Брат Михель сокрушенно вздохнул, качнув головой, и уже сам потащил господина следователя к каменной скамье у стены меж двух полок, уходящих к потолку лестницей; усевшись подле миссионерствующего в миру, Курт ненароком высвободил руку из-под его локтя, чуть отодвинувшись.
Бруно метнул на него напряженный взгляд, однако на этот раз смолчал, быть может, удивленный тем, насколько теперь это было упомянуто спокойно и почти безмятежно.
— Ничего, Отто, — успокаивающе произнес Курт. — Ведь я и просил тебя говорить мне не только о том, что знаешь точно, но и о своих подозрениях тоже. Все правильно. Рассказывай дальше.
— Неправда, — мягко возразил шепот. — Вы об этом думали — я вижу. И не раз.
— Парень, в двадцать лет вдовами не бывают, — пояснил он с расстановкой. — В двадцать лет бывают одинокой женщиной — познавшей уже, к слову сказать, некоторые жизненные удовольствия.
— Ну, и Бог с ним, — легкомысленно махнул рукой он, разворачиваясь к двери. — Идем, все же — вдруг потребуешься.