— Homo audacissimus atque amentissimus… — все еще зло пробормотал Фельсбау, придвигая к себе недопитую кружку. — Anathema sit et illum di omnes perduint.
— Задавайте ваши вопросы, майстер инквизитор. Отвечу правдиво на каждый.
— Слишком много допущений. Слишком много вопросов.
— Я пропустил какую-то булавку? Не всю куртку распотрошил?
— Что-то ты сегодня подозрительно жизнерадостен, — с настороженностью покосившись на него, заметил Ланц, собирая со стола охапку доставленных им документов; Курт отмахнулся, усевшись в оконном проеме.
— Что горит? Что за conspiratio? — поинтересовался Ланц так жизнерадостно, что боль над переносицей ударилась в кость, точно зубило; Курт наморщился, зажмурившись, и тот понизил голос. — Что стряслось, абориген?