– Кто это тут у нас? – спросил я. – Как тебя зовут?
Но немец не революционер. Надо признать, что даже самую разумную и справедливую революцию немецкой истории в 1933 году пришлось проводить с помощью выборов. Так сказать, революция согласно предписанию. Могу заверить, что я и теперь сделаю для этого все возможное.
– И что с ним? – нетерпеливо спросил Кэррнер.
– Как же… как вы можете так говорить! Это не было волей народа, чтобы умерла семья моей бабули! Это была идея типов, которых потом судили. Ну за всякие дела… в этом… в Нюрнберге!
– Наше единственное условие: это должна быть правда.
– Нет, как интересно, – беспомощно затараторила она и уже нацелилась растрепать мне волосы. Такие особы женского пола умеют запросто втоптать авторитет в грязь, испортив человеку внешний вид. Я подумал, что если Провидение держит для меня в рукаве чудо, то сейчас самый подходящий момент.