– Шмуль Розенцвейг, – раздосадованно сказал я.
– Вас-то, может, и нет, – отозвалась дама Беллини, – а вот нас – очень даже. Вас хотят прикрыть. А мы кое-что в вас вложили.
– Зензенбринк, Йоахим. А это – Франк Завацки, работает вместе со мной во “Флешлайт”.
Всякий раз удивляет, сколь непоколебим в арийцах творческий элемент. И хотя я давно уже это понял, но снова и снова поражаюсь практически безошибочному попаданию в цель даже в самых отвратительных условиях.
Неужели я мог вести войну на протяжении шести лет и не знать о трагедиях, которые она порождает? О ранах, которые наносит душе преждевременная смерть близких?
– А кстати, кто осуществляет надзор над всем этим? – спросил я. – Ведь Министерства пропаганды больше не существует.