– Портфель тикает, – испуганно сказала Кюнаст.
– Я всерьез собирался, – недовольно ответил я. – Но меня, к сожалению, остановили.
Точнее сказать, я встал бы в 11 утра, если бы в темные часы рассвета, примерно около 9, не зазвонил телефон и на проводе не оказалась бы дама с невыговариваемой фамилией славянского происхождения. Йодль никогда не соединил бы, позвони мне кто-нибудь с такой фамилией, но, к сожалению, Йодль был уже частью немецкой истории. В сонном тумане я нащупал трубку аппарата.
– Это неслыханно! Что я вам, шут гороховый?
– Прекрасно, – сказал Кэррнер. – Теперь, когда мы все знаем, кто мы такие, может, пора постепенно перейти к сюрпризу? У меня скоро начинается совещание.
– Так-так, – спокойно произнес я, крайне спокойно, так спокойно, что Борман сейчас уже раздал бы всем защитные каски. – Но если бы, – очень вежливо продолжил я, – если бы я им был, то, наверное, имел бы честь рассчитывать на вашу бескомпромиссную преданность национал-социалистическому движению?