Все цитаты из книги «Он снова здесь»
– Ну так он же главная шишка, – ответила госпожа Шмакес. – Этого обычно не видно, потому что тут всем вертит Беллини, и если вы меня спросите, то я скажу, что она во всем и смыслит гораздо лучше. Но …
Свет приглушили. К нам подошли гримеры и обновили наши лица.
Но даже этого оказалось недостаточно для правительственной деятельности, и потому женщина с востока прибрала к рукам еще одну группировку, состоящую из беспомощных юнцов без всяких ориентиров, которы…
Должен, увы, признать, что последовала довольно скудная реакция: отряд практически не обратил внимания на мой вопрос, лишь один из двух младших на ходу вяло махнул рукой в угол пустыря, где при ближа…
– Это же чистое золото! – сказала дама Беллини, когда я с тяжелым сердцем вместе с парочкой других сюжетов показал ей репортаж о “национал-демократах”.
– Прям как настоящий! – сказало декольте.
– Но у меня здесь нет никакого Вольфа. По списку сейчас должен быть Гитлер. – Она протянула мне руку: – Я Эльке. А ты?..
С другой-то стороны, какие убеждения у него вообще могли быть? Что он имел за душой, кроме сомнительного происхождения да пустопорожней хвастливой болтовни? Мне-то, конечно, было легче – за мной стоя…
– Вы абсолютно правы, – с облегчением выдохнул я.
– Точно. П. Так вот, она сейчас отдыхает. И вы хотели бы узнать, не ищу ли я, случайно, сейчас новую родину. В вашей партии!
– У меня это… не так уж много времени. Мой рабочий день до четырех.
– Вот именно, – кивнул он, – и про детей. Как это правильно! Дети – наше будущее. Ты молодец. Вот это я и хотел сказать.
– И что с ним? – нетерпеливо спросил Кэррнер.
Я обратился с вопросами в издательство обер-лейтенанта.
– Ах, какие у вас богатые познания, – запела она мне, – прекрасно, что вы знаете все детали, на такое никто больше не способен! Но если нам нужна широкая аудитория и действительно высокий рейтинг, – …
– Я… минутку… подождите… я кого-нибудь позову…
– Ладно, ладно, – ответил я. – Кто открывал дверь? Наверное, Юнге. Или, под конец, кто-то из людей Шедле…
– Как же… как вы можете так говорить! Это не было волей народа, чтобы умерла семья моей бабули! Это была идея типов, которых потом судили. Ну за всякие дела… в этом… в Нюрнберге!
– Хорошо, скажу точнее: восхищаетесь ли вы достижениями Адольфа Гитлера?
– Я много читаю, – ответил я. – Интернет-сеть во многих аспектах доставляет мне большую радость. И я охотно рисую.
– Все следует делать с полной и фанатичной решимостью. Иначе ничего не добьешься.
– Спокойно присылайте ваши документы ко мне в бюро, – весело протараторил я.
– Эй ты, еврейская свинья, – сказал один.
– Просто попробуйте, – сказал он и поднял свой бокал. – Господа! За фюрера!
– А лучше бы в парикмахерскую! – крикнула она.
Я взглянул на изображение. Мужчина и правда выглядел вполне прилично. Высокий, рослый, хотя лет на десять постарше фройляйн Крёмайер. Он стоял на улице в элегантном костюме, но в его облике не было н…
– Я не собираюсь это обсуждать, – ответил динамик, – а теперь немедленно покиньте наше отделение, или я прикажу вас вышвырнуть.
– “Вулкания семнадцать собака веб де”, – ответила она. – Вот, пожалуйста, ваше имя запрещено.
Я лишь покачал головой, услышав подобные речи, и наверняка забыл бы их как очередное чудачество мечтателей от парламентской демократии, если бы уже на следующий день не раздался еще один звонок, весь…
– Добрый день, – обратилась она ко мне и протянула руку. – Я Дженни. А ты, очевидно… – она замялась, – Адольф?..
Потому что я вел войну, следы которой не изгладились до сих пор. Если бы размножались дополнительно еще и все те люди, нас было бы уже восемь миллиардов. И большинство из них, понятное дело, были бы …
Уже первые шаги оказались для меня трудны. Дело было не в недостатке силы, но в чужой одежде я действительно казался себе идиотом. Брюки и рубашка еще подошли. Торговец принес мне чистые штаны из син…
Я скованно кивнул. Он встал, взял бутылку газированной воды и налил мне из нее в стакан. Потом достал с полки пестрый батончик, видимо, что-то вроде неприкосновенного запаса, упакованный в цветную фо…
– В таком случае следует их отобрать, – упрямо заявил я.
– Что вам нужно? – спросил прыщавый мальчонка растерянного вида.
Я вскочил… то есть приподнялся, насколько это было возможно.
Я был очень тронут, когда впервые услышал этот шлягер на обсуждении мелодии для заставки, потому что я действительно совсем не мог понять, что же случилось. Далее меня показывали на заднем сиденье че…
В позитивности основного тона сомнений не было. “Южнонемецкая газета” похвалила “ретроспективу почти потемкинского образца”, с которой за “псевдоотражением неофашистских моноструктур проступает решит…
Все действия, персонажи и диалоги в этой книге являются вымышленными. Любое сходство с реальными людьми и/или их реакциями, с фирмами, организациями и т. д. случайно уже потому, что в реальном мире п…
– Нет, но кажешься себе хрупким, как грампластинка.
– Вряд ли, – рассудил я. – Это было тоже здесь, в Берлине, на Олимпийском стадионе…
– А что, кстати, думает об этом ваш жених?
Нет, надо осадить злобу и строго отделить слепую ярость от праведного гнева. Как народ должен быть верен своему фюреру, так и фюрер – народу. При надлежащем руководстве простой пехотинец всегда стара…
– Ясно, последнее время все шло не очень, да?
– Она еще об этом не знает. Я тоже не знаю, хочет ли она обо мне что-то знать.
– Не хочу показаться нескромным или навязчивым, – успокоил я ее, – но вы можете мне спокойно довериться. Мы же не среди католиков. У меня нет предрассудков, и если молодость любит, то нет нужды в сви…
Последний раз я по-настоящему занимался покупками году так в 1924-м или в 1925-м. Тогда за бритвами ходили к галантерейщику или в магазин гигиенических товаров. Судя по объяснениям фройляйн Крёмайер,…
Я еще раз посмотрел на мужчину, на женщину и особенно на мальчишек и был вынужден прокашляться. Фюрер немецкого рейха должен быть неумолимо строг и к самому себе, и к своему народу, и кому, как не мн…
– Однако вопреки частым предположениям это вовсе не лиса. Лиса не может быть собакой, а собака никогда не может быть лисой, потому и лис не может быть еврейским псом. Если уж так необходимо, то среди…
В течение первого дня провалился их иск. Суд отклонил претензии с убедительным обоснованием, что газеты “Бильд” вообще не существовало в то время, когда был фюрер, и, таким образом, слоган может отно…
Какая жалость. Впрочем, поздравления были бы преждевременны, ибо, как я вскоре выяснил, умный господин Россманн не продавал нужные мне бритвы. Меня направили в другой магазин, принадлежавший господин…
Ничего не изменилось, только валькирии становились все громче. Ухо уже по-настоящему болело.
– Я, конечно, знаю о настроении умов внутри вашей партии, – ответил я, – но признайтесь сами: про евреев начал не я.
– Вы – женщина, – снисходительно сказал я, – а женщины очень импульсивны во всем, что касается чувств. Таково желание природы. Мужчины более деловиты, мы не размышляем в категориях “скверно”, “нескве…
– Не-е, – поправился Мехмет, – это другой Штромберг. Из Свича.
– Бррра-а-э-элиннерштррсс! – пробормотал один, в то время как другой уже задремал. Шофер, довольно крепкий малый, вытащил обоих пьянчуг со словами “Это не такси!”, а затем повел меня к тому месту, гд…
– Тут вы правы, – улыбнулась она и протянула мне свою кружку.
Покупатель рассмеялся, очевидно, чтобы меня успокоить.
– Ну конечно, – воскликнул я, – я уже ждал вас!
Виновато, наверное, нервное напряжение – я не сдержался и схватил ее за рукав.
– Я высказываю правду. И я говорю то, что чувствует простой человек. То, что он бы сказал, если бы был на моем месте.
– Может, спросим маму? – Я встал, взял маленького человека за руку и отвел его к маме. Я подписал для нее газету и нарисовал малышу на бумажке автомобиль, роскошный “майбах” с двенадцатью цилиндрами.…
– А обязательно называть их врагами народа? – заохал наш верховный сомневающийся, Зензенбринк.
– Я разъясню положение дел в следующем обращении фюрера, – пообещал я. – Пришло время назвать врагов народа поименно.
– А нам тем временем, кстати, следует улучшить нашу собственную работу с общественностью.
Низшие инстинкты человека – его самые надежные помощники, особенно в отсутствие других помощников. Разумеется, сомнительная дамочка не была заинтересована в моей подписи на платье. Но фотографы наста…
Я не совсем понял цель сей словарной замены, однако мимика фройляйн Крёмайер говорила об искренних усилиях и даже об определенной гордости второй формулировкой.
Неужели я мог вести войну на протяжении шести лет и не знать о трагедиях, которые она порождает? О ранах, которые наносит душе преждевременная смерть близких?
– Я правильно вас понимаю, – не отставал я, – что для содержания дельфина в условиях, соответствующих его биологическим особенностям, можно применять хорошую и здоровую солнечную энергию, а вот если …
– Вы, разумеется, правы, я понимаю, что не так-то просто сосредоточиться на сочинении, когда русский разъезжает над бункером.
– Но вы же как член семьи! – воскликнула фройляйн… фрау Завацки.
– Ну, до сего дня это не мешало ни СДПГ, ни ХДС.
Неизвестную зовут Вера К. Ей 24 года, она делопроизводитель, питает сомнительное пристрастие к черной одежде, в том числе кожаной. На соответствующих интернет-форумах известна под ником “Вулкания17” …
– Что касается жилья, то в настоящее время это… как бы сказать… несколько неопределенно.
– Говорю это не очень охотно, но у вас действительно получается ловко, – подытожила она. – Другим для этого требуются полугодичные курсы.
Дама Беллини подошла быстрым шагом, бледная, но подтянутая.
– Я тоже, – сказал я, – это же государственная измена!
– Но фюрер и не станет сам открывать дверь, когда звонят, – вставила дама Беллини. – А гостей у вас будет более чем достаточно.
– Да мне наплевать, – кипятился Визгюр, – я заявляю прямо сейчас: эта свинья больше не появится в моей передаче! Он не держит слова! Я не позволю этому скоту угробить мою передачу!
Она тяжело вздохнула, по-прежнему не двигаясь.
– Больная и ненужная свинья, – сказал первый.
– Согласитесь ли вы, что, учитывая поведение многочисленных водителей, приходится опасаться за детей, которые тут играют?
Я не тратил время на текст, а искал сегодняшнюю дату.
– …точнее сказать, из Браунау, – перебил Завацки. – Я уже почитал немного.
– Вот именно. Почему вы не откроете немецкому народу ваше истинное имя?
– Так точно, мой фюрер! – рассмеялась дама Беллини. На этом она окончила наш разговор.
Я услышал, как со стороны невидящего глаза открылась дверь. Я решил не поворачиваться туда. Над переносицей показалось лицо медсестры.
– Если вы этого не записываете, то я запишу за вас. Если так дальше пойдет, то, может, вам стоит выпустить книгу. Руководство по-гитлеровски. Что нужно для счастливых взаимоотношений.
– Если перебор, уберите, – забеспокоился я, – не хочу выглядеть клоуном.
– Правда? – Она опять остановилась и обернулась. – Супер! Рада, если пригодится вам в программе! Мы же все тут в одной фирме!
Это единственный поступок, за который я себя по сей день упрекаю. Я должен был явить непреклонную стойкость, но, вероятно, несколько потерял форму. И к тому же никак не ожидал подобного происшествия.
– При чем тут дети? – явно удивилась дама Беллини. – Нет, я имею в виду, вы прекрасно аргументируете, вы всегда находите, что ответить. Вы так хороши, что мы с господином Зензенбринком подумали, а не…
– Тогда, может, вы покажете нам ваш паспорт? – спросила молодая дама.
– Простите, – вдруг нарушила она тишину. – Да вы, конечно, ни при чем. Да по фиг. Я не могу обидеть бабулю, так что не буду у вас больше работать. Она ж помрет с горя. Поймите же… ну почему вы не мож…
Со сдавленным хмыком госпожа Эльке быстро отставила пудреницу из зоны фырканья.
– Для вашего состояния вы говорите на удивление много, – не остался в долгу импортированный доктор. – Знаете, как я такого добился?
– Мехмет, – спросил у него родитель, – знаешь его?
– Блин! Что я несу! Не, я ж в ставке фюрера! Я хотела сказать: подлая сволочь! Мойфюрыр!
– До сих пор? Как прекрасно, – порадовался я. – Я, конечно, внес свою лепту, но основная слава принадлежит, разумеется, Альберту Шпееру.
– Хорошо, хорошо! – сказал я громко, чтобы телевизор услышал. – Но не надо так подробно, у меня нет склероза.
– Похоже на этих идиотов, – вырвалось у меня, и я обратился к шоферу: – Неужели цену на пиво так и не подняли? Девяносто пфеннигов за масс – это сегодня смешно!
все в полном порядке и сравнение с “Народным наблюдателем” неуместно.
– Ни один человек не может всерьез заявлять, будто способен прогнозировать развитие событий более чем на десять лет вперед.
– Что вам принести? – спросила официантка, которая хотя бы смотрелась в дирндле естественно, ведь это было ее рабочее платье. – Масс?
– С ума сойти, – поразился Броннер. – Это получилось еще лучше, чем эпизод с собачниками, которые против обязательных поводков!
– Напротив, – ответил я, – я хочу говорить правду. Я хочу, чтобы они думали: вот появился человек, который говорит правду.
Программа тут же узнала о моем возвращении и принялась спешно пересказывать для меня события. Знакомый репортерский голос с интонацией крайней важности торопливо сообщил, что 16-летняя Мэнди потеряла…
– Должна заявить, что Клаудия Рот делает прекрасную работу и…
– Господин Гитлер? – раздался голос бронировщика отелей Завацки. – Алло? Господин Гитлер?
– С телевизором что-то не так? – спросила она и, прежде чем я успел ответить, взяла какую-то коробочку и включила аппарат.
При виде этого проекта у меня на глаза навернулись слезы.
Тут раздался звук, словно пьяный клоун заиграл на ксилофоне. Снова и снова.
– Это я виновата, – сказала госпожа Эльке, – но сейчас все будет в порядке.
Уже этого ответа хватило, чтобы на лбу Зензенбринка выступили капли пота. Можно подумать, я представился впервые.
– Идите, идите же сюда! – И, вновь обернувшись к господам, произнес: – Вот и он! Такой классный. С ума сойти. Да остальные будут курить в уголке!
Ведь сегодняшний немец умеет разделять отходы тщательнее, чем расы.
– К сожалению, нет, – ответил я. – То есть периодически из заинтересованных кругов просачивается информация, что якобы имеются какие-то бастарды.
– Да! – выкрикнул я в темноту киоска. – Да! Я хочу! И я буду! Да, да и еще раз да!
– На мой вопрос! Вы понимаете немецкий язык? Что! Вы! Знаете! Про! Историю Польши!
– Раз уж вы слышали мою речь, то должны знать, как она продолжается?
– Вы хоть иногда говорите что-нибудь нормальное? – вздохнула она. – Ладно, мне надо отойти по маленькой необходимости. Только не убегайте! Вы, конечно, ужасный, но с вами хоть не скучно!
– Нет, спасибо, не надо кофе. Вот чашку чаю выпью с удовольствием. Или стакан воды.
– Круто! – отозвался его товарищ. – Штромберг в вашей прачечной.
Если в этом новом времени я когда-либо и был полностью уверен в истинности моего призвания, то именно в данный момент.
– Ой, ну только на платье, – визгливо пожеманилась она. – И не очень крупно.
Фройляйн Крёмайер смотрела на меня большими глазами, ошеломленным, непонимающим взглядом.
– Мы как национал-демократы твердо стоим на территории Конституции и…
– Подождите! Но у вас были совершенно неверные причины!
– Мы не скрываем наших достижений, мы представляем немцев в землях Мекленбург – Передняя Померания и Саксония-Анхальт, и наши боевые товарищи в…
– Поглядите только, – рассмеялась она, – фюрер, а не знает, что делать.
– Это правда вы? – спросил меня тут же какой-то строитель, протягивая газету.
– Видите ли, – неуверенно начал я, – это очень проблематично. Квартира…
– Уж не знаю, не приложило ли там руку гестапо, но, наверное, это было уже не нужно.
– Да вы даже священника превратите в атеиста, – рассмеялась дама Беллини, просматривая материал.
– Именно так, а что же еще можно написать?
– Ну у вас и нервы, – сказала работница столовой госпожа Шмакес.
– Готово, – с сожалением проговорил я, выпрямляясь.
Для начала я решил найти себе новый фундамент.
– Ах… да… это господин Гитлер? – произнес голос на том конце.
– Ну там, фильма какого-нибудь документального. Тут постоянно снимают.
– Хочу сразу сказать: ваше здоровье не столь плохо, как видимое состояние. У вас нет ничего, чего нельзя было бы исправить или привести со временем в порядок.
Решив отдохнуть, я переключился на более спокойные каналы, и из любопытства заглянул к толстой женщине. Может, ей удалось отправить опустившуюся дочь в исправительное заведение? Как, интересно, выгля…
Я бессильно расписался работающей рукой. И опять впал в забытье.
– А Рейнхард тебе нравился? – спросил карапуз.
– Ну я просто подумал, – оробел тот, – все-таки Конституция…
Военный летчик, потерявший ногу ради Отечества.
– Я в ужасе, – сказала дама Беллини. – Они нас даже не предупредили!
Ведь бывший канцлер объединенной Германии —
– Ах автомобиль, – рассмеялся я, – ты уверен? Может, мама сказала “автограф”?
– Правильно, – согласилась Беллини. – Но это не должно переходить в негатив. Зрителю нужно дать твердо понять, кто злодей.
– Хорошо-хорошо, – отозвался Завацки. – И пожалуйста, подумайте над моим предложением.
Вообще-то здесь есть очаровательная медсестра, пылкая особа, расторопная и приветливая, сестра Ирмгард, если говорить точнее… Но мне явно следует строго распределять силы. Вот был бы я лет на двадцат…
– Тогда возвращайтесь на свой пост, и будем держать позиции! Не уступим ни метра!
Я задумался. Что он имеет против моей конституции? Я оглядел себя: со мной все в порядке, я в отличной форме. Хотя нет, как раз форма и оставляет желать лучшего.
– Но у вас же есть какой-то план для Германии?
– Садитесь, – приказал я. – Нам надо поговорить.
– То же самое с “А дефис Гитлер”, “А точка Гитлер”, – докладывала она, – просто “Гитлер” и просто “Адольф” – тоже.
– Так я ж и спрашивала, – хмыкнула фройляйн Крёмайер и отложила носовой платок. – Могу поставить звонок нормального телефона. Но и вообще что угодно. Слова, звуки, музыку…
Твердым шагом я прошел за кулисы. Публика по-прежнему безмолвствовала.
– Можно так сказать, – покровительственно ответил старший.
“Харош гавнить, чортова еврейская свенья!”
У меня вдруг защемило сердце при воспоминании о Гели.
Фройляйн Крёмайер набрала полную грудь воздуха.
– Послушайте-ка, а вы мне киоск не обчистите?
Она посмотрела на меня, вздохнула, поставила несколько крестиков и вновь протянула бумагу мне.
– Ща быстро распечатаю, – отозвалась она и нажала еще на какие-то кнопки.
Не время было отвлекаться на его назойливую веселость. Я все лучше понимал свое положение. Если это не сон – а для сна все продолжалось чересчур долго, – то я действительно нахожусь в 2011 году. Стал…
– С вами правда надо держать ухо востро, – покачал он головой. – То и дело хочется говорить с вами как с настоящим.
Я не представлял себе, как им можно записать целый разговор. Завацки повел себя находчиво, словно он умел это делать. Я решил при случае снова похвалить его. К нам подошел официант и спросил, что мы …
– Это сборище тряпок, – разочарованно ответил я. – Могу сказать лишь одно: порядочному немцу тут делать нечего!
– А как же Цвиккау? – подал голос Броннер.
Я с интересом прочитал о Вашей концепции разной ценности разных рас. Я сам с давних пор развожу собак и теперь волнуюсь, не развожу ли, случаем, неполноценную расу. Поэтому обращаюсь к Вам с вопросом…
– В каком смысле? – спросила дама Беллини.
– Я могу это сделать только потому, что вы поздно встаете и холл как раз пуст, – с улыбкой подмигнула она мне. – Уж не выдавайте меня!
– Послушайте, я вас хорошо понимаю. Атце Шрёдер делает то же самое, он тоже не хочет, чтобы к нему приставали за пределами сцены, а артисту с такой деликатной темой, как ваша, тем более нужна осторож…
Единственная уступка с нашей стороны: мне пришлось отказаться от посещения редакции. Вообще-то я требовал, чтобы вся команда, включая господина Напомаженного Шрифтляйтера, встречала меня немецким при…
– Постойте, – сказал я, – что такое? О какой вообще газете вы говорите?
Я невольно рассмеялся, хотя это был, конечно, смех от отчаяния. Какой-то невероятный клоун. И этот безнадежный идиот руководил самым большим национальным союзом на немецкой земле. Я наклонился вперед…
– Не-а, вы ж понимаете. Он правда такой миляга и все сюда заглядывает. Я в смысле – как он вам, ну… как мужчина? Как думаете, для меня кадр?
– Эти рассказы меня не касаются! Речь идет о репутации немецкого рейха, а в этих стенах – и о репутации немецкой женщины! Если кто-то заглянет, то я хочу, чтоб у него сложилось впечатление порядочног…
– Да что вы, – засмеялся я. – Почему это?
– Ну хорошо, – сказал я, – так мы дойдем до Бормана.
И еще, конечно, гестапо, это само собой разумеется. Чтобы сцапать большевистскую заразу из-под одеяла. Если только на повестке дня у них не большевики-пекари. Те-то уже проснулись, поэтому гестапо пр…
– Вы что, с ума сошли? – Зензенбринк швырнул газету на стол в конференц-зале. – Да таким макаром мы скоро все окажемся перед прокурором! Госпожа Беллини говорила вам здесь, в нашем присутствии, что е…
– Точно, – поддакнул Мехмет. – Вы ж не он, а другой.
Фюрер – ничто без своего народа. То есть, конечно, фюрер чем-то является и без народа, но в таком случае не видно, что он такое. Это легко объяснить любому здравомыслящему человеку на примере: если п…
– Да ладно, ваша бывшая подружка наверняка ходит на работу. Или хоть за покупками. Зачем вы все усложняете?
Я никогда не был особым поклонником Рождества. Еще в давние годы в Баварии меня мало кто понимал, там-то загодя готовились ко “времени тишины и воздерженности”. На мой вкус, так можно было вообще отк…
– Ничем. Это была, конечно, клевета. И больше мы ничего об этом не слышали.
– Вашей вины здесь нет, добрый человек, – успокоил его я, – да и не очень-то я люблю кофе. Но буду благодарен за стакан воды.
Как обычно, когда людям выпадают творческие задания не по плечу, им в голову приходят самые сомнительные идеи. Мне, видите ли, предлагалось сниматься в сумасбродных репортажах вроде “Фюрер посещает с…
– Но вы отвечаете за то, чтобы казалось наоборот, – сказал я и, догадываясь, что дама Беллини воспринимает приказы с куда меньшим энтузиазмом, чем Завацки, быстро добавил: – А так вы совершенно правы…
Медпрактикант поведал, как он сожалеет о нападении – и надо же, чтобы именно на меня, ведь я повсеместно ломаю копья в защиту свободы слова и мысли и в это тяжкое время так нуждаюсь в поддержке. Я да…
Чтобы хоть как-то обуздать гнев, я решил выйти на воздух. Разумеется, ненадолго, потому что не хотел удаляться от телефонного аппарата, но нужно было сбегать за формой. Я со вздохом ступил на порог б…
Я задумался, чем бы заняться вечером. Может, приказать подключить в отеле новый аппарат, котрый мне прислал сегодня Зензенбринк? С его помощью можно было проигрывать на телевизоре фильмы, которые теп…
– Верно, – подхватил он. – Вот как только вы сказали, я сразу и узнал! А то как-то без формы. К тому же я думал, что вы снимаете усы.
– Как я и всегда имею обыкновение говорить, – с удивлением добавил я, подчеркивая смехотворность упреков.
– Ничего, – отрезал я, – ничего! Им грош цена, так было в тридцатые годы, так и сейчас. Критики лишь внушают людям, во что тем нужно верить. Им нет дела до здорового народного чувства. Нет, в душе св…
– Госпожа Беллини, – ответил я. – За свою жизнь я не сделал ничего такого, чего бы стыдился. Я не обогащался неправедным путем и вообще не делал ничего в своекорыстных интересах. Но в общении с пресс…
– Не, ясно, все равно работает, – сказал он. – Ничего страшного. Все уже когда-то было. Я мои иностранные приколы подсмотрел в Нью-Йорке, это ж было модно в девяностые. А ты как дошел до фюрера?
Должен отметить, что персонал обо мне заботится прекрасно. Я со всеми много разговариваю: про условия их труда, про социальное обеспечение, которое – как я постепенно выясняю – находится в таком сост…
– Да уж, чудесно! – разбушевался Зензенбринк. – Но дело не только в юридической стороне. Если “Бильд” и дальше будет палить по нам изо всех пушек, то обломает нам все рейтинги. А они по-другому не мо…
Ровно к выходу новой передачи газета прислала своего лучшего пасквилянта, невероятно угодливого холуя по имени то ли Роберт то ли Герберт Кёрцдёрфер, который, впрочем, выполнил свое задание безупречн…
– Пожалуйста, не поймите нас неправильно. Мы все в одной лодке, просто не хотелось бы, чтобы в итоге оказалось… – Она делано рассмеялась. – Что мы… конечно, сами того не зная… как бы настоящего Гитле…
Я ненадолго задумался, стоит ли дать господину Бертцелю краткий ответ, но потом из чистого желания поразмыслить над данной темой решил разработать ее с основательностью, достойной фюрера, и несколько…
Я окинул взглядом студию. Я вслушивался в тишину, желая понять, оправдались ли мои ожидания, правда ли десятилетия демократии лишь едва отпечатались в молодых головах. Когда прозвучало мое имя, по ря…
На короткий момент я даже задумался, уж не пал ли я жертвой заговора с похищением, в процессе которого вражеские секретные службы устроили трудоемкий розыгрыш, чтобы вопреки моей железной воле вымани…
В случае с Визгюром судьба подстроила недоразумение, чтобы меня поторопить. Я все равно пошел бы в его передачу – и пусть это зарубят себе на носу мелочные душонки, – даже зная, что это за продукт. П…
– Национал-демократия, – насмешливо произнес я, – что это может значить? Если национал-социалистической политике и потребна какая-то сторона демократии, то она совершенно не пригодна для названия. Ко…
Еще в конце августа я получил письмо от одного известного общественного журнала, главный редактор которого предлагала мне посетить их редакцию по случаю бывшего великонемецкого праздника народов, вно…
– Да, именно это наша цель, – похвалил я, – и мы ее добьемся. Если немецкий народ утвердит себя, то через сто, через двести, через триста лет вы и я – мы прочтем в исторических трудах лишь хвалебные …
Когда ученики обеих рас заметили меня, на лицах их отразилась радость узнавания. Понятно, что ученики немецкого происхождения знали меня из уроков истории, а турецкого – из телевизионного мелководья.…
– Никаких документов? Вообще никаких? А у вашей подруги? Ну, где вы раньше жили?
Единственная господствующая идеология состояла в безостановочной экспансии их детского клуба, в результате чего в него вступили все подряд, включая недоразвитых обитателей европейских окраин. Но когд…
Я взглянул на небольшую стопку около кресла. На передних полосах меня не было, что, впрочем, можно было предположить. Крупные газеты не затронули эту тему. К примеру, здесь не было той чудной газеты …
Но на самом деле это еще не полное объяснение. В дело вступили силы не только финансового еврейства, но и всего мирового еврейства – вот здесь и обнажилось истинное бесстыдство заговора. И в мгновени…
Заклятый французский враг, кстати, переродился в нашего закадычного друга. При каждом удобном случае руководящие петрушки бросались друг другу на шею, клятвенно обещая, что никогда больше не станут с…
– Когда я что-либо позволю, вы узнаете первым! – крикнул я. – Почему начальства нет на рабочем месте? Почему на позиции лишь этот очкарик? Вы должны появиться здесь и дать мне полный отчет! Немедленн…
Сжав в руке мешочек, я решительно направился обратно к моей старой школьной скамье, за которой выучил самые драгоценные уроки в жизни, то есть на улицу. Я внимательно следил за дорогой, сравнивал ряд…
– Согласен, мундир несколько грязен, – с легким сожалением отозвался я, – однако даже грязная форма солдата стократ почетнее чистого фрака лживой дипломатии!
– Хотелось бы в это верить, однако я предпринимал уже масштабные попытки такого рода, – припомнил я. – От большинства этих священников не добьешься результата даже лагерным заключением.
– А почему обязательно газета? – вставил бронировщик отелей Завацки. – Сильная сторона господина Гитлера – динамические выступления. Все видео у нас есть, почему бы не выложить их на собственный сайт?
Я покачал головой. Передо мной стояли более важные задачи. Во-первых, следовало обеспечить себе простейшие ежедневневные средства к существованию. Требовалось жилье, немного денег, пока я не обрету б…
– Ни в коей мере, – ответил я. – Это дело разума. У меня это продолжается уже долго, и можно было ожидать, что мое убеждение разделят и другие люди. Только вот до поваров буфета это пока не дошло.
– Да-да, точно. Юридически к нам не подкопаться. Впрочем, я хочу еще раз указать, что вам следует быть осторожным с еврейской темой. Но я не вижу никакой ошибки в этом заявлении: именно Гитлер в отве…
Нет, самая сильная. И потому я бросил все силы на то, чтобы укрепить немецкую расу. И ослабить русского, пока он не перебежал нам дорогу. В самый последний момент, как мне тогда казалось. Ведь тогда …
Надо признать, у него была несчастливая рука, и это еще мягко сказано. Семейственность самого дрянного сорта, родственнички уже выстроились в очередь. Слабоумный брат Жозеф сидит в Испании, на свояче…
Но признаюсь, что все-таки в меня закралось некоторое любопытство, когда я направился в конференц-зал. Дело было, наверное, не только в том, что туда устремились господин Завацки и дама Беллини. Вооб…
Зато я всегда чрезвычайно ценил обстоятельства, сопутствующие Рождеству. Как я погружался в эти дни в чтение книг! А какие чертежи рисовал! Половина планов Столицы Мира Германии вышла из-под моего пе…
Уже первый взгляд принес интересные наблюдения. На стенде около киоска висело множество пестрых газет на турецком языке. Очевидно, в городе ныне пребывает изрядное количество турок. Похоже, что в бес…
Первые часы у киоска принадлежали простым рабочим и пенсионерам. Они говорили немного, покупали табак, утренную прессу, особой любовью пользовалось издание под названием “Бильд”, причем в основном у …
И я могу понять этот вопрос, если он задан по художественным соображениям, в том смысле, что великое искусство нельзя обезображивать политикой. Никто не станет подрисовывать Мона Лизе свастику. Однак…
Стены здесь были тонкими как бумага, очевидно, по причине нехватки сырья. Я получил письменный стол, без сомнения подержанный, и был вынужден делить комнату со вторым столом, предназначенным, надо по…
– Ну да, – сказал я, – это хорошо. Хотя я ожидал все же большего.
– А с другой стороны, мы вообще ничего не нашли. Как будто бы раньше вас вообще не существовало.
Потому что опять надо было остановиться и все обдумать. Хоть я всегда верил в осмысленность моего возвращения, но поиски настоящего смысла временно отступили в тень под напором актуальных событий. И …
– Больше всего я люблю пить простую воду, – подтвердил я. – Наносить вред телу, которое принадлежит немецкому народу, – это безответственность.
© А. Бондаренко, художественное оформление, макет, 2014
– Невероятно, – поразился он. – Вы должны были давно уже к нам прийти. Сколько вам лет на самом деле?
– Можно посмотреть у другого провайдера, но разницы не будет. Да если и не запрещено, то какой-нибудь псих уже точно забронировал.
Каждая секунда выигранного времени считалась за две, поэтому я дополнил подпись некоторыми украшениями. Я уже сам себе казался болваном, надо было быстрее заканчивать, чтобы не производить впечатлени…
– Но, невзирая на это, их расовые различия не так уж отличаются от людских. Потому вполне правомерен вопрос: знает ли собачий мир своего еврея, так сказать, еврейского пса?
– Ах, – вздохнул я, и в ту же минуту в голове мелькнул образ фрау Юнге, урожденной Хумпс, – не в первый раз два сердца находят друг друга в моей приемной. Вы и господин Завацки? Ну, думаю, вам вместе…
– Разные общие вопросы. Номер социального страхования, банковский счет и прочее. Ну самое первое – на какое имя составлять контакт.
– И где бы я был, если бы делал все, как эти так называемые нормальные люди? – отрезал я. – И где была бы Германия?
– Видите ли, любезная госпожа, – сказал я, чтобы выиграть время, – я так рад вновь оказаться здесь, в прекрасном Мюнхене. Это же столица моего движения, вы знаете?
– Вообще-то я ожидала от вас немецкого приветствия, – отметила она.
Когда около полудня я появился в своем кабинете, фройляйн Крёмайер рассказала мне об этом эпизоде, что я посчитал хорошим началом дня, поскольку именно сегодня решил раз и навсегда покончить с вражде…
– И он отвечает за шесть миллионов убитых евреев?
– Я немедленно требую сюда уполномоченного рейхсляйтера. Немедленно!
– Может, хотите присесть? – предложил я и озабоченно осмотрел его: – Кстати, вы занимаетесь спортом?
Может, ему недостает идеологического руководства?
Качая головой, я позвонил Завацки с просьбой удалить это безобразие. Что это вообще значит – “турецкий еврей”? Завацки пообещал этим заняться и предложил мне еще раз взглянуть на заглавную страницу. …
От этого зрелища я взбесился еще сильнее, потому что вид деревьев вокруг ясно давал понять: за окном сильный ветер. Полнейшая бессмысленность сдувания листьев из одного места в другое именно в этот в…
– Не волнуйтесь, – успокоил меня газетный торговец. – У нас была некоторая договоренность. Так что обо мне уже позаботились.
– Именно так он и сказал, – вмешался Завацки, – слово в слово. Но этого они не написали.
– Не волнуйтесь, – ответил я, – я только быстро схожу в чистку.
– Я отомщу по-своему, – сквозь кашель ответил я, припомнив в этот момент, что я редко высказывал пустые угрозы. – Скажите лучше, сколько вы меня здесь продержите?
Разумеется, на этом месте раздастся громкий хор вечно во всем сомневающихся спорщиков: мол, как же может вождь национал-социалистического движения пойти в программу ведущего по имени Али Визгюр?
Перед нами стоял мужчина под пятьдесят с длинными темными волосами. Он пришел в сопровождении дочери.
– Почему вы все усложняете? – пожурил я его. – Напишите попросту “Ставка фюрера”.
– Мне-то зачем? – насмешливо возразил я. – Я ж не сижу в общем бюро!
– Наоборот. В конце концов, это наша работа.
– Ну с Польшей! Не хотите же вы сказать, что взяли это из воздуха?
Я был удивлен, что ее глаза в ужасе распахнулись.
– Йо-о-о, – покладисто подкорректировал свое высказывание товарищ, – другой Штромберг! В вашей прачечной!
– И как же вы хотите помочь Германии? – спросила дама Беллини, как-то странно подмигнув мне и прочим присутствующим.
– Так это ж Штромберг, – убежденно сказал Мехмет.
– Я же вам говорил, что в настоящий момент это сложно.
– Прекрасно, господин Гитлер, – ответила она. – Садись-ка сюда. Особые пожелания есть? Или я просто начинаю?
– Сейчас досочиняю объявление для внутреннего конкурса, – опять хлюпнула она носом, – и быстренько получите замену. Увидите, желающих тут хватает!
У меня перехватило дыхание от нахлынувших потоков цвета и света.
– Ну мы же не можем назвать вашу заглавную страницу Homepage.
– Я же говорил вам, что его личная ситуация сейчас несколько… запутанна.
Ну хоть что-то! Формулировка, безусловно, немного фамильярная, но, по крайней мере, не совсем уж мимо.
– “Бильд”, – хором произнесли дама Беллини и бронировщик отелей Завацки.
– И вы хотите использовать именно зеленых?
– Конечно, – ответил я и двинулся за ней следом через лабиринт телестудии.
– Терпеть не могу, чтобы так называемые авторы вмешивались в мою работу. Когда я писал “Мою борьбу”, то Штольцинг-Черны не раз…
И вновь продемонстрировала мне свое декольте, буквально сунув его мне под нос, как в церкви тебе суют мешочек для пожертвований на палке.
– Давай в следующий раз чего-нибудь против курдов, ладно?
Когда я вновь очнулся, то лежал на земле.
– Вы успели записать, Вернер? – спросил я ординарца.
– Насколько я знаю, Бавария, – ответила госпожа Гольц.
Наш триумф, без сомнения, отраден, он заслужен, заслужен долгим трудом.
– По-моему, вы никогда не состояли в войсках СС, – заметил я, – но вы хотя бы читали мою книгу?
– Многократно, – ответил я. – Правда, это было давно.
– Нет! – сказал Зензенбринк так решительно, что я даже через трубку увидел, как он замотал головой. – Зачем нам какой-то Антонини? Его никто и не знает.
– И подумайте еще насчет меню, – сказала медсестра, протягивая мне план. – Нам надо знать, что вы будете есть, пока у нас лежите.
– Я всерьез собирался, – недовольно ответил я. – Но меня, к сожалению, остановили.
– Там почему-то стоит портфель, – высокомерно сказала она. – Так и задумано?
– Ахх, а теперь – кофе! Вам тоже? То есть если хотите – у меня здесь только растворимый.
Точнее сказать, я встал бы в 11 утра, если бы в темные часы рассвета, примерно около 9, не зазвонил телефон и на проводе не оказалась бы дама с невыговариваемой фамилией славянского происхождения. Йо…
– Так точно, мойфюрыр. А чего сейчас будем делать?
Он вынул из сумки переносной телефонный аппарат и занялся организационными вопросами.
Я не мог в это поверить. Чудо Луга Терезы.
– Тогда вы ничего и не узнаете, – ответил я. – Зато мы узнали кое-что весьма интересное о вашей очень симпатичной партии. Большое спасибо, что вы к нам зашли. Госпожа Ренате Кюнаст!
– Значит, нет. – И она напечатала что-то на своем компьютере. – Какое имя вам дать?
– Скажите-ка, – сурово спросил я, – вы здесь вещи тоже чистите? Или в той местности, откуда вы родом, чисткой называют такой вот трезвон?
В этот самый момент с кристальной ясностью меня пронзила, словно звук фанфары, мысль, что нечего терять время на академические размышления и погрязать в мелочных обсуждениях “как же так” и “надо ли”,…
– Да, – кивнул он, – действительно. Просто, но хорошо.
– Могу лишь вернуть тот же комплимент, – ответил я, стараясь не слишком сильно оборачиваться.
– Могу предположить, что у вас давно уже не было контактов с вашим издательством.
– В тот момент, когда я пойду на уступки, я совершу это не ради вас, а, в конце концов, потому, что меня вынуждает на это лживая газетенка. Вы этого хотите? Хотите, чтобы я делал то, чего они требуют?
– Ха-ха, – рассмеялся Габриэль, и это прозвучало на удивление естественно, – порой вы очень даже метко бьете. Послушайте, вот почему я вам и звоню…
– Вы помните? В 1935-м, в Нюрнберге, я стояла в окне напротив, когда вы принимали парад. Мне все время казалось, что вы смотрите на меня. Мы так вами гордились! А сейчас вы совсем не изменились!
– Нет-нет, – возразил я, – все в порядке. Только, пожалуйста, не задавайте вопросов о моем самочувствии.
– Нет, я имею в виду, что вы сегодня хотите нам прочесть?
– У вас есть адрес? – спросила фройляйн Крёмайер.
– Но это не как у других, это прям как бы политика, – сказал вырез, уже немало переживший на своем веку. – Это прям как у Харальда Шмидта.
– Да нет, – тяжело вздохнула она, – вы ни при чем. Я же… я ведь… я прям любила его. Я думала, все серьезно. Я думала, это по-настоящему.
Возмутительно, когда с тобой обращаются как с ребенком. Но, очевидно, так будет продолжаться до тех пор, пока я буду расхаживать грязным, словно маленький пострел. Пришлось кивнуть.
– Я предпочитаю термин “мировоззрение”, – поправил я, хотя меня очень обрадовала его юношеская восторженность.
– Я так никогда не мог, – сказал Визгюр, – так, совсем без текста. Да меня тогда выкинули б. Но я не особо уважаю импровизацию… Все, жги, старина! Увидимся.
Надо признаться, я недооценивал грандиозность задачи. Тогда, после мировой войны, я был, по крайней мере, безымянным солдатом из народа. Теперь же я господин Штромберг, но другой. Тот, кто всегда дел…
– Это, – прохрипел он, задыхаясь под столом, – это нечестно.
– Вот мы и пришли, – объявила фройляйн Дженни, открывая дверь, за которой показался гримировальный столик. – Эльке, это… э-э… дядя Рольф.
– Что значит “нет”?! – сердито вскричал я. – Вы и так прекрасно знаете, к какой партии я принадлежу!
– Где я был? – переспросил я, но она меня уже не слушала.
Это могло бы стать мне предостережением. Но даже если бы я уже тогда знал о бесчисленных хлопотах, о горьких жертвах, какие мне в дальнейшем придется принести, о жестоких муках неравной борьбы, я про…
– С пяти сорока пяти мы ведем ответный огонь!
Я протянул ей платок. Она вначале не отреагировала, а потом взяла платок и размазала тушь по лицу еще сильнее.
Дверь в конференц-зал была еще открыта, в проеме стоял Завацки. Он заметил меня издалека и сделал рукой недвусмысленный жест, что, мол, я должен поторапливаться. Было понятно, что он меня нисколько н…
– Беллини права, ты четкий парень. Ладно, увидимся. Тебе вступление какое-то нужно? Ну, там, тему подбросить, прежде чем я тебя представлю?
Только я хотел заказать еще минеральной воды, как ее мне уже поставили на стол.
Я вышел из дому рано. Решил, что буду наслаждаться сегодняшним днем. Это нечто великое, нечто особенное, когда после грандиозного триумфа вступаешь в тихое и спокойное место. В бюро, пока его не запо…
Лейтенант из “Народного наблюдателя” в сомнительном случае спрашивал, что я об этом думаю.
– Знаю. Десять миллионов экземпляров. Мы под впечатлением. Но человек с вашим потенциалом не должен делать перерыв на восемьдесят лет.
– Ах, житель Рейнской области, – обрадовался я, – да еще и образованный!
– Шикарно, господин Гитлер! Что нам с тобой устроить для смешных фотографов? А, малыш?
– Это называется “национал-социализм”, – благосклонно поправил я, – или можно сказать “национал-социалистическая политика”.
– Нет, все-таки я вас еще не видел. У вас есть какая-нибудь рекламка? Или карточка?
– Бабулина семья. Ее папа, ее мама, ее два брата.
немец шутит о немцах, турок шутит о турках, домашняя мышь – о домашних мышах, а полевая мышь – о полевых.
– Наше единственное условие: это должна быть правда.
– Это я не надену, – решительно заявил я. – Я выгляжу в них как шут гороховый!
– Нет, я вполне могу… могу взять один из этих бутербродов…
Этот момент прояснился. Зензенбринк явно в дело не вмешивался. Одобрение шло из самого народа. Конечно, еще могло оказаться, что Зензенбринк – законченный лжец и очковтиратель. Сомнения оставались – …
– Кхм, – подал голос Зензенбринк. – Что вы нам сегодня принесли?
– Нет! Совсем не по ошибке! Они были евреи! Их сунули в газовую камеру на законных основаниях! Потому что они не носили звезд. Они спрятались и сняли звезды, они надеялись, что никто не догадается, ч…
У пожилых немцев нацистские лозунги будят страшные воспоминания. Пенсионерка Хильда В. (92 года) из Дормагена: “Очень плохо. Он же принес столько зла!” Политики глазам не верят, видя его успех. Минис…
– Как можно скорее, – справедливо заметила дама Беллини. – Например, завтра. Тогда они дадут нам день передохнуть.
Вообще-то я не очень доверяю таким цифрам. Я достаточно наобщался с партийцами и управленцами и знаю, что всюду хватает карьеристов и сомнительных персон, котрые с удовольствием помогут, когда надо в…
Я встал и подошел к стопке с газетами. Там лежало и несколько экземпляров той самой “Бильд”. На первой странице была напечатана моя фотография с заголовком: “Безумный Гитлер с YouTube: травля по нрав…
– Ах так, – озадаченно сказал я. – И что же мне до этого делать?
Кто же мог знать, что на ней поместится еще втрое больше?
– Думаешь, мы будем спокойно смотреть на то, как ты позоришь Германию? – сказал другой.
И тогда она установила “Полет валькирий”.
– Правила все те же, что и шестьдесят лет тому назад, – сказал я, – они не меняются. Только меньше евреев занято. Поэтому народу и живется лучше. Кстати: я еще и не отблагодарил вас. Наверное?..
– Разумеется, – подтвердил я, – любой разумный человек одержим. Надо стремиться к цели изо всех сил и да, с одержимостью. Равнодушный, лживый компромисс – корень всех бед и…
– Только для киносъемок! – опять рассмеялся он. – Очень хорошо. Слушайте, я хочу при случае представить вас кое-кому из компании. Где я могу вас найти?
– Очень хорошо, – вновь похвалил я его, но сразу же переспросил: – А если завтра объявится Сталин?
– Простите, возможно, вас удивит мой вопрос, но мне… необходимо срочно узнать кратчайший путь в рейхсканцелярию.
Наконец-то передо мной человек, который знает, о чем говорит.
– Да, верно, я тоже так считаю, – продолжила дама Беллини, – тогда у нас три кандидатуры. Иначе каждый телезритель через полминуты будет гадать, что за странный тип рядом с фюрером. А нам лишнее недо…
– Хорошо здесь, – сказал я. – Напоминает боевое время в Мюнхене.
– Нет, – холодно отрезал я, – вы уже растратили попусту слишком много времени. Вы пускаете пыль в глаза! На заброшенном пламени горячей любви к родине национально ориентированных немцев вы пытаетесь …
– Это часть моей работы – задавать неприятные вопросы, – нагло ответил тот.
Зато поляки устроили из “Волчьего логова” какой-то увеселительный парк, прямо сердце заболело при виде той равнодушной наивности, с которой любой тупой невежа шастает по территории. Нет ни следа необ…
Я положил трубку и продолжил дальнейшее знакомство с моей страницей.
– Это неслыханно! Что я вам, шут гороховый?
– Но не на триста же лет вперед. Никто не знает, что случится через триста лет.
– Вы именно так познакомились с вашей женой?
Я вернулся в кабинет и закрыл дверь. На обоих письменнных столах стояли пишущие машинки без валиков перед, очевидно, ошибочно установленными телевизионными аппаратами. Я мог бы продолжить образование…
– Не хотелось бы вмешиваться в ваши дела, – сказал я, – но меня действительно не удивляет, что эти отношения не привели к счастливому результату…
– Вы что, меня за глупца держите? Я не шизофреник, как наши парламентарии, – усмехнулся я. – Это и прекрасно в государстве, которым управляет фюрер. Есть человек, который несет ответственность за все…
– Все в порядке, – довольно объявила она, – а я уж думала…
– В настоящее время я… несколько отошел от дел, – осторожно описал я свое положение.
Мне казалось, будто после годов лишений на чужбине я вернулся домой во Дворец спорта. Лицо горело от жара ламп, я вглядывался в молодую публику. Их было, наверное, несколько сотен, а за ними – десятк…
– Да нет, я обычно печатался в издательстве Франца Ээра, – ответил я и сразу же понял, что оно наверняка уже тоже пребывает в состоянии вечной спячки.
Я считал само собой разумеющимся, что русские стерли с лица земли все свидетельства нашего прошлого, расположенные в их зоне влияния, но против железобетона Организации Тодта у них, конечно, не было …
Маклер пообещал переговорить с хозяевами квартиры.
– Я займусь сегодняшней политикой, – ответил я ему, – и, разумеется, вопросами за ее пределами.
– Ну, немцем становятся не по паспорту, а по рождению, это у нас написано…
Погруженный в такие мало обременительные размышления, я дошел до газетного торговца, ничем не потревоженный, никем, или почти никем, не узнанный. Ситуация казалась странным образом знакомой, но лишь …
– Давайте вы будете называть меня господин Гитлер, – с достоинством ответил я.
Когда мы появились в зале совещаний, ко мне подошел вскочивший со своего места Зензенбринк и провел меня в помещение (если можно это так назвать), где несколько человек сидели за довольно длинным сто…
Это меня вновь примирило с Зензенбринком.
Я увидел повара, который мелко рубил овощи. Я не мог поверить своим глазам: столь прогрессивная техника была разработана и использована, лишь чтобы показать смехотворного повара? Хорошо, пусть Олимпи…
– О, вот это профессионал, – сказал полный цветной человек в конце стола, сидевший рядом с бледной блондинкой. – Но ты лучше заказывать в кружке! Фотограф любить! Поверь. Я тут уже пятьдесят лет. Ну …
– Как, у вас нет паспорта? Никакого удостоверения? Неужели это возможно?
– Простите, – добавил я, – углы вышли не совсем четкими. В обычном альбоме такого бы не случилось. Знаете ли вы, что я когда-то собирался стать художником…
– “С этого момента мы будем мстить бомбой за каждую бомбу”. Запишите себе, быть может, однажды вас еще спросят о великих словах в истории. Но возможно, вы лучше разбираетесь в практике. В вашем распо…
Но чем больше ложь, тем охотнее ей верят – в благодарность за героическое “воссоединение” тому держателю канцлерского места позволено было “управлять” страной шестнадцать лет, на четыре года дольше, …
Меня это вовсе не смутило. Если прочий генетический материал в порядке, тело в состоянии справиться с небольшой еврейской добавкой, и та не повлияет на характер и расовые признаки. И когда Гиммлер по…
Прямо удивительно, с каким проворством обычно ленивый Броннер обогнул стол и с нескрываемой радостью нажал на кнопку на телефоне. И вдруг получилось, что ответы стали хорошо слышны в комнате благодар…
В целом торговля по телевизору оказалась вполне обычным делом. Два или три канала беспрерывно демонстрировали лоточников, каких видишь на любой ярмарке. В их болтовню с уже знакомой беззаботностью вл…
Передо мной сидел человек и читал текст, в котором, очевидно, содержались новости, но нельзя было этого сказать с полной уверенностью. В то время как он сидел за столом и докладывал сводки, по изобра…
Оказалось, что медпрактикант и зеленая Кюнаст вовсе не единственные, кто решил истолковать мою “кровавую жертву” в соответствии с собственными текущими нуждами. Многочисленные представители разнообра…
– Вы не возражаете, если я буду записывать наш разговор?
Я стоял на автобусной остановке на Украине и держал в руках большую миску с творогом.
– Ах, Лотар! – радостно воскликнуло пожилое декольте, подвинувшись. – Садись к нам!
Я несколько неловко остался торчать посреди комнаты. Опять сел. Вскоре она вернулась с корзиной для мусора в руке. Поставила ее на пол, вновь вынула изо рта жевательную резинку и с довольным видом бр…
Практикант по-мальчишески звонко расхохотался. Потом сказал, что я великолепен, а раз НСДАП покоится на кладбище истории, он-де очень даже хорошо представляет себе, что СвПГ может стать для меня ново…
Я кивнул. Потом закашлялся – стало так больно, что пришлось сдерживать кашель. Одновременно я пытался хоть как-то сохранять ауру сильного лидера, и в результате какие-то неприятные мелочи остались в …
– На этот раз вы меня не поймаете, – сказала она, решив, видимо, окончательно перейти на “вы”. – Смотрите, здесь на экране вы можете следить за передачей. Экраны висят повсюду, и в гардеробе, и в кей…
В своей жизни я был знаком с четырьмя женщинами высокого полета. Блистательные дамы, но, разумеется, совершенно немыслимые в роли партнерши. Предположим, к тебе прибывает с визитом Муссолини или Анто…
Меж тем я не мог ныне жаловаться на скупой отклик других изданий. Вначале это противостояние поместило меня лишь в парочку колонок с пустыми сплетнями, теперь же я начал проникать в немецкие культурн…
– Если я вообще пью вино, то это обычно бееренауслезе, – объяснил я. – Я знаю, что эта терпкая нота здесь уместна и даже предпочтительна, но для меня все-таки кисловато.
На этом мы закончили совещание. По дороге я заметил свет в своем кабинете. Надо было его выключить. Пока рейх не перешел полностью на регенеративные энергоресурсы, все это стоит дорогого топлива. В д…
– У вас наверняка или даже очевидно есть молодой человек, назовем его почитатель…
Я увидел его перед киоском, где он, невзирая на холодную дождливую погоду, обслуживал удивительно большое количество покупателей. Над окошком киоска красовался огромный плакат: “Покупайте “Бильд”, се…
Итак, “Волчье логово”. У них тут теперь отель, в столовой каждый день мазурская кухня, а рядом тир для стрельбы из пневматического ружья, в общем и целом – жалкое зрелище. Если б мне предложили управ…
– Для начала. Днем будете при мне, чтобы я мог вас сразу представить, если кто появится. Ну а если никого не будет, хоть посмеюсь. Или у вас на примете есть другое жилье?
Неказистый домишко дрожал от холода, зажатый между двух доходных домов, словно детская нога в чересчур большом отцовском тапке. Дом безнадежно не справлялся со своей ролью, отчасти из-за того, что ка…
– Чем вы занимаетесь помимо передач? Что вы делаете в обычной жизни?
Раз даже в этом скромном жилище не было радио, а только телевизор, следовал однозначный вывод, что телевидение стало более важным средством массовой информации.
– Да нет же, уважаемая госпожа. Камера вот здесь, видите? – И указывал на аппарат для записи и на съемочных товарищей.
Это было как попадание пули. Никакой боли, только скорость, только мощное столкновение, и стена с тихим шелестом полетела на меня. Я пытался найти опору, что-то крепко ударило меня по затылку. Дом пр…
Итак, я направился в путь, хоть и не прямиком в химчистку. Моя дорога лежала сначала к тому участку, где я очнулся. При всем моем бесстрашии я не мог оставить смутную надежду: вдруг все-таки кто-нибу…
Этого можно было ожидать. Подобные штучки относятся к клеветническому инструментарию по-прежнему проеврейской, по духу буржуазной оголтелой прессы. С этим приходится жить, пока для сего лживого отреб…
– Что вы здесь скулите? – напал я на него. – С каких это пор национальное движение прячется за бредовыми уловками?
– И это аргумент? – холодно спросила фройляйн Крёмайер. – Что, если бы их убили по ошибке, то все тип-топ, что ли? Нет, ошибка в том, что кому-то вообще приходит в голову мысль убивать евреев! И цыга…
Вокруг стола сидело чуть больше мужчин, чем обычно. Больше, чем в первый раз, а прямо рядом с дамой Беллини занял место, очевидно, тот самый Кэррнер, чуть расплывшийся, но некогда спортивного вида че…
Переговоры с дамой Беллини тоже можно было назвать успешными. Я изначально не сомневался, что наряду с деньгами мне потребуются партаппарат, партийное бюро. Госпожа Беллини несколько удивилась в перв…
– Вы хотите насильно прогнать фюрера великой Германии? – спокойно спросил я.
Загадка пока осталась без ответа. Одно было точно: вследствие устранения механизмов большевистского господства немецкому марионеточному режиму были навязаны мирный договор и независимость. Хотя о как…
И тут же юная женщина в национальном костюме увлекла меня к прочим женщинам в национальных костюмах.
– Ну? – спросил торговец. – Хорошие новости?
Действительно радовало лишь одно – немецкий еврей ощутимо поредел, это чувствовалось даже шестьдесят лет спустя. Сейчас насчитывалось около ста тысяч, что составляло пятую часть от расчетов на 1933 г…
В таких ситуациях можно потерять все и ничего не выиграть. Девяносто девять из ста мужчин утратили бы самообладание и ретировались под предлогами вроде “выравнивания линии фронта” или “реорганизации …
С другой стороны, меня ранила критика, высказанная фройляйн Крёмайер в адрес дела моей жизни. Как минимум моей прошлой жизни. Я решил выбрать прямую дорогу. Дорогу вечной и неподдельной истины. Честн…
Но если фюрер внезапно появляется там, где и был всегда, а именно в столице Германской империи, то, конечно, смятение, всеобщее потрясение в народе столь же велики, как и изумление этому факту. И был…
– Да, – опять рассыпалась она своим жутким утренним восторгом, – нет, я имею в виду ваше настоящее имя!
Передо мной стоял велосипедист – наконец я увидел хоть что-то знакомое, притом дважды знакомое. По-прежнему шла война, и для безопасности человек носил шлем, изрядно повреженный во время прошлых нале…
На стене висел сигаретный автомат, где, очевидно, пополняли свои запасы курильщики, делившие автостоянку с крысами. Я миновал его и нескольких прохожих. Моя форма никого не беспокоила, видимо, потому…
– О, кто-то идет! – оживился Броннер. – Думаю, босс собственной персоной.
Я выбрал простой костюм. Вовсе не потому, что стеснялся мундира, ничего подобного, просто я считал, что иногда – как раз когда собираешься отстаивать бескомпромиссную позицию – имеет смысл принять по…
Я осторожно отпил новый напиток и одобрительно кивнул господину Завацки. Напиток имел ощутимый фруктовый привкус, ласкал горло, не будучи чрезмерно изысканным, – в общем-то обычный фруктовый мусс на …
– Прекратите хныкать, – перебил его я. – Резвый как борзая, гибкий как кожа и твердый как крупповская сталь. Знакомо?
Я забыл повесить табличку на дверь комнаты, и потому уборщица вошла ко мне в тот момент, когда я как раз подравнивал около рукомойника усы. Я изумленно обернулся, а она извинилась, добавив, что верне…
Я прибыл в город около полудня и использовал время, чтобы навестить некоторые полюбившиеся мне места. Я помедлил в Зале баварских полководцев, вспоминая о пролитой крови верных соратников, прошелся м…
– Я и не боюсь, – твердо ответил я. – Что значит мнение критиков?
– Опять неправильно, да? Как жалко! Че, не подхожу?
Нельзя было и дальше отрицать, что в эпической битве против англичанина, большевизма и империализма немецкий народ в итоге потерпел поражение и потому стал попросту недостоин дальнейшего существовани…
– Наш общий друг вас так расхваливал. Расскажите-ка что-нибудь!
На праздниках я немного порисовал, а то когда еще до этого руки дойдут, сделал набросок сети автобанов и сети железных дорог, на этот раз для территорий Зауралья, также несколько центральных вокзалов…
– С комментарием дня выступит Адольф Гитлер.
– Да. Когда же еще? В партию можно вступить лишь один раз, если из нее не выходил. А я из нее не выходил!
– Мы этого не выбираем, – ответил я. – Провидение определяет наше место, а нам остается исполнять свой долг!
Затем шли съемки из польского похода. “Штуки” над Варшавой. Стреляющие пушки. Неистовые танки Гудериана. Потом несколько очень красивых кадров моего посещения войск на фронте.
– Ваш телефон, – ответила фройляйн Крёмайер и добавила: – Мойфюрыр!
– Почему это псевдологики? Хорошо, давайте по-другому: где сейчас Сталин?
– Стоп! Я вам не фольксгеноссе! Но раз уж вы об этом заговорили… Да, я порой злюсь, когда хожу тут с детьми….
– Но все же было так отлично. И вдруг – кто ж думал…
Завацки кивнул, и на миг мне показалось, что его глаза чуть блеснули. Но я мог, конечно, и ошибиться.
Покупатель с нами распрощался, качая головой. Когда он ушел, торговец предложил мне опять присесть и спокойно обратился ко мне.
– Ты, сука, не смеешь здесь присоединяться к каким-то там ораторам!
– Мне нужно некоторое время, – сказал я. – Я свяжусь с вами.
– Это ж минимальная ставка, да? Тогда, наверное, она появится только во второй половине. Около двух, наверное.
– Главное, что у зеленых нет причин беспокоиться о нехватке талантов в своих рядах. Йошка Фишер был и остается важной персоной в истории нашего движения, но сейчас ему на смену пришли другие.
– Я уже думал забрать вас с собой, – ответил я. – Раньше моим хозяйством занималась сестра, но ее, к сожалению, больше нет в живых. Если бы я мог платить вам вашу нынешнюю зарплату, то с удовольствие…
– С этого момента мы будем мстить словом за каждое слово!
– Она воняет. Не знаю уж, из чего вы ее смастерили, но, похоже, в дело пошли старые комбинезоны бензозаправщиков, а?
Первое, что я увидел, был резкий неоновый свет. А первое, что я подумал: надеюсь, кто-нибудь уже позаботился об армии Венка. Потом я осмотрелся, и аппараты вокруг меня подсказали, что беспокойство об…
Хотя, глядя на новейшие цифры, я не мог понять, зачем нам теперь-то потребна Англия – сей немощный остров уже никак не являлся мировой державой. Ну ладно, не обязательно отвечать сразу на все вопросы…
– Ах не говорите, в простой воде черти водятся, – сказала несколько потасканная дама в дирндле, которая, как позднее дошло до моих ушей, зарабатывала на жизнь, играя в одном из небрежно сляпанных сер…
– Забудьте про Сталина! – преданно провозгласил он. – У нас же не исторический канал!
Тот указал на стул в другом конце стола. Я и рассчитывал на что-то подобное. Не первый раз господа из так называемой индустрии решались поставить под сомнение весомость будущего фюрера Германии. Так …
– Комната для фитнеса? У прошлых жильцов не было, но перед этим здесь жил член жюри одного кастинг-шоу, он поставил тренажеры вон в той комнате.
– Пока не фюрер, Броннер, – строго поправил я его. – Для начала требуется объединить национальное движение и устранить вредоносных идиотов. А здесь, – я бросил косой взгляд на мальца, – здесь, похоже…
домашняя мышь будет шутить о полевой, барсук – об олене, а немец – о турке.
Что сказать: такие бурные аплодисменты я слышал последний раз в 1938 году при аншлюсе Австрии. Но настоящая поддержка выразилась в количестве посетителей по моему адресу в интернет-сети. В иные момен…
– Знаете, что мне пишут? – еле слышно спросила она.
– Что за коллективная ответственность, – холодно сказал я. – Фройляйн Крёмайер мне даже не родственница!
– Он мне чрезвычайно нравился, – ответил я. – Это был славный человек! Он следил за тем, чтобы злые люди не могли больше сделать нам с тобой ничего плохого.
– Ах, господин Гитлер, – воскликнул газетный торговец, – как приятно. Я так и думал, что вы появитесь!
Она рассмеялась. Я тоже. Какое гротескное безобразие. Фраза не имела ни малейшего смысла. Но признаю, что я немного недооценивал молодую белокурую даму и на тот момент считал, что она удовлетворится …
– Этого не хватит, – машинально сказал я.
– Что еще за нижнее подчеркивание? – попытался выяснить я. – Я согласен только на верхнее, высшее подчеркивание!
– То есть вы никогда не состояли ни в какой правой партии? – не унималась она.
Из этого я сделал вывод, что эта премия является чем-то вроде знака качества для телевещания.
– Вполне возможно, но подумайте о своей программе!
– О господи, – я вскочил, – вам нехорошо? Вам холодно? Быстро сядьте!
– Вы тоже нет, – галантно приврал я и растроганно пожал ей руку.
– Пожалуйста, уважаемые зрители! Рассуждая о планах на будущее, зеленые обращаются за советом к фюреру немецкой империи! Как я и говорил, наше сотрудничество вполне представимо…
– Ну и?.. – спросил я. – Что вы хотите у меня узнать?
– Вы, конечно, можете подать в суд, но сами знаете, как это бывает…
– Очень хорошо, фройляйн Крёмайер, – сказал я. – Думаю, на сегодня все.
– Гитлер, – оборвал я его недостойное блеяние, – Адольф Гитлер, рейхсканцлер великогерманского рейха в отставке.
– Ну вы же хотите донести вашу программу до людей, правда?
– Здорово, правда? – сиял в ответ торговец. – Прям не отличишь, да?
…как госпожа Клемент из бухгалтерии выступала за свободу и будущее и вечное величие великонемецкой…
– Я не курю, – покачал я головой, – но спасибо.
– В конце концов, это лишь газета, – сказал я. – Это меня не интересует.
– Кропотливым трудом и германским духом, – ответил я.
– Да я и не скрывался! – запротестовал я. – Это все бомбежки!
– Я не желаю селиться в квартире самоубийцы, – твердо сказал я.
Говорите, что хотите, но этот Завацки и под обстрелом думает быстро, четко, надежно, прагматично.
Конечно. “Ассистентка”. Вынуждена обслуживать русских. Я не мог с ходу объяснить, как именно все устроено в новом мире, но от этого паразита человечества ожидать можно чего угодно. Не хотелось даже п…
– Может, кто-то из полицейских, – предположил оператор. – Вот почему они нас не вышвыривают отсюда. Вот будет зрелище, если нацисты на виду у камер выкинут фюрера на улицу.
– Ну что ж. – Торговец сделал глоток чая.
– Железно, – ответил Зензенбринк и повернулся ко мне. – Я думал, срок подачи заявок уже окончен, но кто-то дополнительно вас номинировал. Я слышал разговоры, мол, вы сделали всех со спины. Кто-то сра…
– Не могу припомнить, чтобы кто-то у меня о нем спрашивал, – чистосердечно ответил я.
– Я, конечно, не знаю, какие у вас запросы. Но если вам не нужно ничего особенного, то можете поспать здесь пару ночей.
– Буду только рад вашему осмотру, – пошутил я.
– И как? – спросил шофер. – Хорошо катается?
Она села и бережно установила сумочку на пустом стуле рядом. Эта вечная возня с дамскими сумочками, это стремление пристроить сумочку, едва женщина куда-то садится, словно бы она устраивается с чемод…
Хотя признаю, в те дни, когда у меня было относительно немного дел, присутствие Евы было вполне приятно. Ее обаятельная жизнерадостность. Но нет: тот, кто силен, всего сильней один. Это верно также в…
Я почувствовал, что человек сейчас нуждается в моральной поддержке. Войско нельзя перенапрягать. Все-таки не каждый день случается, что якобы почивший рейхсканцлер вдруг бодренько расхаживает по стра…