Все цитаты из книги «Сестрички не промах»
— Выпусти его из подземелья, вдруг он темноты боится.
— А хозяин где? — нахмурилась Настасья Филипповна, не обнаружив такового за столом.
— Да, занятная история, — кивнула я, разглядывая стену перед собой. Теперь интерес ребят бандитского вида к данному пустырю становился более-менее понятен, а вот этот соседский жилец будоражил вообра…
— А я о нем не знаю. Что это за покойник такой, о котором болтать нельзя, да еще и опасно?
— Тут дело такое: в доме этом жил один человек… крутой, одним словом.
— Какие деньги? А-а… — опомнилась я. — Неужто он их с собой таскал? — спросила я с легким удивлением. Какими бы олухами ни были бандиты, но тысяча долларов, которые имел при себе Ленкин ухажер, явно …
— Точно. При нем были большие деньги. Не его. Он их где-то запрятал, а мы должны найти их.
— Ну чего ты? — спросила она смиренно. — Интересные ведь были разговоры.
— Ты меня не стесняйся, — поматерински просто заявила я. — Потому что если у нас с тобой все по-хорошему, так нам ни к чему хитрости и недомолвки. Так кто послал? Бандиты, что ли?
— Значит, родственник, — задумчиво сказала я.
— Господи, спаси и помилуй, — ахнула я, ища глазами угол, глядя на который могла бы перекреститься. Углы тонули в темноте, и я осенила себя крестным знамением, глядя на свой пупок.
— Все, ребята, — заявила я, с улыбкой глядя на них. — Вы тут развлекайтесь, а я вслед за мечтой… Михаил Степанович, как там дальше?
— Позвоним археологам, — согласился Сашка. — Только сначала брату, а то он мне по шеям надает за самодеятельность.
— У меня два вопроса: куда делся наш троюродный и откуда взялись эти типы.
— Черти слопали, — нахмурилась я. Дома в самом деле не было. Куда он мог подеваться?
— Наливай-ка, Евгений Борисович, еще по одной.
— Лизок, я хочу понять, с чего ты вдруг заинтересовалась этим типом.
— Кто, кто… Есть люди. Вот тебя кто за язык тянул болтать про покойника? Это опасно.
— Копать надо точно во флигеле. Братец-то прав. Сокровища там.
— Я свое дело знаю, — обещал Михаил, — и попрошу, Марья Семеновна, меня не учить.
— А мне вдруг пришло в голову вот что: во флигеле когда-то была людская кухня.
Я уже говорила, что Мышильда отважная и всякие там черепа и скелеты ей нипочем. В общем, через пять минут мы уже неслись в сторону пустыря, прихватив с собой фонарь.
— Молодец, — похвалила я и закрыла блаженно глаза.
— Подумаешь, высокие мужчины любят маленьких женщин. Между прочим, это выглядит эротично.
И в самом деле: кухни кончились, все три. Мы перекопали все три возможные площади, где они могли находиться, и ничегошеньки не обнаружили — не только тридцати золотых червонцев, но даже самого заваля…
Языки пламени лизали сучья. Я устроилась на земле, прихватив подушку из салона, подложила ее под локоть для удобства, а кейс придвинула ближе к огню. «Мышильда меня заметит и решит узнать, в чем дело…
Сестрица распрямила спину и застыла, опершись на лопату.
— А что, Евгений Борисович, — начала я, — хозяйка-то ваша где?
— На кой ляд мы бандитам понадобились? — высказала я искреннее недоумение.
— Лучше в угол поставь, — посоветовала Мышильда, но тоже переживала.
— Да брось ты, — утешила я. — Ты поджигаешь, я нападаю, и выйдет-то лет по пять.
— Три колье… — подхватила я, но в этот момент нас лихо обошел белый «БМВ» и мигнул габаритами, приглашая остановиться. Мышильда вытянула шею, а я притормозила. Из «БМВ» вылез Макс и не спеша пошел к …
— На медведя. Троюродного гада ловим, то есть брата, — поторопилась я исправиться.
— За что… — фыркнула Мышильда. — Знаешь, как у нас говорят — был бы человек, а статья всегда найдется. Выйди, парень страдает.
Все уважительно притихли, а Михаил Степанович обиделся и выразительно надул губы. Выпив еще водочки, участковый удалился, а мы призадумались, что делать с моим бывшим супругом.
— Да ладно, чего ты… — застыдился Сашка и взял меня за руку.
— И ты можешь говорить об этом так спокойно?.. — спросил он в ужасе.
Пять не пять, но дом Евгения Борисовича в самом деле виднелся неподалеку, сверкая на пригорке крышей из оцинкованного железа.
— Нет на мне греха, — потряс головой Максим. — Я честный парень, просто по первому разу тебе не приглянулся и ты решила по-другому.
— Вашего, конечно. Марья Семеновна под трель соловья мне историю вашего семейства поведала. А я вот все думал: почему ваш троюродный брат во флигеле копал?
— Не знаю. Давно уехал. Если не спит, так, значит, где-то водку пьет.
— Елизавета, — грозно вопросил он, когда я вошла и вежливо поздоровалась со всеми, — что происходит? Где ты была и что за странные отношения у тебя с этим типом из соседнего дома?
Евгений подскочил к окну, охнул, ахнул и схватился за пустые ведра.
— Здесь, — удивилась я. В этот момент глазастый Максим извлек из костра клочок банкноты, сильно обгоревшей, но те, кому было любопытно, могли узнать, что достоинство банкноты — сто долларов.
— Да брось ты. Полежат немного и очухаются.
— Не кто, а что. Сокровища. Тридцать золотых червонцев…
Тут я подумала, что родню знать всегда неплохо, и осталась.
Евгений благодарно кивнул и тут же исчез за дверью, из чего я мудро заключила, что до вечера поллитровка не доживет, следовательно, Евгений с Михаилом будут заняты, Иннокентий продолжит разыскания, а…
— Идемте на пустырь, — сказал Максим. — Участковый ждет.
Не найдя занятия получше, мы взялись за лопаты и за четыре часа смогли выполнить дневную норму. Сокровища нам не попались, зато копать никто не мешал.
— Не спеши говорить, как бы парень не умер от счастья.
Но расставания не получилось. В саду вдруг появился третий тип: выше, шире и мордастее этих двух. Голую грудь украшала шерсть, произраставшая сплошным покровом, и увесистая цепь с крестом.
— Не врет, — засвидетельствовала я. — Там гробница двенадцатого века и черепа. Надо археологам звонить. Открытие века.
— А кто не пьет? — выбросив вперед ладонь, возмутился предпоследний. — Фолкнер пил, Хемингуэй пил…
Мне надоело сидеть в машине, и я немного прошлась. Для начала спустилась к реке. Вблизи воды было прохладно, даже холодно. Я поежилась, потому что переодеться не сообразила и до сих пор щеголяла в шо…
— Ни на кого нельзя положиться, — сокрушалась сестрица. — Прямо хоть сама сторожи.
— Я могу подняться на крышу. У меня есть ключ от чердака.
— Возникла проблема, — охотно пояснила я. — Дело в том, что у него повреждена коленная чашечка. Иннокентий Павлович был послан нами на разведку с целью сбора информации о бывших хозяевах дома.
— Серега, — позвала я весело, — сейчас рванем по пересеченной местности. Следи за дыханием.
— Много от них толку. Это ж самый ленивый народ на свете. Путного все равно ничего не сделают. К тому же искать начнут только через три дня.
— По носу я, конечно, зря, но уж очень мне обидно стало, что ты так со мной поступил. Я ведь к тебе со всей душой, думала, у нас все по-честному, а ты…
— А где им еще быть? Глупо отдать ценную вещь и не взять деньги сразу. Потом их могут не захотеть платить. Разве не так?
— Спасибо, — не очень уверенно проблеяли мы и кратко пояснили, что и как надо копать.
— Его знаю, — согласилась я. — А если ты моего парня будешь всякими глупыми словами обзывать, получишь по носу.
Мышильда с уважением покосилась на меня и впилась взглядом в лицо Евгения.
— Если речь идет об убийстве, — продолжила она, — а ничто, как я уже сказала, на насильственную смерть не указывает, кроме сломанной лодыжки, которую он и сам мог сломать, так вот, если все-таки речь…
— За поворотом должна быть улица Верхнеслободская, а чуть ниже наша — Гончарная или Чкалова, Бог знает как ее теперь называют.
— Нельзя, — вздохнула я в отчаянии, потому что руки у меня прямотаки чесались. — Он троюродный.
Вооружившись лопатами, мы занялись расчисткой завалов с целью освободить старый фундамент и, привязав его к нашему плану, определить, где находилась кухня в первой четверти двадцатого века. Работа ок…
Парни вновь ответили невпопад: один «да», другой «нет».
День прошел мирно и находками не потряс. Ближе к вечеру Максим куда-то исчез, чему мы совсем не опечалились. На пустыре стало веселее, даже Колька немного пришел в себя и порадовал речами. Парень он …
— Много этот хмырь уследит… следопыт. Придумаем что-нибудь… Спи… — Но спать не получалось. — Вы чего как долго до меня добирались? — спросила я.
— Короче, троюродный на мели, — вздохнула Мышильда. — Оттого и кинулся клад искать.
— Если еще раз сунется, я ему точно ноги переломаю.
— Не знаю, — опечалилась я. — У меня вроде бы такого чувства нет. Ладно, давай здесь все как следует осмотрим: где-то ведь есть вход в подземелье.
— Надолго в наши края? — осведомился Иваныч, закусив капусткой.
— Клад под домом, — вздохнула сестрица, — а этот ход ведет в сторону, к реке.
— Что? — спросил Иннокентий Павлович, вытаращив глаза так, что они буквально вылезли на лоб.
— С ума сойти. — Сестрица поднялась и с тоской посмотрела за окно, где сиял новый день. — Спать хочу. В отпуске я или нет?
— Где ж ты такого отхватила? Вроде как он тебе не пара вовсе?
В этот момент на крыльце дома, где временно проживал наш троюродный братец, показалась хозяйка и заголосила.
— Я не обманывал, — мотнул головой возлюбленный. — А ты двинула меня по носу и стянула деньги.
— От дома ничего не осталось, и смотреть там нечего. А если ты все же на сокровища намекаешь, так я в них не верю.
— По какой такой надобности тебе здесь отираться, если наши золото-бриллианты не нужны?
— А что такое? Скажешь ты, наконец, что узнал, или будешь мне допрос устраивать?
— Я знаю. И душу за баксы не продаю. Вот если бы тридцать царских червонцев, три колье…
— Где вредитель живет? Помнишь ту, тайную квартиру, о которой ты нам рассказывал? — спросила я Иннокентия.
— При чем тут прадед? — удивилась Мышильда. — Он ведь был купцом, а не пиратом…
— Так… всем помаленьку. К примеру, тут неподалеку развлекательный центр есть, «Карусель» называется, так он там генеральным директором…
— Да? — обрадовалась я. — А Иннокентий Павлович разжился ключом от чердака и лезет на крышу.
— Ты чего так долго? — проворчала сестрица.
— Актерка, — вздохнула я, еще раз просмотрела список и задумалась над одним именем: «Кутейкина Ефимия Самсоновна. В 1900 году родила внебрачного ребенка, сына, и назвала его Гавриилом, отчество ему д…
— Отлично, тогда тебе задание повышенной сложности. Узнай все, что можно, вот об этих людях. — Я протянула ему записную книжку, где значились данные обоих паспортов мумии. — А также попытайся узнать …
— Максим, взял бы ты с собой пушку, — посоветовала сестрица, весело подпрыгивая рядом. — Ведь на опасное дело идем. Есть у тебя какое-нибудь оружие?
— Ну, Шайба, понятно, — продолжала сестрица. — Лицо у парня совершенно круглое, словом, очень аппетитная ряха, такую ряху вполне логично назвать Шайбой, а вот Веник?
— А чего ж вы до сих пор не нашли свои сокровища?
Мы ждали появления Мотыля почти в молчании. Коля интенсивно раскачивался в кресле, Мышильда пялилась в окно и дважды начинала петь «Летят утки», но далее второй строчки текст не знала и умолкала, Мак…
— А твоя фамилия как? — не отстала я от сестрицы.
Серега-Шайба перестал раскачиваться, а Коля выронил банку с пивом.
— А шалаш уже построил? Я не намерена швырять деньги на ветер. Будет шалаш, будет и кормежка.
Приспособление мы так и не нашли, зато могли похвастаться находкой покруче. Луч фонаря высветил стену, скользнул вниз, и мы увидели источник жуткого могильного запаха. На полу, лицом вниз, лежал чело…
— Да пошел ты… — ответил Иннокентий Павлович, который, будучи на восемь лет моложе и чуть крупнее своего предшественника, иногда сгоряча мог себе и позволить кое-какие вольности.
— Видно, — согласился он, по некоторой заторможенности чувствовалось, что до конца в себя он еще не пришел.
— Это они запросто, это им как нечего делать и не в диковинку. Они и лошадь какую ни на есть остановят, а уж по горящим избам шататься у них любимое занятие. Так что не стесняйтесь, ежели что, на пом…
— Нет, — повертел он головой. — Не трудящийся я. С детства хворый и второй год как на инвалидности.
— Убиться можно… — и все это на два голоса.
На кухне хозяйственный Евгений Борисович стряпал обед, без конца отлучаясь то в большую комнату, где, громко стеная, с ногой навытяжку лежал Михаил Степанович, то в мамашину спальную, где предпоследн…
— Момент, Михаил Степанович еще не закончил свой монолог.
— Вот и погуляем. Да выходи ты, придурок.
— Это мы мигом, — обрадовался хозяин, я выделила сотню, и он потрусил в магазин, забыв обуться.
— Зачем это? Разведем костры, только посолидней.
Навстречу нам брел Михаил Степанович, заступавший на ночное дежурство.
— Там же предыдущий муж живет. Его я тоже оттуда не могу выгнать. У него полоса неудач.
— Так ведь не с чем, — развел Евгений руками.
— Берите, — кивнул он. Мы расплатились и пошли к выходу. Зажав в руке банкноту, дядька смотрел нам вслед и странно улыбался.
Гусь поднялся, закинув голову в заоблачные дали, надеясь заглянуть в мои глаза, и устало опустился на тропинку, правда на этот раз придав хилому организму более удобную позу.
— За нанесение телесных повреждений и увечий статья есть.
— Да он шутил просто. Ройте, ройте, — и пошел прочь, слегка пошатываясь. Колька поднялся и, словно во сне, побрел следом, а за ним, чуть замешкавшись, потянулся Серега.
— Лизка, стой, — вдруг засомневалась Мышильда, хватая меня за локоть. — Может, не стоит вот так к ним врываться? Они ведь бандиты.
— А вот и Евгений Борисович, — громко и с особой радостью возвестила сестрица.
Зацепилась она за лист железа, точнее, за его угол, нахально торчащий из земли. Сам лист был присыпан землей и мусором. Мышильда сначала попробовала разогнуть мешавший кусок, потом попыталась его выд…
— Нет, это даже странно, — проворчала я и тут наконец заметила джип, мчащийся на всех парах в сторону реки. Поднимая облако пыли, он несся по проселочной дороге, миновал мост и через минуту уже тормо…
— А вредитель заманил его и… — закончила Мышильда. Мы разом вскочили. — Идем скорее, может, жив еще…
— Хорошо, — согласилась я, вовремя вспомнив, что ночью мы решили выследить троюродного, а в этом деле толку от предпоследнего никакого. — Даю тебе больничный на один день. Не выздоровеешь до завтра, …
— Кто тебя просил болтать про покойника? — с ходу накинулся он на меня.
Уснуть в то утро так и не получилось. Встретив рассвет, мы разошлись по домам и только было собрались ко сну, как на крыльце раздались глухие стенания. Вернулся Михаил Степанович. Так как увечий у не…
— Кто это? — пролепетала Мышильда с некоторым удивлением, а я подумала, что череп на вид довольно старый и не может принадлежать никому из пропавших. Об этом я и сказала. Мышильда, вяло ответив: «Да?…
— Куда? — опешил Сашка. Он и так сообразительностью не отличался, а после перенесенного искусственного дыхания и вовсе тормозил.
— Вот оно, значит, — сказал дядька, разводя руками. — Здесь то исть и живу.
Я тряхнула Эдика как следует и резко разжала пальцы. Враг рухнул.
— Саша, — ответственно заявила я, хватая лопату, — ты гений.
— Значит, так, мы здесь были вчера, ход нашли случайно, а вот никакой мумии не видели.
— Тебе известно, Лизок, что, когда я берусь за дело, секретов не остается, — усмехнулся Иннокентий. Михаил презрительно фыркнул, а Мышь придавила локтем его ладонь, да так, что он взвыл. Мышь вежливо…
— Где жилец? — рявкнула я, от великого возмущения забыв поздороваться. Бабка охнула, присела и раскинула руки, готовая орать «караул». — Где жилец? — повторила я.
Третий ход через несколько метров закончился земляной стеной.
Это как-то не приходило мне в голову, и я еще больше задумалась. Мы дошли до конца тропинки и свернули к домам. Поднялись на пригорок возле дома номер пятьдесят один и назад возвращались уже по улице.
— Ладно, кончай голову ломать, — решила я. — Завтракаем — и за работу.
— Несколько месяцев, — ответила Мышь. — Год или чуть больше.
— Любопытство одолело. Кто-то из-под земли стучал.
В словах Мышильды была железная логика, но отказываться от удобной версии мне не хотелось.
— И после этого ты не хочешь попробовать? — снова полезла ко мне сестрица. Мысль провести отпуск в коммунальном раю ее не вдохновляла.
Я небрежно заглянула в его карту, он тут же торопливо убрал ее за спину. Насвистывая, с видом праздных туристов мы прошлись по пустырю. Эдик, охладев к бабочкам, исчез в дыре в заборе.
— Ни-ни, — заверила Мышильда. — Все будет тихо, без шума и пыли.
— Нет… то есть не знаю. Елизавета, там кровь.
— Ты не оставишь меня, — перешел Михаил Степанович на трагический шепот.
Эдик подошел к родной крапиве, выложил вещи на тропинку и при помощи компаса стал определять стороны света, потом отсчитывать шаги в разные стороны, громко сопя, то и дело кидаясь к тетради и что-то …
— Если нам по ночам сторожить, днем производительность труда резко упадет, а поручить это дело серьезному человеку не можем по причине отсутствия такового. Ничего не поделаешь, придется ставить капка…
— Это опасное предприятие, — встревожился он. — Рядом с тобой должен быть мужчина.
— После обеда я поехал к своему знакомому Гаршину Александру Викторовичу, мы вместе учились, помнишь, прошлым летом он еще заезжал к нам… — Александра Викторовича я помнила и потому кивнула. — Он сей…
— Брехня, — нараспев заверила я, разводя руками.
— Макс-то? — Сашка тяжко вздохнул. — Вроде ревизора. Приставили.
— Еще не знаю, но что-то, безусловно, даст.
— Еще один испытательный срок, — довольно сообщил он.
— Для начала предлагаю обзорную экскурсию по исторической родине, — сказала я.
Под лай собак и взгляды старушек на скамейках мы с шиком прокатились до тринадцатого дома, испытывая некоторое, вполне объяснимое нетерпение. Здесь улица делала плавный поворот, мы тоже сделали и оша…
— Лизка, неуж правда? — спросила тетка, напоив нас чаем и внимательно выслушав.
— Тебя, вражина, предупреждали, чтоб ты по нашу сторону тропы не шастал? — Он ничего не ответил, но заметно опечалился. — Еще раз на пустыре возникнешь, я тебе ноги выдерну.
— Что там? — спросила Мышь, заглядывая в тетрадь.
Мы с Мышильдой выключили свет и шепотом разработали план операции. После чего выждали ровно час и приступили к его реализации. Ночь была безлунной, но облака исчезли, и звезды весело подмигивали с не…
Пройдя в дом, я сняла спортивный костюм, облачилась в шорты и майку. Мышильда сделала то же самое, после чего мы с наслаждением умылись в огороде холодной водой.
— О Господи, — ахнула Мышь, и мы сосредоточились на двери.
— Братец. В капкан угодил. Да свети ты вниз, черт бестолковый…
Мы вздохнули и с сочувствием посмотрели друг на друга. От мужиков сроду не было ни малейшего проку, одно беспокойство.
— Только без криминала, — ахнула сестрица. — Мы ж интеллигентные люди, а истинный интеллигент не занимается мокрухой без крайней на то нужды. Чужую жизнь надо немного уважать.
— Черт, — и ухватился за Мотыля, передав фонарь Мышильде.
— Завелась, да? — нахмурилась она. — Вот так всегда. Коли есть у человека семья, так нет покоя. Ладно, допустим, есть закон и есть справедливость, можно поступить незаконно, но справедливо и как-то с…
— Пойдем, — кивнула я. — Вдруг там что-нибудь интересное.
Все это мы узнали несколько позже, а пока Иннокентий Павлович был послан за Настасьей Филипповной с радостной вестью. Настасья Филипповна так радовалась, что вскоре на пустыре собралась вся улица, а …
— Деньги там лежать не должны, не ровен час свистнут, точно мумию. Хорошо хоть пасмурно сегодня, купаться вряд ли кто надумает и на деньги не наткнется.
Дверь открывалась крайне просто, стоило только потянуть за ручку. Мы ее открыли, потом закрыли и пришли к выводу, что ничего похожего на сложный механизм не существовало. Дверь была замаскирована из …
— Надо вынести его в сад, — предложила сестрица. — Какая-нибудь телогрейка найдется, прикроем. Погоды нынче стоят замечательные, не околеет.
Я решительно направилась к забору, забыв надеть футболку (бюстгальтер я не ношу принципиально).
— Сейчас узнаем, — заверила я. Новенькая вывеска радовала глаз. — Улица Гончарная, — прочитала я, испытывая некоторое удовлетворение оттого, что улице вернули ее старое название. — Дом семьдесят шест…
— С одной ногой много не накопаешь, — пожала я плечами.
— Ну, Елизавета… Не девка, а гренадер, ей-Богу.
— Тридцать золотых червонцев, — заунывно начала я старую-престарую семейную сказку. — Три колье, одно с большим бриллиантом и четырьмя маленькими, другое с изумрудами, третье с гранатами.
— Чашечку он повредил, добывая сведения, — охотно сообщила я. — К нему пристали хулиганы на улице. Просто кошмар какой-то… и ударили его, причем дважды. Один раз по колену. Теперь он лежит и время от…
— Поди разбери. Может, родственники ваши? — хитро прищурившись, спросил он.
Утром мы встали рано, наспех выпили чаю и отправились на пустырь, ноги промокли от росы, а душа рвалась навстречу новому дню.
— Никакой пользы от мужиков, — горестно вздохнула сестрица, и мы с удвоенным рвением приступили к поискам.
— А что делать прикажешь? Врать неинтеллигентно. К тому же наше копошение на пустыре вызовет у граждан подозрения. Начнутся вопросы. А здесь все ясно: ищут люди клад.
Я выбралась из машины и подошла ближе к пустырю. Сзади раздался вопль и грохот ведер, я повернулась и увидела на тротуаре мужичка в трико, желтой майке и луже воды, он слабо дергал босыми ногами и та…
— Эдуард Митрофанович, — с легким поклоном ответил он.
— Говорил, говорил, — кивнула Мышильда. — Я слышала.
— Думаю, ты права. Ребятки приехали по нашу душу, а троюродный гад им без надобности. Хотя черт их знает… Это все мумия… Боцман до сих пор в розыске, и, кроме нас, никто не в курсе, что он умер. Улав…
Возле дома нас ждал сюрприз: на скамейке сидела сестрица в компании с блондином и увлеченно слушала соловья.
— Да мужик какой-то. Бродит по улице и орет блажью. Лизавету какую-то зовет. Гляньте, девки, может, ваш кто.
— Может, вам помочь устроиться? Я имею в виду уборку и прочее… Машка у меня в этой области большой специалист.
— Ты же знаешь, мой единственный доход — мамина квартира, но когда я живу в ней сам, дохода она не приносит.
Мышильда просочилась в комнату, а я, взглянув на сестрицу, подумала в очередной раз: «В семье не без урода». Росли мы с ней как бы в одной семье, мама Мышильды, сестра моего отца, работала проводнице…
— Иннокентий Павлович, — сказал он с достоинством. — Не мешало бы вам подумать о людях. Мы отдыхаем. Вчера вы и так слишком долго отвлекали Елизавету от домашних дел, а сегодня в такую рань мы вновь …
Нос возлюбленного, резко увеличившись в размерах, походил на картофелину, зато глаза резко уменьшились. Не скажешь, что Клей стал симпатичнее. Он кинулся к кейсу, лежащему рядом со мной, торопливо от…
Помахав на прощание рукой любимому, я пошла собирать вещи. Пришла пора покидать гостеприимный город предков. От греха, как говорится… Тут и появился Максим.
— В тюрьме, — удивился Евгений Борисович, — говорят, много ей что-то дали: то ли пять лет, то ли семь. Да уж теперь сколько ни дай, сюда она не вернется. Сгорел родной очаг, — закончил он с довольным…
— Бабка говорила, прадед где-то здесь клад зарыл, — доверчиво сообщила я. — Вот мы и пытаем счастья. Может, повезет? — Вопрос я адресовала парням. На сей раз они ответили осмысленно: один сказал «мож…
— Это что ж такое? — начал Максим, выпрямляясь.
— То-то, — нахмурилась я. — Молчи лучше, — и понесла Михаила Степановича к дому. Парни, не искавшие встречи с милицией, исчезли в дыре, ведущей в наш сад, с намерением через другую дыру вернуться в с…
— Служить семье всегда рада, — гаркнула я, потом склонила голову и удостоилась теткиного поцелуя.
— Вряд ли, — скривилась я. — Какая-нибудь прадедова актерка проболталась. Падок был купец Калашников на женский пол, через то и претерпел много.
— Не язви. Слушай Лизку. И не воображай, что у тебя есть ум.
Ясно, Мышильда уже со мной намылилась ехать.
— На постой устроился? — деловито осведомилась я.
Мы выяснили, где приблизительно мог стоять дом в начале века, потратив на это по меньшей мере два часа. После чего поняли, что нуждаемся в отдыхе, и вернулись к Евгению Борисовичу, который с нетерпен…
После завтрака мы вышли на работу, через полчаса к нам присоединились сначала Евгений с Михаилом Степановичем, а затем Серега и Коля, на этот раз вместе с командиром, который возглавлял шествие с лоп…
Кто-то вспомнил, что Олимпиада Самсоновна, бывшая актриса местного театра, проживающая в доме номер пятьдесят, хорошо гадает на кофейной гуще и может указать, где лежит пропавшая вещь. Мы кинулись в …
Я покосилась на его руки и в принципе с ним согласилась.
— Пакостный у тебя характер, Елизавет Петровна. Оттого все твои мужики либо с катушек съезжают, либо впадают в пьянство.
— Так как же дом сгорел? — решила я вернуть Евгения Борисовича от воспоминаний о мамаше к интересующему меня дому.
Иннокентий недоверчиво посмотрел на меня, потом на Мышильду, потом опять на меня и затих.
— Да, — грустно согласилась я. Теперь сокровища казались совершенно реальными, и, похоже, до них было рукой подать. Однако решать, конечно, сестрице.
— Ты что, бестолковый какой? — удивилась Мышильда. — Братец вашего Мотыля укокошил и сокровища свистнул.
— Просто невезуха, да и только. Вместо того чтобы прадедов клад искать, приходится отвлекаться на какую-то мумию. И добро бы польза была…
— Не надо, — заверила я, зная, что последний просто жаждет всеобщего внимания. Мужской дуэт протрусил в обратную сторону, чай остыл, а Сашка поднялся.
— Ну, конечно, то-то этот гад так обрадовался, когда мы про гробницу сказали и пятнадцать черепов, еще и песенку спел. Выходит, Боцман ему намекнул, где деньги.
Вдруг послышались шаги, и на пороге (дверь в кухню по причине жары не закрывали) возник Бельский Иннокентий Павлович, последний муж и адвокат.
— Умник нашелся… а то не искали. — Она громко, со стоном вздохнула и стала смотреть на восток, где занимался новый день.
— Мама моя… — из чего мы заключили, что видит он нечто чрезвычайно интересное, и разволновались. Попасть внутрь можно было только ползком, и Макс пополз, а мы вслед за ним. Однако ход почти сразу рас…
— Ну и пошел. И с сестрицей я соловья не слушал. Просто хотел узнать, чего вы тут затеяли.
— Да. Свистнет деньги у мумии, а мы виноваты будем.
— Да ты свихнулась, что ли? — всполошилась сестрица, врываясь в подземный ход и начисто забыв о ступеньке. Мне удалось вовремя подхватить ее на руки и поставить ближе к стене, чтобы она случайно не т…
— Ага, — поддержала разговор сестрица. — Инопланетяне завелись, людей крадут для опытов. Троих уже свистнули. Вот ждем, кто следующий… Нервничаем.
Дождь, вопреки прогнозу, так и не начался. Мы мчались навстречу неизвестности.
— Бриллиантовый блеск манил… и толкал на неблаговидные поступки.
— Дружба дружбой, а служба службой, — пропела Мышь, вручая ему документы. Он тщательно их проверил, списал данные в блокнот и с благодарностью вернул.
Ели без удовольствия (я имею в виду себя и сестрицу), жажда деятельности прямо-таки нас распирала, тратить время на такую ерунду, как еда, попросту не хотелось. Мы то и дело переглядывались с Мышильд…
— Да там вокруг частный сектор и без удобств скорее всего.
Мышильда была в семье белой вороной, точнее мышью, и не белой, а рыжей. Рост у нее средний, а по нынешним меркам ниже среднего, а общий вид какой-то худосочный, наводящий на мысль о бледной немочи и …
Я свернула к дому, и в этот момент из второго подъезда выскочил троюродный с объемистой сумкой в руке. Завидя нас, он резко рванул по газону в сторону стоянки, где у него, судя по всему, была машина.…
— А вот когда стрельбу-то открыли, и случилось. Сосед говорит, в баллон угодили, он, мол, и взорвался. Про баллон не скажу, но полыхало будь здоров. Ленка-то выскочила, а хахаля ее в доме и не оказал…
— Что у вас тут? — прокричал парень в форме пожарного.
— Когда мы будем переносить Иннокентия Павловича?
— Карта мне в наследство досталась. От деда. Лежала на чердаке. Дом продали, стали уборку делать и нашли.
— Марья Семеновна, покажи ему свою ксиву.
— Не думаю, но на всякий случай сделай. Все поняла?
Я сбросила туфли, села в кресло и двадцать минут терпеливо слушала, что Михаил Степанович видел и чувствовал.
— Кстати, мой интерес к этим людям вызвал в соответствующих инстанциях недоумение, мне пришлось объяснять, зачем мне эти сведения…
Хозяин выпучил глаза и даже отставил стопку, которую собирался наполнить остатками водки. Он явно был потрясен моим провидческим даром.
— Неужели он думает, что прадед вовсе спятил, чтоб в людской-то зарывать?
— Кого? — разозлилась Мышильда. — Ход или брата?
— А вы по какой нужде-надобности в наши края? Номер-то на машине не нашенский.
— Видно, он ее сам и принес, чтобы крышку сдвинуть. А кто-то подошел сзади и треснул его по голове.
— И чего дальше? — приподнявшись на локтях, спросила я.
— Да, понарыли, точно кроты. Завтра надо там все осмотреть и твою версию проверить. Хотя скорее всего ты права, больше ему деться некуда: вниз он спустился, а наверх не поднялся. А с этими что?
— О твоем парне? — передразнил Максим. — Кому ты вкручиваешь? Да он просто идиот.
Сверка планов с местностью заняла больше часа, после чего предполагаемая кухня неведомо как переместилась на северо-восток на пять метров в сторону от прежнего раскопа, причем фундамента здесь не наб…
— Жилец, Эдуард то исть. Наблюдает. Один раз даже голову в дыру сунул.
— До разговоров ли мне сейчас, когда Михаил Степанович пропал, и Евгений, и даже участковый.
Однако без десяти минут пять я еще не знала, что бывший благоверный вскоре пропадет, и потому повернулась на другой бок и спокойно уснула. Двумя часами позже меня разбудила Мышильда.
— Зачем тебе дом? Сокровища не в доме, а в земле зарыты. Наше дело найти место, где была кухня, и копать. Выходит, хлопот меньше. А если б в доме люди жили, как бы ты объяснила, что тебе в их подполе…
Последний с любопытством заглянул в комнату, где Михаил Степанович орошал слезами ковер на полу, а я пошла к телефону и набрала номер Мышильды.
— Тут точно преступление, — заявила я, а Мышильда в ответ подергала себя за ухо.
Тут Сашка перешел на описание сестрицы, и пришла моя очередь ее утешать.
Чтобы немного себя утешить, мы пошли обедать, Мышильда лично съездила за бутылкой коньяку, которую мы выпили под завистливые взгляды мужчин, угостив их чисто символически. Они заметно приуныли, чем м…
— Лизка, у него может быть оружие. Против пули и ты не попрешь.
— «Волчица ты, тебя я презираю, ты, мерзкая, уходишь от меня».
— Будет нам дорога в КПЗ и душка-следователь…
— Что же это делается, Елизавета? Мне в проживании отказано, а ему, значит, можно?
— Ищем, — покаялась я. — Купец Калашников — прадед наш. В семье про клад много говорили, вот и пытаем счастья.
Историческая родина очень понравилась мне и даже Мышильде, которой обычно нелегко угодить из-за ее врожденной склонности противоречить всему и всем.
— Ага, — сказала я, уже поняв, куда клонит сестрица.
Итак, отважная Мышильда, подмигнув мне, шагнула в темноту и тут же вскрикнула. Я выбросила вперед руку и успела ухватить ее за футболку, чем спасла сестрицу от падения.
— Для общего развития. Я же сказала, надо знать, с кем имеешь дело.
— Это значит, не рыдать на моей груди трижды в день, по поводу, а также без повода.
— Дура или нет, не скажу, по-разному считаю: иногда вроде дура, а бывает — вроде нет.
— Надо его в дом занести, — хмуро предложила Мышильда, — не то он всей улице покоя не даст. А завтра, на трезвую голову, поговорим.
К вечеру яма расширилась, и мы задумались всерьез, что с ней делать дальше? Сама по себе яма нас не беспокоила, другое дело земля. Чтобы продолжать изыскания, надо было куда-то выкопанную землю опред…
— Отдохнуть в этом году не получится. Деньги нужны, придется покупать квартиру.
— Как, интересно? — съязвила я. За три месяца он кончал с собой раз двадцать, причем каждый раз так глупо и неудачно, что у меня чесались руки помочь ему и разом прекратить все это.
— Вы что тут лясы точите? — не очень вежливо поинтересовался он у парней, те беспомощно повернулись, пожали плечами, но с места сойти не смогли.
— Я вот еще что спросить хотела, — начала я. — Ленкиного ухажера как звали?
— С добреньким утречком, Елизавета Петровна. Чайку не желаете? Только-только заварил. Индийский, и с шиповником, мамашин рецепт.
— Пожалуй, спущусь, — сказала Мышильда без особого энтузиазма и стала приглядываться, как половчее это сделать.
— Что вы оба здесь делаете? — возмутилась Мышильда. — Люди серьезным делом заняты, а вы тут таскаетесь и волнуете Елизавету Петровну по пустякам. Стыдились бы.
Он оказался плохим человеком: в ответ на мою готовность все простить и забыть попытался сделать подсечку. У меня это вышло гораздо лучше, Серега хрястнулся наземь, а я, чтобы впредь отбить у него охо…
Иннокентий пошел в дом, а мы бросились на пустырь, прихватив обычное орудие труда, то есть лопату.
— Подземным ходом, — сказала Мышильда, выпрямляясь. — Зайдет, пороет и уйдет. И капкан он уже заприметил, осторожничать будет. Вот если б мы его ход нашли и там капкан поставили.
Поиски клада обрастали бесконечными трудностями.
— Думаешь, придется уходить? — всполошилась Мышильда.
— Вот это верно, — кивнул Евгений. — Места всем хватит. Устроимся то исть в лучшем виде.
— Неужто их как-то по-другому продают? — съязвила сестрица, но я ее урезонила.
— Если Макс мент, а это и дураку ясно, он знает, что при мумии документов не было.
— Монтировка, — сказала Мышильда недрогнувшим голосом. И точно — окровавленная монтировка валялась в пяти шагах от нас.
Мы легли и замолчали, но не надолго. Мышильда начала дедуктивно мыслить, а если на нее такое находит, так просто спасу нет.
— За тобой, — пытаясь смотреть прямо, ответил он. — На последние средства. Рвался душой…
— Елизавета, — шагнул Михаил Степанович, простирая ко мне руки.
— Все ваше адвокатское племя такое: лгуны и корыстолюбцы.
— Я тебе сейчас налью, — рассвирепела Мышильда и хотела огреть его подставкой для чайника, но тут дверь распахнулась, и в кухню вошел милиционер в погонах капитана.
Мы вышли из лифта. Трое мужчин, спешивших нам навстречу, разом замерли, даже про лифт забыли, и правильно: лифтер тоже про него забыл и до сих пор размазывался по стенке.
— Здрасьте, — разом ответили они и попытались встать, потратив на это не меньше минуты, но если они и думали произвести впечатление, то у них из этого ничего не вышло: их макушки едва возвышались над…
— Это не я, — испугался Клеи. — Это кто-то другой, я даже не знаю кто.
— Стойте здесь, — сказал он, опустившись на четвереньки с намерением протиснуться в лаз.
— А если он, сломав ногу, потерял сознание от боли? Упал и лежал, а тут угарный газ — и кончина от удушья.
Она задумалась, потом кивнула, и мы пошли в дом.
— А как же твоя работа? — забеспокоился Михаил Степанович (к моей работе он относился с трепетом).
— Будем искать. Мы сокровища, вы свои деньги.
В этот момент до меня дошло, что она пытается мне сказать.
— Выскочу, вот что, — еще больше нахмурилась Мышильда. Как я уже говорила, соображает она иногда туго, но сейчас это было извинительно.
Сестрица согласно кивнула, и мы отправились на пустырь. Засаду устроили в зарослях терновника. Крапивы здесь, как ни странно, было многим меньше, и мы обосновались почти с удобствами. Место выбрали о…
— У меня есть идея насчет флигеля, — вдруг заявил он. Мы с Мышильдой разом повернулись и уставились на него.
Я самостоятельная женщина, и у меня свой бизнес: что-то вроде женского клуба под названием «Имидж». Я помогаю женщинам самоутвердиться, ну и, само собой, отлично выглядеть: шейпинг, бассейн, косметол…
— Какой прок с водки, если дома нет? Исчез, испарился, и место крапивой заросло. Дура я, что ли, в свой кровный отпуск воду с колонки таскать да водку жрать в компании с каким-то недоделанным.
— Тогда ясно, — вздохнула Мышильда. — Вот он в капкан и угодил. Представь, снует себе каждую ночь человек подземным ходом, сокровища ищет, и вдруг узнает, что под носом у него лежат огромные деньги.
Через двадцать минут мы сели за стол. Евгений Борисович не только заварил чай, но и за пивом успел смотаться и теперь деятельно возвращал силы своему организму.
В больницу Иннокентий не захотел. Он хотел, чтобы я села рядом, взяла его за руку и поговорила с ним. Я села, взяла и поговорила не менее получаса. После чего недвусмысленно намекнула, что у меня пол…
— Все-таки они где-то здесь, — глядя на сверкающие купола древнего собора, заявила сестрица.
— Капкан смотрел, — нахмурился Серега. — Очень мне интересно стало. Вот я и спрыгнул, но неудачно.
— Я всегда считала тебя человеком исключительных возможностей, — заверила я его.
— Насчет какого флигеля? — уточнила Мышильда.
Я коротко пересказала Мышильде свой разговор с Сашкой. Сестрица, выслушав, задумалась.
— Еще как загорится, — порадовала я ее. — Теперь слушай: оба костра зажигаем одновременно. Я остаюсь здесь сторожить Сашку, а ты бежишь к нашему дому, будишь Евгения и орешь «пожар». Да, на всякий сл…
Так как семья — это святое, прабабка часто баловала деток воспоминаниями. Бабка бережно сохранила их и донесла до нас, а тетка — мать Мышильды, посоветовала ей навести в них порядок и все распределит…
— Лизка, слышь, — позвала она. — Что это братец в капкан залезть удумал?
— Елизавета, я не могу больше спать в шалаше. Я подхвачу воспаление легких, с реки поднимается туман, и вообще… Евгений Борисович давно предлагает мне жить в большой комнате. Там есть диван и…
— Ну, если знал об одном, мог знать и о другом…
— Никого не увидел. И подошел поближе. А внизу на камнях кровь… Мне так кажется. Яне стал подходить слишком близко…
— У нас появились соседи, — заявила она. — В одиннадцатый дом народу понаехало. На красной «Тойоте». Трое. По виду — форменные бандиты и уже выспрашивали о нас.
— У меня есть сведения, которые тебя заинтересуют, — сообщил Иннокентий с улыбкой фокусника, только что извлекшего из шляпы живого зайца.
Евгений слабо развел руками, «мол, ничего не сделаешь, брат», и мы пошли обедать, а Михаил Степанович отправился воздвигать себе жилище.
Дождь вдруг полил как из ведра. Мы вынуждены были вернуться в дом, но устроились не в кухне, а на терраске, потому что я сильно разволновалась из-за пропажи мужа и решила прилечь, чтобы хоть немного …
— Ты кому веришь? Эта чокнутая тебе заливает, а…
— Гениально, — кивнула я. — Особенно вот это «бестрепетно покинула меня» — сколько чувства, как емко, как сильно сказано.
— Я никогда не вру, — с достоинством ответила я.
— Клад, — удивилась я. — Я ведь вам рассказывала утром. Клад купца Калашникова. Он зарыл, а мы ищем. Он наш прадед, так что право имеем.
— А по отчеству как? — поинтересовался дядька, заметно скривившись от моего рукопожатия.
— Но у меня отпуск, — в самом деле устыдившись, заметил Иннокентий.
— Серега им нагрубил, — с готовностью пояснила сестрица. — А они этого страсть как не любят. И маленько вашего за ухо потрепали. Подружески. А он бегать за ними стал.
— Кинутся, если мы найдем что. А до той поры будут у калиток стоять и посмеиваться.
— Вот, — ткнула я пальцем в Иннокентия. — Послушай, что он рассказывает.
— Не ожидал от вас, Марья Семеновна, — запечалился он.
— Точно придурок, — согласились мы и потеряли к дыре интерес. А зря, если бы мы тогда догадались в нее заглянуть, то избавились бы от многих волнений.
— Не улавливаю связи, — нахмурилась Мышь.
— Тогда прощай сокровища. По крайней мере, на длительное время. Будет следствие, и никто нам здесь вертеться не позволит.
— Красиво, — кивнула она, вертя головой во все стороны. — Давно наведаться надо было. Всего-то пять часов езды.
— Тебе незачем соваться в это дело. Будем считать, что оно сугубо личное, то есть мое.
— Выход, — ответила Я, хотя сестрица дурой не была и уже сама сообразила, что перед нами.
— Ленкин? Ах, ну да… Так вот, год назад менты за ним явились, а он у них из-под носа ушел и пропал. А Ленка из тюрьмы письма пишет, мол, Иван на воле и все такое. А его и след простыл. И вдруг являет…
— А как же чашечка? — вдруг спросил он. Мы с сестрицей переглянулись.
— А загорится все это? — усомнилась сестрица, глядя на огромный дровяной шалаш, устремленный в поднебесье.
— Мышь! — рявкнула я. — Троюродный попался.
— И что? — насторожилась я. — Прадед все перепутал, и план у нас не правильный, а у Эдуарда верный?
— Он мог задохнуться угарным газом, огонь бушевал даже в подвале, ты сама видела, как полки обгорели.
— Дядечка, а мы вам ходы нашли, целых три. Сашка докладывал?
— Плевать, — презрительно бросил Михаил Степанович, театрально выбросив вперед ладонь. — Я люблю Лизаньку, любовь выше условностей, что нам людское мнение…
На землю пала мгла, и мы оставили подвиги на завтра. Дождавшись, когда добровольные помощники нас покинут, мы бросились ставить капкан. При свете фонаря установили его в районе бывшего флигеля и испр…
— Что ж мне теперь, жениться на ней, раз на скамейке сидел?
— Я занял у соседки денег, чтобы расплатиться за такси.
— Нет, собиралась, — нахмурилась я и неодобрительно посмотрела на Сашку. — Но потом передумала.
— А твоя как же? — удивилась Мышильда, или попросту Мышь.
После чего Иннокентий Павлович медленно осел на диван, все еще держась за сердце, и, резко сменив тему, заговорил о самоубийстве.
Я продолжала лежать, смотреть на огонь, но через некоторое время мне это все-таки надоело. Лежишь тут, и ничего интересного не происходит. В конце концов, это смешно: не заметить ярко-красный «Фолькс…
День был солнечным, но не таким жарким, как предыдущий. На завтра обещали дожди.
— Далее. Люк в подпол мог быть и в людской, — задумчиво сказала сестрица и почесала нос.
— Вернулись, — сказали мы в два голоса, и я ринулась к крыльцу.
— Пока ты соловья слушала, — вздохнула я, — мне пришлось мясом кверху выворачиваться для общего дела.
— Хорошо, — ответила Мышильда. — А сейчас пойдем отсюда. Надоел мне этот склеп до смерти.
— Ты уж постарайся, — вздохнула она. — Помни: дело прежде всего.
— Как куда? — обиделась я. — Сюда, естественно. Скажи на милость, за каким чертом я сижу тут битых два часа прямо напротив твоего дома?
Предварительный этап намеченной экспедиции на этом не закончился. Заехав за Мышильдой, которая тоже собрала три чемодана, непонятно зачем — проку от ее нарядов как от дождя в январе, мы отправились к…
— Чего тебе надо? — нахмурилась я, завидя его перекошенную от гнева физиономию.
— Ну, должны, — ответила я без всякой охоты.
В девять утра Иннокентий Павлович, вдоволь набегавшись, возник на пороге моей квартиры. Михаил Степанович оглашал громким храпом жилище, но звонок в дверь его потревожил, и он предстал перед нами в о…
— Как это неожиданно? — возмутилась я. — Я предупредила тебя за два месяца, а потом дважды назначала испытательный срок, хотя прекрасно знала, что только зря теряю время. И что? Вместо благодарности …
— Имея в бумажнике два паспорта и тысячу баксов и забыв взять фонарь? — съехидничала Мышь.
— Отродясь у нас в роду мелкие мужики не водились.
— Здравствуйте, — с детской доверчивостью сказала я и наградила каждого улыбкой. Потом оглядела веранду и часть дома, которую смогла видеть в открытую дверь. — Неплохой дом, — заметила я. — Дорого за…
— Хорошая мысль, — заметила сестрица, почесав нос. Ни капли крови обнаружить не удалось, дождь все смыл. — Чудеса, — сказала Мышильда, щуря глазки, точно видела фундамент в первый раз. Тут пришла мне…
— Михаил, — сказала я, он подпрыгнул от неожиданности и торопливо вскочил. — За вчерашнюю выходку тебе нет прощения. Но моя сердечная доброта и ходатайство Евгения Борисовича побудили меня дать тебе …
Я поцеловала его и стыдливо скрылась за дверью. Мышильда, приговаривая: «Ох, молодость, молодость…», вошла следом.
— А Макс этот зачем здесь? — спросила я ласково.
— Здесь мы, — проворчала я. — Напугал до смерти.
— Что-что? — повторила я. — Тебя спрашиваю? Для чего ты был сюда поставлен, то есть положен? Клад из-под носа свистнут, а ты и не увидишь. Обеда не будет, — прорычала я, отпуская почти бесчувственное…
— А что за хвороба? — удивилась я, вглядываясь в пышущую здоровьем личность хозяина. Название болезни было замысловатым, труднопроизносимым и ничего нашему разуму не говорившим.
— Молчи, несчастный! — прикрикнула я, освобождая его конечность из капкана.
— Да уж. — Сестрица зябко поежилась и, ухватившись за рычаг, придала доскам первоначальный вид. — Расскажем? — спросила она опять-таки шепотом.
— Размещайтесь, где удобнее, я сам-то сплю в кухне, вот здесь, на диванчике. А за постой — сколько не жалко.
— Уехать не простясь? Без намеков и легкого шантажа по поводу самоубийства? На Иннокентия Павловича это не похоже.
— Ага, — обрадовалась я. — Если желаете, Максим, не знаю, как вас по отчеству, поговорите с моим адвокатом.
— Почему бы нам не сделать родственный обмен?
— Неинтеллигенты, — убежденно сказала я, Мышильда кивнула, и мы побрели к дыре в заборе, а потом взялись за лопаты, однако много чего нарыть не успели. Евгений позвал обедать.
— Ну… пылесос и телефон вещи разные, — пожала я плечами, теряясь в догадках, чего это сестрицу так разбирает с этими кличками. Через полчаса мы закончили думать вслух и отошли ко сну.
Мы пошли, оставив Евгения в доме. В случае появления Михаила Степановича он должен был нам сигнализировать.
— Ты мне по носу съездила и в подземелье закрыла.
— Сначала дело, — кивнула я, и мы вошли в кухню, где суетился Михаил Степанович, накрывая на стол и подогревая ужин.
— Да, — согласились мы с Мышильдой. — Если, конечно, Ленкин ухажер о них знал.
— Крапиву дергать. Попробуем отыскать фундамент.
— Завтра холодец сварганю, — сообщил Евгений, лучисто глядя на меня. — С чесноком и хреном — пальчики оближете.
Головешки, оставшиеся от пожара, наносили ущерб моим белоснежным кроссовкам, а археология никогда меня особенно не интересовала, так же как и Мышильду, впрочем. Но сейчас она сидела возле стены с так…
— Ничего подобного, — голос Иннокентия стал совершенно зловещим. — Спросили: «Ты куда свой нос суешь?» Один ткнул меня в грудь, а второй ударил в коленную чашечку, потом сказал: «Смотри, сиди тихо», …
— Только придурок вроде него мог поверить в такую чепуху.
Я поставила Мышь на землю, и мы вернулись к нашим ведрам. Из-за забора раздался дружный вопль: «Мамочка!» — и характерный стук. С таким стуком затылок ничем не заполненной головы соприкасается с твер…
— Я его подружка. — Мой дружок слабо хрюкнул и затих. — Он уехал, не простясь, и меня это малость взволновало. А когда я волнуюсь, сгоряча могу сказать лишнее, — пошла я на попятный, догадавшись по т…
— Кстати, сегодня понедельник. Интересно, хозяин наш где трудится или у него отпуск? До пенсионного возраста ему жить да жить, а из подросткового он уже вышел.
— Ты его видел? — спросила я. Михаил смутился, но соврать не рискнул.
— Конечно, — удивилась я. — Как-то это не по-людски, Лизка, — покачала головой сестрица. — Люди-то к ограблению годами готовятся… и то засыпаются.
— Давай бумажник проверим, — предложила я. В бумажнике оказались деньги, несколько сотен рублей и десять стодолларовых купюр, водительское удостоверение и паспорт на имя Краснова Ивана Петровича, и е…
— А кто тут еще шастает? Как увидел золотишко, подлая душа не стерпела — взял грех на душу.
— Ничего не понимаю, — удивилась Мышь. — Выходит, этот тип наш родственник?
— Времени-то сколько? — проворчала Мышильда. Я взглянула на часы.
— Ты же знаешь, — ухмыльнулся он. — Для меня это такие пустяки.
— А у меня муж пропал. А еще Евгений и местный участковый. — Новость не произвела на него должного впечатления.
— Ни слова о деле, — заговорщицки прошипела я на ухо последнему и села за стол. Но отвлекаться он не желал, нетерпеливо поглядывал в мою сторону, и чувствовалось, что, как только обед закончится, воп…
— Совершенно справедливо, — кивнула Мышь, протягивая мне руку, и мы скрепили решение рукопожатием. Перед лицом внешней опасности семейные антипатии были неуместны.
Я извлекла на свет Божий последнего из трио (им был участковый). Мужчины аккуратно лежали на зеленой травке, вытянув по швам руки и глядя в бездонное небо. Встать они еще не могли, а объяснить, что д…
Однако работа не спорилась. Часов в восемь мы решили устроить себе выходной и отправились в баню. Так называемая Нижняя баня была в городе местной достопримечательностью. Построенная еще в прошлом ве…
— Найдутся, — утешил Сашка. К себе домой мы все-таки решили зайти: может, повезет, и Михаил Степанович с Евгением уже в кухне допивают обеденную поллитровку? Поллитровка сиротливо стояла на подоконни…
— Давайте прикинем, что мы имеем, — предложил он. — Евгений был на кухне, выйти на улицу, минуя нас, не мог. Поллитровка на столе, а окно открыто. И след указывает на то, что здесь был мужчина.
— Иннокентий Павлович звонил. Хочет прыгнуть с балкона.
— Просто не знаю, что и делать, горевать или радоваться, — растерялась я, в самом деле совершенно не зная, что делать, когда люди исчезают прямо из-под носа. — Макс, — сурово спросила я, поразмышляв …
— Мишка твой приперся. Всю малину испортит…
Я взглянула на нее и скривилась. Если честно, глядя на сестрицу, я неизменно поражаюсь, как подобное создание могло появиться в нашей семье. Дед наш славился тем, что зубами мог поднять мешок соли, в…
— Ванькой, Иваном то исть. Я с ним дружбу не водил, фамилии его не знаю, но сам не раз слышал, как Ленка его называла: точно, Иван.
— Как музейный экспонат? — нахмурилась она.
— Ну почему «брехня»? — обиделась Мышильда. — По-твоему, бабка все выдумала?
— Ну, здравствуй, — нахмурилась она, при этом ее нос стал до того остреньким, что мог бы с легкостью проткнуть крышку моего стола. Конечно, и из Мышильды моими стараниями вполне можно было бы состряп…
В кухне за столом сидели Евгений Борисович и Михаил Степанович. Они выглядели какими-то пришибленными. Иннокентий Павлович тоже был здесь, но не сидел, а бегал вокруг стола, забыв про свою коленную ч…
— Михаил, ступай спать, — прошипела я. — Позже разберемся и с пустырем, и с кровью.
— А что хочешь. Шел, поскользнулся, упал, очнулся и так далее.
— Не знаю, — грустно ответила сестрица. Мне была понятна ее печаль, кому же понравится чувствовать себя обворованным. Конечно, по большому счету, мумия нам была без надобности и даже немного пугала, …
— Ладно, — попробовала я утешить ее и себя. — Давай разберемся с одной кухней, а потом переключимся на другую.
— Вы что, все с ума посходили? — возмутилась я.
— И вовсе нет, — обиделась я. — То есть их, конечно, двое, но совершенно не в том смысле. Сначала был один, потом другой, но уже оба недействительные, потому что нет от них никакого толку…
Я вошла в дом и сразу же услышала поскуливание, доносившееся со стороны мамашиной спальни. Иннокентий возлежал на кровати, всем своим видом демонстрируя страдание.
— Но ведь он и не наш, — забеспокоилась она.
— А он не уехал, — заключила сестрица. — И песенку нам спел: про мертвеца и сундук. Наш сундук.
— Идем ход искать, — решительно заявила сестрица. — У меня предчувствие, что все в него упирается. Трава успела уже подсохнуть.
— Как же мы заявим, что он пропал, если не заявили, что его нашли? — удивилась Мышильда. Мне это показалось логичным, и мы со вздохами покинули подземный ход.
— Вернемся на нашу кухню и будем копать, — предложила я. Мышильда согласилась, и мы взялись за работу. Но в этот день все выходило совсем не так, как мне того хотелось.
— Ладно, пойду я, пора за работу приниматься.
Он был по-прежнему бос, как видно, предпочитая иной обуви ту, что дала природа, и очень весело шевелил пальцами ног, при этом что-то мурлыча себе под нос.
Ночью меня разбудил звук работающего мотора. Я выскочила на крыльцо, но, увидев, что мой «Фольксваген» стоит себе на месте, успокоилась и хотела уже вернуться в дом, но тут заприметила следы бурной д…
— Что значит моя? Есть еще Иннокентий Павлович. Не могу же я его вышвырнуть на улицу. Он, чего доброго, и вправду с балкона сиганет. К тому же он прилично зарабатывал, когда мы ее покупали, и на поло…
— Каков мерзавец! — возмутилась сестрица. — Когда крапиву дергали, он в тенечке сидел, а теперь прибежал на готовенькое.
— Вот, — обрадовалась Мышь. — А как ихний муж пострадавший, они, стало быть, и гневаются. А вам совершенно незачем кричать.
— Ничего, — ответила я. — Утро холодное, мне необходимо было согреться, а костер не хотел разгораться… Я подумала, что здоровье дороже, и взяла одну пачку, а костер не разгорался, и ты все не шел, — …
— Чепуха, — покачала я головой. — Что, по-твоему, прадед родному сыну соврал?
Мы подъехали к рынку и отправились за цветами. Парень, сидевший в «Вольво», прищемил палец дверью, еще один поскользнулся на арбузной корке, а тип, у которого мы покупали цветы, простонав «Господи», …
— Нехорошо быть такой меркантильной, — укорил Макс, все еще пытаясь прочитать надпись. — Здесь стоял храм, а в храме чья-то гробница. Может, и не одна. Идем дальше.
— Бумажник Боцмана в крапиве зарыт, а должен быть в подземном ходе.
— Конечно, мы ж ему про вредителя не рассказывали, и он никого здесь встретить не ожидал.
— Не могу понять, куда он делся? — разволновалась сестрица.
— Это еще вопрос, — тягостно вздохнула сестрица.
— Тошнит меня от пьянства, — жаловалась сестрица, отмывая руки. — Это ты, лошадь здоровая, хлещешь водку точно воду, а у меня с утра голова трещит.
— Ты забыл про водку, — напомнила я, и мы задумались.
— Точно, — согласилась Мышь. — Из этого мы более-менее уверенно можем сделать вывод, что скорее всего имеем дело с несчастным случаем.
— В самом деле, пусть идет, — вмешалась Мышь. — Гений-то наш, кроме жареной картошки, ничего не сделает, а мне после такой работенки калории нужны.
— Все-таки это нелегко, — поглядывая на мой бюст с таким видом, точно прикидывая шансы парней выжить, заметила сестрица.
— Надо бы вооружиться, — с опозданием сообразила Мышильда. — Как бы на братца не нарваться.
— Мог пойти к Иннокентию Павловичу, у них общее горе, — высказала предположение Мышильда.
— Спиши его данные, а бумажник положим на место.
Милиционер ходко развернулся, тоже замер, да так ничего и не сказал.
— Бомжевать, значит? — грозно поинтересовалась я. Михаил нахохлился и приуныл. — Кормить не буду, и не мечтай. И за постой плати сам, на меня не рассчитывай. Все понял?
— А Елизавета Петровна за соседа замуж собираются, — ядовито сообщила сестрица. Иннокентия Павловича она всегда недолюбливала, а за ночь, конечно, устала, опять же «перживания» и все такое, в общем, …
— Пошли, — кивнул Макс и очень решительно зашагал к пустырю.
— Ты чего вкручиваешь? — разозлилась я, ткнув пальцем в карту. — Адрес на ней отсутствует. Как же тебя сюда черти вынесли?
— С кем? — насторожился Иннокентий Павлович.
— Нет, — успокоила я. — Капкан волчий, но поставлен на троюродного брата, потому что специального капкана на него мы не нашли. В общем, будь осторожен. Если вредитель появится, притворись спящим.
В квартире меня ждал сюрприз. На диване бочком, сложив руки на коленях, сидел предпоследний и поглядывал на меня с некоторым томлением. По моему мнению, в настоящий момент он должен был находиться в …
— Ты смотри, поосторожнее… и вообще… стреляют вашего брата.
— Ладно… — Я потрепала его по плечу и к груди прижала, он вздохнул и вроде бы задремал, это в мои планы не входило, а потому Сашке пришлось скоренько отлепиться. — Этот Макс, — вернула я его с небес …
— Ну, маменька, — рычала Мышильда уже в машине. — Ну, утешила. Всю жизнь ты у нее любимое чадо.
— Думаю, через два-три дня ты встанешь на ноги.
— Не обращай внимания на такую ерунду. Могу разуться, если тебе так спокойнее.
— Я тебе сразу сказала: вы не пара и ничего путного из твоего замужества не выйдет. Как сказала, так и получилось.
— А ну, гусь, выкладывай все как на духу.
— Да, завалященький мужичок, — со вздохом согласилась я. — Все ведь через доброту мою. Имею доброе сердце, оттого и грустно видеть людскую неблагодарность.
— На улице Третьего Интернационала, — бодро ответил он, сделав слабую попытку вскочить и выпятив грудь.
— Допустим, кому-то не понравились расспросы Иннокентия, его предупредили и скорее всего за ним проследили.
— Да кто угодно, — пожал плечами Макс. — Здесь вся улица хорошо друг друга знает.
— Мама моя! — взвизгнул один. — Что это было?
— Михаил, я знала, что могу на тебя рассчитывать, — заметила я. — Бдительность и еще раз бдительность. Не позволим какому-то прощелыге утянуть из-под носа семейное сокровище.
— Кеша, я тебя умоляю, у нас первый этаж. Я согласна: балкон расположен достаточно высоко, но не настолько, чтобы ты мог разбиться. Внизу кусты, это смягчит удар, и ты уж точно не разобьешься, зато и…
Вскоре со стороны забора послышался шум и копошение, возвестившие о возобновлении шпионской деятельности. Однако в дыре соседи так и не появились и вскоре затихли. Обед удался на славу, Евгений дважд…
— Не бабка, — ответила Мышильда. — Бабка умерла, уже довольно давно, а дом внуку оставила. Он хотел его продать и, как видно, продал… а может, и нет, — задумчиво заключила сестрица.
— А-а-а, — сказал он и даже кивнул, но понял или нет, догадаться было трудно.
— А вдруг дед или сам прадед что-то перепутали.
— Иваныча, участкового нашего. Я его жена.
— Правильно, Марья Семеновна, — кивнула я. — Выскочишь, прихватив самое ценное.
— Кто бы это мог быть? — нахмурилась сестрица.
Обедать решено было в саду. Идея принадлежала мне, так как именно я заприметила стол под яблоней в глубине сада. Евгений охотно меня поддержал: в прежние-то времена, когда мамаша жива была, в хорошую…
— Приятно познакомиться, — сказала я, протягивая руку через забор. — Елизавета.
Забыв об Иннокентии, мы занялись листом и вскоре смогли сдвинуть его в сторону. Открылся лаз в глубокое и темное пространство. Я поднапряглась и сдвинула лист еще больше. Пространство подпола предста…
— Пойдем? — неуверенно спросила Мышильда.
— Полное дерьмо, — сказала я громко, в этот момент дверь распахнулась и в комнату просочилась Мышильда. На самом деле ее звали Машкой и она была моей двоюродной сестрой.
— Ни в чем не виновен, — проблеял он, прижимая руку к сердцу. — Перед родной милицией, как на духу.
— Я уж тогда сяду, — сказала я, устраиваясь на диване. — В двух словах не расскажешь, а сидя беседовать намного удобнее.
— А братец-то хитер, — присвистнула Мышильда, внимательно разглядывая землю под ногами. Потом встала на четвереньки и вроде бы все обнюхала. — Лизка, — заявила она минут через десять, — сдается мне, …
— Семейные, — пришлось повторить мне. — Я выйду за него замуж.
— Великий знаток душ человеческих, — фыркнула Мышь, а я кивнула в ответ.
— Вы как себя чувствуете? С вами все в порядке?
— Я голоден, — кивнул он, — со вчерашнего дня. Знаешь ли, когда мысли бурлят и переполняют, не до пищи телесной…
— Позвони матери, уточни момент рождения. Ошибки в таком деле быть не должно.
— Когда ты переедешь? — быстро спросил он.
— Желаю, то есть здрасьте, — и торопливо убрал со стола бутылку.
— Клей свистнул мумию, и наверняка ему от этого есть какая-то польза.
— Вблизи родового гнезда, естественно. Мы сюда не бока отлеживать приехали, а трудиться.
— Слушай, — ахнула она. — А вдруг это соседи?
— Жаль, некого послать в разведку, чтобы узнать, где это самое логово, — в ответ вздохнула я.
— Ты имеешь в виду наш клад? — уточнила я.
Воспоминания унесли меня в тот день, когда я увидела последнего мужа впервые. Моя подруга судилась со своим мужем из-за имущества, которое требовалось разделить поровну, но у каждой из сторон были св…
— В милицию будем заявлять о пропаже покойника?