Все цитаты из книги «Стезя смерти»
Альберт Майнц, «Психология пытки», том первый, «Victimologia»…
— Вот ведь влипли, — пробормотал Ланц, опустившись на табурет у стола, и сбросил с ладони волокна ткани рядом с булавками. — Что теперь? Сажать в Друденхаус племянницу герцога?..
— Вот так все и началось. Вся история Инквизиции построена на этом: твои предшественники не знали, как увериться в своей безопасности, а потому решили попросту истребить каждого, кто способен на нечт…
— Разумеется, я пьян, — согласился Курт уже без улыбки, сделав к ней неверный шаг. — Неужто ты полагаешь, что после всего произошедшего я явился бы к тебе на трезвую голову и в здравом уме?
Курт распрямился, закрыв глаза и отступив, вскинул руку ко лбу, покрывшемуся испариной; из жара бросило в холод, как в горячке, и на мгновение забылось все то, о чем грезил и чего желал два удара сер…
— Слишком много допущений. Слишком много вопросов.
— Вот об этом, к примеру? — уточнил Курт, вскинув руку в перчатке; тот рванул ворот рубашки, открыв плечо, и полуобернулся к нему спиной.
— Я ведь сказала, милый, все очень непросто.
— Homo audacissimus atque amentissimus… — все еще зло пробормотал Фельсбау, придвигая к себе недопитую кружку. — Anathema sit et illum di omnes perduint.
Когда за ее спиной затворилась створка тяжелой двери, Курт вновь привалился к стене, опять закрыв глаза и переводя дыхание. Подойти, постучать; что он сделал бы, не будь она той, кто есть? «Откройте,…
— О том же говорит и ее молчание?.. — скорее спросил, нежели подтвердил Курт. — Или же ей, напротив, ничего не известно, и она попросту боится неверным словом навредить хозяйке?
— Второго не будет, — отозвалась Маргарет уверенно. — Что же до игр, милый, то — откуда мне знать, не играешь ли со мною ты? Быть может, это очередной ваш метод — сперва довести до отчаяния, убедить …
— Да то же, что и касаемо всех нас, — пояснил вновь добровольный помощник от соседнего стола. — Госпожа графиня весьма общительна и от разговоров не бежит — со всеми; каждый из нас с нею хоть бы слов…
— Вот зараза… — тоскливо пробормотал Курт, приблизившись к телу на постели, и, пристально вглядываясь в лицо покойного, озлобленно сообщил: — Если выяснится, что ты понапрасну обеспокоил меня — пойде…
— Все вчерашнее — подробно, четко, дословно, в письменной форме. Отчет мне на стол. Все документы по делу отдашь Ланцу. Это все.
От того, что вспомнилось вдруг, на душе внезапно стало скверно, а в груди кольнуло. Он совсем забыл об этом…
«Если почувствуешь, что не справляешься» — припомнилось ему; и все так же на долю секунды пришло в голову, что Керн прав, и следует отказаться от участия в этом, пока еще не поздно, пока не сорвался.…
— Я понял, извини, — примирительно улыбнулся Курт. — Однако же добросовестность должна быть награждена, не находишь?
— Лезвие, — констатировал уже очевидное Фридрих. — Гибкое и очень тонкое, так что кости им я бы на твоем месте не пилил. Но вот веревочка какая-нибудь, кожа, нетолстая ветка — это сколько угодно. Удо…
— Стоять! — чуть повысив голос, скомандовал Курт, и тот замер. — Дверь закрой.
…«Дознаватель, имеющий подлинное сострадание к испытуемому, обязан обнаруживать безучастие и равнодушие, дабы не давать оному ложной надежды и не споспешествовать излишнему продлению пытки»…
— Нет, — ни на мгновение не задумавшись, отозвался Бруно. — Даже напротив — твоя добросовестность по временам ни в какие ворота не лезла; потому я и говорю, что помогать тебе все-таки буду, но только…
— Да не может быть, чтоб ты вовсе ничего не слышал — такие истории передаются с детальностями.
За стенами Друденхауса происходило множество всего того, что проходило мимо него, а вот допросы арестованных — это единственное, что Курта занимало всего менее: ничего нового или существенного узнать…
— После дочитаешь, — сообщил он в ответ на возмущенный взгляд и уселся рядом, откинувшись к стене. — Рассказывай, что узнал.
— Что-то ты сегодня подозрительно жизнерадостен, — с настороженностью покосившись на него, заметил Ланц, собирая со стола охапку доставленных им документов; Курт отмахнулся, усевшись в оконном проеме.
— Задавайте ваши вопросы, майстер инквизитор. Отвечу правдиво на каждый.
Первое, о чем подобает упомянуть. Сии силы — есть стоящие за пределами порядка, блюдомого самою природой вещей, губительные и для человеческого рода в самом его существовании, и для мироздания в цело…
— Еще всего только чуть более недели назад, — медленно выговорил Курт, — все это было для меня не существующим вовсе. Не требуй от меня многого. Я не могу за неделю сменить веру; сомневаюсь, что это …
— Нет, — отозвался Курт несколько более поспешно, как ему показалось, чем должно. — Только мои приказы. Никакой самовольности.
— Ты не ответила на мой вопрос, Маргарет. В обмен на какую жертву ты намерена просить силы и власти? Чем дольше ты уходишь от ответа, тем более у меня крепнут дурные подозрения.
— Последнее. — Голос за спиной был больным и черствым, как короста. — Чтоб в ближайшие пару дней духу твоего в Друденхаусе не было. Увижу здесь — пожалеешь. Ясна моя мысль?
— Но на что я тебе, если мне не будет нужна твоя истина?
— Хорошо, что ты это понимаешь. И второе. Протокол допроса. Без сокращений, детальный, четкий, внятный. Понял меня, Гессе?
— В твоей жажде деятельности. Ты в порядке?
— Ланцу? — произнес Курт, чувствуя, как бледнеет, а руки за спиною сжимаются в кулаки. — Вы забираете у меня расследование?..
— Остаться в живых? — прямо спросил Курт. — Да, есть. Теперь — есть.
Курт обернулся на Бруно, все так же молча и неподвижно стоящего у двери, и, упершись локтем в столешницу, перегнулся через стол, склонясь к самому лицу секретаря.
Бруно, поначалу наблюдающий за ним с насмешкой, все более начинал поглядывать настороженно, сочувствие в его взгляде превратилось в откровенное опасение, и однажды вечером, глядя на то, как Курт лежи…
— Да-да. Знаю. «Без протокола», «по душам» и прочее…
— И тюрьма, из которой ты был взят в академию, еще стоит, — мягко добавил наставник; Курт засмеялся — зло и болезненно.
— Вы все равно мне помогли, — скорее для самого себя возразил Курт. — В любом случае смерть странная; если использован редкий и таинственный яд для убийства простого студента — это странно; если это …
— Позвольте вмешаться? — предложил голос за спиной; Курт развернулся, взглянув вопросительно на сидящего у дальнего стола, и тот, нерешительно кашлянув, продолжил: — Наш Филипп, знаете ли, не был осо…
— Как знать, — хмыкнул Ланц, — может, чего и не видел.
Или в каменную громаду, охваченную пламенем…
Курт встряхнул головой, силясь сбросить с себя ледяное оцепенение, ощущая, тем не менее, мерзкие мурашки на спине; бояться здесь следует не призраков, напомнил он себе настойчиво, а людей — вполне жи…
— Ну, все, с меня хватит! — зло выдохнул подопечный, приблизившись к нему двумя широкими шагами, остановился, сжав кулак. — Я терпел твои издевки, пока мог. Пока чувствовал себя неправым. Но мое терп…
— Но стойте, — вновь возразил Бруно, однако уже менее убежденно, чем прежде. — Я однажды сказал, что, если меня возьмут с ножом в сапоге, это не означает, что зарезанный сосед — на моей совести. Моя …
— Все уже знают, — тихо сообщил он. — Мне, наверное, сегодня не стоило приходить… но я хотел увериться, что мне все это не привиделось.
— Что горит? Что за conspiratio? — поинтересовался Ланц так жизнерадостно, что боль над переносицей ударилась в кость, точно зубило; Курт наморщился, зажмурившись, и тот понизил голос. — Что стряслос…
— Я пропустил какую-то булавку? Не всю куртку распотрошил?
К месту студенческих сборищ он шагал бодро и быстро, снова слыша и весну вокруг, и птиц, утихающих к вечеру, и аромат лопающихся почек; Бруно косился на него с таким очевидным подозрением, что, в кон…
Курт снова провел ладонью по лбу, сухому и горячему, будто в бреду, пытаясь взять себя в руки. Так далее продолжаться не может, уже едва слышно и почти жалко прошептал рассудок, забившийся вглубь вос…
— В наши дни, — мрачно сообщил обер-инквизитор, — уже не принято заявлять, что ночью приходил Дьявол и сломал арестованному шею… Ко мне, Гессе. Немедля.
Бруно допросили тоже — как единственного, слышавшего его разговор с покойным. Подопечный, который, к немалому удивлению Курта, не стал после произошедшего более враждебным, отвечал четко, невозмутимо…
— Полагаю, — терпеливо откликнулся Керн, — вашему сиятельству и без моих пояснений все известно, однако я отвечу, если вам столь необходимо услышать это именно из моих уст. Пфальцграфиня Маргарет фон…
— Ну, я все же себя оцениваю здраво, Дитрих. Понимаю, что не страшилище, а должность — еще одно лишнее интригующее дополнение, и не странно, что малолетняя деревенская простушка может заинтересоватьс…
— Теперь, Отто, тебе есть, что сказать мне? — выждав с полминуты, произнес Курт, вернув обложку Бруно, и приблизился еще на шаг. — Ведь сейчас мы оба знаем, о чем. Я слушаю тебя.
— Похоже, вы снова правы, майстер Гессе, — кивнул другой студент и развел руками, вздохнув: — Но мы никого с ним не замечали. Знаете, обыкновенно, если что-то ведомо хотя бы двум студентам — полагайт…
Бруно не ответил, и он умолк тоже — с каждым словом он тем меньше верил сам себе, чем дольше уверял собеседника.
— Резонно. Отвечаю — по опыту: случается, что веки подымаются уже после того, как останавливается сердце, при последней мышечной судороге.
Крики стихли почти сразу; около минуты в комнате висела тишина, а потом в коридоре послышались шаги — уверенные, быстрые.
— Не скажешь, что случилось? — поинтересовался подопечный, и он коротко качнул головой, разворачиваясь к двери.
— Спокойно; уверен, ты уже жалеешь о том, что сделал… Давай по порядку. Откуда ты ее знаешь, что вас связывало — только спокойно и подробно.
— Дочь брата, ваше сиятельство, — пояснил Курт буднично, глядя на затылок с густой проседью сверху вниз, — это родственная кровь, не предназначенная для соития.
— Издержки прошлого, — пояснил он со вздохом. — Знаешь — безотрадное детство, безотчетная тяга к семье, семья-академия, семья-Церковь, в скорби — неосознанное возвращение к детству, поза защиты, но ч…
— Брось ты, — недобро рассмеялась та. — Неужто ты можешь себе хотя б вообразить такое? Нет, мой двоюродный дядюшка всего лишь пошлый и примитивный дьяволопоклонник. Он — это compositio unificata трад…
В подвале царила тихая суматоха. Дверь в камеру была распахнута, Райзе сидел внутри на корточках перед бесформенным тюком, наполовину закрывая его спиной, а Ланц, стоя перед охранником, выговаривал е…
Высокий суд, рассмотрев пункты обвинения и доказательства, представленные ему, вынес свой вердикт. Настоящим приговором вы будете преданы наиболее достойному и справедливому воздаянию в соответствии …
— Не смотри на меня так, — проронила она тихо. — Я ни в чем не виновата, он пришел сам.
— К сожалению для тебя, Отто, изменения есть лишь в одном: к моей плате за твой товар прилагается небольшой, но весьма существенный довесок — я бы сказал, что в свете этого ты должен мне приличную ск…
— Да, я много чего слышал о вашем брате… Только денег мне не надо. От тебя — не возьму.
На протянутую руку в черной перчатке студент посмотрел, как на ядовитую змею, и решиться на фамильярное пожатие так и не сумел; на Бруно секретарь покосился так, словно это он виноват во всех бедах э…
Люди говорят, что человеку возможно возвыситься и стать богом.
— Мир, — подтвердил он нарочито торжественно и опасливо отодвинулся. — Обниматься не будем, ладно?
— Ваши обвинения — чушь! — в ее голосе все же пробилось содрогание, сорванность. — Это просто немыслимо!
— Ничего, Отто, — успокаивающе произнес Курт. — Ведь я и просил тебя говорить мне не только о том, что знаешь точно, но и о своих подозрениях тоже. Все правильно. Рассказывай дальше.
По коридорам башни Курт шел и вправду быстро, едва удерживаясь от того, чтобы позорнейшим образом перейти на бег — он боялся натолкнуться за очередным поворотом на Керна, услышать снова все то, что б…
— Ты свободна, — откликнулся он, видя, как в фиалковых глазах пробудилась радость, тут же сменившаяся недоверием, почти испугом, смятением, и повторил, сжав тонкую руку: — Ты свободна. С этой минуты.
— Я подумаю, — мрачно улыбнулся Финк, поднимаясь. — Давай, что ль, провожу по кварталу — чтоб не цеплялось всякое…
— Да… — на грани слышимости прошептал Рицлер, и он кивнул, поднимаясь и держа руку на весу, чтобы еще больше не пачкать кровью одежду.
Это было похоже на вспышку — точно бы в полной темноте на просмоленный факел упала искра, и он запылал, вмиг озарив самые темные уголки, явив все, что было до сей поры потаенно, неясно, скрыто во тьм…
— С каких это пор ты стремишься мне помогать? — с преувеличенным удивлением поинтересовался Курт. — Какое-то подозрительное рвение вдруг в тебе пробудилось…
— Да-да, что ж это я… Здесь, сейчас здесь; пребывает в трудах на благо университета и людское, пишет дозволенное ему. Хотите говорить с ним?
— Через пятнадцать лет… — повторил Курт, посерьезнев, и теперь уже сам взял ее за руку, приблизив к себе и приподняв за подбородок чуть осунувшееся лицо к своему лицу. — Ты уверена, что спустя такой …
— Назови, как тебе больше понравится, — предложил Курт, и Шепп отвел взгляд, нервно царапнув пальцем по старому дереву досок.
— Да, — сказал он тихо, проведя пальцем по дуге сложенного арбалета размером с полторы ладони; Фридрих положил рядом цельностальную стрелку — гладкую, полированную, словно водная гладь в безветрие, х…
Можно лишь вечерами осторожно, тихонько, задуматься над тем, кому или чему же он служит теперь, если вдруг потребовались столь редкие агенты — умеющие не скрывать свои мысли от всего, что вне, а — по…
— К нам. Керн сейчас несколько занят с гостями. Если услышишь из-за его двери дикие крики — не пугайся, это его грызет епископский посланник.
— Тебе не придется поступаться заветами твоего бога, — с такой же невеселой улыбкой возразила Маргарет. — Да, я намерена принести ей жизнь человека. Да. Однако, попади этот человек в руки Конгрегации…
— Да, — согласилась Маргарет. — И это покорило меня совершенно. Никто в моей жизни никогда не делал для меня ничего подобного; и будь уверен, никто из этих влюбленных глупцов не сделал бы.
— Либо так, — кивнул Ланц. — Посему, я так полагаю, надо подвигнуть Керна послать запрос первым делом в академию — не знают ли тамошние мудрецы об этом таинственном «Трактате».
«…Что же до поднятого вопроса, каковы силы, с коими довелось сойтись нашему служителю, и каковы носители и адепты оных, а также начатки их верований и основы их культа, по долгом размышлении и восста…
Герман Фельсбау был отпущен на свободу без предъявления обвинений лишь утром следующего дня — до того часа о нем, говоря честно, попросту забыли. Несколько ошалелый от столь неожиданного поворота соб…
— Вот, значит, как, — Маргарет отступила в противоположную сторону. — Стало быть, со мною ты можешь говорить, лишь как следует накачавшись?
— Знаешь, — продолжил Финк несколько смущенно, потирая ладони одна о другую, — я ведь хреновый христианин; сам понимаешь… Ну, там, «не укради», «не убий» и все такое; «жена ближнего», осел и кошелек …
— Майстер Гессе, — отозвался голос, которого он не слышал и который желал услышать долгие две недели…
— Ты действительно пойдешь туда? — спросил Бруно уже серьезно и тихо. — Наплюй на всех, тебе не обязательно там быть. Что и кому ты хочешь доказать?
Не оказался преувеличением и тот факт, что заняться новоприбывшему майстеру инквизитору было совершенно нечем; быть может, местные жители не отличались тяготением к доносительству, а возможно, эпохой…
— Нет! Я его не убивал, клянусь вам, чем хотите, это не я!
Курт не ответил, лишь кивнув — чуть заметно, и Бруно тяжело выдохнул, взъерошив волосы и опустив голову в ладони.
— Ну-ну-ну, — нахмурился тот, — только не надо теперь каждую бочку затыкать твоими прозрениями; в твоих бумагах об особых способностях ничего не упомянуто, посему от тебя я буду требовать того же, че…
— Полтора месяца назад, — тихо, четко выговаривая каждое слово, произнес студент, глядя ему в лицо, — говоря со мною, вы сказали, что я должен думать о том, как восстановить справедливость. О том, чт…
— «Я тот сокол, в котором все охотники мира нуждаются каждое мгновение, — тихо проговорил Курт, не отводя взгляда от тела перед собою. — Мои жертвы — газели с черными глазами»…
— Прежде, нежели я смогу оценить вашу verba honorifica по достоинству, я хотел бы знать, что происходит, кто вы и что я делаю здесь. Где «здесь», спрашивать более не стану — судя по моему положению и…
— Да, — кивнул Курт с облегчением; требования Керна были вполне благоразумны, не оказавшись, вопреки его опасениям, чем-то неисполнимым и необычным, употребленным лишь к нему — начальство лишь дало п…
— Могу поговорить с его приятелями, вдруг удастся что-то выяснить…
— А-а, сразу о деле… Нет, этот подвал здесь, в этом крыле.
Рицлер торопливо закивал, и Курт улыбнулся, отчего переписчик посерел совершенно.
— Нет. Перед судьбой. Каждое деяние, совершенное человеком, несет свой отпечаток в мир, оставляет след в его душе, сути, в его судьбе, из каждого поступка вытекают определенные последствия, а вот с н…
— Стало быть, Якоб, дверь ты снова запер изнутри после его прихода? Это точно?
— Это мысль вслух или вопрос, который требует ответа?
— Вот даже как? — тихо произнес бывший приятель. — Покровительство предлагаешь? Стало быть, все ж вербуешь…
Он помедлил секунду, глядя на свернутый документ в руке, и, развернувшись, зашагал к лестнице вниз.
— На старших курсах мы допущены к препа… рированию животных, — выговорил он с некоторым усилием. — Опять же, нет ни одного обладателя сомнительного чувства юмора, кто не прокатился бы на тему «чернок…
— Было такое, — закивала она, — было. Пришлось брать к себе мальчика, как сестра с мужем преставились — не оставлять же одного, верно? Около году прожил тут, мерзавец, а после сбежал. Уж не знаю, где…
— Напомни мне, — устало отозвался Курт, — кто неполный год назад готов был едва ль не удавиться, когда оказался среди нас? Кто бесился при одном лишь слове «Конгрегация»?
— Господи Иисусе… — пробормотала та придушенно, отступив назад.
— Все, что знаю, что смогу сказать, — подтвердил брат Михель с готовностью. — Если я могу помочь делу Святой Инквизиции, мой долг как благочестивого христианина и лица духовного в полной мере служить…
— Похвальная чуткость и предусмотрительность; проникаешься?.. Езжайте и не тратьте время. Разберусь.
Курт болезненно поморщился, снова ощутив неприятную пульсацию в уже заживших бедре и ключице. Отложив на стол арбалет, он взял стрелку в руку, потянул перчатку за кончик пальца, но, увидев, что на не…
— Вот как… Ну, милый мой, как я уже говорила — до тех пор нам разговаривать не о чем.
Приема Курт ожидал прохладного, скептического и снисходительного, однако, к его немалому облегчению, Штейнбах просьбе не удивился; по крайней мере, никаких эмоций он не выказал, поинтересовавшись лиш…
Разумеется, не просто так; я что же — похож на благотворителя?.. Какой разумный человек откажется иметь в своем распоряжении обязанного ему служителя Конгрегации, который, ко всему прочему, повязан т…
— Хочешь разубедить меня? Или нарываешься на похвалу?
— Вальтер, время, — напомнил Райзе нетерпеливо. — У нас совсем нет времени и уйма препон, нам надо прилагать к дознанию любую дельную мысль…
«…В свете вышеизложенного и выводов из предоставленных следователем четвертого ранга Куртом (Игнациусом) Гессе отчетов, а также после изучения ваших заключений, рекомендуется крайняя осмотрительность…
— Тебе это кажется глупым, верно? А все потому, что ты, говоря с ним, всего лишь говорил, думал, прикидывал, в то время как он жил, дышал, чувствовал. Если бы так же жил вместе с ним — сжился бы с ни…
Город с трудом успокоился спустя неделю, хотя тема для всех разговоров по-прежнему была преимущественно одна, вслед майстеру инквизитору по-прежнему смотрели, шепчась, а по улицам то и дело расхажива…
— Сюда ведь не воспрещен вход для студентов, а более кому же быть? Какие тут могут быть посторонние?
— Я уже говорил тебе, почему и что я изменил, повторяться не хочу. Я полагал, ты поймешь меня проще, чем другие; но если нет — как знаешь. Я не обязан перед тобою оправдываться; я вообще ничем тебе н…
Последние слова он произнес с дрожью, и Курт чувствовал, что переписчик косится в его сторону, ожидая реакции; он продолжал сидеть в молчании, лишь чуть кивнув услышанному, с немыслимым трудом воздер…
— Если ты будешь отказываться отвечать и впредь, я лишь более уверюсь в правильности своих выводов. Silentium videtur confessio; ты ведь это сама понимаешь. Если ты виновна, добровольное признание мн…
В рабочую комнату старших он вошел решительно, лишь на миг промедливши у двери под пристальным взглядом оставшегося в коридоре Бруно. Ланц сидел за столом, наигранно спокойный, собранный, а Маргарет,…
— А ты что думал? — вскинул брови тот. — Что я вручу тебе ключ от подвала со словами «у вас два часа, развлекайтесь»?.. Два условия, Гессе, и это не обсуждается. Первое. При допросе должен присутство…
— Не уверен, что я хочу услышать ответ, — безрадостно усмехнулся Курт, обернувшись к сослуживцу. — Почти не сомневаюсь, ты скажешь что-то похожее на «Omnia abducet secum vetustas»… хотя, такие сентен…
Он что-то сказал или прошептал… или… Я не знаю, как это объяснить. Он что-то сделал. И разносчик упал замертво — прямо там, где стоял. После этого я, само собою, оставил все сомнения; чего бы он ни ж…
— Это было бы вероятно как вариант, но для того, чтобы ото всех таиться, они должны были бы для начала просто свести знакомство, в течение какового установилось их… так скажем — взаимопонимание. Или …
Курт медленно прошелся вдоль стены, проведя ладонью по неровной поверхности; на перчатке остались серые следы пыли. Прилавок, стена позади которого отделяла лавку от кухни и жилых комнат, был так же …
— Да, — согласился Курт с тяжелой усмешкой. — Это я уже понял.
— Я, — кивнул Курт. — Я, Бруно. Еще вчера.
— Брось, — оборвала она устало. — Я все ваши приемы знаю. Я лишь только хочу знать, было ли это твоим распоряжением, или это указание тех, кто над тобой?
— Я верно поняла смысл ваших слов, майстер Гессе? — голос Маргарет фон Шёнборн не похолодел, как он того боялся; напротив, эта мысль, казалось, ее развеселила. — Вероятно, это и есть ваш нескромный в…
— Вы делаете себе лишь хуже, — предупредил Ланц наставительно; она не ответила, отвернувшись, и тот вздохнул, поднимаясь и идя к двери: — Ну, что же. Видит Бог, мы пытались…
— Неправда, — мягко возразил шепот. — Вы об этом думали — я вижу. И не раз.
— Плевать. Если даже это будет мое последнее расследование, я найду виновного.
С этим он был согласен целиком и полностью. В том, что фон Аусхазен явится в Друденхаус тут же, не было никаких сомнений. Не сомневался Курт и в том, что от намеков тот быстро перейдет к угрозам; Кёл…
— И что же мне за это будет, майстер обер-инквизитор? — с умилением уточнил герцог. — Верно; ничего. И, кстати сказать — я голосовал против. Итак, мои требования вы слышали: или завтра же поутру она …
— Я не намерен вас арестовывать. Не бойтесь.
— А Филипп Шлаг — он, при всей его любви к книгам, неужто тоже пользовался его услугами, не списывал себе нужное сам?
— Тебе никто не причинит вреда, — отозвался он ровно. — И это — для твоего же блага. Поверь. Ради твоей безопасности. Я сказал, что не позволю, и никто к тебе пальцем не притронется; только не делай …
По лестнице он спустился, не оборачиваясь, чтобы взглянуть, поспевает ли Бруно следом, так же стремительно вышагал на улицу и, не задерживаясь, двинулся по ней прочь — но не напрямую к дому за каменн…
— Снова применяешь на мне свои навыки? — с внезапным ожесточением произнесла та. — Я знаю наперед все, что ты скажешь, мой милый. Ты скажешь мне, что у меня «однобокий взгляд на мир из-за переживания…
— Боже! — засмеялась она, прильнув к его плечу и заглянув в глаза. — Неужто ты решил, что эту роль я отвела тебе? Ты серьезно?
— Я… — продолжил Рицлер тише и уже спокойнее, — я нашел часть каталогов прежнего библиотекаря. Вернее сказать, два листа — с именованиями книг, сопроводительными примечаниями, датами; возможно, это б…
— Я не знаю, — отозвался Курт тихо. — В тот момент я не спрашивал, потому что мне казалось, я на правильном пути, и неверное слово может… Простите, — повторил он покаянно. — Тогда мне казалось — лишн…
Курт отвернулся, спрятав взгляд. Вдруг подумалось, что, войди она сейчас в дверь, взгляни в его сторону, задай ему вопрос… да что там — если б просто-напросто он услышал приветствие, обращенное к нем…
— И как? Проверил? Не всплыло? — медовым голосом уточнил духовник, и теперь покраснели даже уши.
— Э, нет, милая; «накачаться» у меня сегодня был повод, — возразил он, шагнув следом за ней. — Даже целых два. Во-первых, сегодня я избавил от суда человека, чья жизнь мне не безразлична. Это ведь по…
— Поверь, я отличаю обычную головную боль от той, что уйдет, когда я пойму, что меня изводит, — Курт слышал, что тон избрал не особенно учтивый по отношению к старшему по чину, и собрался всеми силам…
— Ровно через две недели. Пятнадцатого июня будет Черная Луна, это лучшее время для того, что мне нужно.
— А я — нет. Ты обещала назвать имя, — напомнил Курт. — Таков ведь был уговор?
— Да, майстер инквизитор, я ваш ночной кошмар: человек, знающий свои права при общении с вам подобными… — она улыбнулась вновь, сбавив голос и глядя снизу вверх заговорщицки: — Разумеется, это чистой…
— Не спешите, господин следователь, экий вы быстрый. Вполне возможно, что, открыв брюшную полость, я обнаружу cirrocis в последней степени…
— Это бы успеть, — кисло отозвался сослуживец. — Идем. И, слушай сюда, абориген, — добавил он, за локоть развернув Курта к себе лицом, — Керн не дал разрешения оставить тебя одного в ее доме, однако …
Курт закрыл глаза, вслушиваясь в эхо последнего слова, и тяжело перевел дыхание.
— Я не виноват, — повторил парень тихо; Ланц выпрямился.
— Мне, майстер Гессе, не нравится, когда мне отказывают. А вы, помнится, говорили, что отказать мне не сможете… Снимите немедленно.
Брат Михель сокрушенно вздохнул, качнув головой, и уже сам потащил господина следователя к каменной скамье у стены меж двух полок, уходящих к потолку лестницей; усевшись подле миссионерствующего в ми…
— Что именно? — с усталым отчаянием уточнила та. — Сколько их было в моей жизни — заметь, до тебя и совершенно не имеющих никакой для меня значимости?
— Конкретно там — ничего, все началось позже; это, абориген, я тебе рассказал, дабы ты понял, на чем все завязалось… После этой разборки магистратские некоторое время купались в славе справедливых ра…
— Он здесь сейчас? — попросту спросил Курт, и библиотекарь, сорвавшись с оседланного конька, на миг замер в растерянности от резкой перемены тона.
Мельком он подумал о том, что не во всем Гвидо Сфорца превосходит его — самому Курту языки давались свободно, а вот кардинал за все годы, проведенные в Германии, так и не научился изъясняться по-неме…
— Да хотя бы, — улыбнулся Керн, пожав плечами. — Как знать, что именно из всей этой писанины его заинтересовало. Ты сам-то хоть что-нибудь из этого читал?
— Полагаю — там будет видно… Поднимайся, — распорядился он, наподдав Бруно кулаком в плечо, с трудом воздержавшись от того, чтобы двинуть всерьез. — Идем по соседям.
— И жжет, — отозвался Курт тихо, поднимаясь, и мимовольно прижал к груди ладонь, ощутив под тканью рубашки четкую кромку Знака. — Пойдем работать.
— Тебе ведь сообщили об этом при аресте, не так ли? — Курт скосил взгляд на сослуживца, уточнив: — Ведь так?
— Да, вы правы… — профессор бросил на изрядно помятое блюдо, видавшее, кажется, много лучшие времена, ланцет и крюк жутковатого вида, вновь разразившись вздохом, и испачканным в свернувшейся крови па…
— Конечно. И то, что ты стал говорить со мной — сейчас, сам — тоже.
— А ты всерьез уверена, что мир породила Тиамат?
— Густав, я не рвусь выслужиться. Но посуди сам: смерть без видимых причин, она сама по себе странна; если не этому надлежит привлекать наше внимание, то тогда что же должно возбуждать подозрение? Бо…
Наконец, отодвинув свитки в сторону, Керн шумно вздохнул, опершись о тяжелый стол локтями, и уставился на новичка в упор.
Также на основании разбирательства Высокого суда вы, Маргарет фон Аусхазен, пфальцграфиня фон Шёнборн, Рудольф фон Аусхазен, герцог Райнский, и Гюнтер Вайзенборн, князь-епископ Кёльнский и герцог Вес…
— «Симон Грек»… — неспешно произнес Райзе и криво ухмыльнулся. — Это настораживает. Полгода не сходиться с девками, шушукаться с молоденьким переписчиком, а после окочуриться с прибором наперевес; «Г…
— Парень, в двадцать лет вдовами не бывают, — пояснил он с расстановкой. — В двадцать лет бывают одинокой женщиной — познавшей уже, к слову сказать, некоторые жизненные удовольствия.
— Хорошо, — решительно кивнул Курт и договорил уже на одном дыхании: — Мне стало известно, что графиня Маргарет фон Шёнборн почасту общалась с кёльнскими студентами, в том числе и с покойным Филиппом…
— Тебе надо выспаться. — Курт улыбнулся, выдержав его взгляд почти спокойно. — Отдохнуть; тебе начинает мерещиться всякое.
— Почему? — проговорил Курт равнодушно, пожав плечами. — Имеете. Полное.
Люди говорят, что Вселенная — немыслимо необъятное Живое, породившее самое себя. Породившее — и ожидающее своей смерти.
— Короче, Вальтер, — оборвал Курт, и обер-инквизитор на миг приумолк, снова переглянувшись с Ланцем.
— Едва ли… — пробормотал он тихо, пряча глаза в пол. — Как и все, кто заказывал мне списки с имеющихся в библиотеке трудов… не более…
— Насколько я знаю — нет, прав на ее имущество у него нет никаких, юридически с покойным графом он никак не связан, и она совершенная владелица имения. Однако же — герцог… Как знать, что он может изм…
— Придумай что-нибудь; в течение часа я к нему явлюсь, но тогда у меня, по крайней мере, будет, что ему сказать… Я возьму курьерского.
— Нет, Дитрих, погоди, — чуть сбавив жесткий тон, возразил Курт негромко. — Постой, я отвечу; это, в конце концов, правилам не претит.
— Продолжим, — согласился тот, взявшись за ланцет и поднявши руки наизготовку. — Ну-с, демонстрацию орудий мы опустим, на него это не подействует, и говорить он не станет… Начнемте допрос покойного с…
— Вот и хорошо. Тогда приступим. Я начну с самого простого вопроса. Почему ты пытался убежать?
С той ночи покоя не стало; хотя, надо заметить, что Курт был далек от того, что суровые проповедники зовут «дьявольским томлением», а стихоплеты всеразличного толка — любовной горячкой: он не терялся…
В этом Керн оказался прав; когда по камню перед воротами Друденхауса заколотили копыта, снизу донеслись сперва лишь просто голоса, потом — неразборчивые слова на повышенных тонах и, наконец, откровен…
— Да брось, — покривился доселе молчавший Ланц. — Хрен с ними, с ее правами; а протокол судебного заседания ты сам пишешь. Найдешь, куда вставить замечание о том, что от очных ставок обвиняемая отказ…
— В чем? В том, что женское общество предпочла мужскому? В том, что я не разделяю преклонения большего числа женщин перед «сильным полом»? Что не согласна с вашим господством в этом мире? Что в каждо…
— Хорошо держишься, — заметил Курт, бросив через ее плечо взгляд на исполнителя. — Не ожидал.
— Я знаю, — мягко отозвался Курт. — Лет пять назад все было проще, верно, Финк? И жизнь казалась дольше, и страха меньше было…
— Не в том дело, — отмахнулся тот легкомысленно. — Невелика, в конце концов, потеря — ведь был виновен? Был. За сообщничество и подстрекательство, заметь, что самое главное, все одно бы придушили.
Тот схватился за узкое горлышко конвульсивно, неуклюже, едва не выронив — пальцы гнулись с трудом; Курт поддержал кувшин под донце, терпеливо дождавшись, пока переписчик выпьет все, стуча о металличе…
— Вот это зря, — предупредил он сдержанно, чувствуя, что еще секунда, еще миг — и голос сорвался бы, а в рассудок вновь вернулась бы та жгучая пелена, что владела им прежде. — Сейчас это на мне не ра…
— Это мои обязанности, понимаешь ты! — расслышал майстер инквизитор, подойдя ближе. — Не валяй дурака, я не могу торчать здесь весь день!
Курт стоял неподвижно еще мгновение, рассматривая крохотную бутылочку, а потом решительно взял, выдернул пробку и, не колеблясь, опрокинул в рот, ощутив слабую горечь. Привкус был знакомым — до боли…
Курт, не удержавшись, присвистнул и замер, выпрямившись и позабыв обо всех своих терзаниях, лишь только вскользь прикинув итоговую сумму. Получались сотни.
Маргарет фон Шёнборн, перевернув Знак, оставила его лежать на своих пальцах, а их — на его ладони, и сердце встало, перестав биться на миг, на миг перехлестнуло дыхание; медленно-медленно тепло ее ру…
Вскоре Курт понял, что неведомые запахи ему не почудились — вокруг и в самом деле витал легкий дымок каких-то благовоний, мягко и приятно ведущих голову, не сбивая при том, однако, ясности сознания; …
— Поверь, после того, как я спрашивал, если у него оставались еще силы врать — ему можно было б в ноги поклониться за стойкость. Так вот и думай, как полагать — наказан был посягавший на жизнь следов…
— Лучше раздельно: двое в замке и один в доме — ты; тебе будет легче, кое-что ты там уже знаешь.
Отделаться от святого отца оказалось не легче, нежели от кренделей матушки Хольц; принудить его к молчанию Курт сумел лишь тем, что, поднявшись, строго и почти резко повторил (в третий уже раз), что …
— Сюда, я сказал, — оборвал Курт, за рукав притащив подопечного к полке, и развернул лицом к ней. — Слушать меня внимательно, Бруно. Начинаешь сверху. Берешь книгу за обложку, переворачиваешь и встря…
— Нет. — Бруно смотрел уже не растерянно — зло. — Да, я знаю, это мерзко. Уж я-то знаю. И меня тоже не спросили, хочу ли я вообще иметь отношение к Инквизиции. Нет, выбор был, однако такой, что…
— Вы в самом деле так убеждены в том, что говорили? — неожиданно для себя самого спросил Курт. — Что мне можно верить?
— Яви конечность, — скомандовал Райзе, присаживаясь рядом; Курт, морщась, размотал повязку, с усилием вытянув руку из рукава, и сослуживец, лишь взглянув, сердито нахмурился. — «Порез»! Пропорота мыш…
— Не думаю, что Керн дозволит мне делать это в одиночку, Дитрих, хотя мысль, безусловно, дельная. Возьмешь на себя убедить его? — Ланц отвернулся, не ответив, и Курт наставительно кивнул. — Вот так-т…
— Как тебе угодно, — согласился он, и Шепп, помедлив еще мгновение, вышагал в коридор, аккуратно притворив за собою дверь.
— Не спать, Отто! — потребовал он; глаза в прожилку медленно поднялись, глядя на вошедшего следователя уже без прежнего страха, с обреченным изнеможением.
Звон брошенного на пол клинка прозвучал, как голос колокола.
— И еще одно, — добавил Райзе, осторожно ставя на стол темный кожаный мешочек чуть меньше ладони. — Доказательство того, что она пользовалась этой книгой. Не раз, думаю.
— Он был виновен? — требовательно спросила Маргарет. — Этот юноша — он был виновен?
— Брось, приятель, — покривился все тот же студент, глядя на засыпающего страдальца почти с жалостью, — я ценю твою привязанность к другу и высокое мнение о его многочисленных добродетелях, однако же…
— Убери руки, Йозеф, или, клянусь, я их тебе переломаю, а потом скажу, что ты упал с лестницы. При попытке побега. Руки!
— Ценно, — кивнул Курт, развернувшись на скрип осторожно приоткрывшейся двери, и, увидя недовольную физиономию Бруно, кивнул ему: — Наконец-то. Иди сюда.
— Идем отсюда, — скосившись на стража, поторопил он, буквально таща Маргарет к лестнице. — Идем, я все объясню.
Бруно метнул на него напряженный взгляд, однако на этот раз смолчал, быть может, удивленный тем, насколько теперь это было упомянуто спокойно и почти безмятежно.
— Я всего лишь собрал округ себя людей — таких, как Маргарет. Всего лишь для того, чтобы они были вместе. Чтобы не выживали поодиночке.
— Я испугался, — повторил тот одними губами и, увидев нахмуренные брови майстера инквизитора, поспешно продолжил: — Я думал, меня хотят обвинить…
Курт молча посмотрел в пол у своих ног. Знакомый пол, со знакомыми трещинами в камне — знакомыми до каждого извива; сколько это было уже — вот такая странная исповедь, не в часовне академии святого М…
— Забавно, — хмыкнул он тихо, переглянувшись с сослуживцем. — Это не паутина.
— Верю. В любом случае, кроме изъятия запретного труда, тебе бы ничто не грозило, а поскольку книга принадлежит университету, я могу лишь рекомендовать ректорату впредь внимательнее относиться к свое…
— Помоги себе, Маргарет, — негромко попросил он, сжав вздрагивающее плечо. — Не делай себе хуже. Ты по-прежнему надеешься на помощь герцога? Напрасно. Он тебя не спасет. Какие бы связи и каких бы пок…
— Сложно ответить однозначно. Может, где-то помягче голос, где-то подольше молчание или попроще лицо… Или просто в конце вашего разговора прочесть вместе с ним молитву.
— Войди, — кивнул Курт сумрачно. — Может, сейчас ты увидишь что-нибудь, что изменит твое мнение.
— Что-о?! — возмущенно протянул тот, и тишина таки слетела, снова заполнившись голосами, однако, к своему облегчению, господин следователь услышал одобрение, и уже через несколько секунд дверь со сту…
— Понятно. В таком случае, майстер инквизитор, мы остановимся на втором варианте; ведь вы, помнится, сказали, что вам он больше по душе?
— Не льстите мне; просто рассечена кожа, — возразил Курт, стащив рубашку и пытаясь понять, насколько глубоки порезы на руке. — Зараза…
Холод. Холод расползался по спине, точно развивающийся клубок змей — медленно, неотвратимо, проникая в сердце и сковывая мозг острым обручем, и сбросить это леденящее чувство стоило усилия нечеловече…
— В твоем положении клятва не слишком убедительная, — тем не менее, заметил Курт, и тот съежился, уже откровенно отирая слезы, марая лицо окровавленными пальцами. — Ну, пусть так, хотя для тебя это н…
— Разумеется, — подтвердила Маргарет, переведя тоскливый взгляд на окно, за которым над низкими крышами соседних зданий неподвижно, безучастно, буднично тлели точки звезд. — Он даже не стал отрицать …
— Вот оно даже как? Ну, что же, может, ты свою мечту еще исполнишь в будущем и все-таки запихнешь меня обратно в огонь.
— Дай-ка, — тихо попросил Ланц и осторожно, двумя пальцами, извлек из шва тонкий, узкий обрывок ткани — даже не обрывок, а всего лишь несколько волокон темно-бурого цвета, жестких на ощупь.
Проснувшись, Курт обнаружил, что Райзе нет — как пояснил объявившийся через полчаса Ланц, тот сменил его на обыске замка.
— Может, он врал? Пытался избежать наказания, думал — смягчат?
— Извольте, — кивнул Хюссель, выпрямляясь на табурете и глядя мимо собеседника. — Третьего, кажется, дня (точно, уж простите, не могу припомнить) я его встретил внизу, у лестницы к комнатам, и напомн…
— А вы, майстер инквизитор? — отозвался тот.
— Temeritas est florentis aetatis… Хотя, Дитрих, академист, похоже, прав.
— А приятели твои с тобой согласятся? — кивнув в темноту вокруг, понизил голос Курт, ставя довольно тощий мешочек рядом на порог. — Возьми лучше. Будем считать, что я таковым образом забочусь о честн…
— Або’иген, стало быть, — хмыкнул тот, нарочито подчеркнуто проглотив «р»; Курт поморщился. — А говоришь, вроде, по-человечески?
«Понимаю», — едва не сказал Курт, молча кивнув и отвернувшись. Итак, она бывает здесь. Рядом, в двух шагах. Только протяни руку…
— У меня спрашивают, — снова заговорил Бруно спустя минуту, — что это было — все это… Пока я с умным видом отвечаю, что не имею права раскрывать подобные сведения, хотя все, кажется, видят, что я сам…
Перехватить ее руку было несложно, вторую, взметнувшуюся к другой щеке, тоже; стиснув хрупкие запястья, он рванул Маргарет к себе, прижав к груди и не давая двинуться.
Маргарет фон Аусхазен, пфальцграфиня фон Шёнборн, обвиненная и осужденная по всем пунктам, приговаривается к сожжению без предварительного удушения, после чего пепел ее будет развеян за пределами гор…
Она обошла жертвенник, встав теперь справа — каждое движение, каждый шаг словно были частью странного танца, такой же частью, как все сегодня; она не шла — стлалась, перетекая из одной части такого с…
— Я не знаю, — теперь сразу ответил Курт, выпрямившись. — Об этом я еще не думал.
— Не хватайся за ножик, Бекер, — засмеялся человек напротив, сделав еще два шага и остановившись уже рядом. — Ты всегда был нервным…
— Потому что ты кое-что сделала. И если ты прямо сейчас скажешь, что именно, сама…
До того, как не было мира, не было того, что округ него. До того, как было ничто, ничто еще не зародилось, и время еще не текло, ибо не было берегов, в кои оно могло влиться и где могло бы течь.
— Да, я… — не зная, на какой вопрос ответить первый, пробормотал тот, бегая глазами по стене напротив себя, и разъяснил с все возрастающей неловкостью: — Друг нашей семьи священник, я с детства чувст…
— Правильно ли я понял, — глухо произнес Шепп, все так же стоя к нему спиной, — что тогда вы ославите меня как доносчика?
— Как угодно, — чуть слышно ответила Маргарет после минутного безмолвия, обронив на Ланца быстрый взгляд, и на ее поблекших щеках проступили розовые пятна. — Мне… придется раздеваться?
— Злишься, — произнесла та почти с нежностью, заглянув ему в глаза. — Я понимаю тебя. Но пойми и ты — я хочу, чтобы ты действительно знал все, как ты сам и желал. Я хочу, чтобы у меня от тебя не было…
По лестницам шли быстрым шагом — почти бегом; Курт шел впереди, не оглядываясь, слыша за спиной топот подопечного и Райзе, и остановился только на втором повороте коридора.
— Что?.. — пробормотал Курт с усилием; такого он услышать не ждал, и в первое мгновение не испытал ничего, кроме оторопелого изумления. — Твой…
— Ну, а после всего случившегося — отчего не ушел на более спокойную службу? Тебе не могли не предложить этого. Рассчитываешь поквитаться когда-нибудь?
— Да, в некотором роде нетипическое лицо. Однако же, майстер Гессе, еще это ни о чем не говорит, кроме того факта, что он скончался без мучений — вернее всего, во сне.
— Госпожа фон Шёнборн… — начал Ланц строго, и он вскинул руку, остановив сослуживца на полуслове.
От улыбки, подаренной вошедшим, словно ударило острым лезвием под колени, и Курт шагнул вперед, чтобы не упасть, мысленно говоря все то, что надо будет сказать сейчас вслух, и понимая, что голос може…
— Не удержалась убедиться в справедливости своих суждений.
— Ясно… — проронил он тихо, вновь опустившись на скамью, провел по лбу ладонью, словно пытаясь сбросить завладевшее им оцепенение; Ланц, встретившись с ним взглядом, вздохнул.
— Прекрати, это уже переходит все границы — даже для тебя!
— Не странно ли? — нерешительно предположил Курт, глядя в остановившиеся глаза — взгляд умершего студента был безмятежным, и если б не матовый глянец белков и радужки, можно было подумать, что он вот…
— Вы хотите испытать мою силу? — вдруг для себя самого неожиданно спросил Курт, смелея все больше. — На то, чтобы противиться таким соблазнам, ее не хватит.
— Знаю. Надо поговорить еще раз с соседями и другом Шлага, со студентами с богословского факультета, узнать, не заводил ли он пусть не дружбы, но короткого знакомства с кем из них. Быть может, вы и п…
— Не смей продолжать, — оборвала Маргарет, выдернув руку из его пальцев. — Если ты скажешь то, что намеревался сказать, я залеплю тебе пощечину.
— Герман, не глупи, — тихо попросил подопечный, медленно приближаясь и осторожно, шаг за шагом, вклиниваясь между ними. — Не надо.
— Прекрати; но ты ведь понимаешь, что Керн тебе не позволит?
К нему обратились два взгляда, в каждом из которых явственно было видно сомнение, неуверенность и замешательство.
Курт вздрогнул от громового хохота за спиной, очнувшись, оглянулся почти оторопело и столкнулся с другим взглядом — Бруно в компании все еще гогочущих студентов. Приятелям он улыбался одними губами, …
Перемены случились в нем чуть менее полугода назад — сперва он стал рассеянным и унылым, а однажды «засветился».
— Господь с тобой, я так не думаю… — отец Бенедикт тяжело вздохнул, кивнув: — Хорошо. Пусть так. Возвращайся на службу. Однако есть некоторые изменения; скажу сразу, ты ни в чем не повинен. Просто пр…
— Не искушай судьбу, — предупредил он тихо, и тот отвернулся снова, устремившись взглядом в пол у своих ног. — Что ты хочешь — чтобы я обманул тебя, сказав, что шанс немалый? Или чтобы точно так же с…
— Приходится допускать и такую вероятность. В любом случае, мальчик мой, вывод один: надо работать иначе.
— Ну, если ни у кого нет идеи, как соорудить подкоп в папское книгохранилище, — продолжил Ланц спустя несколько секунд, — то надо думать, откуда еще рыть сведения.
— Да? — уточнил он, остановившись, но не обернувшись.
— Пока же сей юноша за малую мзду переписывает студентам то из многих трудов, что им потребно при занятии — им ведь не всегда хватает времени… — библиотекарь вздохнул, понизив доверительно голос и ск…
— Правило номер два, Отто. Ты снова молчишь, и это понемногу начинает меня раздражать.
…«следует быть осмотрительным, дабы не ошибиться в своем суждении»…
— И дерзкий, — докончил шепот; голос был неопределимым — явно мужским, однако сказать, человеку каких лет он принадлежит, Курт затруднялся.
— Не знаю. Это правда, я не знаю! Он просто раскрывал их, пролистывал, кое-какие читал — страницу-две, с кое-какими мешкал дольше, но все становил обратно, ничего не заказывая…
— Прекрати, Маргарет, — попросил он. — Ты только что сказала сама, что говорить с инквизитором не желаешь; так не надо.
Свидетельство поступило от мальчишки двенадцати лет, сообщившего, что его околдовал сосед. Парень врал — это Курт видел без всякого расследования; слишком знакомы были и тон голоса, и взгляд, и убежд…
— В этом месте есть несколько правил, — обмолвился Бруно, когда до «Кошки» оставалось два поворота улицы. — Во-первых, никаких драк внутри.
Курт молча кивнул, тоже разразившись вздохом. Вольности, подобные тем, что допустил сегодня Ланц, вышестоящими просто игнорируются и замечаются сквозь пальцы, но, вообще говоря, возбранены — заключен…
Шепп резким движением поставил точку, выпрямившись, и одарил майстера инквизитора взглядом долгим и преисполненным неприятия.
Курт тогда лишь кивнул, прощаясь, и молча вышел; последние слова начальника печали в нынешнее положение не добавили — дела как такового более не существовало нигде, кроме отчетов и его памятных запис…
Он затруднялся даже с тем, чтобы задуматься над этим, да и над многим другим тоже — думать было мучительно трудно, и ощущение это напоминало тот туман, что владел его сознанием месяц назад, когда его…
Курт молча кивнул, начиная всерьез опасаться, что и впрямь выйдет отсюда навьюченным — выдумка у Фридриха была неуемная. За что, собственно, и ценили…
Переписчик потянул носом, глядя мимо его лица, и ответил не сразу.
— Так умер мой Пауль. Давно, верно, вы тут бывали, если успели свести с ним знакомство — лет уж пять как его нет. Потому, изволите ли видеть, и лавка пришла в запустение — одной мне справляться тяжко…
— Зачем спрашиваешь? Тебе интересно мое мнение, ты ему доверяешь? Оно что-то переменит? Или ты спрашиваешь себя?.. брось индульгировать, абориген, это делу не поможет.
Курт, не утерпевши, улыбнулся, глядя под ноги, и разразился вздохом.
— Езжайте оба, — кивнув на дверь, произнес сослуживец негромко. — Если что — пришлешь Хоффмайера с новостями; а я продолжу, пока терпит время и есть возможность. Теперь уж можно быть уверенным, что п…
— Не надо, — попросил Курт мягко. — Мне этот разговор неприятен, как и тебе.
— Не переоценивай меня. И без того я вывернулся через… сделал, что мог, и даже больше. Дальше мои познания и возможности кончаются.
— Не могу сказать в точности; скорее, лишь некоторые подозрения. Но, Дитрих, когда я только просил о начале самого дела, у меня тоже не было ничего, кроме подозрений, однако же…
— На выигрыш, — откликнулся Бруно, тут же посерьезнев, и договорил спустя миг — почти утвердительно, почти не спрашивая: — Ты ведь не обязан там присутствовать.
Он с сожалением отстранился, нехотя выпустив ее из рук.
— Дел сегодня больше никаких нет, — пояснял он на ходу, придерживая шаг, дабы новичок не отставал от него в коридорах. — Дел вообще негусто. Когда я говорил, что нам часто приходится разбираться с по…
— Еще короче, абориген; я тебя что-то не пойму.
Сумбур вернулся в мысли, ворвавшись, словно ветер в распахнутое окно, который перемешивает разложенные в нужном порядке бумаги, сметая их на пол, сбивая в хаотический ворох; боль снова вспыхнула, уда…
— Ну, и Бог с ним, — легкомысленно махнул рукой он, разворачиваясь к двери. — Идем, все же — вдруг потребуешься.
Отто Рицлер полусидел на полу, уставясь в стену застывшим взглядом из-под покрасневших век; белки пронизывали густые сетки лопнувших сосудов, а искусанные в мясо губы покрылись толстой сукровичной ко…
— Ты что — с деньгами поперся сюда? Ночью? Один? Да ты спятил совсем.
Нет, возразил Курт самому себе, понимая вместе с тем, что лишь пытается сам себя убедить; нет. Наставники сами рекомендовали его когда-то именно к дознавательской службе, и сам факт, что он способен …
— Возможно, — согласился Курт, — однако проверить не помешает. Ко всему прочему, это может помочь мне прояснить один важный вопрос: как случилось, что при такой должности он вот уж два месяца не выпл…
— Пойми, мне было всего шестнадцать с небольшим, когда это случилось. Я была совсем девчонкой.
— Да, хотел, — поколебавшись мгновение, кивнул Курт решительно.
— А ты полегче, — с нескрываемым злорадством посоветовал его оппонент, — сейчас твою задницу не прикрывает секретарь-приятель, его б собственную теперь бы кто прикрыл.
— Здравствуй снова, Береника, — произнес он, стараясь не говорить ни излишне мягко, ни чрезмерно строго.
— Я начну с самого главного, чтобы ты более не смотрел на меня, как на чудовище. То, что было, было давно и не по моей воле. Теперь ты перестанешь вести себя, как проповедник в борделе?
Курт припомнил вторую библиотеку в академии святого Макария — всегда на замке, недоступную для курсантов и выпускников, у двери которой круглые сутки маячили два молчаливых стража, припомнил, как все…
— Стоп, — оборвал обоих Райзе, нахмурясь, и шагнул вперед. — Какого парня? Я чего-то не знаю?
— Не совсем, — возразил Курт, и она отшатнулась; во взгляд вернулась потерянность, вернулся страх, и он улыбнулся успокаивающе, снова притянув ее к себе и обняв. — Нет, все хорошо. Сегодня ты будешь …
— Вопрос неуместный, майстер инквизитор, — вновь заговорил герцог, приблизясь. — Это мог бы спросить я. Что здесь делаете вы, сторонний для нашей семьи человек; если кто и имеет право пребывать в дом…
Маргарет день ото дня тоже становилась все сосредоточенней и задумчивее, порою до сумрачности, и в один прекрасный день, плюнув на условности и остатки приличий, Курт едва не силой вытащил ее на заго…
Курт убрал ладонь, но остался сидеть, как сидел, на расстоянии вытянутой руки, упершись в пол коленом и опираясь о другое колено локтем.
— Но тогда за что он задержан? В чем ты его винишь? Он знает что-то о твоем деле?
Ланц качнул головой, улыбнувшись, и вздохнул — шумно и долго.
Сам он, прождав неполных четверть часа, выхватил из толпы спешащих на лекции студиозусов Германа Фельсбау, проговорив с приятелем покойного всего минуту, в первые же мгновения которой выяснил, что ск…
Это был мой замысел. Одним махом освободиться от нахального и бесполезного груза, подвести репутацию Друденхауса под удар и избавиться, наконец, от вашего мальчишки. Тело архиепископа, найденное утро…
— Вот уж воистину — in vino veritas. Забавная мне мысль пришла — спаивать свидетелей перед опросом, тогда чего только не услышишь; такие вдруг откровения пробиваются… Бросьте, господа студенты, нович…
— Будь на твоем месте мужчина, — улыбнулся он, — задумался бы я.
— Я вновь чего-то не вижу, — тихо сказал Курт, опять опустив голову на руки. — Вновь я упускаю что-то. Во всем этом есть какая-то логика, этому есть истолкование, и я не думаю, что девчонка имеет к п…
— Вы просто беспримерный льстец, майстер Гессе, — отозвалась Маргарет фон Шёнборн, однако голос ее был спокоен — ни чрезмерной серьезности, ни насмешки он не заметил. — Но из ваших уст это звучит при…
— Это дела не меняет! И даже если попытаться забыть грешки его детства, то можно припомнить события годичной давности!
— Поднимайся, пойдем наверх. Займись лучше делом, это гораздо действеннее.
— Неприятно, да? — осведомился Ланц, с интересом разглядывая книгу. — Видишь ли, — словно обращаясь к Курту, пояснил он, — я не могу изыскать предписания, согласно которому буду иметь право подвергну…
Комната, в которой оказался Курт, была обставлена именно с прицелом на ведение допросов — это он отметил сразу. Для допрашиваемого был установлен табурет — напротив высокого, внушительного стола, за …
— Заветная мечта инквизитора: евреи сами сбегаются в Друденхаус.
— У меня все тот же, один-единственный вопрос, Отто. Отвечая на него, ты запинался, прятал глаза и нервничал более обычного, что значит — лгал. Вопрос простой: о чем ты умолчал, рассказывая о книгах,…
— Всего вам доброго, господа дознаватели, — вновь засмеялась дама, разворачивая коня; стражи бросили на инквизиторов уничтожающий взгляд, служанки — негодующий, а Ланц посмотрел в удаляющуюся тонкую …
Когда во дворе загрохотали подковы, Курт вздрогнул, уже поняв, что кто-то, видевший их с Маргарет на улицах Кёльна, доложил об этом герцогу, и тот явился лично убедиться в том, что его племянница сво…
— Я понимаю, чего она хочет. Ей плевать на то, кто ее будет допрашивать, просто понимает, что поговорить с тобой наедине ей не позволят, посему… Она просто хочет выговориться. Хочет устроить свою сле…
— Неужто он читал так быстро? — подивился Курт. — Немногие способны одолевать книгу за книгой…
— Ты говоришь так, потому что тебе приходится иначе смотреть на все то, что впитывал с детства, и любой аргумент кажется тебе недостаточным. Если бы во младенчестве ты оказался в семье мавров, ты сто…
— Что с вами, моя дорогая радетельная тетушка? У вас такой вид, будто вы увидели призрак.
— Вот дерьмо!.. — пробормотал он зло, жалея не столько руку, сколько рукав — рука зарастет бесплатно, а вот на то, чтобы качественно починить кожаную куртку, саму по себе влетевшую в денежку, уйдет с…
— Так и здесь разъяснять нечего, — по-прежнему спокойно ответил студент и, перехватив взгляд Бруно за спиной Курта, махнул чуть пошатывающейся рукой: — Не делай мне страшные глаза, Хоффмайер, я не со…
— Мог. Но зачем ему вообще все это? Почему?
Голос был серьезен — ни тени насмешки в этом шепоте Курт не услышал.
— Керн тоже оценил сообразительность, и хоть было ясно, что колдовство в этой истории рядом не валялось, делом все ж занялись. Как парень и рассчитывал, уж мы-то прошерстили всех и каждого, кто в тот…
— В моей душе, отец, многое, — согласился Курт, все так же глядя в пол мимо своих сцепленных ладоней. — Сомнения? Да. Сожаление… Я не знаю, должно ли оно быть; если сейчас вы развеете сомнения, его н…
— Долго в исторических дебрях блуждать не стану, скажу проще: распустились эти ребята вконец, и сладу с ними не стало просто никакого, пока не выпала та оказия. А началась вся история пошло: двое тка…
— Я прошу прощения, что нарушаю ваше… — усмешка Хюсселя была столь явственна, что он поморщился снова, — уединение… но мне крайне необходимо кое-что знать…
— Только это я и слышу в последнюю неделю…
— Я так разумею, что тебе бы, наверное, свидетель был бы нужен, только тут уж — извиняемся, Бекер, не взыщи. Не пойду. Да и не станут меня слушать, даже если и пошел бы. Ты, конечно, можешь устроить …
— Дитрих, продай мне индульгенцию, — попросил Курт мрачно. — Я намереваюсь совершить убийство.
— Я бы предпочел допросить, — со смаком возразил Райзе. — С обыском. А вот академист сражен наповал. Что, Гессе, весна пришла?
Курт развернулся, стремясь не дозволить больше взгляду обратиться в сторону Маргарет, не видеть фиалковых глаз, парализующих тело и теснящих душу, и вышел на улицу, озаренную кровавым светом нисходящ…
Он вздрогнул снова, повиновавшись без раздумий и сразу, опустив руку и поняв, что сидит, почти полулежит, на глубоком изогнутом стуле с подлокотниками. Очнувшийся мозг отмечал, что вокруг пахнет сыро…
— Да брось, — заметив выражение его лица, усмехнулся Бруно, подталкивая его к лестнице в плечо. — Считай, что таковым образом она уплачивает часть общественного налога; и посмотри на это со стороны п…
— Вон, — негромко, но четко оборвал его Керн. — Вон отсюда, Гессе.
— Все сказал? — хмуро уточнил Курт, полуобернувшись к нему, и, не услышав ответа, кивнул: — Продолжим. Итак, друзей на факультете богословия у него не было и быть не могло; и даже если предположить, …
— Вот именно. Вторая заповедь мести — она всегда должна быть равной или превосходить обиду. В нашем случае это сложно высчитать… да и не нужно. Я пытался это сделать почти год; напрасный труд. Все эт…
— Да, — кивнул тот, глядя на свою левую руку, точно на неведомо откуда взявшееся, чуждое собственному телу дополнение; Густав выпустил плечо Курта, пересев ближе к кардиналу, и осторожно ощупал его з…
— Даже вот так… Скажи мне тогда еще кое-что: к чему было разыгрывать передо мной все это? Я не спрашиваю о том, почему я не был в курсе; понимаю, на каких я тут правах и с каким доверием, но зачем вы…
— Почему я должна исчезнуть? Я никуда не сбегу, я ничего не сделала! Майстер Гессе, вы обещали! — надрывно прошептала девушка, упираясь и пытаясь высвободиться из руки, тянувшей ее к двери. — Вы же с…
— Вполне достаточно, чтобы держать оружие, — фыркнул Сфорца пренебрежительно. — А прочее и вовсе ерунда. Когда ты не наблюдаешь за собой, ты перестаешь прихрамывать и спокойно дышишь; миновало три ме…
— Причем, все должно смотреться чинно и мирно.
— Прошу прощения — вы всерьез предполагаете, что его уморил злой малефик? — уточнил Шепп с откровенной издевкой. — Да вы шутите.
Курт нахмурился, переводя взгляд с текста, изобилующего ошибками и кляксами и явно написанного на коленке, на мальчика. Уже и без его объяснений было ясно, как день, что его просто остановили на улиц…
— Он профукал всех свидетелей! И это, опять же, лишь с его слов можно говорить о том, что их смерть не на его совести в более буквальном смысле!
— Господи Иисусе… Ты прав, мальчик мой, почти всецело; не прав лишь в одном — война уже началась. И — да, прав; то, что случилось в Кёльне с твоей подачи, подхлестнуло события… Не пиши никаких добавл…
— Знаешь, тебе прямая дорога в академию с такими мыслями, — посоветовал Курт с усмешкой. — Ты как раз для нее — одинокий, преданный и никому, кроме нее, не нужный. Подай прошение; может, примут?
— Все может быть. На кого-то… А может, на что-то? На балку под потолком. На свою руку. На последний образ того, что ему приснилось перед смертью, и что не успело еще развеяться при пробуждении; вообр…
— Одиннадцать, майстер Керн, — отчеканил курьер. — Включая простую челядь.
Кто-то позади господина следователя издал звук, походящий на икание, и тишина в маленьком зальчике стала совершенно склепной.
— Если тебя это успокоит, я могу чертыхнуться и швырнуть вон тот кувшин в стену, — откликнулся Курт безвыразительно, и тот поморщился. — Теперь к делу, Дитрих. Идти надо немедленно, пока ей не донесл…
— Да, верно, — вновь согласился Курт, глядя в обалдевшие глаза Фельсбау, едва не протрезвевшего от откровенности майстера инквизитора. — Друзей у меня нет, посему понять я тебя не могу; однако, уж по…
— Всего? Две сотни — всего? За все полгода?
— Экзамены ж не засыпал, — пояснил студент уже почти обессиленно, пристроившись щекой на кулак и прикрыв глаза. — Значит, ему того хватало…
— Донесение? В смысле — донос на меня, ты хотел сказать?
— Я страдаю — о каждом, — сухо откликнулся наставник. — У меня больше сотни детей, и несчастье каждого — это мое несчастье.
— Все сложно, — повторила Маргарет чуть слышно, но неуклонно. — В двух словах не рассказать.
— Они ведь об этом не узнают, — тихо заметил он. — Я не скажу, и если ты не станешь откровенничать, никому и в голову не взбредет, что сведения пришли ко мне через тебя.
— Разумеется; в университетский сад выходят окна общежития и учебной части — чего же ты ожидал? Пара десятков глаз следила за твоей погоней, теперь все всем пересказывают с детальностями — как видишь…
— Вот, видите ли, — пояснил стражник, протягивая Курту грязный обрывок пергамента, перечищенный не раз и не три, свернутый в смятую трубочку, — принес вот это и не говорит, от кого. Требует вас, и вс…
И это случилось снова — снова возникло это долгое, тягучее, как клей, мгновение, в которое опять уместилось бессчетное количество мыслей и весь мир, что был вокруг. Когда капюшон развернулся в его ст…
— Абориген, ты что — на суде? Какие, к Богу, основания? Здесь несложная логика: она уже три года как в одиночестве, и по ее глазам не скажешь, чтобы наша сиятельная госпожа графиня относилась к тем д…
— Это оказался труд некоего римского автора времен едва ли не Христовых — о правилах поведения у трапезы, — слабо улыбнулся Курт, и сослуживец посмотрел на Ланца обреченным взглядом.
— Но мне все равно нужно дозволение на жесткий допрос Отто Рицлера.
— Чем они там занимаются столько времени?.. — тихо произнес фон Аусхазен, обернувшись на вход, и в ту же секунду на пороге возникла фигура в капюшоне.
— Да, — просто ответил тот. — Сейчас я уже думаю, что разговор с вами был начат неверно: отвечая на ваши вопросы, я узнал о вас и почувствовал в вас больше, нежели задавая их… Сейчас, майстер инквизи…
— Простите, — развел руками Курт. — Такая у меня… впрочем, дальше вы сами знаете.
Пока Конгрегацией использовались труды, составленные вот такими профессорами Штейнбахами, состоящими у нее на службе, а также конфискованные дневники осужденных, временами даже за колдовскую деятельн…
Да будет это наставлением каждому и укреплением в вере и добропорядочности, для чего приговор зачитан при всеобщем собрании, с молитвой, дабы Господь и Пресвятая Дева Мария милостивы были к душам гре…
— Не надо; я же просил — не надо лгать мне, юноша. Кроме того, об этом судачит половина Кёльна, посему то, о чем мы говорим, тайной быть не может. Уж не для меня, по крайней мере… Итак, почему вы это…
На этот раз боль ушла не сразу, не сразу стали видеть глаза, не сразу вернулись звуки, доносящиеся до затуманенного рассудка из окружающего; Курт с усилием разлепил веки, как оказалось, плотно зажмур…
— Ничем крамольным, Дитрих; только лишь тем, что мне всегда казалось — они знали, что делали, знали, как и для чего. Что я оказался таким, как должно, и там, где положено; и думал я так исключительно…
— Но она-то этого не знает, верно? — криво усмехнулся Курт, потирая глаза; сонливось навалилась вдруг, неотвязно — то ли попросту наступил предел усталости, то ли этот разговор, взгляды, слова вымота…
Бруно посмотрел на протянутую руку и, не колеблясь, шагнул навстречу, сжав ладонь в скрипнувшей черной перчатке.
— Посему работать тебе предстоит по большей части с наглыми, осмелевшими и бесцеремонными горожанами, возомнившими о себе невесть что, — подытожил Ланц и, расплывшись в улыбке, произнес с преувеличен…
— Ну, что ж, я вас слушаю, майстер инквизитор, — произнесла она негромко, и глаза, фиалковые глаза — они все так же, неотрывно, смотрели в его глаза, в душу, в сердце, но — странно: оцепенение отошло…
— Я… видите ли, смотрит она уж больно нехорошо. Я с ней, как было велено, ни словом не перемолвился, на вопросы не отвечаю, в разговор не вступаю, а только все равно — как заговорит, так словно ножом…
— Эти юноши, что проходят трудную стезю постижения искусств в сем заведении, давно именуют меня попросту Михелем; я не взыскиваю с них — пусть, сие не от злобности сердца, но, смею верить, от благора…
— Пару недель как. Вот потеплело совсем, снег почти растаял — с начала апреля, in universо. А зимой, скажу вам по себе, и учиться-то не всегда есть желание; так и с Филиппом, похоже, было. За обучени…
«…Этот человек появился в моем замке сам. Я не знаю, как он свел знакомство с Маргарет, я этого не видел и ничего не могу сказать по этому поводу. Она однажды рассказала мне о нем, заметив, что он и …
— Неправда, тетушка Ханна, — оборвал он резко. — Уходя от вашей заботы, я не взял у вас ни медяка. И мой отец трудился как проклятый всю свою жизнь, а что до выпивки — вы отлично знаете, он спился с …
— Вот так-то. Спасением Маргарет занимался ее дядя, и это было логично, это было заурядно и естественно.
Шепп застыл, перестав улыбаться, и медленно поднял голову, глядя на Курта уже серьезно и с отчетливо видимой опаской.
— В этом есть здравое зерно, — мягко добавил Ланц, — подумай.
— Разумеется, — понимающе кивнул Курт и, ощутив греховный укол ревности, с тяжким вздохом лицемерного сочувствия договорил: — Академия святого Макария относится к заведениям скорее церковным; или, бл…
— Я отвечу тебе, — кивнула она, осторожно взяв его за руку. — Это очень сложно — и просто. Я отвечу… точнее, я спрошу, а ответишь ты сам. На что тебе была я, когда ты помог мне избежать приговора? Че…
— Ясно, — кивнул Курт, пристраиваясь вполоборота на краешек стола; взглянув на перо в руке секретаря, он спохватился, выхватив его одним движением. — Ну-ка, дай.
— Собственно, я не совсем уверен… Словом, мне нужен совет.
— Да, верно… И глаза у нее не черные, а голубые… Ты заметил, как они похожи? На миг мне даже показалось — это Маргарет…
— Поди проспись, секретарская подружка! — посоветовал будущий юрист, тоже, однако, прекратив попытки скинуть с себя окруживших его; Фельсбау рванулся вперед снова, и Курт, вдоволь уже насмотревшись н…
— Subitum est, как сказал несчастный святой отец, — отозвался тот, поднимаясь; теперь стали различимы руки — немолодые руки видавшего жизнь человека, изборожденные глубокими морщинами и пятнами. — Вы…
— Ваше сиятельство, я не могу вам сказать этого, ведь вы сами это знаете. Единственное, что я могу еще добавить, это то, что госпожа пфальцграфиня изъявила желание призвать вас в свидетели своей неви…
Курт пребывал в состоянии человека, занесшего одну ногу для шага и увидевшего, что впереди пустота; Керн при встречах смотрел в его сторону молча, не отвечая на приветствия, встреченные на улицах сту…
— И… — выговорить этого Курт не мог — просто не мог, губы отказывались складывать эти слова вместе, язык отказывался повиноваться; наконец, решившись, он выдохнул и завершил: — насколько близко вы ег…
— Хватит стебаться, — ответил Курт — зло, почти взбешенно, чтобы этим гневом укрыть, спрятать, не дать за ним увидеть свое смятение. — О чем ты с ними говорил?
— Работай. Но если мне не понравится хоть что-то, Гессе… Ты понял меня?
— Ты, однако же, свои способности употребила, — заметил он тихо. — И не раз.
— Не потопни в желаниях, абориген, — оборвал его мысли Ланц уже серьезнее, и Курт почувствовал, как щеки заливает краска. — От того, что не по зубам, лучше держаться подальше.
— В Шонгау, в Баварии, — произнес Курт медленно, глядя в темную воду в бочке, — один «общественный палач» изобличал ведьм методом прокалывания. Это было, разумеется, задолго до больших перемен в Конг…
— И стал бы развязывать настоящую войну ради тебя?
— Да, — поспешно поднявшись, кивнул он и удержал тот же порыв библиотекаря. — Не надо провожать меня, лишь скажите, где я могу его найти.
Окошко захлопнулось, из-за двери донеслись неясные бормотания и, наконец, тяжелая створка приоткрылась, пропуская его внутрь. Не обращая внимания на сетованья двух челядинцев, семенящих по обе сторон…
И на столь же короткое мгновение все вернулось, когда, приблизившись, коснулся вздрагивающих плеч — и прежний жар, и острое желание сорвать перчатки снова, отбросив, чтобы дотронуться до ее кожи, ощу…
Et pacti Dei sui oblita est inclinata est enim ad mortem domus eius et ad impios semitae ipsius;
— Ты до сих пор боишься его? — спросил он, придвинувшись ближе. — Неужели ты — до сих пор боишься этого мерзавца?
— Убирайся, — не поднимая взгляда, повторила та.
— Полагаешь, если я тебя представлю, они забудут, с кем говорят?
— Ну, хорошо же. Знаешь, хочу поделиться с тобой радостной новостью — к нам на службу перевели новичка; у него отличные рекомендации, однако пока еще не доводилось поработать.
— Не понимаю, о чем вы, — ответил он, осознавая вместе с тем, что это вышло неискренне и фальшиво, что собеседник не может не увидеть столь откровенную ложь; в мозг ударила волна слабости, и шепот ст…
Страж у камеры Маргарет, прочтя заверенное Керном постановление об освобождении заключенной, еще долго стоял неподвижно, вглядываясь в подпись, и, отпирая решетку, посекундно оборачивался на Курта, з…
— Пусть рискнет своим значительно пошатнувшимся здоровьем, — хмыкнул Ланц, обратившись снова к Курту. — Марта приглашает тебя сегодня к ужину; явишься?
Вопреки прорицаниям Райзе, сознания Курт не потерял, чем снискал удивленный взгляд и ворчливое «поразительная выносливость для такого дохляка». Оставив без внимания последний эпитет, не отдающий особ…
— Нет, обязан, — возразил Бруно твердо и, перехватив его взгляд, усмехнулся. — Что? В чем дело? Непривычно слышать от меня напоминание о том, о чем я до сих пор молчал?
— Итак, — глядя на него оценивающе, подытожил Бруно. — Вернулся поздно утром, обед проспал, и снова заработали мозги. Из этого я делаю вывод, что она тебе таки дала.
— Сколько ты с него получил? — спросил Курт, не успев уследить на этот раз за голосом, и вопрос прозвучал резко, отдавшись эхом от каменного свода; переписчик вздрогнул, подтянув к себе колени и вжав…
— Так может, пожрать бы, а? — предложил Бруно с воодушевлением. — Я сегодня не завтракал. А тебя наверняка дожидается порция кренделей или еще чего; матушка Хольц в этом отношении дама постоянная…
— Не смеши меня, — возразил Курт шепотом, забыв упрекнуть подопечного за фамильярность, указать его место, как всегда. — Кто она, и кто я…
— Итак, — вздохнул Дитрих, наконец, — продолжать будем все по тем же предписаниям. Абориген, припоминай, не подмечал ли за собой чего необычного. Non factum, что все это могло сработать, может статьс…
— Расскажешь это curator’у Конгрегации… Не уводи разговор в сторону. Ты говорила, что любишь меня; но твои слова ничего не стоят, Маргарет, пока между нами не будет все предельно ясно, пока я буду уз…
— Нет, — уже тихо и теперь спокойно откликнулся Фельсбау, не поднимая к нему глаз. — Ничего я об этом не знал. Спрашивал, конечно, в чем дело, но он не говорил, отмахивался только. И о его подружках …
— Если я скажу, что подобные мысли не посещали меня, я солгу, — полусогласно кивнул Курт. — Разубеди меня. Скажи, что я заблуждаюсь, и никакие жертвы твоей двуликой богине не нужны.
Курт остановился, не сразу обернувшись к подопечному, не сразу ответил, глядя в его растерянное лицо пристально и серьезно.
— Свободен, — не ответив, бросил Курт, ощущая невнятное ожесточение на слова подопечного, и, не оборачиваясь, зашагал прочь.
В комнату Курт вернулся все так же неторопливо, осторожно, без стука прикрыв за собою дверь, и еще долго стоял на пороге, оглядывая узкое пространство пристально и придирчиво, словно увиденное впервы…
Полгода назад ничего значимого в жизни Шлага не случалось — он не заводил новых знакомств, не покидал Кёльна, в самом городе не появлялись подозрительные или хоть в чем-то примечательные новые люди —…
— О, что вы, — возразил шепот благожелательно, — и не думал. Поймите вы, майстер инквизитор, я вам не враг, невзирая на то, в каком положении вы находитесь; я ведь тоже человек, тоже желаю дышать и п…
— Хорошо, — кивнула она, ни мгновения не медля, — но я должна это видеть. Я это заслужила.
— Я это уже слышал, Гессе. Но это пустышка, это ничто! Да, конечно, мы можем подкинуть светским идею получше расследовать смерти студентов; точнее — могли бы. Времени прошло немало, и у нас нет ничег…
— Понял, — уже едва слышано произнес Шепп, поднимаясь. — Я могу идти?
— Ерунда все это… — Маргарет усмехнулась. — Ересь, если угодно. Мало заучивать расположение линий и их значение — для того, чтобы вот так сказать о человеке, надо уметь видеть их, не глазами, а душой…
Скверное предчувствие в душе кольнуло в грудь, словно только что проглотил заледенелую проволоку, внезапно распрямившуюся; одним движением сдернув со стола рассыпанные листы протоколов, Курт вдвинул …
— Блондинок в Германии тысячи. И в том, что она бывала здесь, нет ничего, что не отвечало бы ее обыкновенному поведению — ты сам знаешь, не всегда такому, как принято «в обществе».
— Вот и началось… — пробормотал Керн, поднявшись. — Сколько с ним людей?
— Я знаю, тебе не терпится услышать, чего ради я тебя сюда потащил ночью; сейчас все обрисую, не боись. Без сведений не уйдешь. Только ты мне сначала скажи, если не секрет, как это тебя угораздило? Т…
— Ну, мы тут люди простые, академиев не кончали, посему работаем, как умеем. Итак, абориген, пойдешь отсыпаться с дороги, или сперва показать тебе, что у нас тут где и как?
— А если ты неправ? — настигло его в спину, когда он взялся за ручку, еще не успев открыть; Курт приостановился на мгновение, глядя в пол у ног, и, не ответив, уверенно прошагал внутрь.
— Бросьте, майстер инквизитор, оставьте ваши схемы в прошлом; нет, я им не учитель. В науке выживания? Да. В искусстве? Нет. Мы разные — я уже упоминал об этом. Я не могу их учить, равно как преподав…
— Он ушел, — подал голос Сфорца, и еще несколько секунд Курт соображал, о чем речь, о ком он говорит, если — вот он, герцог фон Аусхазен, безоружен и в течение некоторого времени даже безвреден, и ли…
— По тому делу было проведено расследование, и его оправдали полностью!
Люди говорят, что Вселенная — Величайшая Игра Создателя. Игра — и не более, каковая окончится, как только Создателю прискучит смена тьмы и света, смерти и жизни, дыхания и безмолвия.
— Я не стану отвечать. Не буду направлять твои мысли; ты всегда умел думать сам, посему — думай. Просто собирайся, и завтра в путь. Возвращайся к службе. — Духовник улыбался — это было слышно по тому…
Люди говорят, что Вселенная — Величайшая Игра Случая. Игра — не имеющая смысла.
— Ну, Бруно? — усмехнулся в полнейшей тишине Курт, не оборачиваясь к замершему в неподвижности подопечному. — Теперь что? Будешь держать ее за ноги?
Курт медленно опустил взгляд, глядя на то, как подрагивает его ладонь, тихо подбирающаяся к оружию, и снова посмотрел в горящие глаза напротив.
— Да, тут мне возразить нечего — вы правы, но… Понимаете, отец, за эти три месяца, что я отлеживался здесь, в академии, мы почти… не сдружились, нет, но установилось какое-то перемирие, которое — я н…
А плешь все равно природная, невзначай подумал Курт, силясь не улыбнуться и даже нахмурив для этого брови; библиотекарь отступил назад, следя за изменениями в его лице.
— Я могу обещать, что сделаю все возможное. Это — могу. Если то, что ты скажешь, будет грозить тебе именно этим, я положу все силы, чтобы добиться смягчения приговора; как я уже и говорил. Обещаю.
Когда дверь за спиной стукнула, затворяясь, о косяк, от этого тихого звука Курт едва не вздрогнул и затаил дыхание, когда Маргарет фон Шёнборн сделала еще один шаг навстречу, стоя теперь так близко, …
— Нет, я не понимаю… Я ничего не понимаю, почему я в Друденхаусе? Я не сделал ничего, чтобы заслужить такое!
— Немногие из дознавателей на моей памяти имели интерес к процессу анатомирования… Ну, если уж вы все равно здесь, станете помогать. Не сочтете зазорным, господин следователь?
— Постой, — произнес сослуживец устало, — давай все выскажем до конца. Для того, чтобы все это имело успех, мало одних булавок и прочей шелухи. Для этого нужен человек, обладающий определенными спосо…
— Ты что, спятил? — вырвалось у него не слишком обходительно; сослуживец рассмеялся, подмигнув Ланцу.
Райзе, когда он, наконец, с облегчением почти захлопнул за собой дверь их с Ланцем рабочей комнаты, рылся в разложенных на столе листах, в которых Курт признал свои отчеты.
— Стало быть, — не дождавшись ответа, подытожил Курт, наконец, развернувшись к тяжелому столу у стены, — по-хорошему разрешить ситуацию не удастся; что ж. Это твой выбор.
— Но ведь нельзя же на этом прекратить расследование… — уже не столь решительно возразил Курт. — Что же получается — переписчик крайний за неимением лучшего? Caper emissarius? Приговорить как соучаст…
— Плевать, — повторил тот, и Бруно сжал пальцы сильнее.
— Тогда беспокоиться тебе не о чем, — докончил он, не глядя в ее сторону, замерев неподвижным взглядом на распахнутом окне.
— У меня спрашивать нечего. Я ее едва знаю. Береника Ханзен, явилась к тетке из какой-то деревушки во владениях герцога… Больше ничего о ней сказать не могу. Что касается подозрений Бруно… Не знаю. Н…
Она почти упала на табурет у стола, захлебываясь в рыданиях; Курт присел на корточки рядом, упершись в пол коленом и взяв ее руки в свою ладонь, мягко поглаживая по плечу.
— По-моему, да, — откликнулся Курт. — Но я не удивляюсь, что ты не оценила. Это все, что ты хотела услышать?
— И еще кое-что, — добавил Курт негромко, и Финк рядом насторожился. — Это уже не просьба, так — дружеский совет. Для твоего же блага.
— Неважно, отец. Главное в том, что у него почти ничего не вышло. «Почти» — ибо слухи все равно разошлись, неприятные слухи о следователе, который пренебрег добросовестностью в работе и стал виновник…
…До того, как миру быть округ нас, мир был молод. До того, как стать ему молодым, мир был юным. До того, как стать ему юным, мир пребывал во младенчестве. До младенчества своего миру надлежало родить…
— Сейчас это произносится так спокойно и от души, потому что смысла в этом нет, верно?..
— Полагаешь, — уточнил Курт с сомнением, — что приговор удастся вынести в ближайшие дни?
— Нет, стало быть… Знаете, майстер инквизитор, никто в нашей семье не ангел, включая моего бедного покойного брата и нашу милую Гретхен.
На этот раз он даже не успел постучать — дверь в стене растворилась, лишь только Курт остановился подле нее и поднял руку; и ожидать в приемной зале этим вечером тоже не привелось — горничная, в чьих…
— А ты скажи, — предложил тот. — Может, и не решу.
— К вам с Дитрихом или к старику? — уточнил он коротко, и тот вздохнул.
— Вот ведь дерьмо!.. — проронил Ланц с бессильной злостью. — Гессе, мне жаль.