Все цитаты из книги «Я вещаю из гробницы»
В белых рюшах, которые торчали у горла мистера Колликута из-под противогаза.
Он обращался к мистеру Гаскинсу, вошедшему в склеп следом за Адамом.
Хотя викарий сам позвонил в полицию, он еще не вполне осознал ситуацию.
— Кто-то идет! — прошипел голос, и камень со скрежетом остановился.
Но кто в наши дни в Бишоп-Лейси может раздобыть эфир? Очень немногие.
Как страх имеет привкус железа, так беда имеет привкус свинца.
— И я самый юный свидетель, насколько возможно? Это единственная причина?
— Нас учили методу искусственного дыхания в скаутском отряде, — сказала я, не вдаваясь в подробности о том, что меня исключили из этой организации за излишнюю рьяность.
На этот раз мои пальцы с легкостью уцепились за мраморный уступ, и усиленно работая ногами, я восстала из могилы.
Она встала на педали и начала враскачку выбираться из-за органной скамьи, заставляя басы резко мычать.
— Так ты думаешь, что Гаскинс замешан в этом?
Но не было необходимости приводить в боевую готовность эту помпу. Одно прикосновение к рукоятке — и на меня вылилась вся история.
Помимо жиров яйцо содержит магний, натрий, кальций, железо, фосфор и цинк, а также ведьминское варево из аминокислот, витаминов (в которые военно-морские силы Великобритании до недавнего времени не в…
Невероятно! Отец и я произнесли одни и те же пять слов в одно и то же время — практически хором.
Никогда я не забуду этот момент. Он запечатлен в моей памяти словно бесценная рождественская открытка. Мы втроем: я, Адам и мисс Танти, нависли над скорчившейся Мег, будто в высеченной в дереве сцене…
— Девять часов утра. Вот оно: «Мисс Т. позвонила в девять ноль пять, отмена. Позвонить Д. Робертсону перенести прием». Инициалы Л. Г. Это Лора Гидеон, жена мистера Гидеона.
Я скользнула на свой стул и подняла крышку патентованного подогревателя пищи. Главное блюдо этого утра состояло из королевских омлетов миссис Мюллет: плоских резиновых блинов из бледного яйца впереме…
— Постойте, — сказала я. — А что вы делаете в приемной, если она закрыта?
Это оказалась плоская коробочка из-под сигарет. «Плейерс Нейви Кат». Сто сигарет.
На дне в свете фонаря, вероятно, десятью футами ниже, валялась куча заплесневевшей ткани и старых зеленых костей, запорошенная пылью и слегка пованивающая.
Доггер с удивленным видом поднял глаза. Неужели он не слышал, как я бежала по вестибюлю?
Я постучала кулаками по груди и глубоко вдохнула влажный утренний воздух — смесь сырой земли, мокрой травы и старого камня с легким оттенком увядающих цветов.
Должно быть, вид у меня был скептический.
Я отчаянно взмолилась, чтобы наверху была уборная. Она должна быть, это же пансион.
Он отступил и поманил меня в открытую дверь.
Викарий печально улыбнулся, давая мне понять, что мои слова ничего не меняют.
Точно, так они и выглядят. Они бы вполне вписались в компанию дымовых труб в Букшоу.
Где Адам, интересно? Было бы так чудесно, если бы он стал свидетелем моего триумфа.
Вот так номер. Полагаю, мне следовало обрадоваться тому, что я нашла в Бишоп-Лейси родственную душу, но нет.
Член городского магистрата Ридли-Смит — я никогда его не видела, но уже терпеть не могу хотя бы за то, что он держит своего беднягу сына Джослина взаперти, словно принцессу в башне.
— Ты отвратительна, — сказала Фели. — Завтра я скажу мистеру Гаскинсу о летучей мыши.
— Сто сорок шесть англичан заперли в камере размером не больше кладовки в Букшоу. Июнь. Самый жаркий месяц в году. На следующее утро в живых осталось всего двадцать три человека.
— Вчера я встретила твоего друга, отец, — сказала я. — Его зовут Адам Сауэрби.
От идеи смыть с себя грязь в речке позади церкви пришлось отказаться.
Я потребую, чтобы мне изложили суть телефонного разговора и причины, повергнувшие отца в состояние такой тревоги.
Как я могу докопаться до причин печальной кончины мистера Колликута, если кто-то вроде мисс Танти будет мутить воду?
— Да, уже иду, — отозвалась я. — Сейчас спущусь.
Когда я перенесла свой вес с одной ноги на другую, виндлада покачнулась и еще немного просела, так что у меня возникло ощущение, будто я стою на палубе тонущего корабля.
Но я их не услышала: мой слух заглушил шум собственной крови.
Мне хотелось броситься к нему, обхватить его руками и рассказать ему о «Сердце Люцифера», о том, что есть шанс, пусть и слабый, что камень святого наконец принесет счастье в наш дом.
Мы никогда не знали другого дома, кроме Букшоу. Жить в другом месте — это немыслимо.
Потом я развесила серию сделанных вручную рекламных плакатов в стратегических местах по всему дому.
— Может, кто-то другой сделал эту заметку.
Он печально кивнул, как будто не вполне знал, что такое весна.
Отец повернулся и медленно подошел к окну. Он поднял занавеску и окинул взглядом свою усадьбу, как будто силы преобладающей невидимой армии уже собирались в огороде, продвигаясь по лужайке.
И издала характерный звук, будто полощет горло, чтобы убедить меня.
Слова «на самом деле», как и их родственники «откровенно говоря», должны сами по себе быть для людей знаком, что сейчас последует откровенная ложь, но почему-то это не так.
Я юркнула обратно к фасаду дома и тихо прокралась в вестибюль.
— Клянусь Иовом! — сказал он. — Застигнут в процессе. Ты меня изрядно напугала.
— А может, попробуем уговорить ее? — с энтузиазмом предложила я. — Что едят летучие мыши?
— Я думала, ты болеешь, — заметила Даффи.
Хотя Фели старше меня на шесть лет, отец запрещает ей ходить в церковь на вечерние репетиции и спевки хора одной.
— О боже, — сказал викарий. — Боюсь, я проболтался.
Одна из причин, почему я люблю нашего викария Денвина Ричардсона, это то, что он принимает меня такой, какая я есть. Он не задает идиотских вопросов.
— Дай их сюда, — проскрежетала она, и не успела я возразить, как она выхватила букетик у меня из рук. — Не переводи свои крокусы понапрасну.
Я медленно продвигалась по туннелю, с каждым шагом погружаясь все глубже и глубже под землю. Здесь расстояние казалось куда большим, чем наверху на кладбище. Сейчас я наверняка должна уже добраться д…
— Кровь, — мило заметила Мег. — Кровь святых и пророков. Пить кровь.
Час? С тем же успехом это может быть вечность.
Она ошибалась. Ключ был не под ковриком, а под треснувшим цветочным горшком меньше чем в двух футах от порога.
— Нет, не конкретно, — сказала я. — Я имела в виду, какие разрешения надо получать и так далее?
Я пробралась под брезент, поболтала ногами в воздухе пару секунд — и скользнула в склеп.
Нет смысла изучать здесь все слишком подробно, — подумала я. — Вдруг кто-то наблюдает из дома.
Альф смахнул хлебную крошку со стола, потом нагнулся и поднял ее с пола, внимательно рассматривая с таким видом, будто это кусочек упавшей лунной пыли.
— Бизнес, — ответил Альф. — Сельское хозяйство. Чай и древесина. Рис. Кофе и хлопок. Опиум.
Я сидела с чрезвычайно чопорным видом, представляя то еще зрелище: глаза почернели от пробки, лицо и шея покраснели от теплового удара и блестят от отравляющих соков нарцисса, одежда испачкана пылью …
— Благодарю, — произнес инспектор, когда я закончила. — Если что-то понадобится, я пришлю кого-нибудь в Букшоу.
Потом внезапно в моих мыслях возникла Даффи, видимо, чтобы составить мне компанию, она шла рядом и пела торжественным замогильным голосом: «Поговорим о могилах, о червях и эпитафиях»…
Меня пробрала дрожь, надо будет поразмышлять потом над этим.
В конце концов, если бы Доггер был со мной в склепе, он увидел бы его своими глазами.
Постойте-ка, — подумала я. — Что здесь происходит?
— Мне надо кое-что обсудить с мистером Ридли-Смитом, членом городского магистрата.
Что творится с моим миром? Все шиворот-навыворот. Букшоу собираются продать. Отец сказал мне, что я Харриет, и примерно то же сказал Джослин Ридли-Смит. Даффи меня обняла. Викарий усомнился во мне. Я…
Какая досада! Я проспала свой запланированный полуночный визит в склеп. Теперь мне придется ждать еще двадцать четыре часа, а к тому времени полиция, вероятно…
— Ну что, мы тебя подлатали, — заметил он. — Пойдем в церковь?
— Пойдем, девочка, — повторила мисс Танти. — У тебя ужасный шок. Я вижу это по твоим глазам. Надо тебя согреть. Приготовить какое-нибудь теплое питье.
Если бы только можно было вернуться в прошлое на неделю назад, когда мы вращались по нашим безопасным старым, припорошенным пылью орбитам.
Никого не было видно. Я сделала осторожный шаг, другой, потом еще несколько.
— Я… я… боюсь, я не в состоянии, — выдавила я. — Простите. Я почти не спала. Кажется, я съела что-то не то.
Склеп Кассандры Коттлстоун напоминал массивный елизаветинский комод и выглядел так, будто его пытались утащить преступники, пойманные на месте преступления и бросившие добычу посреди церковного двора…
Скрестив руки на груди, монументальная мисс Танти неподвижно лежала на кровати. Хотя на носу у нее имелись толстые очки, ее глаза были закрыты.
В то время как часть меня хотела расплакаться из-за гибели золотоволосого прекрасного принца Фели, другая моя часть — часть, которую я не до конца понимала, — жадно пробуждалась от глубокого сна.
— И вот река Бхагиратхи, — продолжил он, быстро выложив нож. — А здесь… — он поставил солонку, — Сирадж-уд-Даула, последний наваб Бенгалии. Враг. Ему девятнадцать лет, и у него темперамент разъяренно…
— Ничего, — ответила Даффи, не отрываясь от сортировки книг. Такое ощущение, что чувство трогательной близости, возникшее между нами во время нашего сестринского перемирия, утекло, словно песок в пес…
Наиболее примечательным объектом была лавка мясника, съежившаяся среди домов с террасами, ее серые некрашеные стены провисли, будто деревянный занавес, и приобрели вампирскую бледность. В засиженном …
Внезапно руки мисс Танти вылетели из-за спины. Одна сжимала стеклянную бутылочку, другая — носовой платок.
Разумно, что орган оборудован таким устройством, чтобы измерять давление в виндладе. Трубка, размеченная на дюймы, была раньше частично наполнена цветным спиртом, и его уровень позволял определять да…
Пока Адам спускался, лестница подрагивала. Я заглянула за край и увидела, как он достает из сумки мощную вспышку. Вскоре шахта и даже комната, где мы находились, были освещены сериями белых вспышек и…
Я думаю, они так были ошарашены моей инициативой, что никто даже не попытался меня остановить.
— Где она похоронена? — с неожиданной смелостью спросила я. Буду носить туда цветы и торжественно возлагать их на могилу маленькой девочки. Я положу конец этому душераздирающему молчанию.
Море стеклянное, подобное кристаллу… звезда Полынь, семь светильников, радуга вокруг престола, и второй ангел проливает свой сосуд на море, которое превращается в кровь мертвеца.
Хотя мне хотелось наказать ее, я не желала быть тем человеком, который вывалит на нее новость о несчастном мистере Колликуте.
Это придало мне необходимую смелость. Временами честность — не лучшая тактика, но единственная.
Наружная дверь церкви была закрыта, но не заперта — обычное ее состояние после эпохи Генриха VIII, при котором английские церкви грабили и разрушали.
— В последние дни войны человек по имени Джереми Поул, с которым я был знаком в университете, проводил исследования в Национальном архиве и совершил поразительное открытие. Изучая кипы довольно скучн…
Доггер вытянул дрожащую руку, чтобы прикоснуться к чему-то, чего я не видела.
Их внимание было сосредоточено на мужчине с водянистыми глазами навыкате, одетом в куртку, которая была ему мала, с тесным целлулоидным воротничком. Он вколачивал в землю табличку.
Такое ощущение, будто меня в нос ударили кирпичом.
Во мраке ко мне медленно повернулась черная поросячья морда, в стеклянных глазах плескалась кровь. Не успело оно заговорить, как я почувствовала запах его грязной резиновой шкуры, могильную вонь его …
— Боюсь, она никого не принимает, дитя. Распоряжение доктора. Вот, давай сюда свои цветы. Я поставлю их в вазу и занесу ей попозже.
Но я не могла. Такое впечатление, словно мы разные полюсы одного магнита, как будто мы должны быть одинаковыми, но на самом деле друг друга отталкиваем, вечно движимые таинственной невидимой силой.
— Мисс Танти обожгла руку, — сказала я ему, задыхаясь. — Взрыв эфира! Я уже приложила немного холодного эфира и примочку из картофеля.
— Кто жертва? — спросила я, пытаясь подбодрить ее.
На столе стояли кувшин для молока, полный увядающих лилий, маленькая доска для хлеба и половинка буханки «Ховис», электрический тостер, оловянный подсвечник с частично оплавившейся свечой и коробок с…
Я повернула ручку, и дверь распахнулась с замогильным стоном.
— Но перед тем, как я это сделаю, — продолжил викарий, — я прошу всех вас присоединиться ко мне в короткой молитве об этом очень — очень… эээ… несчастливом человеке.
— Когда ты впервые заподозрила, что в Святом Танкреде что-то творится?
Его погребли, по словам Ральфа, который наверняка был на похоронах, «с великой торжественной помпой в митре, мантии и с епископским посохом».
Обычно «Глэдис» не любит мочить юбки, но в такой день, когда ее шины поют на влажном бетоне и ветер дует нам в спины, нет времени для жеманства.
«Ладно, слушай. Но не говори, что я тебя не предупреждала. Однажды мистер Гаскинс сказал мне, что он копал новую могилу рядом с гробницей Кассандры Коттлстоун, ее край отодвинулся, и его лопата упала…
— Дети умирали, играя с этими штуками, — сказал он. — Задыхались до смерти. Это не игрушка.
— Итак, — сказал он, — она убила его, отравив эфиром.
— Как ты думаешь, как она попала в церковь? Летучая мышь, имею в виду.
Почему-то я вздрогнула, и это не просто потому, что Адам втирал мне в лицо и шею охлаждающий яд.
Я медленно поднималась по клавишам, по пути разглядывая фотографии в черных рамках, увешивавшие стены по обе стороны: молодая мисс Танти в длинном вечернем платье поет на сцене, сложив руки на обширн…
— Мисс Танти договорилась с миссис Баттл, что та отвезет ее к окулисту в Хинли, но когда Флоренс, племянница, позвонила с сообщением, что миссис Баттл заболела и что мистер Колликут предложил свои ус…
К низкому потолку поднялся огромный клуб пламени, словно оранжевый воздушный шар, потом пламя волнами черного жирного дыма скатилось по стенам на пол и закрутилось у наших лодыжек густым удушающим ды…
Почему люди вечно цитируют мне эту заезженную старую фразу? Последний раз это был доктор Дарби, а до него сестрица Даффи.
— Церковь может считать иначе, — ответил он, поразмыслив.
— Летучая мышь в органе! — возбужденно сказала я. — Она как-то попала в церковь. Готова поспорить, что какое-то окно разбито! Как ты думаешь, Фели?
— Конвульсии? — переспросил удивленный инспектор.
На цыпочках я поднялась по винтовой лестнице и вошла в комнату наверху. Мой макинтош висел на том же месте, где я его и оставила.
Слева от меня, освещенный лишь светом луны, струившимся сквозь витражные окна, по центральному проходу расстилался красной лентой ковер.
Я взяла его за руку, провела через дверь ризницы, на цыпочках прошла с ним по церковному двору и доставила домой в безопасности. Потом спряталась за большим надгробием и наблюдала, как ворчащая толпа…
Когда он неловко вернул часы на место, я не могла не обратить внимание, что его запястье, точно как запястье миссис Ридли-Смит на фотографии в Богмор-холле, было необычно слабым и гибким.
— Именно, — подтвердила я. — Он схватился за стеклянный манометр, и тот сломался в его руке. Шесть недель спустя в склепе он продолжал сжимать его в руке. Может быть, мысль им подал звук уходящего во…
Никакой праздной болтовни не было. Только группа рабочих, беспокойно ожидающих, когда можно будет продолжить начатое.
Потом она перекрестила сначала лоб, затем сердце. Я подумала, какая морока — вывести размазанное красное пятно с ее белого накрахмаленного воротника.
Доггера тоже нельзя было обвинить: он делал все, на что был физически и психически способен. Когда ему хватало сил, чтобы работать садовником, дом и окрестности выглядели так же нарядно, как в старод…
Кто бы или что бы там ни было, оно ждало меня наверху.
Это те самые замечания, которые друг Адама Поул именовал заметками на полях? Вероятно, нет. Заметки на полях — это информация о повседневной жизни, а эти каракули — правки мистером Колликутом собстве…
— Чепуха! — сказала мисс Танти. — Вы несете чушь.
Инспектор Хьюитт перевернул страницу и сделал заметку, вряд ли обещавшую сержанту Грейвсу радостное будущее.
— Туннель ведет от гробницы Коттлстоун в место, где я обнаружила тело мистера Колликута. Было еще одно ответвление, но я туда не ходила. Есть камень, который можно сдвинуть с помощью железных ручек. …
— Ребенок, родившийся у женщины, страдающей от свинцового отравления, редко живет больше двух-трех лет. Шансы выжить — меньше, чем три к сотне.
Вопрос заключался вот в чем: в какой именно трубе?
Непонимающие взгляды непонимающим взглядам рознь, но инспектор Хьюитт превзошел сам себя.
Я припомнила, что слышала эту отвратительную историю не далее чем месяц назад, когда отец читал вслух отрывок из Священного Писания, стоя за огромным резным деревянным орлом, служившим кафедрой в Свя…
— Мармадьюк Парр, — ответил он. — Из епископата. Он работает у епископа…
О чем она говорит? В ее словах не было совершенно ничего смешного. На самом деле они вообще не имели смысла.
Теперь он потер глаз, оттянул нижнее веко и начал что-то изучать на пальце — вероятно, частичку мусора.
Он был восемнадцать дюймов в ширину и около фута в высоту. Глубина его, насколько я знала, должна равняться толщине стены, и по моим прикидкам должна быть тоже около восемнадцати дюймов.
«Позвать их, мисс Флавия?» — спросил Доггер. Он тихо сидел на стуле, держа наготове бутылку сельтерской минералки на случай небольших пожаров.
Я вернулась к изучению пожитков мистера Колликута. Для такой переполненной комнаты их было на удивление мало, если не считать свалки из органных труб.
Когда я выбежала в вестибюль, там никого не было. Викарий и беловолосый незнакомец исчезли.
Совсем рядом вдоль стены буйно росли первые весенние цветы: крокусы, подснежники, примулы — даже горстка нарциссов, которые, вероятно, вывернули из земли во время очередных похорон и которые нашли уб…
Я уже заметила темную бутылочку, стоящую на заполненной книгами полке, втиснутой между кроватью и стеной. Я наклонилась над кроватью, чтобы рассмотреть получше, когда один глаз мисс Танти медленно от…
— Говорят, когда открывали кое-какие королевские гробницы, рабочие находили обитателей нетронутыми временем, облаченными в доспехи, в золотой короне и с такими лицами, будто они только что заснули. А…
Особая благодарность Кси Кси Табоун, отрывавшей время от своих дел, чтобы помогать мне разными путями.
Хотя отец бросил взгляд в моем направлении, я знала, что он меня на самом деле не видит.
Я откопала под кроватью коллекцию пластинок, позаимствованных из спальни Фели: «Концерт для фортепиано ля минор» Грига, который, по словам Фели, изображал солнечный свет и тени в ледяных фьордах, где…
— Привет, — сказал он. — Что это у нас тут такое?
Мы не разговаривали, а в ожидании прихода отца просто молча уселись в разные концы гостиной как можно дальше друг от друга.
Исключительно ради удовольствия я перепрыгнула последние три ступеньки и с грохотом приземлилась в прихожей.
Бездельничающие поселяне, надо же. Ну что ж! Посмотрим!
В комнате мистера Колликута мои пальцы нащупали на поверхности бумаги какую-то неровность. Зачем, подумала я, кому-то отрывать клапан от конверта, в котором держат деньги? Ответ казался очевидным: чт…
Сборище погрузилось в неловкое молчание, обмениваясь изумленными взглядами, а потом взорвалось возбужденным гомоном — натуральный Вавилон. Сделав такое объявление, я знала, что пока «Сердце Люцифера»…
— Спасибо, непременно, — сказала Антигона и намазала булочку маслом так, как в моем воображении это делала Мойра Шерер, если бы Мойра Шерер мазала маслом горячие булочки с изюмом.
Вторая фотография, по размеру меньше первой, была в овальной рамке, похожей на бамбуковую. На ней бледная женщина в отделанном оборками белом платье подняла испуганные глаза от шитья с таким видом, б…
— Да, я так и думал, — сказал инспектор Хьюитт. — Хорошо, что мы успели тебя опередить.
Я подскочила к двери и высунула голову в коридор.
Я не сразу его узнала. Он сидел за столом в халате и тапочках. Я никогда не видела его в другой одежде помимо его привычного наряда из рубашки, галстука, жилета, пиджака, брюк и отполированных до зер…
АДАМ ТРАДЕСКАНТ САУЭРБИ — написала я на новой странице и подчеркнула. Это будет сложно. У меня столь смешанные чувства к этому человеку.
Со временем этот эпизод стал казаться почти комическим. Но я до сих пор так и не простила ей свое первое в жизни настоящее наказание — если не считать моих сестриц конечно же.
— Член магистрата, — продолжила я, — мог с легкостью купить бриллиант, конечно же, но это не было бы «Сердце Люцифера». Он не обладал бы властью камня, к которому прикасался святой.
Я знала, что отец, Даффи и Фели еще завтракают. Я не могла прокатить «Глэдис» через вестибюль, потому что она слишком грязная, а вход через кухню, по крайней мере в это время дня, находится под контр…
Через на удивление короткое время взъерошенный констебль был уже в дверях, натягивая синюю форму, нахмурив лоб и выгнув брови.
Он произнес это слово с одним восклицательным знаком и шестью вопросительными, которые я не пытаюсь здесь воспроизвести.
Если я сосредоточусь на одном конце, камень отодвинется, как дверь, на достаточно большое расстояние, чтобы я, если мне повезет, смогла просочиться наружу.
— Что произошло? — осторожно спросил викарий. — Должно быть… она, должно быть, испугалась.
Ходили слухи, что перед смертью дядюшка Тар работал над распадом окиси азота первого порядка. Если эти слухи правдивы, он был одним из пионеров того, что мы недавно начали называть «бомба».
Из моих двух сестер Даффи я боялась больше всего. Думаю, это из-за ее склонности к молчанию. Чаще всего она сидела, свернувшись калачиком, с книгой — сама по себе довольно приятная картина, но эта ее…
Мне в голову пришла неожиданная замечательная идея.
— Да, я на это рассчитываю, — отозвалась она. И, указывая на перемазанный сажей сверток на полу, добавила: — А теперь приберись тут, пока я не сказала отцу.
Я продолжила писать в блокноте, сопротивляясь желанию высунуть язык.
Я уселась на пол так, чтобы камень оказался у меня между коленями, уперлась ступнями в стену и снова потянула. На этот раз, наверное, на полдюйма или чуть больше.
— Правда? — спросила я. — Я думала, это дело инспектора Хьюитта.
— Я брошусь ниц перед тобой и буду проливать горячие слезы на ковер, — с ухмылкой сказал он, размахивая руками, как сумасшедший.
— Если то, что вы говорите, правда, — сказала я Адаму, — и окажется, что святой Танкред и правда был де Люсом, разве это не значит, что «Сердце Люцифера» по праву принадлежит отцу?
— Мне так жаль, — сказала я, одновременно понимая, как бесполезны слова сочувствия, даже когда это все, что у нас есть. — Так жаль, — повторила я.
— Во вторник накануне Пепельной среды, как я точно помню, поскольку на следующий день мы собирались петь на заутрене «Бенедикте» в версии Шеллота. Мы уже некоторое время репетировали, но, как может п…
Похороненное во влажном месте, человеческое тело может удивительным образом изменяться. Аммиак, выделяемый при гниении, когда жировые ткани разлагаются на пальмитиновую, олеиновую и стеариновую кисло…
В первый раз на моей памяти мы действительно были вместе.
Джослин продолжал внимательно слушать с закрытыми глазами.
— Я… я позволила себе войти, чтобы проверить, в порядке ли вы, — забормотала я. — Я беспокоилась.
— Я слышала об этом от моей приятельницы миссис Уоллет. Она говорит, там повсюду была кровь.
— Мисс Дафна и мисс Офелия ничего не знают об этом. Это был наш с мисс Харриет секрет. Даже полковник не знал. Я, помнится, собирала корзину с продуктами, а она относила.
Я изобразила удивление и затруднение. Легко заметить, что куча людей носит легкие парусиновые туфли на резиновой подметке.
— Довольно убедительные, — ответила я. — CH4N2O. Я подвергла его воздействию азотной кислоты в тесте на мочевину. Это моча летучей мыши.
Один из камней под ее ногами сочился кровью.
Однажды Даффи читала нам французский роман, где весь сюжет строился вокруг писем.
Выход оставался только один, если не считать воплей о помощи, но этот вариант меня явно не устраивал.
— Вовсе нет. Я сама лично все видела, — возразила я.
Конечно же! Как глупо с моей стороны. О чем я только думала? Доггер появился в Букшоу только после войны. Должно быть, он услышал о Ридли-Смитах, как и я, от кого-то еще.
— В точку, Доггер! — обрадовалась я. — В самую точку! Классический случай отравления свинцом, я полагаю?
Бумага была старой, высокого качества — сорт, использовавшийся перед войной для личной корреспонденции. Вовсе не дешевый тонкий блестящий хлам, в котором кредиторы отца присылают регулярные счета.
Адам ничего не сказал, но пристально посмотрел мне в глаза.
— Откуда… — заговорила я, но он сразу же остановил меня, подняв руку.
Эсмеральда прокудахтала, и я увидела, что вода, в которой варились яйца, почти выкипела. Должно быть, я их погубила. Я выключила бунзеновскую горелку и достала горячие яйца из мензурки никелированным…
Мои уши уже уловили изменение в звуках комнаты, как будто она внезапно увеличилась в размерах. Слышалось гудение, шипение…
— Вы частный детектив, — повторила я, не собираясь говорить околичностями, или как бишь там это называется. Надо спросить Даффи.
Но нет, я иду по прямой, по крайней мере насколько я могу это определить.
Все это дело с начала до конца было кровью: моей кровью, кровью летучей мыши, кровью лягушки, кровью святого и отсутствием крови у мистера Колликута.
Миссис Мюллет, по локти в пене, мыла гору посуды.
Я не упомянула, что держу этот захватывающий справочник на своем ночном столике, чтобы почитать и расслабиться перед сном.
Его смерть не соответствовала тому, что могло ассоциироваться с деревенским убийством: ревность, злые слова, удар, удушение, отравление, взорвавшийся прикроватный обогреватель.
Странно, не так ли, что он не задал мне ни одного вопроса о моих собственных находках. Такое впечатление, что его ни капли не интересует информация, полученная мной.
Старый добрый привычный жир на носу — чтобы открыть старый добрый привычный врезной замок.
Я прислонила «Глэдис» к стене и медленно прокралась сквозь толпу, пытаясь остаться незамеченной. Большинство людей были жителями Бишоп-Лейси, но некоторые — неместные.
Еще мне хотелось уйти в лабораторию и приготовить огромную партию йодистого азота и взорвать весь мир и всех в нем, превратив их в огромный гриб багрового дыма.
У меня было такое ощущение, будто я за минуту повзрослела на несколько лет.
Я не могла разобрать слова, только интонацию.
Фели вытянула голову, словно свинья при звуке помоев, льющихся в корыто.
— Прости, что не принимаю тебя в бальной зале, — сказал Альф, — но миссис не любит, когда нарушают расположение ее подушек.
Я напоследок еще раз сильно тряхнула дверь, но она не шелохнулась.
Держись, Флавия, — подумала я. — Не время предаваться размышлениям о чудесах разложения.
Я не могла дождаться, когда расскажу обо всем отцу.
Я прижалась ухом к щели и попыталась разобрать слова.
“Wie gross ist der Allmächt’gen Güte” Мендельсона.
Здесь было очень жарко, даже душно, как в тропических джунглях.
И тут до меня дошло, да так, что мне показалось, будто меня стукнули палкой по черепу.
Он едва заметно заколебался. Если бы я не следила за его реакцией, я бы не уловила это.
— Откровение, — сказала мисс Танти. — Глава шестнадцатая.
Что там сказал этот Мармадьюк, мужчина в темном костюме? «Вы должны остановить это. Вы должны прекратить это немедленно».
Адам забрался на край камня и уселся, болтая ногами в дыре.
Надо с ней поладить. По крайней мере на какое-то время.
— Флавия, дорогуша, — сказал он, положив дрожащую руку мне на плечо, — сбегай во двор и приведи сержанта Вулмера, будь хорошей девочкой.
Кровь летучей мыши, точно! Эта ведьма Даффи!
Прошло меньше десяти секунд, и мой мозг погружался в сладковатый тошнотворный водоворот забвения. Все, что мне надо сделать, — отдаться ему.
Даже мистер Гаскинс не заходил сюда достать летучую мышь из трубы органа — я узнала бы следы сапог могильщика за милю, а значит, вероятнее всего, труп летучей мыши до сих пор где-то в нижней части ше…
Мы шли домой вдоль изгородей. Мимо луны проносились бесформенные облака, резкий встречный ветер трепал наши пальто.
Обычно тот, кто позволил себе сказать мне что-то подобное в лицо, занял бы верхнюю строчку в моем списке жертв стрихнина. Пара кристаллов в тарелку с обедом — вероятно, смешанных с горчицей на сэндви…
Еще немного сквалена с моего носа, чуток работы по смазыванию замка с помощью проволоки, парочка ловких движений столовым прибором и — вуаля! — замок открыт, дверь распахнута.
— Именно, — сказал Альф. — Мир полон чудес, не так ли?
— Слушаю, инспектор, — уверила его я. — Просто думала о том, как благодарна вам за предупреждение.
Точно, в тени огромная кожаная штуковина, похожая на сундук, делала медленные выдохи, сопровождаемые бронхиальными посвистыванием и шипением.
Почему люди вечно так со мной обращаются? Командуют, как будто я специальная горничная, которая всегда под рукой на случай необходимости.
Я сдвинулась на краешек стула, глазами умоляя его продолжать.
— Хороший фокус, — сказала я настолько небрежно, насколько смогла. — Ловкий трюк. Где вы о нем узнали?
Я пожала плечами. Я могла бы сказать ей, что не далее как прошлым вечером я имела с отцом совершенно цивилизованную беседу.
— Бенсон? — спросил через дверь голос Джослина.
— Мне пора идти домой, — сказала я. — Мне нехорошо.
Прекрати, Флавия! Прекрати это немедленно!
Мы приближались к болотистой местности, окружавшей церковь. Адам нажал на тормоза, чтобы не задавить дикую утку, переходившую дорогу.
В тесном каменном коридоре я слышала стук собственного сердца.
Даффи и Фели ушли незаметно, и я обнаружила себя в гостиной в одиночестве — в первый раз за незнамо сколько времени.
— Все хорошо, Доггер, — сказала я, как всегда, и прикоснулась к его плечу. — Это не имеет значения. Неважно.
— У меня есть идея! — заявила я. — Почему бы тебе не сыграть Токкату и фугу ре минор Баха? На полной мощности. Это прикончит маленькую тварь.
Дик Плюз, деревенский сантехник, годами питал к зверю то, что викарий именовал «сердечной привязанностью», но даже я знала, что это печальный оптимизм. Дик боялся эту штуковину, и все в Бишоп-Лейси о…
«Я буду ждать у калитки», — сказала я Флоренс. Так я и поступила.
Что ж, разумеется, смерть, если эфир держали слишком долго или его было слишком много. Вполне могли случиться паралич центральной нервной системы и отказ дыхательного аппарата, если не оказать необхо…
Понятно, почему многие священники любят свою работу.
Тикали кухонные часы. Отец издал длинный вздох.
Внезапно я осознала, что, пока писала, сгрызла его почти наполовину. Придется мне продолжить позже.
— Расскажи мне, — мягко попросил он. — У нас вся ночь впереди.
Даффи пожала плечами и открыла «Незнакомку из Уайдфелл-холла».
— Викарий сказал мне, что я, вероятнее всего, найду тебя здесь, — продолжил он. — Надеюсь, ты не против моего непрошеного вторжения.
«Смерть и дева?» — подумала я. Может, это предупреждение?
Я переоделась в чистое платье, нацепила старый уютный кардиган и припудрила обожженное лицо пудрой, которую стянула из комнаты Фели пару недель назад в целях экспериментов с отравленной косметикой. Н…
Их взгляды встретились, и случилось чудо.
— Неприятная болезнь пожилых джентльменов, любящих вино больше, чем свою печень.
— Она не будет есть, — сказала я. — Я пыталась угостить ее кукурузой.
Теперь мне оставалось только выбраться из вонючего мешка и вернуться в Букшоу, чтобы принять ванну. Одежду, по-видимому, придется сжечь.
— Флавия! Немедленно слезай! Ты порвешь эту старую кожу!
— Зачем открывают его могилу? — спросила я, меняя тему. Фели поймет, что я имею в виду святого.
Мисс Танти обитала в маленьком домике на западной стороне Кейтер-стрит, уходившей на север от Хай-стрит чуть западнее «Тринадцати селезней».
— Это Мег, — сказала я. — Из леса Джиббет.
Я часто чувствовала этот запах в ее будуаре. Он был знаком мне, как мои пять пальцев.
Я возгордилась собой. Понимаю, что чувствовали ветераны, раненные на войне.
Я взяла себе на заметку выудить из Фели информацию о мисс Танти, но даже не ожидала, что сведения польются на меня, не успею я, так сказать, тронуть кран.
Я вернулась к дыре, вытянула руки, ухватилась за край и подпрыгнула изо всех сил, яростно цепляясь носками туфель за стену, чтобы удержаться.
Мордочка резного деревянного чертенка нахально ухмыльнулась мне из теней. Я взяла его за выпученные отполированные щеки и попыталась повернуть.
Мистер Гаскинс уронил конец веревки и забрал фонарь у Томми.
Я вылетела из дома мисс Танти, будто за мной гнались все гончие ада, и не исключено, что так оно и было.
Это был просто вопрос выстраивания фактов в правильном порядке, словно нанизывание жемчужин на нитку. Как только я это сделала, ответ пришел сам собой. Я едва могла дождаться возможности объяснить вс…
— В кабинет, — сказал викарий, когда я включила слабую лампочку в маленькой прихожей.
— Вы знаете, кто командует епископом, и не скажете мне? — спросила я.
Огромные круглые линзы повернулись и уставились на меня.
— Это значит, что он умер в тысяча четыреста пятьдесят первом, — сказала я, быстренько сосчитав в уме. — Как ты думаешь, как он будет выглядеть, когда его выкопают?
— Вы и правда глупы, — сказала ему я. — Лучше бы вам прекратить это дело.
— Полагаю, ты все это вычислила с самого начала, — продолжил он с довольно приятной улыбкой.
— С навабом? Через неделю его казнил его преемник.
Сохраню его на утро, решила я. Завтра предстоит долгий день. Отец разбудит нас в пять утра, чтобы мы могли легко позавтракать перед трехчасовой службой.
Привет, Квентин! — задумалась я. Эти же слова птица сказала, когда я была здесь в прошлый раз. Этим именем мисс Танти назвала Бенсона. Нет, погоди-ка, Бенсона зовут Мартин.
Отец, Даффи и Фели уже сидели за столом, когда я, спотыкаясь, вошла в столовую и удивленно осмотрелась.
Может ли быть так, что хорошее прибывает и убывает, как луна, и только зло постоянно?
— Приемная мистера Гидеона, — произнес скрипучий женский голос. — У телефона Сондра.
Чаша преступлений переполнена, — подумала я.
Инспектор записал мои слова и остановился в ожидании, его «биро» зависло над бумагой.
— Первая дверь налево, — сказала она. — Наверху.
— Уверяю тебя, вовсе нет, — возразил он. — Это из «Зимней сказки». Вы, де Люсы, известны уже на удивление давно.
— Что значит наседка? — поинтересовалась я. Никогда не слышала это слово.
Говорили также, что жертвами сего напитка стали два римских папы.
— Я была в церкви, — начала я, надеясь получить какое-то преимущество, хотя представить не могла, какое именно, и неловко добавила: — Говорила с викарием.
— Совершенно уверена, — ответила я. — Вы найдете это в «О ядах» Тейлора.
Похоже, Фели неплохо справляется со смертью мистера Колликута. Вероятно, в ней все-таки есть хоть капля крови де Люсов.
— Покушение на убийство? — переспросил инспектор.
— Мисс Флавия, — произнес он, откладывая альбом с марками, который упаковывал в коробку.
— Ах да, аутопсия, — сказал он, когда я не купилась на его наживку. — Кузен Уилфрид был очень информативен. Разрыв внутренних органов. Все от пищевода до органов к югу от экватора. Уилфрид сказал, чт…
— Так или иначе, — продолжила я, — проблема вот в чем: в тот момент, когда мистер Колликут схватил стеклянную трубку, он был еще жив. Когда они наконец подключили его к компрессору, он уже умер от уд…
Клац! — И он упал в темноту с леденяще громким стуком.
— Да, — автоматически повторила я. — Может быть, сейчас более, чем когда-либо.
— Я слышала, как вы гудели, — сказала я, пряча цветы за спину. — Звучало мило, плюс это эхо и все такое.
— Если можно, — довольно резко сказал он викарию, — я бы хотел спуститься до того, как нам помешают.
Зрелище не менее поразительное, чем любая трехмерная геологическая выставка в Музее науки.
— Насекомых, — отрешенно сказала Фели, как будто пытаясь вырваться из парализующего сна. — Так что это бесполезно. Что нам делать?
— Прости, Фели, — мягко окликнула ее я, постучав в дверь. — Это само вырвалось.
Как умно с его стороны, — подумала я, — и как еще более умно с моей стороны догадаться, как найти камень.
Тут я проснулась и села в кровати с колотящимся сердцем.
Я дернулась вперед, растопырив пальцы, и сбила очки с лица мисс Танти.
«Нет, Флорри, — сказал ей Криспин, то есть мистер Колликут. — Мне все равно надо поговорить с этой женщиной. Ты заслуживаешь полдня отдыха, а я вернусь задолго до полудня».
Одним из незнакомцев был высокий худой мужчина в сером тренчекоте с красным галстуком-бабочкой, держащий в руках записную книжку. Рядом с ним стоял мужчина ниже ростом, одетый почти также и прижимающ…
— Максимум пара чайных ложек, если собрать все вместе. На первый взгляд всегда кажется, что крови больше, чем есть на самом деле.
— Ладно, сержант Вулмер, — сказала я. — Я помяну вас в своих молитвах.
Я очень надеялась, что да. Было бы лучше, — думала я, — хранить память о мистере Колликуте без противогаза.
— Я обнаружила шестьсот фунтов, спрятанных под кроватью мистера Колликута. Они лежали в коробке из-под сигарет «Плейерс».
Я двинулась вверх по ступенькам, шаг за шагом, прислушиваясь к малейшим признакам жизни.
Или мне побежать к доктору Дарби за помощью? Или разбудить викария?
Внезапно орган издал задыхающийся звук, как будто поперхнулся чем-то, и мелодия булькнула и оборвалась.
Умер ли мистер Колликут от того, что я загибала пальцы, считая трупы? Стал ли он жертвой некоей мрачной и неожиданной магии?
— Что ты думаешь о старушке? — спросил он. — «Фантом II» тысяча девятьсот двадцать восьмого года. Бывший владелец, которому надо было иногда с комфортом перевозить скаковую лошадь, поработал над ней …
— «Saviour, when in dust to thee», — продолжила я, — один из моих любимых псалмов. Я узнаю его даже без слов. У вас такой прекрасный голос. Люди должны умолять вас записать пластинку.
Я остановилась в центральном проходе и прислушалась.
— Да, — отозвалась я. — Знаю. Буду осторожна.
«Это невозможно! Она не сохранилась бы двести лет спустя!»
Но потом я подумала о том, как Мармадьюк Парр запугал викария, и о том, как разочарован будет весь Бишоп-Лейси — а больше всего я сама, если кости нашего собственного святого не будут представлены на…
— Возможно, это уже сделано, — заметил Адам.
Чтобы сделать частицы под микроскопом более прозрачными, я смешала образец крови с уксусной кислотой, разведенной в пропорции один к четырем, и, настроив точный фокус, ясно увидела, что частицы крови…
— Пожалуйста, — продолжила я. — Можно мне купить эту птицу… только живой.
— С радостью, — отозвался Адам и начал с самого начала.
Адам присвистнул, осматривая мою лабораторию.
— Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла, — напевала я за работой, даже умудряясь сохранять подобие мелодии.
— Полагаю, ты удивляешься, почему я все это тебе рассказываю, — продолжил Альф.
— Прекратите, — сказала я. — Дайте мне посмотреть.
Проблема в том, что я никак не могла вспомнить, где именно.
Я подергала дверь, и — о чудо из чудес — она открылась. Должно быть, Фели побежала вниз в такой спешке, что забыла об этом гаранте приватности.
Это все покоилось в свинцовом саркофаге, крышка которого была снята и стояла в углу.
— Твой отец разрешает тебе ездить с незнакомцами? — полюбопытствовал он, но в его глазах вспыхнул огонек.
Я схватила еще одну спичку, зажгла и медленно, до боли медленно согнула локоть, поднося спичку к мисс Танти.
— Это все ‘рно что есть г’рячий ‘гонь, — сказала миссис Мюллет. Она, разумеется, имела в виду, что это «все равно что есть горячий огонь».
Такое ощущение, что на меня свалилось что-то ужасно тяжелое: тяжелое, как целая вселенная, но только невидимое.
Распахнув окно, я опустила веревку так, чтобы зацепить «Глэдис» за руль.
Широко расставив руки, чтобы полы моего желтого макинтоша превратились в паруса, я отдалась на волю ветра.
Старый добрый Доггер! Как он умеет меня успокоить.
— Это было сделано женским почерком. В доме Баттлов нет других женщин, кроме миссис Баттл и ее племянницы Флоренс. Говорят, мистер Колликут…
В этом месте я вынуждена закончить мое описание.
Вот почему я нарушила свое давнее правило и не только взяла на себя ответственность, но и добровольно поделилась информацией.
Я ухватилась за ручку и попыталась повернуть ее. Дверь была заперта.
— Благодарю, — ответил он. — У меня есть.
— Ни за что не пропущу! — ответила я, полностью осознавая, какая великая честь это приглашение.
Это был Адам Сауэрби. Я не слышала, как он подъехал на своем тихом «роллс-ройсе».
— Забудь о святом Танкреде, — велела Фели. — Тебя к нему и близко не подпустят.
— Да. Раз уж ты так говоришь, то, полагаю, так и есть.
— Мисс Танти считает, что мы должны объединить усилия, — сказала я. — Сформировать что-то вроде детективного клуба.
Видел ли его инспектор Хьюитт? Наверняка. Но если да, почему он не забрал бумагу с собой как улику?
Послышались шаркающие шаги, и портьеры заколыхались.
— Я не пряталась, мисс Танти. Я принесла цветы возложить на алтарь.
В тот самый день я расставила пять деревянных стульев в ряд: для отца, Фели, Даффи и рядышком для миссис Мюллет и Доггера.
— В воздухе, — повторил он, взмахивая рукой. — Мистер Ридли-Смит разговаривает с Бенсоном.
Он наблюдал за мной, улавливая мою реакцию.
Я повернулась взглянуть на сестру, но это не Фели сидела рядом со мной на органной скамье.
— Мне следовало догадаться, что вы печатаете что-то о мистере Колликуте, — сказала мисс Танти, бросив косой взгляд на викария.
Я медленно и аккуратно потащила эту штуку к отверстию, и наконец она оказалась в свете фонарика.
Может быть, туннель ведет не в церковь, возможно, он идет в совсем другом направлении.
На цыпочках я поскакала в вестибюль и вверх в лабораторию, тихо посмеиваясь.
Большинство дверей были распахнуты; только одна, спальня у фасада, была закрыта.
Она скажет пару слов о том, как блестяще я все решила, а я отвечу, что это мелочи.
Я села на свое место, не говоря ни слова, и не двигалась, уныло сложив руки на коленях.
Но, несмотря на их попытки, камень не шелохнулся.
— Очень печально. Из того, что я слышал, могу заключить, что это классический случай отравления свинцом. Затронуты сгибающие мышцы и в меньшей степени разгибающие. Но вы уже это обнаружили, не так ли…
И где я найду приличную смазку на дне вонючей могилы в полтретьего утра?
Обширный и тщательно калиброванный набор химических тестов с использованием моей собственной крови (несколько недель меня одолевала слабость) показал явные отличия.
Он подошел к буфету, где на маленькой плитке стоял эмалированный чайник. Включил плитку и остался стоять рядом, нервно вытирая пальцы о брюки, пока чайник грелся.
Разжиться образцом крови отца было более сложно. Мне это не удавалось аж до следующего понедельника, когда он появился за завтраком с клочком туалетной бумаги, прижатым к горлу в том месте, где он по…
Не знаю, что на меня нашло. Выскользнуло само собой. Я пришла в ужас. Такое могла бы ляпнуть Шейла Фостер, подружка Фели.
Интересно, в давние дни в Индии член городского магистрата тоже проводил время с оловянными солдатиками жены?
Может быть, я не такой хороший человек, каким предпочитаю себя считать, потому что я вынуждена признать, что это действие доставило мне большое удовольствие. Не потому, что это создание только что пы…
— Твои отпечатки повсюду в этом туннеле, — сказал инспектор, указывая на оживленную гробницу Кассандры Коттлстоун.
Его раскладного стула нигде не было видно. Доггер куда-то исчез.
Я могла бы при крайней необходимости выбраться из могилы и попросить разрешения у «Глэдис» одолжить спицу. Но поскольку это место кишело полицией, вероятнее всего, меня заметят и игра будет окончена.
— На самом деле я надеялась, что это будет сержант Грейвс, — сказала я. — Я даже не знаю его имени.
«Это наш непременный долг, — вечно твердит он нам, — поддерживать местного производителя».
Я осмотрелась и увидела, что все вокруг голубое. Странно, но это так. Основное, что я помню о кухне мисс Танти, это то, что она в голубых тонах. Раньше я этого не заметила.
— Записываю номера машины, — ответила я, захлопывая блокнот.
— Да, я Флавия де Люс. Я вовсе не против вашего вторжения. Чем могу помочь?
— Отца? — уточнил он. — Мистера Ридли-Смита? Мистера Ридли-Смита никогда нет дома.
Никто в помещении не улыбался, как намекала нам песня. Рабочие неловко переглядывались, как будто насвистывание Адама, отражавшееся странным эхом, нарушило некое великое табу.
Как много можно почерпнуть из одного слова!
Я вскочила со скамьи и начала отчаянно рыться в обоих карманах. Ленточка пропала.
— Думаю, тебе интересно, зачем я пришел, — сказал Адам, спасая ситуацию.
— Полковник де Люс, — продолжил он, — просит вас быть в гостиной через сорок пять минут.
— Ясно, — произнесла я, хотя мне совершенно ничего не было ясно.
— Конечно, — ответила Фели. — Миссис Баттл всегда считала недопустимым стирать одежду своих постояльцев.
— Очень похвально, я уверен, — заметил инспектор. — И что ты обнаружила в кроличьей норе?
«Конечно, это было до Первой мировой войны, — уточнила Шейла, — когда горничные встречались чаще, чем теперь».
По медлительности и неловкости, с которыми он поднялся из кресла рядом с моей кроватью, я поняла, что он просидел тут всю ночь.
Из уважения я спешилась с «Глэдис» и аккуратно покатила ее по вестибюлю во двор.
— Я так понимаю, вы положили этому конец, — заметила я.
Разбойник умер из-за любви, не так ли? Чтобы предупредить его, что таверна кишит людьми короля Георга, черноглазая дочь хозяина Бетси выстрелила себе в грудь.
Перед тем как двинуться дальше, в основную часть склепа, я постояла, прислушиваясь.
— Кровь святых дал пить Мег, — произнесла Мег с жутким влажным смешком.
— Колликута? Органиста? Невозможно! Он же просто…
— Я знаю, — сказала я. — Он надеется найти старые семена в могиле Святого Танкреда. Подвез меня в деревню вчера.
Деревянные панели приглушали ее рыдания. Как долго она сможет сопротивляться желанию узнать кровавые подробности? Придется подождать.
Я вскочила на ноги с ощущением тошноты и ударилась о твердую каменную стену.
В противоположной от дыры стене располагалась маленькая, совершенно обычная на вид деревянная дверь.
В отчаянии я потянулась за спичечным коробком. Рванула, и деревянные спички посыпались на стол.
Как будто у нас там встреча лиги звонарей.
Однажды я слышала, как мисс Мун играла сонату Шуберта на деревенском концерте, и должна сказать, что ей до Фели, как до луны.
Я вспомнила тот момент, когда я сунула лицо в бездну, — волну холодного резкого запаха гниения, устремившегося в мои ноздри.
Я не собираюсь провести остаток трудно доставшейся мне жизни, играя роль третьей скрипки в компании любителей.
Джордж Баттл и его рабочие вбили клинья под ту плиту, на которой лежал труп мистера Колликута.
При слове «мы» он бросил взгляд в сторону, и я заметила детективов-сержантов Вулмера и Грейвса, идущих к нам по кладбищу.
— Потому что каждый человек в аббатстве мог прочитать их с такой же легкостью, как и сам дневник на английском.
Появилась длинная узкая полоска света. Камень почти вышел из стены.
Меня разрывали на части отвращение и удовольствие — все равно что пробовать одновременно уксус и сахар.
— Альберта Мун? — уточнила я. — Преподавательница музыки в школе Святой Агаты?
Полагаю, мне следовало сказать что-нибудь вежливое, успокаивающее. Но я этого не сделала.
— Что-то его держит, вот что. Давайте-ка посмотрим.
— Отлично! — сказал инспектор Хьюитт. — Мы пришли к примерно такому же выводу.
Я засунула два пальца в ее металлический рот и поводила ими верх-вниз — над и под отверстием.
В поисках помощи он оглянулся на сержанта Вулмера, затем на сержанта Грейвса, но они тоже были поставлены в тупик.
Никакого лица в окне. Ни Джослина, ни, слава богу, Бенсона.
— В какой она трубе? — спросила я. — Ты заметила?
Когда моя сестра заводится, можно брать стул и садиться. Я, конечно же, не хотела, чтобы вина пала на преподобного Ричардсона. Его жизнь и так трудна, Синтия и все такое.
— Иди за печку. Воспользуйся загрузочным отверстием.
Я не смогла сдержаться и тоже перешла на шепот.
— Нет, только о Ридли-Смитах. Члене городского магистрата Ридли-Смите, в частности.
Звонящий телефон был такой редкостью в Букшоу, что на эту тему можно было распространяться, не вызывая подозрений.
Луч солнечного света пробивается через витражное стекло, освещая жидкость.
Вулмер и Грейвс вошли в гостиную и слились с викторианскими обоями.
Она сидела на дубовой скамье на краю алтаря, изящные резные крылья которого скрывали ее от моего взгляда, пока я не подошла совсем близко. Сильно увеличенные глаза уставились на меня сквозь толстые л…
— Я их продам. Ты удивишься, сколько денег некоторые люди готовы отдать за то, чтобы быть единственным владельцем вымершего растения. — О, ну и научная слава, разумеется. Кто может жить без нее в наш…
Глаза Синтии открылись, и она неловко повела взглядом в разные стороны.
— Флавия, дорогая, — сказал он, опускаясь на колени рядом с телом Синтии. — Помоги мне отнести ее домой.
Может, это плач мертвых, лежащих в стенах и склепе подо мной? Лежат ли они и ждут, как однажды сказала мне Даффи, ночного гостя, чтобы схватить его и уволочь в гроб, где будут пережевывать его кости …
Но потом вспомнила, что наткнулась на него, когда он сидел на кухне в одиночестве и в темноте.
Это место было наполнено такой совершенной тишиной, какая бывает только в церквях — такой обширной, бесконечной и громкой, что ушам больно.
— Доброе утро, викарий! — выпалила я. Излишняя жизнерадостность на рассвете весьма огорчает некоторых людей, и я сразу же поняла, что беловолосый мужчина — один из них. — Прекрасненькое утро, ась? Не…
Как ни странно, именно склад ненужных труб в его спальне натолкнул меня на эту мысль.
— Спокойной ночи, Доггер, — сказала я, изобразив зевок. — Лягу спать, чтобы пораньше проснуться.
Кто, подумала я, мог вмешаться? Какой вред в том, чтобы выкопать кости святого, умершего пятьсот лет назад?
— Должно быть, для тебя это такой шок. Я имею в виду труп этого бедолаги.
— Спасибо, Сондра, — сказала я. — Вы золото.
— Очень хорошо, спасибо, Доггер. Мне кажется, я вчера перетрудилась.
— Мне уже намного лучше, — сказала я, внезапно вспомнив, что у меня до сих пор круги от сгоревшей пробки вокруг глаз.
— Мистер Сауэрби? — уточнил викарий. — Я не знаю. Очень непохоже на него — опаздывать. Возможно, нам следует немного подождать.
Произнося эти слова, я услышала внезапное шевеление в церкви за спиной члена городского магистрата, за которым последовал гулкий удар молитвенной скамьи о каменный пол.
С поистине ужасающим воплем Фели вылетела из комнаты.
— О, доброе утро, сержант Вулмер, — сказала я. — Прекрасный день, не так ли? Хотя рано был дождь, сейчас распогодилось.
Адам глянул мне в глаза с выражением, которое ничего конкретно не говорило и в то же время сказало все — будто он мысленно подмигнул мне.
«Savior, when in dust to thee, low we bow in adoring knee».
— Не трудитесь вставать, — сказала я Даффи и Фели, уставившимся на меня так, будто у меня выросла вторая голова.
Его глаза встретились с моими, лицо ничего не выражало. Невозможно было понять, о чем он думает.
Друг отца? Почему Адам не сказал мне об этом? Почему отец никогда не упоминал его имя?
Пусть даже я виделась ей не более чем размытым пятном, эта женщина умудрялась перегораживать мне дорогу при каждом моем движении.
— Перезвоните на следующей неделе, — сказала она и закашлялась судорожным кашлем курильщика.
— У него была очень красивая жена, — продолжила я. — Кажется, я где-то видела ее фотографию.
Я медленно повернула голову, у меня на затылке волосы встали дыбом.
Миссис Мюллет остановилась на полпути к плите «Ага», и чайник замер в ее руке.
— Ладно, — сказала я. — Иду. Нет нужды быть такой букой.
Что-то в ее голосе сказало мне, что она сдержит слово.
Я вытянула руки, отчаянно цепляясь за пол. Что угодно, только бы сохранить упор.
Он собирается содрать с меня шкуру за то, что я испортила свое лучшее пальто?
— Но почему? Это же бессмысленно. Зачем предпринимать столько усилий, чтобы потом проболтаться, причем по собственной инициативе?
Он резко остановился и медленно вернулся ко мне. Его лицо и глаза казались еще бледнее, чем обычно.
Из-за чрезвычайно высокой вязкости его используют часовщики для смазывания шестеренок, дворецкие для полировки черного дерева, взломщики для смазывания револьверов и курильщики для ухода за любимыми …
Я схватила жуткую пучеглазую маску и натянула ее себе на голову. Она пахла резиной и застарелым потом.
— Наемным убийцей! — выпалила я. Я узнала о наемных убийцах, слушая шоу детектива Филипа Оделла на радио: «Дело о медном кексе».
Подцепив край лома ногтями, я медленно подтягивала его к себе, миллиметр за миллиметром.
Что-то мелькнуло — просто движение света, и материализовалась черная ладонь, прижатая к двери с другой стороны так же, как и моя, палец в палец — только между этими пальцами были перепонки!
В это крыло дома можно было попасть, только взобравшись по наружной стене. Разве что имеется еще один вход с черной лестницы.
«Кассандра Коттлстоун! — я чуть ли не кричала, и у меня волосы встали дыбом, как будто подул холодный ветер. — Она бродила…»
Меньшее, что я могла сделать, это подыграть.
— Спасибо, — ответила я. — Но я не голодна. Сон — лекарство от всех болезней, — процитировала я слова миссис Мюллет.
Должно быть, я посмотрела на него с мольбой в глазах.
Костлявый палец Мег устремляется вверх, туда, где вытянулось, будто небесные половицы, темное дерево крыши.
— Боже мой, Флавия! — изумленно воскликнул викарий, его глаза казались в холодном свете огромными. — Я чуть богу душу не отдал от страха, дорогая моя! Я не знал, что ты здесь. Тебе не следует тут нах…
До этого момента мое согласие обычно подтверждалось кивком, но не в этот раз.
В этот ранний час на месте преступления не будет полиции, никто не спасет меня, если я там застряну.
Я закрыла Библию, и тут мои пальцы скользнули по острому краешку. Между двумя следующими страницами было что-то заложено.
Как я и подозревала, мистер Колликут спрятал камень внутри органной трубы.
Теперь дыра полностью открылась передо мной. Снова встав на четвереньки, я всмотрелась внутрь. Ожидала ли я увидеть кости? Я не вполне уверена в этом, но под гробницей оказалось каменное помещение, б…
Я прислонила «Глэдис» к полуразрушенным перилам и позвонила в ржавый дверной звонок. Хотя я не слышала звук, но знала, что где-то в глубинах дома должен зазвонить колокольчик.
Вернувшись в коридор второго этажа, я прошла по редко посещаемому северному крылу и миновала обитую байкой дверь, ведущую в фамильные апартаменты. Прямо напротив будуара Харриет, поддерживаемого отцо…
Как же я люблю этот милый старый дом! Одна мысль о его высохших обоях и ветхих коврах заставляет все мое тело покрыться мурашками.
Я провела линию, оставляя побольше места для Адама Сауэрби. Вернусь к нему позже.
— Стоп, — сказал инспектор. — Ты хочешь сказать, что одна из них…
Я снова оказалась в маленькой прихожей, пыльные портьеры скользнули по моему лицу, будто паутина какого-то мерзкого огромного паука. Я пробралась сквозь них и отодвинула засов наружной двери. Все-так…
Какова бы ни была причина, ее расплющило еще до того, как я успела сунуть ее в карман и унести домой в научных целях.
Я переминалась с ноги на ногу, жутко мигая в надежде выдавить слезу.
Я уклончиво улыбнулась в ответ и двинулась вниз по лестнице мимо музыкальной портретной галереи. На секунду притормозила, чтобы еще раз взглянуть на кислого, как уксус, джентльмена, вручающего мисс Т…
Но не успела я пошевелиться, как щелкнул засов. Со сводящей с ума медлительностью ручка повернулась, и дюйм за дюймом дверь начала открываться.
— Она сказала «Ханна», — продолжила я. — И упала в обморок.
Потом я сделала вид, что у меня зачесался глаз.
Не приближаясь вплотную к глазку, я медленно повела головой из стороны в сторону, осматривая внешнее помещение постепенно, ярд за ярдом.
— Все, что вы хотели мне рассказать? Ради чего я дала клятву молчать?
— Я думаю, он сломался, — заявила я. — Вероятно, ты его испортила.
Все в гостиной, за исключением Фели, внезапно начали кивать с умным видом, как будто знали с самого начала.
— Это неправильно, — пробормотала она, покачивая головой. — Это совсем неправильно.
Я потянула за застежку, и крышка отскочила.