Все цитаты из книги «Он снова здесь»
– Борман сейчас, к сожалению, недоступен, – признал я и, чтобы не лишать войско бодрости, добавил: – Я уверен, вы делаете все, что в ваших силах.
– Борман смог бы! Иначе мы никогда бы не получили все дома Оберзальцберга. Вы что думаете, там никто не жил, что ли, раньше? Разумеется, там жили люди, но у Бормана есть свои методы…
– Я уже не помню. Нарисуешь мне автомобиль?
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)
– Шмуль Розенцвейг, – раздосадованно сказал я.
– Понятно. – Он по-будничному обернулся к Завацки. – Это, конечно, не дело. Устройте его куда-нибудь. Человеку нужно подготовиться. Когда он явится перед Беллини, должен быть безупречен, а то она его…
– Нет, он правда отличный. Ну я понимаю, это ваша профессия, но, наверное, нужно какое-то специальное разрешение, чтобы так открыто носить эту форму?
– Об этом я тоже слышала, – вздохнула она. – В Нюрнберге еще осталось что-то из ваших строений.
– Как насчет национал-социалистического прошлого?
– Две тысячи одиннадцатый, – ответил он и смерил взглядом мою форму, – а вы что думали? Сорок пятый?
– Очень приятно, – произнесла она прохладным, но не враждебным тоном. – Я Уте Касслер из газеты “Бильд”.
– Как гражданское население Германии. Чем безжалостнее враг сбрасывает бомбы, тем фанатичнее сопротивление. Фантастическая девушка.
– Разумеется, – ответил я. – Вы это знаете, и я это знаю. Однако взгляните на себя глазами человека в расцвете сил! Этот вечный черный гардероб. Темная помада, цвет лица такой, что мне все время каже…
– Я горжусь вами, – сказал я, – и все же между нами есть разница. Того, что я требую от себя, я не могу требовать от других людей. Фройляйн Крёмайер, я с пониманием отнесусь, если вы сложите с себя о…
Последний вопрос был обращен к обоим господам.
– Тогда вы, наверное, уже обращали внимание на этих водителей?
– А выберите-ка другое имя! Я ведь тоже не Вулкания семнадцать.
– Фу-у-уф, – выдохнул мой собеседник. – Такого я еще не встречал. Ладно, посмотрим, что удастся сделать. Но нам необходимо ваше настоящее имя.
Обращаюсь к вам, чтобы в этот час триумфа указать на два пункта.
– Потому что ежедневно видит свое поле, – сказал торговец, – а вас он видит не каждый день.
– На печатной машинке не умею, – ответила она, – только на пи-си. Не убирайте комп, я честно ничего не буду на нем другого смотреть, только работать. И мы сделаем вам любой размер шрифта, какой захот…
Она посмотрела на меня вначале с некоторым недоумением, а потом примерно так, как я сам раньше часто смотрел на дряхлого рейхспрезидента Гинденбурга.
– Это невероятно, – снова и снова повторял он, – это невероятно. Такого еще не было за всю историю фирмы. – Схватившись влажной от пота рукой за ручку двери, чтобы уйти, он на ходу еще раз повернулся…
Я знаю это выражение лица. Видно, как за фасадом смеющихся глаз безжалостный аппарат подсчитывает, обеспечит ей эта фотография выгоду или нет. Я с легкостью увидел ее насквозь как раз потому, что и с…
Впрочем, тогда же не хватало бумаги. Функ был все-таки неисправимым тупицей. Тем временем мое присутствие у киоска привело к первым проблемам. Порой оно вызывало, особенно у молодых рабочих, веселье,…
Разумеется, многочисленные газеты подразумевали наличие турецких читателей, пусть обстоятельства их появления оставались пока неясны. Да и на моем пешем пути я отмечал того или иного прохожего, чье а…
Рядом со мной находилась своеобразная стоячая вешалка, к которой крепилось много пластиковых мешочков. Их содержимое медленно стекало в ту мою руку, которая не была закрыта неподвижным гипсовым покры…
если господину шрифтляйтеру нужно компетентное мнение, пусть обращается не к шишке, а к голове.
– Не-а, – подкрашиваясь, сказала фройляйн Крёмайер, – таких нету…
Редко изобреталось что-то более гениальное.
– Вы можете посредством этого устройства попасть в место под названием “Ютьюб”?
– Первые два мертвы, а про двух других я никогда не слышал.
– Чувства молодежи еще не испорчены фальшью, – ответил я.
– Так точно, – ответил я. – Гитлер слушает!
– А вот и он! – раздался изнутри голос Зензенбринка. – Наконец-то!
– Конечно, госпожа Клемент! Как я мог забыть, – тут же добавил Кэррнер, слегка покраснев. – Простите, пожалуйста, продолжайте! Мне очень жаль.
– Гитлер, – произнес я образцово сдержанным тоном.
– Ну какая-то программа или другие тексты?
– Ну да, да, – махнул он рукой. – Итак: вы останетесь здесь на день-два, а я переговорю с парочкой покупателей. Вчера как раз пришли новый “Театр сегодня” и один из киножурналов, так что народ сейчас…
– Ммм, двадцать девятое августа. Нет, погодите – тридцатое.
– Где в ваших так называемых брошюрах, – ледяным тоном спросил я, – расовая мысль? Где мысль о немецкой крови и о чистоте крови?
Но долгое время ничего не происходило. Я уже и забыл, каково это – лежать в больнице, если ты не фюрер и не рейхсканцлер. Пациент должен отдыхать, но на самом деле он только и делает, что ждет. Ждет …
– Я не собираюсь остывать! – пронзительно заголосил Визгюр и ткнул пальцем в меня чуть пониже портупеи. – Ты мне здесь не будешь мешаться, дружок! – Он как дятел стучал указательным пальцем по моей г…
Вообще-то Запад увлекся детскими ссорами по той причине, что все более важные дела решало финансовое еврейство Америки, чье правление там не прерывалось. Из немецкой остаточной массы оно обеспечило с…
– Ну и что? А вы выглядите совсем не так, как вас зовут?
Только что меня навещали господин Завацки и фройляйн Крёмайер. То есть, конечно, бывшая фройляйн Крёмайер, до сих пор не могу окончательно привыкнуть – фрау Завацки. В преддверии радостного события о…
– Хм. – Миролюбиво хмыкнув, он зажег новую сигарету. – В принципе, логично.
Действительно, мысль о заявлении в полицию промелькнула у меня в голове, но я выбросил ее решительно и бесповоротно. Это противоречило всем моим принципам. Фюреру не подходит роль жертвы. Он не может…
– Все возможно, если твоим клиентом становится Гитлер, – уверенно сказал я и направился своей дорогой.
Из проема, ведущего в задние помещения, выглядывал южный европеец с азиатскими скулами.
– Хорошо, – ответил он, – резко, но хорошо. Только Визгюр был, по-моему, не очень в восторге.
– Это, наверное, будет сложно, – сказала она и опять что-то напечатала.
Только тут я сообразил, что в некоторой рассеянности слишком съехал к стандартной форме моих речей, читаемых после первых успехов блицкрига. Возможно, это показалось сейчас неуместным. Я уже раздумыв…
– И он никогда не должен забывать… – предостерегающе сказала фройляйн Крёмайер.
– Да, – ответил я, – но ваша радость кажется мне весьма преувеличенной. Да какая вам вообще от этого выгода?
Я очутился в тупике. Да и вся ситуация была унизительна.
Некогда мне приходилось вести наиглупейшие, без сомнения, дискуссии о германцах седой древности в лесах, и я неуклонно повторял: в холоде германец не делает ничего. Разве что отапливает жилище. Взгля…
– Ах, – сказала она, – так, может, я вас уже видела?
Согласен, и о четырехсотметровой квартире на Принцрегентенплац.
– Его надо знать? – спросил молодой блондин напротив.
– Гитлер – наша последняя надежда, – задумчиво произнес я. – Прямо как раньше на плакатах…
Это уже была идея Зензенбринка. Впрочем, ему в голову она пришла на секунду раньше, чем мне.
Должен признать, что я никогда не понимал это компьютерное изобретательство. Краем уха, правда, улавливал, что Цузе что-то свинчивает, вроде бы по заказу какого-то министерства, но все это было делом…
– Ну и кто же у нас будет злодеем? – простонал Зензенбринк. – Гиммлер, что ли?
– Какой вы милый, – сказало декольте и перегнулось ко мне через стол, так что его содержимое, казалось, вот-вот вывалится.
Вновь подтвердилось то, о чем я писал еще в 1924 году: в конце войны оказывается, что самые ценные элементы народа самоотверженно пали на фронтах, а в наличии остались лишь отбросы от посредственных …
– Видите ли, фройляйн Крёмайер, – твердо сказал я, приподнимаясь, – я не совсем понимаю, о чем вы говорите, но самое важное – чтобы вы понимали, о чем говорю я, и потому…
– Простите, не хочу показаться невежливой, но… юридический отдел никогда это не пропустит, я же не могу… понимаете, если они увидят договор, а там стоит “Адольф Гитлер”…
Она ненадолго замолчала, обдумывая новую отправную точку.
Чего я больше всего не терплю в этих ранних жаворонках, так это их чудовищно хорошее настроение, словно бы они уже три часа как проснулись и смяли Францию. А ведь, невзирая на омерзительную привычку …
Надо мной склонился мужчина, ему бы ло лет 45, а может, и за 50. Он был одет в клетчатую рубашку и простые штаны, как у рабочего. Теперь я знал, какой вопрос надо задать в первую очередь.
Вопрос задал мне Ульф Броннер, помощник режиссера, лет 35, на удивление плохо одет. Не так убого, как операторы, которые – как я знаю по моей теперешней работе – самые убого одетые профессионалы на с…
– У меня есть время, – сказал я. – Всякий раз, бросая взгляд на календарь, я убеждаюсь: у меня удивительно много времени.
– Что за чушь! – резко сказала дама Беллини. – Господин Гитлер мне тоже открывал дверь. Может, меня еще спросите?
– Да телевидение не лучше, – сказал он. – Невероятно, какую гадость мы производим. А когда у нас получается что-то хорошее, каналы просят добавить чего-нибудь гадкого. Или сделать подешевле. Или и то…
– Да что Цвиккау, – отозвался я. – Разве это террор? Мы в свое время вынесли террор на улицы! У нас был огромный успех в 1933 году. Но заслуженный: штурмовики разъезжали по улицам на грузовиках, лома…
– Ну, не знаю, чего тут смешного, – пробурчал Броннер. – Политика – всегда гадость. Но пожалуйста, это ж не моя передача.
– Вы прекрасно понимаете, что я не это имела в виду. Следуя вашей логике, вы можете сейчас спросить, а не лучше ли, если бы миллионы евреев были убиты при помощи солнечной энергии?..
– Не хочу показаться бестактным, – подал голос бронировщик отелей Завацки, – но, на мой взгляд, господин Гитлер может по праву считаться вдовцом.
Взяв газету, я вернулся на свое место и сел. Потом начал читать.
– Нет-нет, разумеется, вас зовут Адольф Гитлер. А какое же еще имя нам печатать на книге? Мойше Хальберменш?
– А ну успокойтесь, – повысила голос Беллини. – Оба. Конечно, это надо еще доработать. Тебе не помешал бы небольшой тюнинг. Но в общем было совсем неплохо. Что и требовалось – нечто новое. Теперь дав…
Originally published in Germany under the title ER IST WIEDER DA by Eichborn – A Division of Bastei Luebbe Publishing Group.
В этот момент я почувствовал, что больше не переживаю из-за отсутствия гениального Геббельса.
– Вы только что перевалили за семьсот тысяч, – ликовал он. – С ума сойти! Вы это видели?
И вновь продемонстрировала мне свое декольте, буквально сунув его мне под нос, как в церкви тебе суют мешочек для пожертвований на палке.
– Разумеется, операции были. – Я удивился ее словам, впрочем, дама была даже по-своему симпатична. – Например, “Морской лев”, “Барбаросса”, “Цитадель”…
Очевидно, телеаппарат понял, что я переключался на другие каналы, поэтому закадровый голос пересказал мне все, случившееся ранее. Он подытожил, что, мол, Мэнди потеряла место производственного обучен…
– Может, прокатимся по местам былой славы?
Впрочем, способ съемки фильмов, возможно, тоже переменился. В моих исследованиях я попадал на каналы, где показывали нечто, отдаленно напомнившее мультфильмы моего времени. Я еще отлично помнил, напр…
Я никогда еще не видел Зензенбринка таким бледным. Героем этот человек, конечно, никогда не был, но тут его лицо имело цвет, виденный мной последний раз в окопе в 1917 году, в ту дождливую осень, ког…
– Чтоб вы не думали, будто я какой-то попутчик.
– Да, – вставила она, – но только к лучшему! Никогда больше немецкий народ не должен делать ничего скверного!
– Ну, любезный Зензенбринк, какое место вы мне определили?
“Пластические операции – осквернение расы на практике”.
И кивком головы указал на передвижные газетные стойки, одну из которых он как раз и потащил наружу. Вздохнув, я с трудом встал, чтобы выполнить его требование, по-прежнему ощущая усталость. Таков пар…
“Хо-хо, какая свеженькая немецкая девица, но ради ребенка я подавлю в штанах мои низменные инстинкты?” Дальнейшее существование немецкого народа, чистота крови, выживание человечества – все поставлен…
Весьма распространено заблуждение, будто руководящая личность должна знать все. Она не должна знать все. Она не должна знать даже самое главное, да можно утверждать даже, что она вообще ничего не дол…
– Верно, – просияла фройляйн Крёмайер, – он такой сладкий! Ой, только ему не проговоритесь!
В этот момент мне стало ясно, как высоко я ценю фройляйн Крёмайер. Просто удивительно, как женщины порой бредут по одним им ведомым извилистым путям, но неукоснительно выходят к верной цели. Фройляйн…
– Я… я прошу прощения… – услышал я собственный голос, звучавший одновременно испуганно и облегченно.
– Ах, это вы! Уже репетируете? Мы все так ждем!
– Ага, – сказал я, – разумеется. Именно сейчас. Кто же?
– Они и так напишут то, что захотят, – ответил я. – Зато теперь они хотя бы оставят в покое фройляйн Крёмайер.
Проходя мимо, я удивлялся причудливым кучам “пивных трупов”. При всей бесхозяйственности нынешним партиям удалось достичь неожиданного благосостояния. Конечно, когда не ведешь войну, то экономишь на …
Тому самому господину Колю, у которого он был свидетелем на свадьбе.
Мы ускользнули и вышли в уже довольно прохладную берлинскую ночь. Идти здесь было гораздо приятнее, чем стоя выслушивать непрерывные взаимные восхваления телевизионных персон в буфете. Наши ноги поро…
– До остального я еще не добрался, – признался я и с нетерпением стал водить мышью по столу.
– Вот и ладненько, ну так продолжим, – отозвалась она. – Когда мы родились?
Даже не могу объяснить почему, но внезапно меня как кипятком обдало осознание причин столь позорного человеческого падения. Все дело, конечно, в решении НСДАП 1933 года, когда ради еще большего роста…
– Боже мой, по вам и не скажешь, – сдержано отреагировал торговец. – Что же вы натворили?
Впрочем, некоторые “профессиональные” политики интерпретировали события минувших дней совершенно иначе. Движение за гражданские права “Солидарность” объявило меня товарищем по несчастью преследуемого…
“Сто тысяч абортов в год – это нестерпимо, мы лишаемся в будущем четырех дивизий на Восточном фронте”.
– Что значит “моя идея”? – он с улыбкой оглядел сидящих. – Ну то есть мы все здесь так решили.
Она откинулась в кресле. Наверное, она не привыкла говорить с человеком, который не боится прямых слов. Примечательно, насколько спокоен был Завацки, особенно по сравнению с уже непристойно вспотевши…
– Не надо мне рейхсканцелярию, – ответил я. – Попробуйте “Новая рейхсканцелярия”. Она-то мне нравилась.
Меня внезапно окутала волна ностальгии, блаженное чувство защищенности. Я вспомнил Нюрнберг, блистательные съезды НСДАП, поездки по чудесному старому городу, ветер позднего лета или ранней осени, кот…
– Вы разочаровываете меня, Габриэль. Как называется моя партия?
Я смотрел на число в растерянности, не веря глазам. Перевел взгляд на другой номер, “Берлинскую газету”, также отличавшуюся безукоризненным немецким шрифтом, и поискал дату.
– Ладно, так на сколько же лет вперед простирается ваше планирование? На сто?
– Вы еще молоды и, наверное, плохо осведомлены, – сказал я, – но на протяжении всей жизни я отказывался от каких-либо особых условий для себя. И не собираюсь в этом ничего менять. Я ем из полевой кух…
– Гитлер! – повторил я. – Гитлер слушает!
Но я вынужден констатировать, что он все еще здесь.
Она встала, взяла рюкзак и повесила на плечо.
– Вы были на разогреве у Марио Барта?
– Как? Что? Милый мой, да вы на вес золота! И это только начало, уж поверьте мне.
– Я и сам не могу это себе объяснить, – ответил я. – Но в некотором роде да.
– Есть ли какие-то детали, о которых я должен знать?
– А вы сами откуда? – в свою очередь спросил я. – Сколько вам вообще лет? Наверное, еще и тридцати нет!
– Вы, наверное, задаетесь вопросом, почему я пригласил именно вас?
Кивнув, я осмотрел помещение. Раздался визг, потом несколько дам в комичных платьях попытались забраться на скамейки и призвали других к тому же. Мало привлекательного было в этих женщинах с их вымуч…
– А какой год? – прохрипел я, садясь. Влажная тряпка некрасиво шлепнулась мне на брюки.
Его установила мне фройляйн Крёмайер. После того, как мы освоили весь компьютер, я заметил, что мне также выдали переносной телефон. Невероятность данного устройства заключалась еще и в том, что чере…
И взглянули друг на друга. Она с каждой встречей нравилась мне все больше.
– Но возможно, господин шрифтляйтер вовсе не заинтересован в компетентном мнении.
В одну из первых ночей я беспокойно ворочался в кресле, не смыкая глаз после утомительного чтения и размышляя о моей суровой доле, пока вдруг меня не пронзило видение. Молниеносно сев, я широко раскр…
– Во-первых, – сказал я, – называйте меня “фюрер”. Или “мой фюрер”, если вам будет угодно. И я хочу, чтобы вы по-человечески здоровались, когда входите в помещение!
– Это я запомню, – ледяным тоном сказал я.
– Заткнись наконец! – завизжал Визгюр. – Это уже не передача! Хочется меня провоцировать? Не выйдет! Не получится! Меня!! Провоцировать!!!
Я заторопился к спасительной скамейке, и, наверное, был бледен, упав на нее. Похоже, этот молодой человек меня тоже не узнал. Вновь отсутствовало немецкое приветствие, и он отреагировал так, будто ст…
– ZDF может сушить сухари! – высказался Зензенбрик.
– Ну хорошо, – сказал Зензенбринк. – Я в этом не очень разбираюсь, но хоть какие-нибудь бумаги нужны. Где вы были в последний раз зарегистрированы? Или застрахованы?
Мои размышления прервал звонок. Такой звук обычно обозначал конец школьного занятия. Я осмотрелся, и действительно поблизости оказалось здание школы. Я ускорил шаг и сел на свободную скамейку напроти…
– Кажется, я начинаю тебя понимать, Кармен, – сказал господин неавтор идеи и улыбнулся.
– А ну смирно, подонки, – невозмутимо сказал я, – или вы кончите, как Рём!
Меня прошиб холодный пот ужаса. И стало ясно, в чем состоит моя миссия.
– Так я и знала, – сказала она с явным облегчением. – Шмуль пишется с двумя “л”?
Ее глаза забегали – очевидно, она выбирала между обсуждением нынешних умонастроений господина Фишера и сравнительным анализом балканской политики за последние семьдесят лет.
– Я целиком и полностью вам доверяю, – сказал я, садясь. – Не могу же я сам обо всем заботиться.
– Извините, уважаемая, – сказал я, – но боюсь, что не понимаю вас.
– А может, это грешок молодости? – Она еще раз попыталась неловко опровергнуть безукоризненность моих взглядов.
– Нет, как интересно, – беспомощно затараторила она и уже нацелилась растрепать мне волосы. Такие особы женского пола умеют запросто втоптать авторитет в грязь, испортив человеку внешний вид. Я подум…
Последнее время я взял привычку устраивать небольшие прогулки до площадки детского сада. Возня и возбужденные визги мальчуганов и девчушек радовали меня и развеивали тяжелые мысли. Но на рождественск…
– Ну ладно, вы родом не с юга Германии, вам не понять. Но вот когда эта дивизия выстроится, когда она пойдет парадным шагом, то увидите, что шуточки о коротких штанишках – полная ерунда. Однако, возв…
– Как только я это увидел, сразу сделал дополнительный заказ, – рассказывал мне торговец поверх голов. – Да, походите к нему. Господин Гитлер с удовольствием даст автограф.
– Вы видели, что осталось от рейхсканцелярии?
– Хотите сказать, это была ваша идея? – решил допытаться я.
– Вы не будете разочарованы. Там вложено реально много денег. Только учтите, я вам этого не говорил: и бюджет еще не израсходован. Далеко не израсходован!
– С чего вы взяли? Посчитайте сами. В 1919 году мне было тридцать лет. Я даже немного смухлевал: пятьсот членов мы выдумали, чтобы номер лучше выглядел. Но таким обманом я даже горжусь! Уверяю вас, с…
– Мы еще увидимся, – пропела мне шрифтляйтерша, – надеюсь, у вас еще будет время для нас.
Это мнимое воссоединение представляло собой, надо признать, на редкость удачную пропагандистскую ложь местной республики – ведь для истинного воссоединения не хватало нескольких немаловажных составля…
Удивительнейшим образом оно было скорее критичного содержания: “Кончай врать, турецкий еврей!”
– Может, я не вовремя? В вашем офисе мне сказали, что во второй половине дня…
– Я-то в этом секу меньше вашего. Вы все это, наверное, учили и читали. Но все-таки… но вы же тоже считаете, что это скверно? То, что случилось! Вы же хотите помешать, чтоб так было еще раз…
– А кстати, кто осуществляет надзор над всем этим? – спросил я. – Ведь Министерства пропаганды больше не существует.
– Сейчас же прекратите печатать и расскажите мне, в чем дело. Немедленно!
Милый Геббельс. Как я любил его детей, они были самыми хорошенькими в фюрербункере!
– Это… госпожа Беллини, – слова Зензенбринка были совершенно излишни, – исполнительный вице-президент компании “Флешлайт”. Госпожа Беллини, наш новый многообещающий талант, господин… э-э…
– Ну, бывает, а может, у вас есть подруга, которую вы навещаете?
– Ладно, я помогу вам: “С этого момента…” – помните, как дальше?
– Немец звонит один раз, – раздраженно сказал я.
– Смотрите: вы, конечно, думаете, будто вы сами разорвали отношения. Но разве вы не осознали, что не являетесь подходящей партнершей для этого мужчины?
Назову лишь один пример. Я позабавился, узнав, что мой вице-канцлер фон Папен в 1932 году заявлял, что после прихода к власти меня через два месяца, мол, так прижмут к стене, что я запищу. Правда, в …
Неожиданно кто-то из толпы фотографов сунул мне под нос толстый черный фломастер.
– Хорошо, хорошо, – перебил он меня, – смотрите. Завтра я принесу вам кое-какие мои старые вещи. Не надо благодарить, я в последнее время немного поправился, так что пуговицы не застегиваются, – он н…
– На вашем телефоне! Надо сдвинуть ее направо.
– Вот видите, – я встал и обратился прямо к даме Беллини, – это и есть моя тема. Я говорю об ответственности. Я говорю о решениях. Кто установил эти массовые клетки? Может, он? – Я указал на господин…
– Любезная госпожа, я не имею никакого понятия, о чем вы говорите!
Всякий раз удивляет, сколь непоколебим в арийцах творческий элемент. И хотя я давно уже это понял, но снова и снова поражаюсь практически безошибочному попаданию в цель даже в самых отвратительных ус…
– Это ж вы прикалываетесь, да? – озабоченно спросил оператор.
Сейчас же кино находилось с политической точки зрения в полном упадке. Судя по содержанию телевизионного аппарата, единственное, что правительство сделало для народа, – это программа под названием “Х…
Но – и это самое важное – надо сделать верные выводы. А верный вывод, разумеется, звучит не так: раз нас сейчас семь миллиардов, то все прошлые действия не имели смысла. Верный вывод гласит: раз я уж…
Я опустил газету на стол и увидел вдруг два сияющих голубых детских глаза и белокурые вихры. Передо мной стоял мальчуган, робко пряча руки за спину.
– Дайте-ка я угадаю, – продолжила дама Беллини. – Вы женились, наверное, в 1945 году? В апреле?
– Это типично для еврея, – разъяснил я ему. – Вечно сеет раздор и смятение. И на огне нашей растерянности варит свою мерзкую отраву.
Верно, что отношение поляка к собственности неизгладимо!
– Очень хорошо, – одобрил я. – Надо с фанатичной верой сражаться за дело. Может, у вас есть Антонеску? Или дуче?
– Пожалуйста, не торопитесь, – сказал я. – Я понимаю ваше положение, но и вы поймите, что мне не нужна и дюжина новых сотрудниц. Если вы не возражаете, я бы лично попросил вашу бабушку позволить вам …
– Нет, – успокоил я ее, – все в порядке. Я не ожидаю непременно совершенства от каждого соотечественника. Я ожидаю только, что каждый будет стараться изо всех сил, каждый на своем посту. И вы находит…
Меня встретил немелодичный перезвон колокольчиков. Пахло чистящими средствами, было тепло, чересчур тепло для моей хлопковой рубашки, однако разыскать сейчас превосходное обмундирование Африканского …
– Ладно, тогда нам нужны все ваши документы, и кто-нибудь здесь для вас все оформит.
– Я видел ваше выступление, – ответил он, – и подумал, что вы, вероятно, захотите прочитать, что же об этом понаписали. И решите при случае найти местечко с большим выбором газет. Заходите, заходите …
– “Гитлер восемьдесят девять” уже тю-тю, как и “Гитлер двести четыре”. Нет, с вашим именем мы далеко не уедем.
Я проследил за его пальцем. Зеркало было прямоугольное, в оранжевой рамке, а сверху продавец зачем-то подписал для верности – “Зеркало”, словно иначе никто не догадался бы. Зеркало было засунуто межд…
В уголках ее глаз появились хитрые складочки, словно бы ей удалась особо остроумная шутка.
Честно говоря, да. Но вообще – невероятно, даже я сам лично никогда не арестовал бы этих людей, настолько по-немецки они выглядели. Я был так ошарашен, что первая мысль, которая у меня возникла: надо…
Большой плюс, когда ты подкован в расовом учении.
Молодежь – это наше будущее. Потому я удовольствовался бокалом очень кислого шипучего вина в обществе дамы Беллини.
– Его вечные шутки. И так четко. Бьет именно туда, где болит.
Краем глаза я увидел, как просияло лицо Завацки, частично от моей похвалы, частично от внимания со стороны вполне импозантной журналистки. Зензенбринк сделал такое выражение лица, которое могло тракт…
Подавшись вперед, он подвинул к себе мой телефон, поводил по нему пальцем, а потом положил аппарат так, чтобы всем нам был виден экранчик. На нем была фотография.
Я разъяснял все снисходительно и терпеливо, потому что техническая понятливость у женщин – это дело особенное. Когда все прояснялось, я задавал даме вопрос, часто ли она бывает в данной местности.
– Не знаю, – честно признался я, – у меня пропали воспоминания о том периоде.
– С ума сойти, – сказал бронировщик отелей Завацки, хотя было не совсем понятно, что он имеет в виду.
– Вы замечательный, – произнес мягкий женский голос позади меня.
– Я не могу прекратить даже на две минуты, – серьезно сказал я. – Я буду защищать то, что считаю верным, до самого конца. Провидение поставило меня на этот пост, и я стою за Германию до последнего па…
– Портфель тикает, – испуганно сказала Кюнаст.
– Ну я как раз недавно подчеркивал, что Германия для немцев…
– Извините, – сказала она, – сейчас все исправлю.
Меня до глубины души тронула эта телячья беспомощность.
Налетел порыв ветра, пустая консервная банка стукнула о другую. Больше ничего не пошевелилось.
Никто не может упрекнуть меня в том, что я не был готов в любой момент и без промедления на Западном и Восточном фронте пожертвовать сотнями тысяч ради спасения миллионов. Послать на смерть мужчин, к…
Здание кинокомпании исключения не составляло. Трудно поверить, что через пятьсот или через тысячу лет люди будут любоваться этим примитивным обрубком. Я был серьезно разочарован. Раз это старый типов…
Я нервничал, но лишь слегка. Такая мягкая нервозность даже успокаивает меня, она означает, что я сосредоточен. Мы работали над этим четыре с половиной месяца. Как некогда я перерос подвальчик “Хофбро…
– Ой, вы правы, – фройляйн Крёмайер двумя пальцами вынула изо рта жвачку, – мусорка-то есть? А то вечно забывают. – Оглядевшись и ничего не найдя, она сказала: – Моментик, – сунула жвачку обратно в р…
– Борман, – тихо окликнул я тогда. – Борман! Вы где-нибудь здесь?
Благодаря этим турецким школьникам я понял, что мои принципы были признаны верными и взяты на вооружение. Молодых турок обучили лишь самым простым азам языка. Им не были знакомы правила построения фр…
– Очень много! Тысячи! Это был отважный человек!
– Вы мне кого-то напоминаете, – сказал пожилой маклер, показывая комнату прислуги рядом с кухней.
– Простите, – вдруг нарушила она тишину. – Да вы, конечно, ни при чем. Да по фиг. Я не могу обидеть бабулю, так что не буду у вас больше работать. Она ж помрет с горя. Поймите же… ну почему вы не мож…
– Вы должны отважно идти напролом. Обычно вы не страдаете застенчивостью!
– Что-то… совсем другое, – нерешительно сказал я. – Игры ведь тоже давно закончены.
– Фройляйн Крёмайер, – начал я, – должно быть, вам не очень приятно будет это слышать, но вы ошибаетесь, причем во многих вещах. Это не ваша вина, но все же это неверно. Сегодня любят представлять вс…
– Мне бесконечно жаль. Я сделаю… я обещаю вам, что приложу все-все силы к тому, чтобы ни один английский бомбардировщик больше не посмел приблизиться к нашим границам и нашим городам. Ничто не должно…
– А чего, ясно ж! Это ж тот тип, всегда делает наци-штучки…
Она села уверенно, как человек, знакомый с телекамерами.
– Знаете что, – сказал я, – соедините меня с Зензенбринком.
– У меня тоже был такой, – задумчиво произнес я. – Кабриолет.
– Если только мне самой не придется играть. Она должна быть уже записана.
Что за гнусный балаган! Так и хотелось вломиться к этому сброду с 88-миллиметровой зенитной пушкой, чтобы у этих архимошенников вся их ложь полезла вон из кишок.
– И вы мне это рассказываете только сейчас? – строго спросил я.
– Ну, просто. Я дома тоже первым делом снимаю ботинки.
На миг я вспомнил о Еве. Где-то она сейчас?
– Понятно, но вы-то как раз так и выглядите…. Так же, как вас зовут…
– Ладно, – согласился Завацки, – сейчас исправлю. А вообще нравится?
Его кулак с удивительной скоростью направился к моей голове. Я постарался сохранить осанку и гордость и не уклоняться от удара.
Ладно, я больше не раздражаюсь по этому поводу.
– Пока это себя оправдывало, – заметил господин, до сих пор ни разу рта не открывавший.
Но именно это повергает меня в растерянность.
– Если вы так настаиваете: я вижу Германию как оплот экологической безопасности, с восполняемыми экологическими энергоресурсами, с высокоразвитыми технологиями, главным образом технологиями защиты ок…
– Я всегда недолюбливал бюрократию, – ответил я, – и предпочитал сам создавать законы.
На этом месте впервые раздались крики бурного одобрения. Я с пониманием позволил публике выразить эмоции, потом с серьезным видом махнул рукой, требуя тишины.
Однако раз это средство массовой информации данной эпохи – в чем не оставалось сомнений, – у меня не было иного выбора. Мне нужно научиться понимать содержание телевизора, надо впитать его в себя, пу…
– Вообще-то правильно, – подтвердил я. – И вот я задаюсь вопросом: кто же сейчас получает за меня авторские отчисления?
– Не надо лишних хлопот. Я с удовольствием прогуляюсь, – сказал я. – Могу поесть и там.
Я нагнулся, поднял фуражку и, надев ее, твердым шагом пошел в указанном направлении. Завернув за угол дома, я оказался в узком проходе между высоких стен, в конце которого сверкал свет улицы. Мимо, п…
– Мне гораздо приятнее, – сказал я. – Я уже многое у вас читал.
– Насколько я знаю, Бавария, – ответила госпожа Гольц.
Я хотел ему как-то возразить, но должен признаться, что был весьма обескуражен. За кого же меня здесь вообще принимают? За другого Штромберга? Или того самого Ангельмана?
Сочувствие мне не чуждо. Настоящему фюреру любой фольксгеноссе – как родное дитя. Впрочем, одним сочувствием никому не поможешь.
– Ага, надо думать, “Народного наблюдателя”? – издевательски спросил Зензенбринк. – Мы кинофирма, а не издательство.
Мне это было лишь на руку, даже вдвойне на руку. Обширная публика господина Визгюра обеспечивала мне широкую аудиторию, а благодаря тематике его шуток я мог спокойно рассчитывать на то, что аудитория…
Она села опять нормально и посмотрела на меня.
Если взглянуть на дело в правильном свете, то понятно, что Визгюр являл собой тип “артиста”, какой порождает лишь буржуазная демократия. По причине генетического смешения чужеземная, точнее азиатская…
На самом-то деле разозлился я еще и из-за того, что попросту боялся потерять рассудок перед лицом этого вороха безумия. Я обратился в бегство, поспешив обратно к толстой женщине. Но по дороге задержа…
– Вот что, солдат, – сказал торговец, – хочу вам еще кое-что предложить. Вы хороший человек, и мне по душе ваша одержимость.
– Вы же не испугались, – парировал я, но моим словам недоставало привычной резкости, ибо против желания приходилось соглашаться с его аргументами.
В этот момент раздался “Полет валькирий”.
– Интернетом же не закончится, – продолжала она, глядя в никуда. – В сети-то хоть читаешь, что люди думают. А вот на улице… Можно только представить себе… Хотя я и представлять не хочу.
Пока подобные мысли рождались у меня в голове, торговец нетерпеливо подошел ко мне и готов уже был потянуть меня, словно мула, к их небольшому “заседанию”. Вероятно, я и правда несколько замешкался, …
В течение первого дня провалился их иск. Суд отклонил претензии с убедительным обоснованием, что газеты “Бильд” вообще не существовало в то время, когда был фюрер, и, таким образом, слоган может отно…
Вплоть до этого момента лучших на моей памяти результатов в деле народного просвещения и пропаганды мы добивались медтодами, разительно отличавшимися от сегодняшних. Я работал с колоннами штурмовиков…
– И завязывайте с курением, – бросил я ему вслед, – вы пахнете, как дешевый окорок.
Проблема с этими парламентариями в том, что они ровным счетом ничего не поняли. Объясняю: зачем я вел войну? Ведь не потому, что мне нравилось вести войны! Я ненавижу вести войны. Будь здесь Борман, …
Но немец не революционер. Надо признать, что даже самую разумную и справедливую революцию немецкой истории в 1933 году пришлось проводить с помощью выборов. Так сказать, революция согласно предписани…
Но никто не ответил. Ну да ладно. Так даже лучше. Тот, кто силен, всего сильней один. Это было верно и ранее, и тем более верно в этот час. Зато настала полная ясность. Надо спасать народ в одиночку.…
– Я еще учусь, – ответила она. – Синология, театроведение и…
– Разумеется, – отозвался негр с массом, подписывая некоему юноше толстым фломастером фотографию, – это ж господин Гитлер из Визгюра. По пятницам на MyTV! Или нет, у него же сейчас свой проект. Посмо…
Она посмотрела на меня в некотором недоумении, но потом – как нередко случалось в окопах – благодаря резкой словесной встряске взяла себя в руки, кивнула и повела меня внутрь, на верхний этаж палатки…
– А я что говорил! – ликовал газетный торговец. – Я говорил вам: он гениален. Гениален!
Войдя утром в предоставленный мне кабинет, я вновь понял, сколь долгий путь еще лежит передо мной. Я очутился в помещении примерно пять на семь метров, потолок в лучшем случае два пятьдесят. С сожале…
– Ваша скромность делает вам честь, но не зарывайте свой талант в землю. Ваша партия подходит гораздо лучше, чем вы подозреваете!
– Вам передает привет вон тот господин. – Официантка указала рукой в сторону.
Я задумался, не забыл ли чего-нибудь существенного, но в голову ничего не пришло. Очень хорошо. Хотелось сразу же перейти к следующему вопросу, но, к сожалению, больше пока не поступало. Я передвинул…
– Это, извините, интернет. Кто успел, тот и съел. А может, чё-нить символическое?
Меня встретили восторженные аплодисменты. Выступать становилось с каждой передачей все проще. Сложился своего рода ритуал, как раньше во Дворце спорта. Безграничное ликование, которое я своей убийств…
– Давайте вы об этом подумаете, – предложила она.
– Вы – женщина, – снисходительно сказал я, – а женщины очень импульсивны во всем, что касается чувств. Таково желание природы. Мужчины более деловиты, мы не размышляем в категориях “скверно”, “нескве…
“Да как это может быть? Разве такса не самая немецкая из всех собак?”
– Вы привели с собой двух надзирателей? – засмеялась она. – Неужели я выгляжу столь опасной?
Я уже перестал ее поправлять, отчасти потому что она, видимо, придумала себе такую шутку длительного применения. За последние недели я побывал дядей Ульфом, а также дядей Гольфом и Торфом. Я не был у…
– Это же чистое золото! – сказала дама Беллини, когда я с тяжелым сердцем вместе с парочкой других сюжетов показал ей репортаж о “национал-демократах”.
– Я вас умоляю, такое сходство! В нашей среде уже давно все гадают, кому же это удалось. Хотя, – она сделала большой глоток пива, – по моему мнению, на этого типа надо в суд подать.
– Он импровизирует, – просияла она, – он выдает это… даже не меняясь в лице! Знаете, что это значит? Это значит, что после двух передач он не будет растерянно хлопать глазами, что бы ему еще такого с…
– Немедленно выключите! Я не желаю, чтобы люди принимали меня за идиота!
– Это ясно, – рассмеялся он с некоторой снисходительностью. – Для меня вы – настоящий артист. Но было бы гораздо проще по-другому. Разве только налоги не проблема. Налоговое управление – единственное…
– Планы кует судьба, – твердо ответил я. – Я делаю лишь то, что следует делать сейчас и впредь ради сохранения нации.
Нет, надо осадить злобу и строго отделить слепую ярость от праведного гнева. Как народ должен быть верен своему фюреру, так и фюрер – народу. При надлежащем руководстве простой пехотинец всегда стара…
– Вот он, – повторил торговец с непривычным возбуждением. – А это, – он указал рукой на обоих господ, – те самые люди, о которых я вам расска зывал.
Да, его предложение. Он совершенно прав, это логичный шаг. Когда дюжина партий предлагают тебе вступить в их ряды, то верный совет – не обесценивать себя, размениваясь на чужие цели. В 1919 году я бы…
– У нас сегодня дым в программе? – спросил он.
– Нет, он просто несколько запоздал. За то время, которое требуется, чтобы немецкому социал-демократу пришла в голову какая-то идея, можно вылечить двух тяжелых туберкулезников.
– Простите, пожалуйста, но что-то я не могу сразу….
– Звонил мой племянник, – объяснил он, – тот, чья обувь вам не понравилась. Спрашивал, не вы ли тот самый тип, что жил в моем киоске. Он вас видел. У приятеля на телефоне. Просил передать, что это оф…
– Германия! Эта “Германия” – карликовое государство по сравнению со страной, которую создал я, – заявил я, – и даже Великая немецкая империя еще мала для населения. Нам нужно больше, чем Германия! Ка…
– И греки там по-прежнему будут? Испанцы? Итальянцы? Ирландцы? Португальцы?
– ДОБРОЕ УТРО, МОЙФЮРЫР! – Потом добавила: – Надо ж так орать, да? Я в кино видела… – И вдруг испуганно запнулась и заорала: – ИЛИ НАДО ВСЕГДА ОРАТЬ? ПРИ ГИТЛЕРЕ ЧТО, ВСЕ ПОСТОЯННО ОРАЛИ?
– Мне очень жаль, фройляйн Крёмайер, – сказал я. – Мне-то подобные вещи легко вынести, я привык выдерживать нападки, когда выступаю за будущее Германии. Я сам несу полную ответственность, и непростит…
– Итак, вопрос: что нам делать? – подытожила дама Беллини.
– Тогда здесь, – возразил этот мишлинг неизвестно какой степени и вновь позвонил.
– А ну-ка соберитесь, – строго велел я. – Вам доверили этот пост, потому что ваш командир на вас надеется! Старайтесь изо всех сил, и тогда можете рассчитывать на его поддержку!
– Конечно, – подтвердил я, – у меня тоже однажды было такое. Мы тогда впервые сняли здание цирка Кроне в Мюнхене и не знали еще…
– Такого высокого суперблондина, типичного эсэсовца.
После недолгих размышлений ответ на этот вопрос нашелся так легко, что я расплылся в смущенной улыбке. Ведь гераклов подвиг, предстоящий избраннику, мог оказаться не по плечу даже самым отважным мужа…
– Ага, господин Штромберг, и мне, – попросил товарищ, – и фотку!
Неизвестную зовут Вера К. Ей 24 года, она делопроизводитель, питает сомнительное пристрастие к черной одежде, в том числе кожаной. На соответствующих интернет-форумах известна под ником “Вулкания17” …
– Послушайте-ка, а вы мне киоск не обчистите?
Вглядевшись в людскую толчею, я различил через несколько столов белокурое существо с лицом цвета курицы, жаренной на гриле. Складки на лице делали его похожим на очень старого Луиса Тренкера и образо…
Тут он попал прямо по больному месту. Однако в помыслах у этого человека, казалось, не было ничего недостойного. И я решил рискнуть.
– Просто попробуйте, – сказал он и поднял свой бокал. – Господа! За фюрера!
Я высунул ненапудренную ладонь из-под накидки и пожал его руку. С моей головы сбегали сыпучие лавины.
– Нет, – измученно ответил я. – Конечно же меня зовут не так. На самом деле меня зовут Шмуль Розенцвейг.
– Некоторое время я и сам заведовал пропагандой и знаю. Чтобы привлечь к себе семьсот тысяч человек, требуется десять тысяч мужчин. Если они фанатичны.
– Согласитесь ли вы, что, учитывая поведение многочисленных водителей, приходится опасаться за детей, которые тут играют?
– Почитайте, что пишут, а у меня покупатели. Там немного.
Я подождал ровно пять минут. И перезвонил. И потребовал гораздо большую сумму. Задним числом я понял, что она на это и рассчитывала.
– Ну так он же главная шишка, – ответила госпожа Шмакес. – Этого обычно не видно, потому что тут всем вертит Беллини, и если вы меня спросите, то я скажу, что она во всем и смыслит гораздо лучше. Но …
С первого канала тем временем пропал луковый повар, зато теперь какой-то садовник рассказывал восторженно кивавшему сотруднику телевидения про улиток и способы борьбы с ними. Это, безусловно, немалов…
Я беспомощно продолжал бродить по торговым пассажам. И вновь я не ошибся, надев простой костюм, потому что вновь смог наблюдать неподдельную картину жизни населения, их истинные страхи, заботы и нехв…
– Простите за беспокойство, уважаемая госпожа, – обратился я к ней и свободной рукой указал на одну из настенных надписей: – Что здесь написано?
Я мог смотреть заставку снова и снова, но самое позднее на сцене с булочками мне уже надо было направляться за кулисы, чтобы точно под конец песни оказаться за письменным столом и с серьезной миной в…
У меня оставалось еще немного времени, так что я вернулся в кабинет, столкнувшись в дверях с Завацки. Он сказал, что искал меня и оставил в кабинете первые производственные образцы, а кроме того, он …
– Добрый день, – обратилась она ко мне и протянула руку. – Я Дженни. А ты, очевидно… – она замялась, – Адольф?..
– Если перебор, уберите, – забеспокоился я, – не хочу выглядеть клоуном.
– Простите, уважаемый. Конечно же, вы правы: кому какое дело до румына? Господин генерал же марширует в Варшаву, в Краков, он не смотрит ни направо, ни налево, да и зачем, поляк – противник слабый, п…
– Ну вот, нормально, – сказал он. – Я доктор Радулеску.
– Только вот с ботинками будет трудновато, – сказал он. – Какой у вас размер?
– Ага, – ответил один из покупателей, рабочий лет двадцати, сворачивая газету. – А это разве можно?
Именно такой Зензенбринк был мне нужен! Фанатичный Зензенбринк, разбуженный фюрером. И на этом месте хочется вновь и вновь подчеркнуть, как важна фанатичная воля.
– Но, по-моему, у вас нет склонности к насилию, – задумчиво произнес он.
– Ну нереально, – сказала она. – Я уже насмотрелась на людей из ящика, но вы правда самый крутой.
Свет приглушили. К нам подошли гримеры и обновили наши лица.
Надо было видеть, какое облегчение отразилось на ее лице. Есть много людей, которые посоветовали бы мне этого не предпринимать. Я лично еще никогда не имел повода сомневаться в моей силе убеждения. И…
– Может, спросим маму? – Я встал, взял маленького человека за руку и отвел его к маме. Я подписал для нее газету и нарисовал малышу на бумажке автомобиль, роскошный “майбах” с двенадцатью цилиндрами.…
– Никаких проблем. – С этими словами он налил воду в электрочайник, подобный тому, что был и у меня в номере. – Я положил для вас газеты около кресла. Их не так много, думаю, лучше заглянуть в интерн…
Когда-то он уничтожил миллионы людей, а теперь миллионы восторгаются им на YouTube. Безвкусная программа и сомнительные шутки – с таким оружием “комедиант” в роли Адольфа Гитлера разжигает в шоу Али …
– Хорошо, скажу точнее: восхищаетесь ли вы достижениями Адольфа Гитлера?
– Да уж, чудесно! – разбушевался Зензенбринк. – Но дело не только в юридической стороне. Если “Бильд” и дальше будет палить по нам изо всех пушек, то обломает нам все рейтинги. А они по-другому не мо…
Она тяжело вздохнула, по-прежнему не двигаясь.
– Это, – резко возразил я, – книжные штампы. Ими может нажраться любая бумажная моль. Отвечайте на мой вопрос!
– Согласен, мундир несколько грязен, – с легким сожалением отозвался я, – однако даже грязная форма солдата стократ почетнее чистого фрака лживой дипломатии!
– Уважаемая госпожа, очень рад нашему знакомству. Давайте вместе изменим Германию!
– Вы можете хоть на две минуты прекратить? – Фройляйн Крёмайер казалась по-настоящему раздраженной. – Это не будущее Германии! Это взаправду! Не шуточки! Не выступление! А моя жизнь, которую мне порт…
В глазах мальчугана, которого уже трудно назвать мальчуганом, мелькнул огонек.
– Я и не жалуюсь, – сказал я. – Самые глубокие раны судьба оставляет в наших сердцах.
На севере страны тем временем развязно правила социал-демократия, обратившая подвластную себе территорию в гигантский социал-романтический клуб и транжирящая народное достояние направо и налево. Проч…
Просто удивительно, насколько легко было иметь дело с этой дамой. Она прекрасно знала, о чем говорит. И с кем.
Ведь на поверхностный взгляд вполне можно было засвидетельствовать исполнение мнимых целей господина Харца и его социал-демократических подручных. Компьютер и белорусская женщина на мониторе, теплая …
– Доброе утро, господин Завацки, – твердо сказал я. – Мы сегодня уже виделись?
– Не так и плохо, если они с нас не слезут, – вставил Завацки. – Внимание нам никогда не помешает.
– Меня зовут Гольц, Беате Гольц. – Она назвала довольно известное издательство немецкого происхождения. – А с кем я говорю?
– Фамилия – Гитлер, – деловито подсказал я. – Должен отметить, что в последний раз столь тягостное неузнавание встречало меня в турецкой химчистке. Может, те анатолийцы как-то связаны с вами?
В этот момент фройляйн Крёмайер издала весьма своеобразный звук и тут же принялась прочищать нос.
– Пусть он посмотрит на свой рейтинг, – отрезала госпожа Беллини, – какой он сейчас и каким был два года назад. И каким он станет скоро.
– Что касается жилья, то в настоящее время это… как бы сказать… несколько неопределенно.
– Нет, меня хотели дискредитировать. Смехотворно. С каких это пор считается неправильным или бесчестным подарить жизнь ребенку?
– Ну? – обернулась дама Беллини к Зензенбринку. – Доволен?
– Уверены? – переспросила дама Беллини. – В чем? Я не собираюсь думать про эти мерзости. Фройляйн Крёмайер может делать что хочет, господин Гитлер может делать что хочет. На дворе не пятидесятые годы.
– Это вам опять звонит Крвчк из “Флешлайт”.
– Вы, значит, тот самый золотой мальчик. Да, над формой вам еще надо поработать.
Я попытался найти подходящий ответ, но потом решил, что лучше просто встану.
– Позвольте спросить, как зеленые представляют себе победоносное завершение наших операций в Афганистане?
Очевидно, что даже простые люди из прокуратуры разбирались в искусстве гораздо лучше, чем профессора Венской академии. Пусть нынешние – как и прошлые – прокуроры являются узколобыми юридическими тупи…
– Ладно, ладно, – ответил я. – Кто открывал дверь? Наверное, Юнге. Или, под конец, кто-то из людей Шедле…
Я вскочил… то есть приподнялся, насколько это было возможно.
– Как же… как вы можете так говорить! Это не было волей народа, чтобы умерла семья моей бабули! Это была идея типов, которых потом судили. Ну за всякие дела… в этом… в Нюрнберге!
– Вечер добрый! – раздался диалект, который я ни с чем не спутаю, и сразу вернулись воспоминания о чудесном городе Юлиуса Штрайхера.
– Что мне теперь делать? – спросил я у госпожи Эльке.
– А украинцам тогда разрешается пользоваться ветровой энергией? Или тут тоже есть специальные условия? Может, у вас имеется таблица для разных типов энергии и их конкретного применения?
– Простите, что опять спрашиваю, но вас действительно так зовут?
Он достал из кармана штанов платок и с трудом прочистил дыхательные пути.
– Но теперь русского нет. И хоть мы наслаждаемся вашим еженедельным обзором по телевизору, мне видится, что настало время, чтобы фюрер вновь представил широкое изложение своего взгляда на мир. Или же…
Я посмотрел на бутылку, подаренную отелем. Бееренауслезе доставило бы мне больше радости.
Виновато, наверное, нервное напряжение – я не сдержался и схватил ее за рукав.
Для молодого движения нет ничего опаснее быстрого успеха. Вот сделаны первые шаги, здесь завоеваны сторонники, там прочитана речь, возможно, произведен уже аншлюс Австрии или Судет – и так легко возо…
Или подарил бы, если бы мои некомпетентные генералы…
– Я не собираюсь говорить. Время телефона прошло. Я хочу увидеть человека.
– Да-да, – вспомнил Зензенбринк. – Вы как бы без крова над головой?
Я прошел за кулисы, ожидая, пока Визгюр меня объявит. Он проделывал это все более неохотно, но надо признать, что для постороннего человека эта неохота была совершенно незаметна.
Я подождал, пока аплодисменты совсем затихнут, что постоянно выливалось в соревнование по крепости нервов между каналом, публикой и мной, потому что мне нужна была абсолютная тишина. А я до сих пор у…
– Про Польшу я молчу! – хихикнул Завацки.
– Это господин Зензенбринк из “Флешлайт”, – сказал я. – А это, – я указал на господина Завацки, – господин Завацки, также из “Флешлайт”. Замечательный человек!
Я поблагодарил его кивком и попытался опять нащупать нить.
– А может, Черчилль? Эйзенхауэр? Чемберлен?
Он смотрел на меня сияющими глазами, в которых читалось недвусмысленное почтение, я знал этот взгляд и не желал бы, чтобы кто-то истолковал его сейчас ненадлежащим образом. Завацки не относился к тем…
Какую же сверхчеловеческую работу я взвалил на себя!
из величайших телевизионных фирм, будучи свидетелями тихих геройских подвигов, подобных тому…
– Если вы не против, – предложил Завацки, – я провожу вас. Это близко.
– Зензенбринк, Йоахим. А это – Франк Завацки, работает вместе со мной во “Флешлайт”.
– Нет, – пробормотал я, не желая того, подавленным тоном, – спутницы жизни у меня нет. Уже нет.
– Ты, кстати, сказала ему, какое мы выбрали имя для малыша?
– Только у тех, которые утверждают, будто их зовут Адольф Гитлер.
– Конечно, – ответил я и двинулся за ней следом через лабиринт телестудии.
– Тишина в телевизоре – это всегда разбазаривание драгоценных народных частот, – сказал я. – Давайте лучше заполним ее рекламной паузой.
– Я полагаю, что у нас схожие мечты о будущем. Расскажите, пожалуйста, какой вы видите Германию через пятьсот лет?
Стены здесь были тонкими как бумага, очевидно, по причине нехватки сырья. Я получил письменный стол, без сомнения подержанный, и был вынужден делить комнату со вторым столом, предназначенным, надо по…
– Разумеется, размножение и развитие собак регулируются иными законами, непохожими на людские. Собака подчиняется человеку, тот контролирует ее кормление и размножение, так что собака никогда не буде…
– Нэ-э, – ответил Лотар, – я на секундочку. Хотел сказать, ты здорово все делаешь. Я смотрел твой номер в последнюю пятницу, ужасно смешно, но и все верно, что ты говоришь. Насчет Европы и прочее. И …
– Какие девяносто пфеннигов? – удивился шофер. – Масс стоит девять евро! С чаевыми – десять.
По ходу прогулки я разглядывал лица, которые мне встречались. В общих чертах – изменилось немного. Мероприятия моего правительства не прошли даром, хотя, видимо, не были продолжены. Почти невозможно …
– Не могу быть уверен на сто процентов, – отозвался я, – но я тоже об этом читал, как и господин Завацки.
Вначале я подумал: он из тех упрямцев, что держатся в стороне от любой политики.
– Прекрасно ходить, – успокоил ее я, – на дворе не 1924 год. Может, в этой стране нет разумного правительства, зато против свободы мнений эти парламентские болтуны не посмеют…
Но, с другой стороны, я-то тоже здесь, и это мне столь же непонятно.
– Вас-то, может, и нет, – отозвалась дама Беллини, – а вот нас – очень даже. Вас хотят прикрыть. А мы кое-что в вас вложили.
И правда, открылась дверь и появилась дряблая фигура.
– Наверное, вы еще захотите узнать, как меня зовут.
Произошло следующее: с помощью некоего технического устройства кто-то записал мое выступление у Визгюра и вставил в интернет-сеть, в такое место, где каждый может показывать свои небольшие фильмы. И …
Конечно, он был прав. Я смущенно уставился в пол.
– Пардон, – вдруг сказал Кэррнер, – что-то я об этом ничего не слышал.
– Я высказываю правду. И я говорю то, что чувствует простой человек. То, что он бы сказал, если бы был на моем месте.
– Вы с ума сошли! – завопила она и подпрыгнула на моих коленях.
– Значит, я могу спихнуть вину на другого?
– Ну а вы что думали? Что мне лично Гиммлер по утрам гладил форму?
– Проблема здесь, – сказала она, – в вашей общей зашоренности.
– Ничего особенного. Простую солдатскую еду. Вегетарианскую. Как у древних греков.
– При чем тут дети? – явно удивилась дама Беллини. – Нет, я имею в виду, вы прекрасно аргументируете, вы всегда находите, что ответить. Вы так хороши, что мы с господином Зензенбринком подумали, а не…
– По необходимости, – ответил он с полусмешком. – Вы-то уже давно этим не занимаетесь.
– Я уже начинал однажды с самых низов. – Я отпил чаю. – Тогда я выступал перед двадцатью. Треть из них пришла по ошибке. Нет, я не жалуюсь. Надо смотреть вперед. А вам, кстати, как?
– Вы у всех ваших собеседников требуете предъявить паспорт? – спросил я в ответ.
– Какой еще очаг? Что это значит? – спросил я.
С газетами под мышкой я задумчиво шагал по коридорам. Сквозь верхние окна падал солнечный свет, за закрытыми стеклянными дверями мигали порой телефонные аппараты, но не было слышно ни звука. Стулья с…
– Разумеется, как в 1933 году, когда мне потребовалась НННП. В ближайшее время дела могут пойти схожим образом. НННП сейчас, к сожалению, нет, вот я и решил проверить, на кого можно рассчитывать для …
Разумеется, кто-то возразит, мол, канцлерша должна предстать перед народом в динамичном виде, и пусть, мол, демонстрирует не конный спорт с препятствиями или ритмическую спортивную гимнастику, но что…
Фарендонк: Гитлер вскрывает экстремальные противоречия нашего общества, его манера экстремально поляризует и потому оправданна с художественной точки зрения.
Надо признать, с гардеробом у газетного торговца как раз в тот день вышла незадача. Дело в том, что он решил кое-что подремонтировать в своей лавке. А потому облачился в старую, предназначенную на вы…
И хоть это, без сомнения, чудо, однако это несравненно легче, нежели выковать народу новый острый меч из доступной низкопробной жести. И едва только сияющая ясность этой идеи начала успокаивать мой м…
Геринга нигде не было видно, и я хорошо помню, как меня это разозлило.
Дама Беллини подошла быстрым шагом, бледная, но подтянутая.
Ведь бывший канцлер объединенной Германии —
– Но я же тебе говорила, что он совсем другой, – отозвалась Беллини, которая удивительно быстро обрела прежнее спокойствие.
Я заверил ее, что она может положиться на мою деликатность.
– Странно. А как же Америка? Вам ведь пятьдесят шесть лет, и вы что, ни разу не были в Америке?
Признаюсь, я был удивлен. Но вовсе не извращенным восприятием действительности в газете, этого добра всегда было вдоволь – как известно, всех главных глупцов страны можно найти в редакциях. Однако им…
А не прописать ли ей спецобработку, пришла мне вдруг мысль, но надолго она не задержалась. Надо быть реалистом, как тут пропишешь спецобработку, когда нет гестапо. И нет под рукой Генриха Мюллера.
Для начала я решил найти себе новый фундамент.
– Спасибо, – ответил я. – Мне очень приятно. Нашему движению нужна любая поддержка. С большой радостью увидел бы среди наших сторонников и вашу уважаемую дочь.
– Ну тогда… напишите “волк”, – неохотно сказал я.
Это была одна из самых чудовищных традиций, какие мне когда-либо встречались. Не только шрифтляйтерша или моя молодая провожатая, но каждая женщина, куда ни бросишь взгляд, чувствовала себя обязанной…
Я вышел на улицу и огляделся. Напротив располагались зеленые насаждения – лиственные деревья уже оделись в яркие осенние цвета. Слева и справа тянулись ряды домов. В поле моего зрения попала сумасшед…
Неужели я мог вести войну на протяжении шести лет и не знать о трагедиях, которые она порождает? О ранах, которые наносит душе преждевременная смерть близких?
Я своими глазами в окопе видел, как люди бросались под заградительный огонь, чтобы спасти кошечку, или неделями сберегали паек, чтобы потом по-братски поделиться с приблудным псом. Вот очередной прим…
– Мне очень жаль. – С этими словами она нажала на кнопку на клавиатуре. Я уже знал этот звук, он раздавался, когда фройляйн Крёмайер направляла документы печататься на общем аппарате, стоящем в корид…
– И сегодня вы шутите об этом по телевизору, – прошипела она.
Уже этого ответа хватило, чтобы на лбу Зензенбринка выступили капли пота. Можно подумать, я представился впервые.
– “Бильд”, – хором произнесли дама Беллини и бронировщик отелей Завацки.
– …точнее сказать, из Браунау, – перебил Завацки. – Я уже почитал немного.
– Не именно вас. Но кого-то из СДПГ. Кто это, кстати?
Этот тон сам по себе был мне не очень по душе, но грубоватая манера до боли напомнила, как некогда Адольф Мюллер пытался обучить меня водить машину. Это случилось вскоре после того, как у моего шофер…
Я никогда не был особым поклонником Рождества. Еще в давние годы в Баварии меня мало кто понимал, там-то загодя готовились ко “времени тишины и воздерженности”. На мой вкус, так можно было вообще отк…
– Ну все, хватит, – остановила его фрау Завацки, – нам надо купить коляску. Пока я еще могу передвигаться.
Верно, что у индуса болтливая и религиозно извращенная натура.
Ничего не изменилось, только валькирии становились все громче. Ухо уже по-настоящему болело.
– Да я не про газету, а про MyTV, – возмутилась она. – Там же интервью с Фарендонк, они могли бы нас хоть предупредить.
– Это касается Германии! – с негодованием отрезал я.
– Вождь, а не водит! – расхохотался шофер. – Неплохая шутка!
Тут раздался звук, словно пьяный клоун заиграл на ксилофоне. Снова и снова.
– Честно признаться, я и не знаю, что с ней стало, – ответил я.
Я взглянул на изображение. Мужчина и правда выглядел вполне прилично. Высокий, рослый, хотя лет на десять постарше фройляйн Крёмайер. Он стоял на улице в элегантном костюме, но в его облике не было н…
– Да вы лучше меня знаете, что в вашей области работает немало людей… – ответил он.
– Верно, – подхватил он. – Вот как только вы сказали, я сразу и узнал! А то как-то без формы. К тому же я думал, что вы снимаете усы.
Я вовсе не ожидаю обязательно золотого нагрудного знака. Да и откуда его достать без войны? Впрочем, если бы он и имел такой знак, то вряд ли был бы пригоден для развлекательной передачи. От людей, о…
– Я правильно вас понимаю, – не отставал я, – что для содержания дельфина в условиях, соответствующих его биологическим особенностям, можно применять хорошую и здоровую солнечную энергию, а вот если …
– Но у меня здесь нет никакого Вольфа. По списку сейчас должен быть Гитлер. – Она протянула мне руку: – Я Эльке. А ты?..
– Парень отчасти прав, – дружелюбно сказал он. – Покупатели уже странно поглядывают. Я знаю, что вы очень серьезно относитесь к своей работе. Но, может, вы правда переоденетесь?
– Я тоже, – сказал я, – это же государственная измена!
– Я люблю детей, – ответил я, – но у меня не было возможности создать собственную семью. Прекратите же, наконец, за мной наблюдать!
– Если вы этого не записываете, то я запишу за вас. Если так дальше пойдет, то, может, вам стоит выпустить книгу. Руководство по-гитлеровски. Что нужно для счастливых взаимоотношений.
В этот момент старший, Зензенбринк, издал странный звук, а из его ноздрей хлынули две крепкие кофейные струи на мою одолженную рубашку, на рубашку торговца и на его собственную. Молодой сидел с ошело…
– А обязательно называть их врагами народа? – заохал наш верховный сомневающийся, Зензенбринк.
– Я… минутку… подождите… я кого-нибудь позову…
– Мне нравится ваша установка. Слушайте, хочу сделать вам предложение.
– Да, я тоже чрезвычайно рад, милостивая госпожа, – ответил я.
– Но у вас точно ничего с ней нет? С малышкой Крёмайер?
– Говорю это не очень охотно, но у вас действительно получается ловко, – подытожила она. – Другим для этого требуются полугодичные курсы.
– Гитлер, – ответил я и откашлялся. – Простите пожалуйста, я ждал другого звонка.
– Для вашего состояния вы говорите на удивление много, – не остался в долгу импортированный доктор. – Знаете, как я такого добился?
– В каком смысле? – спросила дама Беллини.
– Однако вопреки частым предположениям это вовсе не лиса. Лиса не может быть собакой, а собака никогда не может быть лисой, потому и лис не может быть еврейским псом. Если уж так необходимо, то среди…
– Пожалуйста, не поймите нас неправильно. Мы все в одной лодке, просто не хотелось бы, чтобы в итоге оказалось… – Она делано рассмеялась. – Что мы… конечно, сами того не зная… как бы настоящего Гитле…
– Именно. Может, вам понравится. Подождите!
– Что вам нужно? – спросил прыщавый мальчонка растерянного вида.
Я скованно кивнул. Он встал, взял бутылку газированной воды и налил мне из нее в стакан. Потом достал с полки пестрый батончик, видимо, что-то вроде неприкосновенного запаса, упакованный в цветную фо…
– Кто это тут у нас? – спросил я. – Как тебя зовут?
– То есть… я имел в виду не Гитлер, – запинаясь, проговорил динамик. – Вы же не Гитлер.
Это было неприятно в чудо-телефоне: хотя там и имелась функция “стереть”, но я не мог запомнить способ ею управлять.
– Именно за них! Хотя я, конечно, не стоял со счетами.
Мой рассудок методично заработал и с ледяным спокойствием проанализировал положение дел. Я в Германии, я в Берлине, хотя он кажется чужим. Эта Германия иная, но все же чем-то походит на привычную мне…
– Кармен! Наконец! Это какое-то чудовищное говно! Ты это видела? Ты это видела? Что это за урод? Ты мне сказала: я делаю своих иностранцев, он делает свою нацистскую фигню. Ты сказала, он будет со мн…
– Ни в коей мере, – ответил я. – Это дело разума. У меня это продолжается уже долго, и можно было ожидать, что мое убеждение разделят и другие люди. Только вот до поваров буфета это пока не дошло.
– “Вулкания семнадцать собака веб де”, – ответила она. – Вот, пожалуйста, ваше имя запрещено.
– А нам тем временем, кстати, следует улучшить нашу собственную работу с общественностью.
У меня перехватило дыхание от нахлынувших потоков цвета и света.
– Прекрасно могут, – возразил я. – Просто не хотят.
Низшие инстинкты человека – его самые надежные помощники, особенно в отсутствие других помощников. Разумеется, сомнительная дамочка не была заинтересована в моей подписи на платье. Но фотографы наста…
– Вряд ли, – рассудил я. – Это было тоже здесь, в Берлине, на Олимпийском стадионе…
На экране студии пустили заставку. Она получилась очень хорошей, я все выше ценил бывшего бронировщика отелей Завацки. Ему пришло в голову взять для заглавной песни простую басовую мелодию. Вначале б…
– Наверное, кто-то забыл, – отмахнулся я. – А где, кстати, фон Штауффенберг?
– Я имею в виду… Да ладно. С вами работы немного. Мужчина с чудо-кожей. Идите и покажите им, где раки зимуют.
– Что ж ты за больная такая свинья! Сначала приделываешь себе это честное лицо, а потом наносишь Германии удар в спину!