— Но на что я тебе, если мне не будет нужна твоя истина?
— Было такое, — закивала она, — было. Пришлось брать к себе мальчика, как сестра с мужем преставились — не оставлять же одного, верно? Около году прожил тут, мерзавец, а после сбежал. Уж не знаю, где этот неблагодарный сейчас, и слава Богу, что не знаю. Он ведь когда от нас ушел, сбережения наши прихватил — и немало, я вам скажу; после я слышала — он с уличным ворьем связался, так и подумать страшно, каков он теперь…
— Стоять! — чуть повысив голос, скомандовал Курт, и тот замер. — Дверь закрой.
— Последнее. — Голос за спиной был больным и черствым, как короста. — Чтоб в ближайшие пару дней духу твоего в Друденхаусе не было. Увижу здесь — пожалеешь. Ясна моя мысль?
— Да-да. Знаю. «Без протокола», «по душам» и прочее…
— Я понял, извини, — примирительно улыбнулся Курт. — Однако же добросовестность должна быть награждена, не находишь?