Странно. Они опять засмеялись, но уже по-настоящему, весело.
– По-моему, от него один скелет остался, – недоверчиво сказал капитан.
Вы можете смеяться, можете плакать, но это так и было. Наломав солидное число прутьев американского (!) клена, мальчишка, повесив «Сайгу» за плечо, принялся за дело.
Верещагин придвинул к себе блокнот и открыл его.
– Я с вами, – сказал Боже, вставая с каменной тумбы неподалеку…
Лафферти присел за стол, налил себе кофе – настоящего, бразильского, довоенного. Открыл пачку галет. Снова посмотрел на мальчишку. Тот плакал – плотно зажмуренные веки дрожали мелко и часто, из-под них по щекам текли слезы, задерживались во впадинках. Слезы, выжатые из камня, – иначе не скажешь.