Я смотрел на число в растерянности, не веря глазам. Перевел взгляд на другой номер, “Берлинскую газету”, также отличавшуюся безукоризненным немецким шрифтом, и поискал дату.
– Вы только что перевалили за семьсот тысяч, – ликовал он. – С ума сойти! Вы это видели?
Она ненадолго замолчала, обдумывая новую отправную точку.
Меня до глубины души тронула эта телячья беспомощность.
– Вы замечательный, – произнес мягкий женский голос позади меня.
Вновь подтвердилось то, о чем я писал еще в 1924 году: в конце войны оказывается, что самые ценные элементы народа самоотверженно пали на фронтах, а в наличии остались лишь отбросы от посредственных до низкосортных, которые себя жалеют или нелепым образом жеманятся, вместо того чтобы устроить американцам подобающую кровавую баню из подполья.