя же так! – взревел оскорбленный до глубины души санитар, пытаясь на ходу закончить перебинтовку. – Командир, стой! Ну, елы…
– Пожалел, – горько сказал Юрка, садясь на нары. – Пожалел. Нужна мне была ваша жалость. Сволочи вы. Откупиться думаете?
– Уйди, изверг! – она оттолкнула сына. – Весь в отца!
Сейчас у нее было хорошее настроение. Это было ужасно и противоестественно, но – хорошее. Ее мальчик вернулся, снова идти его очередь настанет не скоро, наверху не стреляют…
Илья, это добавлено Шуркой Копыловым который по просьбе твоей мамы и впорядке шефской пионерской помощи пишит это письмо. Илья, не будь свиньей и приезжай. Я тоже тагда был маленький и полгода сидел …
– Сдавайтесь! – крикнул надсотник, поднеся к губам поданный Пашкой невесть где взятый мегафон.
Появившийся непонятно когда, он будет замечен и снят солдатами только утром. Снят с невероятными предосторожностями, которым они научились с тех самых пор, как в первый раз рванула в руках у наиболее…
В ангаре находились тридцать семь девочек и мальчиков – не старше десяти лет, уже даже не плачущих и ничего не понимающих. Их вывел оттуда Райан – подоспевший слишком поздно, чтобы помочь Гриерсону, …
Закрыть глаза. Назад. Пусть все – назад… и он пришел из школы…
– Моля!!! – взревел целившийся в него. Ударом приклада в спину сбил охнувшего мальчишку наземь, перевернул, наступил ногой на грудь и приставил ствол ко лбу. – Моля, а?!
Дальше северных кварталов Светлограда бронечасти и мотопехота турок, поддержанные бандами калмыцких фашистов и американскими вертушками, не прошли. Попав в ловушку городских улиц, мгновенно потеряв п…
– Издеваетесь… – выдохнул Колька обреченно, опуская голову.
– Полная база, – сказал Михаил Тимофеевич. – Медицинская, довоенная. Сведения по пятидесяти тысячам детей от года до шестнадцати лет из семи центральных областей… Помнишь, перед войной стали резко пе…
– Верстайте! – отчаянно заорал Колька. – Верстайте нас всех!
Если честно, я именно так и ощущал происходящее. Значит, где-то была еще наша власть – именно наша, а не та, что до войны. И – не знаю, врал нам для успокоения молодой подполковник или правду говорил…
– Я поставлю, – спокойно вызвался Дю – высокий, похожий на мальчишку-викинга из книжки парень тринадцати-четырнадцати лет.
Иногда Лешка, лежа вечером в шалаше, думал с замиранием сердца, что дядя Эд на самом деле – его, Лешки, отец. Ведь отец-то был, конечно. И теперь он просто нашел Лешку. А почему не признается – да ма…
Девчонки посыпали наружу. И застыли у обваленного плетня, недоуменно глядя на то, как Санька – с пулеметом на плече и улыбкой на лице – шагает через заброшенный огород.
Полусидя около стены, Боже смотрел в снятый сепаратор глушителя, как в подзорную трубу.
– Х…я ты пойдешь, – усмехнулся Земцов. – Клим в десять раз ловчее тебя был, и вот…
– И не долларами, – усмехнулся Иверсон, слегка расслабившись. – Я предпочту британские фунты.
– Дуй и проси, что я сказал, – повысил голос Верещагин, и вестовой выбежал в коридор.
Батяня – в прошлом майор Евгений Ларионов – задумчиво смотрел в окно. Где-то в этих местах полгода назад погибла его семья. Всем он говорил – пропала без вести. Но сам понимал – погибла… И старался д…
– В том, что все так сложилось, – бывший офицер оперся спиной на парапет. – Смотри сам: до сих пор весь мир кипит.
Он пожалел, что не прихватил пару трофейных стволов. Взять вооруженного врага – это вовсе не то что раненого и ослабшего.
Тема успел оставить мне сына. А на счастье у нас времени не хватило. Сына назвали Никиткой, в честь сына М. Т. Он уже спрашивает, где его папа. А я не знаю, он не поймет, наверное, если я расскажу.
…Уорэнт-офицер Кински узнал мальчишку сразу. Мгновенно, хотя тот появился из невозможности – из ночного кошмара, из взрывающейся и горящей темноты, сразу после того, как по двери застучали пули.
На самом деле мне хотелось ударить эту тварь прикладом. Не знаю, как я там, на мосту, удержался, не начал лупить в этих… холуев из «беретты». Хорошо, что не было с собой автомата…
– Все нормально, – продолжал улыбаться молодой человек, а приезжий почувствовал, как его взяли под локти две пары крепких рук. – С вами хочет побеседовать Билли.
Молодой светловолосый парень ломил по снегу молча, время от времени отплевываясь. Ужас разгрома не давал остановиться обоим, но в конце концов на прогалине, где тек ручеек и молчаливо стояли двумя ст…
– У-у-у-у-у!!! – взвыл я, не зная почему разрывая сцепы груза. Ногами выпихнул ящики из-под ног, надрывая живот и бедра. Нас бросило куда-то в сторону, опять перевернуло… Шарах! Теперь точно переверн…
– В тыл, – повторил Верещагин. – Хотя постойте… – он всмотрелся в нашивки негров. – Кто из вас сержант Лобума?
… – Задержанный номер одиннадцать на месте!..
На снимке женщина на фоне красивого дома обнимала за плечи троих смеющихся мальчишек – примерно четырех, семи и десяти лет.
– Пацаны, а что вы тут делаете? – не удержался я, подбирая сапоги.
– Нет, – заявил очкарик. – Мне батарейки нужны. И скажите Мазуте, чтобы не отключал резервный, когда мы работаем.
Но сейчас – сейчас он сам на крючке. Потому что он видел, как убил Боже. И наверняка видит винтовку, торчащую из трещины, и окровавленную голову за ней, на которую уже летят мухи. Они любят кетчуп…
– Я поньимайу… – американец указал подбородком на лежащего на брезенте Басаргина. – Он был ваш друк… Но… там… – он указал на здание. – Там есть льюди, не заслужившие смьерть…
– Мы их убедим, – усмехнулся Верещагин. – Скажите господину генералу, что я благодарен ему за согласие…
Алка следила за ним, прикрыв губы рукой, словно желая навечно сохранить на них поцелуй мальчишеских губ.
– Вот именно, – спокойно сказал румын. – Не надо в него стрелять, лейтенант. Мы понесем его к машинам и доставим в наш госпиталь.
– Во-первых, я прошу возвращать всех младших, которые убегают «на линию». Чтоб ни единого там не было. Иначе буду скандалить вплоть до рукоприкладства. Дальше. Крем они правда съели, и я знаю, кто съ…
Басаргин дал в окно короткую очередь, быстро перекатился кувырком к следующему. Видно было, как поляки застряли на установленных метрах в двадцати от дома ПОМЗах и МОНах, соединенных между собой раст…
В городе все еще осталось около двухсот тысяч гражданского населения, в основном – женщины, дети, старики. Не работает канализация, водопровод, мало продуктов. Можно было бы мобилизовать немногочисле…
– Куда? – ошалело спросил Мащенко, не веря, что это происходит на самом деле.
– Что?! – шепотом крикнул Верещагин. Именно шепотом крикнул. – О чем ты?!
С тех пор уже восемь дней он ползал по этим развалинам. И стрелял, едва представлялась возможность – стрелял прицельно и беспощадно, наводя ужас на и без того доведенных до отчаяния оккупантов, не ос…
– От дурак, – заметил Андрюшка. – Разве самогонка так воняет?
Дальше был лес, скитания с выходами к населенным пунктам и дорогам и злой, отчаянной пальбой по всему, что этой пальбы заслуживало. Кадеты питались тем, что находили в лесу (тут у них шло удачней, че…
Мы остановились в отдалении. У Шевырева не заржавело бы и врезать. Я передернул плечами, вспомнив, как позавчера он полоснул мне по заду, когда я тащил бочку и не успел убраться с дороги вовремя. Я т…
– Вить, – тихо произнес я, – но там же тоже женщины и дети…
– Я не знаю. Пойдем. И все. Сереня, – повернулся он ко мне. Меня зовут Сергей. Ну, или Сереня… – Ты точно с нами?
– Все говорят, что вы герои и что вы фронт спасли. Расскажи, а?
– Заберите пару упаковок, – распорядился Михаил Тимофеевич, – после войны поглядим, чем и от чего они наше подрастающее поколение спасать собирались. Остальное сжечь на хер!
– В чем? – поинтересовался Ларионов, глядя, как к берегу интенсивно гребет стая уток.
Щелкнув коммутатором, Лафферти вызвал второго лейтенанта Анье.
Две точки, резко снижаясь, помчались на юг. За ними гналась третья. Еще две продолжали крутить карусель. И опять-таки две свернули в нашу сторону, а следом – еще одна.
Он спал глубоко, бесшумно дыша, не двигаясь, но каждые три минуты открывал глаза и секунд десять-пятнадцать вслушивался и всматривался в грохочущую смесь огня и тьмы за пределами своего участка.
Он поцеловал крестик. И, не меняя темпа движения, повернул в сторону. Встал левой ногой на фальшборт, поерзал, устраивая ее на скользком титане. Оттолкнулся правой и выпрямился на фальшборте. Баланси…
– Кажется, – ответил он, играя ремнем закрепленного в зажиме «АКМ». – Да… А ведь полгода не прошло… – Он вгляделся в лицо пилота. – Казак, ты чего?
– Ой, да все сделаем! – сказал Димка. И улыбнулся. Потом улыбка исчезла, он тихо добавил: – Сержанта жалко. Очень.
Мы и дернуться не успели, а прямо над нашими головами проскочили показавшиеся невероятно огромными короткокрылые серые машины с желтыми носами; следом – машина поменьше и поразлапистей, серо-серебрис…
– Погодите, – я покрутил головой. – Ну ладно. Ну, сделали вы эти машины. Ну и отдайте их в войско, чего лучше?!
– Да, – снова кивнул Верещагин. – Убили, и Северный район наш. Наш.
На спине можно различить следы ожогов – отец клал туда горящие угли, а Боже лежал неподвижно и отмечал цели на карточке, хотя глаза семилетнего мальчика застилали слезы. Потом он научился сдерживать …
Это был Антон. Антон Басманов по прозвищу Папик. Потому что его папик – большой чиновник в мэрии – и правда был крут, как три часа варенное яйцо, и Антон на это то и дело нажимал: «А у меня папик…» Ж…
Димка почувствовал, как к глазам откуда-то изнутри тоже подступили слезы. Сердито шмыгнул носом. Дурацкий характер, девчоночий характер.
Итого – плюс двадцать восемь бойцов. Лучше маленькая рыбка, чем большой таракан.
Старик привстал на затылке и каблуках. Стиснул грудь, сказал: «Х…» – и обмяк. Его лицо как будто стекло к вискам и стало полудетским.
Верещагин отошел в сторону и, сев на обломок стены, закрыл глаза…
Появился один из наших взрослых – сдвигая на глаза трофейные очки, с огнеметом, сделанным из краскопульта. Все сыпанули от машин.
Но в одном они были правы. Мы и правда стали похожи на чушек, и, если с одеждой вопрос можно было как-то решить, то с мытьем… Бань в селе то ли не было отродясь, то ли они развалились к чертовой мате…
Дома Фальков тоже не было. Развалины. Около них сидел Витька, держа на коленях обожженные руки. На нас он посмотрел пустыми глазами, и мы уже прошли метров сто, когда я – сам не знаю, почему – постав…
– Что ты на него взъелся? – удивился Шушков, откладывая карту и беря гитару. – Хороший парень. Вон, гитару мне принес.
Спящий на продавленной раскладушке в углу комнаты человек что-то пробормотал сквозь зубы и сел – с ожесточенным лицом. Отсветы керосиновой лампы, которую держал в руке невысокий белобрысый парнишка, …
Странно. Дом был цел. Он ничуть не изменился. И даже девятиэтажка за ручьем стояла, как прежде, и заливисто залаял за забором пес.
Он сделал еще два шага – и почувствовал, как под левой ногой порвался проводок.
…Разошлись уже за полночь, и сильно. Я вышел проветриться; около сарая под навесом Светик разбирала трофейные консервы, Санька сидел рядом и помогал. Они о чем-то тихо разговаривали, по временам каса…
Снова все получилось быстро и просто. Даже странно быстро и просто…
Еще одна порция снарядов, бешено урча и визжа, пронеслась над гостиницей – на запад, в сторону вражеской обороны. Дождь лил, не переставая, колыхался серой пеленой, и за дождем почти незаметно было н…
– Кто-о-о-о?! – снова повысила голос и снова оглянулась на нас Ленок. – Ты чего, Светик, перенедоспала?!
– Побежишь, кому ты нужен с шестью классами, – сказал Колька. – Уж точно не России. Как миленький побежишь, хвост задрав, и будешь учиться за себя и…
Мой пилот – младший из братьев Барбашовых, отца которых убили недавно, тринадцатилетний Витька, стоял рядом со мной с неподвижным лицом.
«Не меня, – подумал он, – значит, еще кого-то», – мысль не испугала и не удивила.
– Я соврал, Аль, – понизил голос мальчик. – Мне очень страшно. Я так хочу – жить. Я так хочу… Прощай.
Я был в тихом восторге. И понял, что это – именно то, что нам надо…
Он снова упал и пополз. Пополз, утопая в снегу. Потом заставил себя встать на колени и двигался так, пока не услышал…
Их привезли в станицу и положили на разостланный брезент – на площади перед правлением.
Подушка слабо пахнет лавандой. Это тоже запах из детства – пакетики с сухими духами, которые всюду раскладывала наша домработница. Странно. Запах остался. Это еще страннее, чем запах от маминого кост…
К трем утра температура упала до минус тридцати пяти. Одичало светила над заснеженными полями полная луна, белесая от мороза, в радужном круге. Перемигивались звезды. Сиял снег – как россыпи бриллиан…
– Дед, – Верещагин навалился на стол, – как на Бога молиться буду. Выведи, а? Все тебя просят. Весь город.
Так. Позавчера ОН убил отца. Вчера ОН не стрелял. Мест, где ОН может находиться – шесть: водослив; дырявый забор из бетонных плит; развалины воздухозаборника; окна – первый этаж прямо напротив него, …
– Между прочим, там твои конвойцы пленных убивать собрались, – заметила Лагутина, глядя в окно. – Петельку такую красивую на столбе наладили, тросик разноцветный… ой, это же шнур из театра, красиво к…
Потери противника, как всегда, завышены. Если их считать, то окажется, что мы уже весь оккупационный корпус НАТО плюс миротворцев ООН под Воронежем положили. Всего по рапортам выходило не меньше трех…
Мы не договаривались – во сколько встать, и меня никто не будил. Проснувшись, я увидел, что Санька и Светик не спят. Он сидел и проверял магазины к винтовке, а она наливала воду в чайник. Пахло земля…
…Мост взорвался, проломившись и просев посередине, через сорок минут, когда по нему проезжала колонна джипов с венгерскими пехотинцами и два штатовских танка.
– Здравствуй, Пашка, – кивнул Верещагин. – Здравствуй.
Со стороны казаков подал голос «Утес». Он бил беспощадно, нудно, руша в щебень остатки бетонной стены…
– Ясно, – сказал надсотник. – Пошли. Будем говорить.
На всех троих мужчинах была полевая форма армии США с еще не споротыми нашивками легкой пехоты.
Весной 1942 года, никого не предупредив, Витя неожиданно исчез из дому. Вернулся через три месяца, раненный осколком снаряда в ногу. Матери рассказал, что убегал на фронт, был под Керчью, в самом пек…
– Простите, – услышал он свой голос. Девушка мигнула, неуверенно улыбнулась. – Простите… до войны тут жили Реузовы…
У края луга стояли три «Хаммера». Один горел. Рядом с ним лежал труп, другой свисал из верхнего люка. Еще два трупа лежали на дороге, а пять виднелись на лугу. С десяток живых шустро ползали по лугу …
Как всегда кажется на длинных лесных дорогах, техника чувствовалась близко, а ползла – бесконечно медленно. Свист танковой турбины перекрывал все. Но первым проскочил «Хаммер» – мы такое и ожидали в …
– Ну-у… – король развел руками, и генерал-майор вдруг увидел, что у него холодные и неприязненные глаза. – Тогда я могу предложить вам выбор, Иверсон. В конце концов, на вас свет клином не сошелся, в…
Когда я оставил дом Гурзо, там все спали. Я всю ночь почти работал кем-то вроде сиделки – и даже бегал к маме, а точнее – к ее начальнице за успокоительным. Сейчас хотелось спать, и я надеялся только…
– Сэр. Простите, сэр, – он достал из кармана красный треугольный платок. – Вот. Это было повязано на шее у пленного. Кажется, скаутский галстук… Странно, не так ли, сэр?
– Так это, наглость второе счастье, – заметил Дед, вставая. – Ну, я пойду готовиться. А ты, надсотник, вот что. Ты с полуночи и до трех утра держи проезд на Московский проспект открытым. Сегодня в но…
Очередь в живот, пинок в голову. Сдающихся тут нет, нет, не может быть. Те, кто жив, стреляют в ответ…
Она не успела ответить на этот странный вопрос.
Но что он может поделать с собой, если ему их жалко?!
– Ну… вещь. Хорошую вещь. Старую, но хорошую… От прадеда осталась…
Пятеро других офицеров, лениво наблюдавших за игрой – трое украинцев, турок и американец-инструктор, – обернулись тоже.
– А чего ж, – согласился бывший офицер, ссаживая со своих плеч на землю девчонку. – Пошли.
– В воздушных боях этой ночью сбито восемь истребителей-бомбардировщиков и два штурмовика противника, – с выражением читал Пашка сводку штаба с грифом «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО. ТОЛЬКО ДЛЯ ОФИЦЕРСКОГО СОС…
– А если младших перережут?! – крикнул вдруг я. – Лететь надо, а не трепаться!
Но сил у Ромашова больше не было. Когда через три минуты мальчишка-вестовой принес сводки радиоперехвата, генерал-лейтенант спал за столом – щекой на бумагах.
– Слушай, мы тебе все рассказали, – вдруг как-то растерянно сказал Димка. – Ну, мы конспираторы, на х…й…
Я знаю, что боюсь не того, что мы погибнем. А того, что – погибнем не долетев.
Правда, я сильно промок. Но дело шло к полудню, и просохнуть я успел тоже.
– Мы пленные… мы только выполняли приказ… мы находимся под защитой Женевских конвенций…
Я получил сильный удар по щеке, всхлипнул от боли и открыл глаза.
– Если ты про вообще – то тут не расскажешь, – ответил Колька, садясь прямо на выбитый бетон и расшнуровывая ботинки. – Не обижайся, но – не расскажешь. А если про результат – не шикарно. Но почин ес…
Я встал. Перешел на берег. Стараясь, чтобы никто меня не заметил (получилось), отошел подальше, забрался поглубже в камыши. Сел там на какую-то склизкую корягу.
– Иди и догнивай там, – буркнул Санька. – Никто тебя не держит.
– Идите скорее, иначе его убьют, – попросил парнишка.
На парапете сидел молодой парень с гитарой; вокруг стояли еще с десяток парней и девчонок – и в гражданском, и в кадетской форме.
Потом я пошел в школу. Я сразу в классе сказал, что я русский и кто хочет пусть лезет дратся. И полезли. Ой как колотили! Не кучей, но их же много. Поочереди все равно меня били. Но потом за меня ста…
И, когда Колька поднял голову, Громов вдруг положил ладони ему на виски и поцеловал в лоб. Развернул, приобняв за плечи, поставил рядом с собой.
Короче говоря, России очень и очень повезло. Нельзя было не понимать, что даже сейчас, сыщись в мире достаточно мощная сила – и огромная территория СССР, с поредевшим населением, со здорово разрушенн…
– Нас все едно вобьют! – крикнул кто-то из развалин на ломаном русском.
– Удачно или неудачно – но разведка сорвалась, – Земцов терзал свою коротко стриженную бороду. – Командир, слышишь? Олег, да опусти ты бинокль!
Он вздохнул и пробормотал: «Бля, где же они?..» – и стукнул пяткой по бочке.
– Плохо, коли на связи обрыв, – дружно отзывались ему Илюшка с Петькой с «Аэроказака». Петька, стоя на коленках на сиденье, заливал в бак горючку из запаски.
– Были бы тут наши планеры… – терец оборвал сам себя. – Давай, уводи людей, брат, – печально сказал он Шевыреву. – А мы тут их немного задержим…
Три недели назад он наверняка полез бы в драку и точно избил бы Генка. Но это было три недели назад. За эти три недели все-все изменилось. Поэтому Дрын остался неподвижен и больше ничего не сказал, т…
– Не водить и не давать, – ответил офицер. – Что там колют – мы не знаем, но подумайте – с какого добра им что хорошее колоть?
– Дадим Просто, Дю и две Машуте, – подал голос Сережка, щурившийся на солнце, как котенок – будто и не он только что заморозил взглядом Тугрика. – Маш, слышишь?
– Откуда оружие? – хмуро спросил Санька, держа между колен свою «М16», с которой не расставался. – Ты где был?
…Правление развалили двумя термобарическими ракетами, которые запустили Генка с кем-то из старших – подтащили трофейный «Дрэгон», установили его… и через минуту мы ворвались в горящие развалины, зака…
Алька Зиянутдинов искал Димку. Искал, рискуя достаться наседающему, опомнившемуся врагу – парни-суворовцы уволокли спятившего татарина силой. И уже возле водохранилища один из украинцев-перебежчиков …
– Ага, – хихикнула та, спрыгивая с телеги.
Четырехдневный бой за Светлоград закончился вечером.
– Господи, что это я… конечно, сейчас, я быстро – тут на углу круглосуточный ларек… Обычно младшие бегают…
Мальчишка не смотрел на американского офицера. Он пытался переломить собственное тело единственным, что у него еще оставалось, – гордостью.
– Сынок! – крикнул кто-то, я не понял кто.
Витька тупо кивнул и ткнулся виском в набитый соломой мешок.
– Нет! Нет!! Нет!!! – словно заклиная, кричал он. – Во имя человеколюбия… гуманности… ради ваших традиций… убежища! Тюрьмы… пожизненного… только не выдавайте!!!
– Ты меня… еще не… согнул… чтобы мне выпрямляться…
Юрка перевернулся на бок и внимательно посмотрел на Сережку. Младший мальчишка часто дышал, прислушивался к шуму и говору на шоссе, но в глазах его не было страха, и Юрка мысленно ругнулся… и сжался.…
…Вильма ван Гельден умирала. Летевший по воздуху, как боевой метательный диск древности, кусок кунга отрубил ей ноги по бедра. Голландка, хрипя, тупо смотрела, как ширится и растекается лужа крови во…
На меня опять посмотрели все – но уже не с возмущением, а как-то странно.
– Пошли! – я потащил его за собой за плечо…
У мальчишек были рюкзаки – обычные школьные рюкзаки, тяжелые, судя по всему. Они опустили их на землю, встали, широко расставив ноги, на краю ямы, начали сосредоточенно мочиться. Один что-то сказал, …
И, когда ветерок коснулся черно-бурых от крови щек мальчика, охранники вдруг отшатнулись, потому что русский… улыбнулся. Поднял голову к небу, словно видел, словно мог что-то видеть…
– Нет ничего невозможного, мисс. Свяжитесь со мной через три дня, – улыбнулся американец и, дождавшись, пока женщина отойдет к машине, процедил: – Похотливая сука… В блоки, быстро! – заорал он охране.
И пусть его последний побег был побегом в смерть – он удался.
– Связи с другими у нас нет, ну да найдете… – продолжал бывший лесник.
Сидевший лицом к окну в затормозившем неновом синем «БМВ» с красной надписью по борту: «АПОСТОЛИ НА БЛЪГАРИЯ» человек словно бы очнулся, хотя и не спал, а просто последние два часа смотрел не мигая н…
– Для меня кончится, когда мы их выгоним или когда меня убьют, – сказал он. И нехорошо посмотрел на меня.
Все молчали, потрясенные. Лишь издалека доносилась веселая неразборчивая песня. Подсотник Кириллов зачем-то расстегнул на убитом тяжелый жилет, форму… Сдернул с его шеи и брезгливо отшвырнул в снег с…
– А, это ты, Димка, – кивнул Верещагин. – Не шатайся днем по этажам, с ума сошел, что ли?
– Мы не за этим… – Пашка достал из сумки на поясе – школьной, обычной, какие еще недавно носили по моде у самого колена – свернутое отрядное знамя. Надсотник узнал его – переделанное из найденного в …
О том, что он видел там, Димка Медведев никому не рассказал в подробностях. Просто когда он вернулся, то от него шарахнулась мать, казалось, привыкшая к тому, чем занимается ее сын. А Димка посидел в…
Кивнув, человек в серо-зеленом достал из кармана небольшую зажигалку-патрон. Щелкнул колесиком.
Конечно, никто нам не сообщал об этом персонально. Но это стало ясно очень быстро – по тому, как приближалась непрерывная стрельба, как в одну сторону усилился поток частей, а в другую – раненых…
Генок стал аккуратно привязывать тросик к кусту у самого корня.
Потом колумбиец кончил и, отойдя в угол, стал мочиться. Что-то спросил у своего приятеля, но тот помотал головой и затянулся поглубже. Тогда первый, застегнув штаны, подошел к кровати и выстрелил Инн…
Но Басаргин видел наметанным глазом – поляки не повернут. Слева от подсотника упал гранатометчик – парню снесло голову пулей «Браунинга». Басаргин подхватил «ГМ-94», забросив автомат на спину. Опять …
– Будете спать, пока не выспитесь, – через плечо сказал Денис, уже ходивший около мотопланеров. – Пацаны, как придете на двор – поднимите Олежку Барбаша, пусть сюда идет, мы с машинами должны разобра…
– Местный, – фыркнул Пашка. – Он стрелять-то умеет?
Снайпер был одним из тех, кто просматривал Елецкую дорогу. Оттуда могли прийти поляки – если части, держащие оборону вдоль водохранилища, не выдержат натиска.
Не было выстрелов из развалин. Вернее – были, но неприцельные, в сторону русских.
…Их было много. Наверное, не меньше сотни, и они шли во всю дорогу, без строя, под охраной верховых терцев. Мы, как высыпали из кунга, так и замерли толпой, дыша друг другу в затылки и недоуменно гля…
Секунду казалось, что Басаргин сейчас бросится на него. Но вдруг тот махнул рукой и засмеялся тоже.
Вожди племен лакота и семинолов заявили о создании Конфедерации Коренных Народов. По их заявлению, в распоряжении организации сейчас находится до 8000 бойцов. «Мы почти ничего не знаем о России, – от…
– Стоймо! – повелительно окликнул кто-то.
– Вернулись?! – Димка приоткрыл рот. – А они…
Я бы тебе про всех написал, да как-то потерялся, не знаю, с чего начать и что тебе интересно. Да и не знаю я про многих ничего. Санька со Светиком где-то на юге, ну ты помнишь, они в конце войны расп…
У нас самый обычный детдом. Таких десятки. На окраине Тамбова. Старое здание, его вечно ремонтируют по частям. Большинство работников – придурки и воры, но совсем уж отмороженных – нет. Нет извращенц…
– А я сперва в пионерах был, потом в дружине у Олега… Ты не тот Сережка, который «Вихрь»?
– Наш Билли, – жизнерадостно отозвался «местный». – Его величество, король Уильям…
– Ладно, – проворчал Ромашов и хмыкнул. – Казаки-то в ислам не обратились?
– В первый же день охранник из турок решил малость с этим полутрупом побаловаться. Так полутруп подождал, пока этот долбаный хаджи поближе подлезет, и воткнул ему указательный палец в левый глаз. До …
Но потом налетели похожие на черные кресты машины.
– Я сейчас, – кивнул Верещагин, поднимаясь.
Верещагин тряхнул головой. Посмотрел на своих командиров сотен.
– Хорошо, мы заплатим наличными, – с легкой брезгливостью и отчетливым нетерпением сказал мужчина.
– Не надо, Ставен, – тихо сказал одноглазый. – Езжай по своим делам… и потом передавай всем привет в Болгарии. А я… – он вдруг улыбнулся. – Я, как бы там ни крутнулось, приехал домой. И больше мне ех…
И этот самый фронт оказался в тридцати двух километрах от Упорной. Что тут еще сказать?
– Это что, в воздухе накидало? – удивился я.
– А меня никто… уйййййййй! – Голова исчезла, похоже, Темыч врезал ему веником.
– Но мы не можем сидеть тут вечно, сэр, – заметил сержант. – Как бы то ни было, но дети хотят есть, да и мы не слишком сыты.
На что бы наткнулся? Он как-то сразу вспомнил, что идет война, и опять прислушался. Нет, ничего.
Последнюю, третью гранату он бросил в бегущих навстречу часовых. И сам останавливаться уже не стал, лишь пригнул голову и только чуть замедлил бег, когда ударила навстречу взрывная волна.
– Я его в колодец свалил, в заброшенный… – Потом встал и равнодушно сказал: – Пойду поблюю, не могу больше. Он такой… мягкий оказался…
– Портрет, – ответил офицер, не сводя с нее глаз.
– В общем, нечего тут говорить, – негромко и совершенно обыденно сказал командир. – Через полчаса бригада тремя колоннами выступает для захвата аэродрома. Мы не должны дать взлететь ни одному самолет…
– Колька, бросай, сука-а! – Витька закрутил шлемом.
И сегодня его услышали! Он видел – господни ангелы покарали убийц! Он видел! Серебряными тенями пронеслись над скалами их крылья – и огонь вернулся туда, откуда вышел, и охватил морские чудища… А кры…
– Ясно. Шпионил, – подвел итог Андрюшка и щелчком пальца бросил хабарик в костер. – Теперь осталось выяснить – зачем.
Машуту нашел Тугрик. Когда Сережка прибежал из развалин, где наблюдал за позициями только что переброшенного сюда молдавского батальона, опробуя новую трофейную стереотрубу, то почти все уже собралис…
– Кгхм, – сказала стоящая в дверях главврач. За ее спиной маячила с ехидным лицом та самая медсестра. – Прррошу наружу.
Лейтенант Берковитц узнал лежащего в постели человека сразу. У лейтенанта была хорошая память на лица, и уж тем более нелепо было бы не знать в лицо того, кого идешь «брать».
– Сдаемся! – крикнули изнутри. Кричали по-русски, очень чисто. – Выходим, не стреляйте! Пан генерал ранен, мы выводим его!
– Будут тебе и краска, и бумага, – пообещал черноволосый.
– В-в-в-вааааааа!!! – заорало многолюдное (не меньше сотни ребят и девчонок) сборище вокруг сеновала.
– Куда-а?! – застонал Колька и зафигарил кубанку в угол. – Куда ты сбежишь, убогий?!
Все три планера скользнули в ущелье – один за другим, синхронно падая на крыло. Мы забрасывали сухие пайки горным стрелкам, наступавшим на Поти и Кобулети – в такие места, где не могли летать вертушк…
Мальчишка медленно кивнул, в его глазах загорелся какой-то неясный огонек.
Противник, надо сказать, был уже не тот. Мы это понимали и раньше, когда в стычках убеждались: воевать там больше никто не хочет. Оккупантами владела, судя по всему, одна мысль: как выбраться отсюда?
– Днем они не летают, не бойся. Днем они наших «МиГов» боятся. Я тебе потом картинку покажу…
Спаслась ли Динка? С ней у меня не было ничего… но спаслась ли? Вспомнилась швейцарская медсестра, как ее руки отталкивали – или притягивали? – меня, голос – по-французски: «О мсье… не надо, мальчик…»
– Когда рванет – стреляйте по всему сразу.
Мы все только что не подскочили и расхватали оружие. Но лесник с удовольствием затянулся, даже не потянувшись за «Тигром». А из кустов, опустив голову, вышел пацан моих лет. В серой рубашке и легкой …
– Я понимаю, – Боже кивнул. – Он один. И он очень хитрый. Но сегодня все кончится. Я его убью – или он убьет меня. Знаете, мне нужна большая бутылка кетчупа. И манекен из магазина.
… – Задержанный номер двадцать два на месте!..
…К Краснодару приближался фронт. Далеко в ночи полыхали зарницы…
Мальчишки шли, и на лицах у них было только пламя.
Метрах в ста от нас, не больше, горел и взрывался снова и снова самолет. В стороны отлетали куски. К этому пожару вела вспаханная черная полоса. Она начиналась и того ближе от нас.
Я стал поджигать охотничьи спички. Они загорались сразу, и через три-четыре секунды горели все. Слева и справа. Металлически блеснули ряды колючки внизу. Кунги росли.
Ой-ей-ей… Я смотрел вслед этой дикой колонне, тащившейся по проселку куда-то в сторону Тамбова. Так долго и с таким даже с некоторым сочувствием, что едва не упустил эту веселую парочку – благо оба д…
Чтобы все о них забыли. Как забывают дурной сон, которому никогда не сбыться.
– Ребята! – крикнул, появляясь на пороге, Колькин брат Сашка – ну, Кольки Радько, нашего командира – как всегда, резкий и непредсказуемый. – Ребята, пленные!
– А теперь горбатый, – сказал тот же голос.
Осталось посвистыванье ветра – Светка вырубила двигатель. В ущельях всегда лучше летать именно так – поймаешь поток и паришь десятки километров, если умеючи. А сейчас по ущелью доносило частую стрель…
«Бум!» – с тупым, мешочным каким-то звуком на дорогу рядом с нами упало тело в оливковом комбинезоне. Мы вздрогнули
«Аэроказак» летел впереди нас, «Вихрь» – позади. Я на всякий случай развернула РПК – единственное наше оружие в этом вылете – направо. Конечно, услышать нас нельзя, а если и увидишь – то вряд ли успе…
За происходящим наблюдала почти вся охрана моста – даже часовые за пулеметами в капонирах из мешков, над которыми слабо плескались ооновский и нигерийский флаги, свистели, били в ладоши и гортанно по…
– Командир, – сказал, судорожно глотая, молодой дружинник с погонами стройника, – командир, не кричи. Командир, ты погляди, что он… принес.
Американец неотрывно смотрел в его сторону. Большая рука в беспалой перчатке скользнула по винтовке, и оружие начало приподниматься. Так, словно его держал робот из фильма – медленно и уверенно…
– Ну и тоже сволочи, – отрезал Игорь. – А нашим теперь приходится голыми руками танки останавливать.
Кажется, внизу начали стрелять. Точно не знаю, потому что все звуки смял мощный сдвоенный хлопок, а через секунду нас подхватило и мотнуло, накрыв волной горячего воздуха. Через плечо я увидел огненн…
– Пока техминимум не сдашь, летать не допускали, – ответил я.
– Кабы знал… Потому и вернулся, что не знаю. Вместе как-то…
Тут тоже была неувязочка – как он мог поднять руки, если мальчишка приказал ему замереть?.. Летчик повернулся – быстро, резко, – и Лихач обмер, ожидая, что сейчас тот, как в кино, ловко выхватит оруж…
Тогда капрал-латиноамериканец, командовавший расстрелом, первым разрядил в спину Димке, замершему на краю воронки, весь магазин.
Возле приоткрытых дверей, в пулеметом гнезде, лежали двое нигерийцев с перекошенными от ужаса харями – сержант размозжил им головы друг о друга. Третий охранник – фактически раздавленный предсмертной…
– Как же вы полетите?.. – впервые за все эти недели я видел Шевырева растерянным. – Вы же дети… а если…
– А по-моему, можно, – заметил Борька. – Зря ты, братишка, на него прешь. Дим?
Тот встал на колено под прикрытием угла, нажал спуск – и через секунду термобарическая граната, лопнув внутри, обвалила крышу и вывалила всю стену фасада.
Тоненький, но различимый проводок змеился от домов к развалинам, в которых Боже уложил двоих снайперов. Различимый… если знать, что должен различить.
– Голову подними, сынок, – тихо сказал атаман. Тихо, но все услышали.
Машуту похоронили там же, где и всех остальных погибших ребят и девчонок из Сережкиного «Штурма» – под трибунами, где рухнувшие перекрытия образовывали большую нишу, почти незаметную снаружи. Тут был…
Снимая жилет и ремень, он подошел к столу, присел на расшатанный стул.
– Да ну, неохота, – пожал плечами Димка, и его девчоночье, но загорелое дочерна лицо стало задумчивым. – А что, мама спрашивала?
– …и за того парня? – ехидно спросил Сашка.
– Я работаю в школе. Недавно открылась снова… в подвале. Рисование преподаю.
– Надо, – подтвердил Колька спокойно и серьезно.
Подняв автомат, он сменил магазин на снаряженный трассерами и веером выпустил в сторону горящих домов, по которым продолжали молотить не жалевшие боеприпасов гранатометчики, зеленый вихрь. Опять смен…
– Слушай, – не выдержал Ботушев, – ну впечатление такое, что амеросы тебе родственники!
– Завтра, – тихо ответил Колька. Вокруг прошло легкое движение. – Два экипажа. Думаю, никто не будет возражать, если я и Игорь, – он хлопнул по плечу Коломищева-старшего, – будем первым экипажем. Хот…
– Коль, пойдем домой, – на два голоса произнесли одно и то же мама и Дашка.
– О чем не говорил? – непримиримо, но любопытно спросил Сережка.
Этого нам совсем не надо. Если они тут усядутся, то позиция накроется.
– Это от кого? – поинтересовались вновь из толпы.
– А вот я вижу еще, что вы не русский, а, наверное, болгарин или серб, – лукаво улыбнулась Маша. – У вас акцент. Небольшой, но заметно. А я когда в госпитале работала, то там много лежало болгар. Наш…
И был провод электроспуска, соединявшего винтовку в руках куклы с винтовкой в руках снайпера.
… – Задержанный номер двадцать восемь на месте!..
– Он хочет, чтоб нас попалили, – зло сказал Дрын.
– Уходи, сука, – ласково сказал Димка. – Уходи, Олежка. Батя ваш погиб. Витька тоже погиб. Если и ты не вернешься – что тогда? Ты подумал, что с твоими будет – второго сына даже не похоронить?
Может быть, раньше. Просто тогда я этого не понимал. Я все свои тринадцать лет живу в детдоме, сколько себя помню, и другой жизни просто не знал, даже представить себе не мог, даже по кино. Не верило…
Кстати, думаю жениться. Тут на втором учится таааааааааааааааааакая норвежечка! Мечта викинга. Я за викинга сойду? Как думаешь?
– Осторожней там, – буркнул Шевырев. – Чего встали, станичники и прочие?! А ну – по работам! Живей! Все дела переделали, что ли?!
Это был не доклад. Даже не его подобие. Это был просто веселый и беспорядочный гомон. Но Верещагин не прерывал его. Он еще расспросит всех троих – как следует и о том, о чем нужно. А пока…
Макс Дижонов заложил вираж. Жорка Тезиев, прижав к плечу приклад РПК, дал очередь по бегущим – двое последних упали обратно в укрытие. Казаки, лезшие вверх по склону, поддержали «авиаторов» дружным р…
«Как они не обжигаются?» – подумал майор.
– Ну а ты, человек мира? Ты чего делать думаешь?
Странно. Они опять засмеялись, но уже по-настоящему, весело.
Кроме того, Боже чувствовал: ОН здесь. Среди этих развалин – такой же камень, как сам Боже, такой же серый обломок стены, слившийся с развороченной улицей военного города.
– А ну-ка, иди сюда, сынок, – сказала тетя Света.
– Да, – коротко и непреклонно ответил Сережка.
Хорваты, подумал генерал-лейтенант. Славяне. Славяне… Славяне… Он вгляделся в лицо молодого парнишки, лежащего на клумбе – боком, из живота через вспоротый французский жилет и немецкий камуфляж вывал…
Колька подошел к офицерам, прикрывая лицо рукой от ветра. Потом он опустил руку… и я осознал, что встаю, и все кругом встают – молча, не сговариваясь. У Кольки было такое лицо… в общем, тут ничего не…
– Иди, иди, – махнул рукой генерал-майор.
«Не дрищи!» Андрюшки Ищенко и Олега Гурзо долетел, как в той песне. На честном слове и на одном крыле. Вернее, слава богу, крылья уцелели оба. А вот двигатель был разворочен капитально. Настолько кап…
– Ты же рассказывал, что у тебя есть девушка. Тогда рассказывал, я еще удивилась и даже обиделась – вот нахал…
«Как существо, виновное своими действиями в создании негативного образа еврейского народа в глазах остальных народов мира и объективно способствовавшее нынешнему трагическому положению этого народа».
Она говорила и говорила, а я лежал и слушал, держась за этот разговор, как за ниточку: вот отпущу ее – и… и что вернется? Какая из моих жизней постучится в двери? Или войдет без стука?
– Наверное, вертолетчики и не поняли, что это такое было, – сказал Ванька.
Лесной массив крайне тяжелый: нерасчищенный лес, болота, множество ручьев и речек, буреломы. Большинство полевых войск контингента к ведению грамотных облав непригодны. Отмечались случаи открытого не…
…В подвалах все было как весь последний месяц. Большинство раскладывалось спать. В дальнем углу шло родительское собрание. Любовь Тимофеевна на него не пошла и проверяла тетрадки своих младшеклассник…
– Пусть… – шепнул Димка. Глаза его стали упрямыми. – Тогда вы… вы просто придумайте, что мне сказать. Чтобы была клятва. Вы ведь можете. Вы до войны книги писали. Я узнал…
– Я понял, – мальчишка кивнул. – Вы понимаете, все же думают, что… все кончилось, что… а ведь не все, нет? – он заглянул в глаза нашему командиру.
Лешка об этом ничего не знал, он просто переплюхал реку и даже не очень понял, что свистнуло возле уха. И еще больше удивился, когда его вдруг подхватили две пары рук – и он оказался, как по волшебст…
– На стене. Ну… чтобы как бы знали. Когда придут. Ты посмотри.
– Ты… тогда обгорел? – Рука девушки погладила правую щеку.
И, чертыхнувшись, сунул в рот порезанный палец.
– Ну и давайте глянем, что у кого, – черноволосый мальчишка лет пятнадцати с глубоким свежим шрамом через всю левую сторону лица положил на стол крепкие худые кулаки и слегка исподлобья осмотрел всех…
– Не надо, мама. Пожалуйста, помолчи, – и, отстранившись, повернулся к офицеру. – Я не знаю, – смущенно сказал он. – Я ничего не помню. Я просто…
Первое окно. Четыреста метров. Прямо за воздухозаборником, даже видно плоховато. Но можно различить комнату, относительно целую, в которой висит тюлевая занавеска. Занавеска – это интересно. Из-за на…
Сейчас Дениска лежал на животе и читал книжку. Когда он повернулся, я встретился взглядом с его глазами и увидел, что в них нет ни боли, ни испуга – только удивление: кто пришел-то? Наверное, он уже …
И почти у всех было что-то похожее. А потом человек как бы оживал…
– Несите галстуки, – сказал наконец надсотник. – Нет, постойте. Утром. Через три часа. Во-первых, у меня дело. А во-вторых, чтобы вы подумали. Попросите Димку. Пусть почитает вам, как мальчишек на та…
Надсотник различил на висках мальчика седину. Почти незаметную в светлых волосах. Но седину. И кивнул только. Ни о чем не расспрашивал. А в кабине «гусара», когда они мчались через ВоГРЭСовский мост,…
Короче, я не поверил, когда мы вдруг вывалились (иначе не скажешь) к речке, за которой начиналась наша деревня. В речке плескались наши мелкие пацаны, а Ленок за ними наблюдала.
– С дядей… – Он опять икнул и судорожно дернулся (бедняга). – С дядей Эдом… Я получаюсь предатель!
Пока мы с Темычем обувались, Санька со Светиком вышли. Потом, когда на выход двинулся и я, то увидел их. И остановился в дверях.
Затухал голос в одиночестве, голос Сашки.
– Жаль, что мы туда долететь не можем. Ну ничего… Дай срок…
– Я не буду уходить, – сказал он тихо. – Я пришель к вам и принес мальчика. Я трус. Я испугалься его спасти. Я хотел стрелять, но я испугалься. Тепер я буду с вами. Если вы меня возьмьете. Есльи вам …
– ЭТОТ товар, – мужчина тронул ноут, – будет в цене при любом мировом строе.
– Да все нормально, это камера! – крикнул учитель физики.
– Ты… правду говоришь? – сдавленно спросил Юрка. В нем вдруг вспыхнула надежда.
Я не верил своим глазам – Колька, только что важно разговаривавший с майором-вертолетчиком, попятился от матери, а Сашка оперативно скрылся за его спину.
– Мать! – повторил Басаргин. И заорал, перекрывая рев и грохот: – Гранатометчики, ко мне!
– Паш, ты же знаешь, что я не пью, – покачал головой надсотник. Подумал и добавил: – Спасибо.
Обернуться он уже не успел. Горлу вдруг стало нестерпимо, чудовищно больно – а через миг эта боль отхлынула, унося с собой сознание и жизнь двадцатитрехлетнего лейтенанта оккупационной армии.
«А!!! Алекс», – с облегчением вспомнил Келли.
– Ну и разве плохо? – робко спросил Колька.
Снизу снова ударило в броню. Так, что нас подбросило. Я плакал и в голос ругался матом.
– Почему во множественном числе?.. – непонимающе пробормотал Верещагин, сам не замечая, как встает из-за столика.
– Комбриг Ларионов?! – воскликнул Верещагин. – Черт побери! Комбриг Ларионов!
– С собой, – повторила Алка. – Ты же все равно побежишь, куда бы нас ни привезли…
– У меня отец тоже погиб, – сказал я. И в первый раз по-настоящему подумал об отце как о мертвом. К горлу подкатил комок, а страх почти исчез. – Ну, хотите – давайте пытайте, если вам охота послушать…
Она сидела за столом и молча смотрела, как я одеваюсь. Потом так же молча сунула пластиковый пакет – там были полбуханки хлеба и две банки консервов.
– Вот и хорошо. А теперь давайте распределять новые задания. Запоминайте, листок я сожгу. И ничего не записывайте!
Колокол умолк. Зажглись круги холодного голубоватого света. В них стояли люди в разной форме – чезэбэшники, регулярные военные старой армии, ополченцы, интернационалисты, казаки… Молодые мужчины и же…
– В корыте потом помоешься. У тебя… – Санька посмотрел на пол и договорил с усилием: – Ожоги еще не прошли…
Теперь он знал, что надо делать. И ему совершенно не было страшно.
Терактов с применением смертников – женщин и детей – не наблюдается, что, видимо, связано с особенностями русского менталитета.
– Все щупают, думают, что у нас все на линии, голыми руками возьмут… – вмешался Денис. – Батька с дядькой дома три «Сайги» оставили. Так что пусть и прорвутся. В оборот на раз возьмем, хоть Рэмбо сам…
– Сашка Гуляев на консервном сегодня в ночную, он бы тебе расписал все… – Колька присел рядом с нами. – Вообще у нас с оружием хреново. В основном ружья фермерские и старье с Великой Отечественной; с…
– Все живы? – на плечах камуфляжа рывком поднявшегося человека вздыбились мягкие черные погоны с продольной алой полосой и восьмиконечной звездочкой – знаками различия надсотника РНВ. Под левый погон…
– Сегодня не нас. А завтра? – прищурился Громов. – А если это второй батька Махно? И вообще, разведка хренова, тебя, как мой внук говорит, не напрягает, что ты ни хера не знаешь про какую-то воинскую…
– Брось! – Санька передал мне в руки тяжелый пулемет, как у немцев в фильмах про войну. – Брось на хрен, оружие берем, боеприпасы, а жрачки – потом, сколько сможем!
– Я не понимаю, ваше величество, – генерал-майор сглотнул и понял, что боится – смертельно. – Я не нарушал законов вашей страны… я…
– Значит, так. Как раз в том-то и фишка, что ни фига они ни «Пэтриотами», ни радарами планеру не сделают. Он может идти над травкой, где его ни радар, ни ракета не возьмут. А может планировать по сто…
Он шел по лесу почти без перерывов до трех дня, пока не стало жарко, как в печке. Паутина липла к лицу и рукам, нудно позванивали комары. Пару раз ему казалось, что слышен гул моторов, но снова и сно…
«И мне с тобой», – подумал я, признавшись себе самому, что одному идти через ту рощу было бы жутко.
– Как наш табачок? – поинтересовался Борька.
– Не… Там мама горела и кричала. В доме. Я хотел ее откопать и не смог…
– В блоки, марш в блоки! – дублируясь десятком мужских глоток, разнесся приказ над головами послушно повернувшегося строя.
АФРИКА. Чудовищное по масштабам побоище между войсками Африканского Конгресса и движения «Талибан» в районе Великих озер не прекращается. Количество убитых оценивается уже миллионами.
Сережа, сколько тут хороших людей! Я никак ни пойму зачем мы воевали и почему они позволили своим правитилям напасть на нас?! Получается какая то глупость.
Анна Васильевна Максимовская, классный руководитель 7-го класса средней школы № 66 города Краснодара, не узнавала своих воспитанников. Суровое военное время сделало их не по годам серьезными, взрослы…
…На мосту Тауэр качались по обеим сторонам трупы в мешках из свиной кожи на головах. Это были те из руководства английских ваххабитов, кто имел глупость попасться в руки армии живым. На плечах нескол…
Фашистам все же удалось проникнуть в башню. И они зверски расправились с Витей: облили его бензином, подожгли и сбросили еще живого горящего мальчишку на мостовую…
Человек был солдатом. Но в тот момент испытал такой страх, что бросил винтовку и побежал в поле. Его не заметили. А он бежал, падал, полз, вскакивал, опять бежал – а сзади грохотало, ревело и выло, в…
– Дай им! – крикнул надсотник в приоткрытый люк и зажал уши.
– Давай, – надсотник хлопнул по плечу бойца, вооруженного «Шмелем».
– Усек, – ответил мальчишка. – Под дубом посмотрите, новости… – и отчалил в сторону.
В общем, когда мы вышли, Светик уже шла обратно к крыльцу. А Санька ждал нас около канавы.
А еще я успел выйти на полузаросшую тропинку. По ней уже сто лет никто не то что не ездил, но, похоже, и не ходил, однако я насторожился и замедлил шаг. И услышал треск выстрелов впереди.
На фоне изогнувшегося гигантским полукольцом Мемориала, его полированного черного камня, белокаменных фигур в вечном карауле памятник Димке Медведеву казался особенно крохотным. Но… но странно. Пирам…
Он снял наушники и аккуратно повесил на специальную проволочную стоечку. И расстелил на коленях карту. Привычно положил на нее светокристалл.
– Нам вот еще за эту самодеятельность такой фитиль в попу вставят, что он изо рта вылезет! – Андрюшка Колпин нахлобучил шлем, который все время, пока его подбрасывали, держал обеими руками на животе.…
Я раньше никогда не думал, что можно довольно уютно устроиться в землянках. Нашу кормилицу-деревню расхерачили ковровой бомбежкой еще в начале ноября. Правда, мы к тому времени уже два дня как ушли в…
– Фильтры сами делаете? – уточнил я, присаживаясь возле недоделанного «Грифа».
– Нам завтра, может, вообще летать не разрешат… – пробормотал я.
И увидел, что в первый ряд протолкнулся тот младший, который дарил цветы этой идиотке из комиссии по перемещению. Как же его… он столько с ним возился, вколачивая ту речь…
Изощренный инстинкт вдруг засигналил – опасно!!! Верещагин быстрым и одновременно плавным движением присел – и слился с развалинами. И через пару секунд уловил приближение двух человек – они тоже про…
– Франт, – усмехнулся я. – А знаешь, Даш, я ведь ни-че-го делать не умею. Только воевать.
…Задержанный номер сорок три – это он, Юрка Климов, шестнадцать лет, из партизанского отряда Батяни. Только он назвался Сашкой Зиминым. Просто так, что в голову пришло, чтобы себя не выдавать…
Мне объяснили это позже. А тогда, на станичной площади, старшие – по шестнадцать-семнадцать лет – мальчишки из иногородних окружили атамана и начали орать на него, что, если он их не запишет в реестр…
Разница между казачатами и иногородними осталась минимальной. Почти все – босиком. Пацаны – голые до пояса. Все – коричневого цвета везде, где видно тело. Если честно, я не мог поверить, что два меся…
– Мам… – начал я. И сказал то, что не говорил уже лет пять, не меньше: – Я люблю тебя, мам.
Плясали все – и все кто во что горазд. Я тоже не отставал – и вдруг рядом со мной оказалась Дашка. Помедлив миг, я протянул ей руку – и почти не поверил, когда ее ладонь опустилась на мою, и мы запры…
Это был мальчишка. Боже сперва не поверил – мальчишка действительно на четыре-пять лет младше его самого, да еще вдобавок то ли тощий от природы, то ли здорово похудевший. Лохматый – волосы, чтоб не …
– А я не умею вам объяснить – слов не хватает! – что у мальчика вам делать нечего, – отрезала врач. – Кстати, что у вас с рукой?
… – Задержанный номер сорок три на месте!..
Генок был одним из немногих, кто помнил, что его настоящая фамилия – Путин.
– Какой Билли? – искренне удивился мужчина, попытавшийся было вырваться из цепкой хватки двоих «встречающих».
Если честно, никто не обратил на них внимания. Конец сентября в Ставрополе – «осень» только по названию. Буйствовало лето, и только кое-где на деревьях горели медь и золото. Город отстраивался и шуме…
– Они нас что, видят? – Шевырев поднялся, отряхивая свои галифе с лампасом. Подобрал кубанку.
По данным независимых организаций, федеральное правительство не контролирует до 30 % территории страны. Ежедневно фиксируется до 30 вооруженных столкновений разной степени интенсивности – в основном …
Летели «Жало» Дороша-старшего и Фалька, наш с Витькой Барбашовым «Ставрик» и – как прикрытие – «Гриф» Андрюшки Ищенко и Олега Гурзо. Нас провожал – как техник – сам Димка Опришко. Больше никого – Кол…
С тех пор я потеряла покой. Понимаете, я уже привыкла к мысли, что буду жить и доживать одна, и как-то даже успокоилась. Но с тех пор я только и думаю об одном – вдруг это наш Илюшка?!
Жаль. Я предпочел бы, чтоб было наоборот… Честное слово.
Метровая стрела с наконечником из куска ножа пробила Рохаса насквозь около пупка. Он долго ползал по тропке, нудно стонал и звал на помощь, пока не издох наконец и не отошел в лучший мир – именно туд…
– Ты всегда был кретином, – заключил он. – Ну ладно. Я пойду тоже.
Мы опять почти не говорили, как три недели назад, когда шли по лесу все вместе, не зная, куда. Но сейчас были другие причины.
Алка протянула руки сквозь решетку, и Колька переплел свои пальцы с ее – тонкими и горячими.
– Не возьму, – отрезал я, – нас хорошо кормят.
В руках у мальчишки был красный галстук – неожиданно яркий в свете керосинки.
– Я с вами, – сказал Боже, вставая с каменной тумбы неподалеку…
Я смотрела жадно, так жадно, как пьют в жару холодную воду. Смотрела и не могла «напиться».
– Проси жит, – сказал тот, со страшным ожерельем. – Проси, что хочеш жит.
– Как есть… А где твой муж? Я видел фото на серванте.
Их было много. Пятнистые, они шли по две в ряд, и люди разбегались с дороги. Огромные, бесчисленные, эти машины пожирали мир, как лангольеры из книги писателя Кинга.
– Заткнись, шутник, – так же тихо ответил Верещагин.
– И дочь, и еще сына и дочь… – сказала она серьезно. – Я рожу тебе шесть детей. Чтобы за папу… и за твоего отца… и за брата за моего… и чтобы все – вдвое! – последние слова прозвучали, как заклинание.
– Ладно, – хмыкнул Барбашов, – запускай, я готов…
Земцов – по-прежнему бородатый и непоколебимый.
– Я ему бритвой горло перерезал, – охотно пояснил мальчишка. И кивнул на дверь, за которой раздался шум: – Во, бегут уже… Ну, ничего… А я за вами, дяденьки. Вам пора.
Ахнуло вокруг эхо, летя прочь от станицы и возвращаясь к ней.
Похоронили Женю там же, рядом со зданием старой школы бывшего села Калинино, пригорода Краснодара.
– Пацаны, – я старался говорить спокойно. – Если вы правда меня мучить будете, то как же вы не понимаете – я все, что угодно, скажу. Что вы потребуете, то и скажу.
– Правду? – почти умоляюще спросил Юрка снова.
– А ты прямо в Ставрополе жил? – вдруг спросила она.
Войска Ирана подошли к столице Пакистана Исламабаду с юго-запада, индийские части – с юга.
От трех уцелевших резервуаров в разные стороны разбегались, спотыкаясь и падая, солдаты. Не все – несколько человек спешно наводили стволы швейцарских зушек – отличных аппаратов…
– Олег Николаевич, вы тоже приехали? Здравствуйте!
Я посмотрел. Иного названия движок не заслуживал. Вернее – до войны его приняли бы не во всякий металлолом; побоялись бы.
«Не знаю», – хотел сказать я. Но не сказал.
Из второго вылета не вернулся «Жало». Пашка Дорош и… и мой Витька Фальк. Ребята видели, как «Жало» загорелся и сел на турецкой территории, почти в самый бой. Но думать об этом было некогда. Мы, навер…
Знаеш, Сережа, я хочу быть военным. Как папа. И буду. Но ты НИ ЗА ЧТО не думай. Если опять какой гад захочет, чтоб мы лезли на другие страны просто за деньги – мы его сразу. Как тех бандитов. Нас бол…
Ведение авиационной разведки практически невозможно из-за больших площадей леса, на которых трудно отличить обычную деревню, расположенную в лесной местности (24 единицы в Цнинском Языке), от партиза…
Через полчаса начнет светать. Через час – рассветет совсем. Димка ушел в полночь. Если через двадцать минут они не вернутся – значит, их нет.
Интересно, кто были те люди, которые все заварили? Из-за которых погиб мой отец и гибнут сотни («сотни тысяч», – холодно поправил кто-то внутри меня) других людей? Кто первым сказал, что тут не будет…
Протянул пачку мужику, но тот, мотнув головой, тоже с матом пошел на середину моста, где началась какая-то заминка и кутерьма, мычащие коровы столпились в кучу, которую тщетно пытались «разрулить» по…
Мы с Витькой Фальком и Тошкой Задрыгой, задрав головы, следили за происходящим. Лошадь тащилась сама. Бидоны с молоком грозили выпасть. От того, что я не понимал даже, где там, наверху, наши, а где ч…
– Так, народ, – начал он так, как много лет начинал уроки в школе.
– Там теперь масло, – Витька снова сплюнул. – Я не знаю, как жив остался… Че это было?
В подвале находились все те из отряда «Штурм», кто уцелел после недавней облавы – Вовка Гоблин, Дю, Леди Ди, Лешка, Сашок, Пикча и Чикса. И Сережка не мог их винить в том, что они молчат.
– Ну не вздумай, сотник, он же иногородний…
– Да, – кивнул Верещагин. – Иди, потом зайдете ко мне, я все расскажу, как следует… Погоди, Дим! – надсотник встал. Мальчишка остановился у порога. – Это очень важно. Надо дойти. Надо, чтобы они прош…
Но и у нас с девчонкой-почтальоном никто не хотел разговаривать. Впрочем, ей было все равно. Ее отец и старший брат погибли в самом начале боев, а мать умерла от сердечного приступа почти сразу за по…
Народ стал расходиться, переговариваясь, что соседи (в смысле – в Отрадной) позавчера аж турецкий штурмовик завалили… а вот такого еще никто не сбивал…
Трудно становилось дышать. Майор поднялся на колени; тут, за бараком, его во всяком случае не достанет огонь и осколки. В пламени что-то мелькнуло – какая-то чудовищная птица пронеслась над станцией.…
Поприветствовав командира кивками и взмахами рук, офицеры дождались, пока он усядется на стул, вытянув ноги. Земцов передал Верещагину никелированную кружку с чаем.
– Ма, ты чего? – осторожно спросил Колька. Окружающие наблюдали за происходящим с немым восторгом.
– Спи, спи… Ну а ты? – офицер посмотрел на молодого парня. – Ты-то что, рядовой? Зачем с нами связался? А, Райан?
– Не разрешишь, – подземным голосом сказал Тошка и хлюпнул носом, – я убегу.
…В эту ночь началась массовая эвакуация американских солдат из портов Балтики и Черного моря.
– Бабушке надо поставить памятник за то, что она не позволила втянуть нас в эту авантюру… – Уильям поправил берет.
…Когда турецкие солдаты его перевернули, то отшатнулись.
Он хотел добавить, что потом занесет паек. Но не стал.
Тем вечером самозваная отдельная мотопланерная сотня Всекубанского Казачьего войска, не значившаяся ни в каких реестрах и волевым порядком присвоившая себе название «Крылатая сотня», в полном составе…
– Помолчи и послушай, – оборвал его Юрка. – Я тебя не убегать посылаю…
– Угу, – Влад втиснулся между ними. – Ну чего вы? Вон там можно пролезть, за бордюром. Пошли, пока ракет нет.
Это было последнее, что я видела – мы уже неслись прочь над самой землей…
– Живым брать! – послышался крик по-английски.
– У меня, – ответил он. – Да ты не бойся, тут безопасно.
– А ты не зашел, – сказала она, переворачиваясь на спину. Добавила: – А я тебя сразу узнала. Ты ничуть не изменился.
Наверное, именно тогда мы стали приходить в себя. О себе скажу только, что на вторую ночь в этой деревне я вдруг проснулся и начал выть. Именно выть, громко и неудержимо. А потом кататься по полу. Я …
Конечно, ни о каком «огонь по моему выстрелу» речи уже не шло. Я просто начал лупить короткими очередями в кабину первого грузовика, даже не думая ни о чем. «Та-так, та-так, та-та-так», – долбил «АКМ…
– Не знаю я… – тоскливо ответил он. – Я же не говорил ни с кем. Но эти ездят и ходят без опаски совсем. Разные. Американцы есть, я видел. А больше всякий сбродень.
Мысль о том, что это вернулся тот мальчишка-бур, была ужасна.
Мальчишка с натугой держал в руке связку – противотанковую РКГ, два двухсотграммовых брикета тола и две старые «РГ-42». Кольцо из одной было выдернуто, и мальчишка второй рукой придерживал скобу пред…
– …а если понадобится – отдать за нее свою жизнь.
– Я этого скелета боюсь, – признался первый лейтенант. И в ответ на удивленный взгляд капитана сердито пояснил: – Серьезно боюсь. Никогда никого не боялся, а этого щенка боюсь. Вот понимаешь, умом зн…
Железнодорожная станция, прикрытая двумя десятками истребителей постоянной готовности (и пятью десятками – второй волны), полусотней стволов зениток и таким же количеством зенитных комплексов, плюс п…
– Сволочи! – закричал я, вскидывая кулак. – Какие вы сволочи!
– Ну а первый вылет когда будет? – спросил Тошка.
– Ну вот еще, – сморщил нос одноглазый, и его лицо стало совсем пацанячьим. – Мало мне того дурацкого памятника…
Сводка о потерях выглядела удручающе. Ромашов смотрел на лежащий перед ним лист и, если честно, не мог понять, почему Воронеж еще держится.
– Хорошо… Жалко, что мы не увидим. Ну. Как дальше будет.
– Не буду. Завтра сможешь меня прикрыть, если что? Я буду стрелять с близи, жаль, что у нас снайперок настоящих нет.
– Не. Это за рекой, сейчас их, наверное, уже со всех сторон обложили.
– Я писал докладную о чем-то подобном генерал-лейтенанту Ромашову, – медленно сказал он. – Но в общих чертах… А теперь давайте с вами поговорим подробно. И начнем – извините, Станислав Степанович! – …
– …вступая в ряды пионерской организации России…
Сережка напился из лужи – вода была холодной, снеговой, безвкусной. Помог Леди Ди сменить тряпку на лице. Сел – и закусил губу от боли. Судя по всему, на последнем допросе отбили почки…
– Последний же вылет! – крикнул он в звукопровод. – Петь! Завтра же по домам развезут, давай напоследок!
– Так, – столь же коротко и безапелляционно сказал Верещагин и орлиным взором окинул покалеченный парк. Буквально через несколько секунд его взгляд упал на гревшихся на сентябрьском (практически еще …
– Сбацал бы что повеселей, – сказал тоскливо Сашка Радько.
– Не шутите так, – я вздрогнул и выпрямился. – А хотя… если для победы – я согласен.
…Чучело появилось ночью. Боже усмехнулся про себя. На казачьих позициях кто-то играл на гармошке.
– Давай лучше… – Мой взгляд упал на книжку, которую он читал, это были «Семь подземных королей» Волкова. – Давай лучше я тебе почитаю.
– Думаешь, из-за сегодняшнего будут искать? – спросил Генок.