– Последний же вылет! – крикнул он в звукопровод. – Петь! Завтра же по домам развезут, давай напоследок!
– Комбриг Ларионов?! – воскликнул Верещагин. – Черт побери! Комбриг Ларионов!
Американец неотрывно смотрел в его сторону. Большая рука в беспалой перчатке скользнула по винтовке, и оружие начало приподниматься. Так, словно его держал робот из фильма – медленно и уверенно…
– А по-моему, можно, – заметил Борька. – Зря ты, братишка, на него прешь. Дим?
Подняв автомат, он сменил магазин на снаряженный трассерами и веером выпустил в сторону горящих домов, по которым продолжали молотить не жалевшие боеприпасов гранатометчики, зеленый вихрь. Опять сменил магазин – и первым бросился по истоптанному неглубокому снегу на штурм Борового.
– Мам… – начал я. И сказал то, что не говорил уже лет пять, не меньше: – Я люблю тебя, мам.