Все цитаты из книги «Сестрички не промах»
— Выпусти его из подземелья, вдруг он темноты боится.
— А хозяин где? — нахмурилась Настасья Филипповна, не обнаружив такового за столом.
— Да, занятная история, — кивнула я, разглядывая стену перед собой. Теперь интерес ребят бандитского вида к данному пустырю становился более-менее понятен, а вот этот соседский жилец будоражил вообра…
— А я о нем не знаю. Что это за покойник такой, о котором болтать нельзя, да еще и опасно?
— Тут дело такое: в доме этом жил один человек… крутой, одним словом.
— Наливай-ка, Евгений Борисович, еще по одной.
— Ну чего ты? — спросила она смиренно. — Интересные ведь были разговоры.
— Значит, родственник, — задумчиво сказала я.
— Ты меня не стесняйся, — поматерински просто заявила я. — Потому что если у нас с тобой все по-хорошему, так нам ни к чему хитрости и недомолвки. Так кто послал? Бандиты, что ли?
— Позвоним археологам, — согласился Сашка. — Только сначала брату, а то он мне по шеям надает за самодеятельность.
— Какие деньги? А-а… — опомнилась я. — Неужто он их с собой таскал? — спросила я с легким удивлением. Какими бы олухами ни были бандиты, но тысяча долларов, которые имел при себе Ленкин ухажер, явно …
— Лизок, я хочу понять, с чего ты вдруг заинтересовалась этим типом.
— Точно. При нем были большие деньги. Не его. Он их где-то запрятал, а мы должны найти их.
— Все, ребята, — заявила я, с улыбкой глядя на них. — Вы тут развлекайтесь, а я вслед за мечтой… Михаил Степанович, как там дальше?
— Я свое дело знаю, — обещал Михаил, — и попрошу, Марья Семеновна, меня не учить.
— А мне вдруг пришло в голову вот что: во флигеле когда-то была людская кухня.
Я уже говорила, что Мышильда отважная и всякие там черепа и скелеты ей нипочем. В общем, через пять минут мы уже неслись в сторону пустыря, прихватив с собой фонарь.
Языки пламени лизали сучья. Я устроилась на земле, прихватив подушку из салона, подложила ее под локоть для удобства, а кейс придвинула ближе к огню. «Мышильда меня заметит и решит узнать, в чем дело…
— Кто, кто… Есть люди. Вот тебя кто за язык тянул болтать про покойника? Это опасно.
— Господи, спаси и помилуй, — ахнула я, ища глазами угол, глядя на который могла бы перекреститься. Углы тонули в темноте, и я осенила себя крестным знамением, глядя на свой пупок.
— Да брось ты, — утешила я. — Ты поджигаешь, я нападаю, и выйдет-то лет по пять.
— Лучше в угол поставь, — посоветовала Мышильда, но тоже переживала.
— На кой ляд мы бандитам понадобились? — высказала я искреннее недоумение.
— Вашего, конечно. Марья Семеновна под трель соловья мне историю вашего семейства поведала. А я вот все думал: почему ваш троюродный брат во флигеле копал?
— А что, Евгений Борисович, — начала я, — хозяйка-то ваша где?
— Да ладно, чего ты… — застыдился Сашка и взял меня за руку.
— У меня два вопроса: куда делся наш троюродный и откуда взялись эти типы.
— Черти слопали, — нахмурилась я. Дома в самом деле не было. Куда он мог подеваться?
— Копать надо точно во флигеле. Братец-то прав. Сокровища там.
Евгений подскочил к окну, охнул, ахнул и схватился за пустые ведра.
Сестрица распрямила спину и застыла, опершись на лопату.
— И ты можешь говорить об этом так спокойно?.. — спросил он в ужасе.
Пять не пять, но дом Евгения Борисовича в самом деле виднелся неподалеку, сверкая на пригорке крышей из оцинкованного железа.
— Не кто, а что. Сокровища. Тридцать золотых червонцев…
— Подумаешь, высокие мужчины любят маленьких женщин. Между прочим, это выглядит эротично.
— Три колье… — подхватила я, но в этот момент нас лихо обошел белый «БМВ» и мигнул габаритами, приглашая остановиться. Мышильда вытянула шею, а я притормозила. Из «БМВ» вылез Макс и не спеша пошел к …
— На медведя. Троюродного гада ловим, то есть брата, — поторопилась я исправиться.
— За что… — фыркнула Мышильда. — Знаешь, как у нас говорят — был бы человек, а статья всегда найдется. Выйди, парень страдает.
— Молодец, — похвалила я и закрыла блаженно глаза.
— Не знаю. Давно уехал. Если не спит, так, значит, где-то водку пьет.
— Нет на мне греха, — потряс головой Максим. — Я честный парень, просто по первому разу тебе не приглянулся и ты решила по-другому.
Не найдя занятия получше, мы взялись за лопаты и за четыре часа смогли выполнить дневную норму. Сокровища нам не попались, зато копать никто не мешал.
— Да брось ты. Полежат немного и очухаются.
— Елизавета, — грозно вопросил он, когда я вошла и вежливо поздоровалась со всеми, — что происходит? Где ты была и что за странные отношения у тебя с этим типом из соседнего дома?
Все уважительно притихли, а Михаил Степанович обиделся и выразительно надул губы. Выпив еще водочки, участковый удалился, а мы призадумались, что делать с моим бывшим супругом.
— Здесь, — удивилась я. В этот момент глазастый Максим извлек из костра клочок банкноты, сильно обгоревшей, но те, кому было любопытно, могли узнать, что достоинство банкноты — сто долларов.
Тут я подумала, что родню знать всегда неплохо, и осталась.
И в самом деле: кухни кончились, все три. Мы перекопали все три возможные площади, где они могли находиться, и ничегошеньки не обнаружили — не только тридцати золотых червонцев, но даже самого заваля…
— Идемте на пустырь, — сказал Максим. — Участковый ждет.
Но расставания не получилось. В саду вдруг появился третий тип: выше, шире и мордастее этих двух. Голую грудь украшала шерсть, произраставшая сплошным покровом, и увесистая цепь с крестом.
— Не спеши говорить, как бы парень не умер от счастья.
Евгений благодарно кивнул и тут же исчез за дверью, из чего я мудро заключила, что до вечера поллитровка не доживет, следовательно, Евгений с Михаилом будут заняты, Иннокентий продолжит разыскания, а…
— А кто не пьет? — выбросив вперед ладонь, возмутился предпоследний. — Фолкнер пил, Хемингуэй пил…
— Ни на кого нельзя положиться, — сокрушалась сестрица. — Прямо хоть сама сторожи.
— Серега, — позвала я весело, — сейчас рванем по пересеченной местности. Следи за дыханием.
Мне надоело сидеть в машине, и я немного прошлась. Для начала спустилась к реке. Вблизи воды было прохладно, даже холодно. Я поежилась, потому что переодеться не сообразила и до сих пор щеголяла в шо…
— Не врет, — засвидетельствовала я. — Там гробница двенадцатого века и черепа. Надо археологам звонить. Открытие века.
— Нельзя, — вздохнула я в отчаянии, потому что руки у меня прямотаки чесались. — Он троюродный.
— Я могу подняться на крышу. У меня есть ключ от чердака.
— Возникла проблема, — охотно пояснила я. — Дело в том, что у него повреждена коленная чашечка. Иннокентий Павлович был послан нами на разведку с целью сбора информации о бывших хозяевах дома.
— Если еще раз сунется, я ему точно ноги переломаю.
— Много этот хмырь уследит… следопыт. Придумаем что-нибудь… Спи… — Но спать не получалось. — Вы чего как долго до меня добирались? — спросила я.
— Спасибо, — не очень уверенно проблеяли мы и кратко пояснили, что и как надо копать.
— Не знаю, — опечалилась я. — У меня вроде бы такого чувства нет. Ладно, давай здесь все как следует осмотрим: где-то ведь есть вход в подземелье.
— Его знаю, — согласилась я. — А если ты моего парня будешь всякими глупыми словами обзывать, получишь по носу.
— С ума сойти. — Сестрица поднялась и с тоской посмотрела за окно, где сиял новый день. — Спать хочу. В отпуске я или нет?
— По носу я, конечно, зря, но уж очень мне обидно стало, что ты так со мной поступил. Я ведь к тебе со всей душой, думала, у нас все по-честному, а ты…
— Много от них толку. Это ж самый ленивый народ на свете. Путного все равно ничего не сделают. К тому же искать начнут только через три дня.
— Если речь идет об убийстве, — продолжила она, — а ничто, как я уже сказала, на насильственную смерть не указывает, кроме сломанной лодыжки, которую он и сам мог сломать, так вот, если все-таки речь…
— Да? — обрадовалась я. — А Иннокентий Павлович разжился ключом от чердака и лезет на крышу.
— Так… всем помаленьку. К примеру, тут неподалеку развлекательный центр есть, «Карусель» называется, так он там генеральным директором…
— Я знаю. И душу за баксы не продаю. Вот если бы тридцать царских червонцев, три колье…
— Максим, взял бы ты с собой пушку, — посоветовала сестрица, весело подпрыгивая рядом. — Ведь на опасное дело идем. Есть у тебя какое-нибудь оружие?
Парни вновь ответили невпопад: один «да», другой «нет».
— А чего ж вы до сих пор не нашли свои сокровища?
— По какой такой надобности тебе здесь отираться, если наши золото-бриллианты не нужны?
День прошел мирно и находками не потряс. Ближе к вечеру Максим куда-то исчез, чему мы совсем не опечалились. На пустыре стало веселее, даже Колька немного пришел в себя и порадовал речами. Парень он …
Вооружившись лопатами, мы занялись расчисткой завалов с целью освободить старый фундамент и, привязав его к нашему плану, определить, где находилась кухня в первой четверти двадцатого века. Работа ок…
— Где ж ты такого отхватила? Вроде как он тебе не пара вовсе?
— А где им еще быть? Глупо отдать ценную вещь и не взять деньги сразу. Потом их могут не захотеть платить. Разве не так?
— Видно, — согласился он, по некоторой заторможенности чувствовалось, что до конца в себя он еще не пришел.
В этот момент на крыльце дома, где временно проживал наш троюродный братец, показалась хозяйка и заголосила.
— При чем тут прадед? — удивилась Мышильда. — Он ведь был купцом, а не пиратом…
— Кто тебя просил болтать про покойника? — с ходу накинулся он на меня.
— Что? — спросил Иннокентий Павлович, вытаращив глаза так, что они буквально вылезли на лоб.
— Клад под домом, — вздохнула сестрица, — а этот ход ведет в сторону, к реке.
На кухне хозяйственный Евгений Борисович стряпал обед, без конца отлучаясь то в большую комнату, где, громко стеная, с ногой навытяжку лежал Михаил Степанович, то в мамашину спальную, где предпоследн…
Приспособление мы так и не нашли, зато могли похвастаться находкой покруче. Луч фонаря высветил стену, скользнул вниз, и мы увидели источник жуткого могильного запаха. На полу, лицом вниз, лежал чело…
— Я не обманывал, — мотнул головой возлюбленный. — А ты двинула меня по носу и стянула деньги.
— Отлично, тогда тебе задание повышенной сложности. Узнай все, что можно, вот об этих людях. — Я протянула ему записную книжку, где значились данные обоих паспортов мумии. — А также попытайся узнать …
— Где вредитель живет? Помнишь ту, тайную квартиру, о которой ты нам рассказывал? — спросила я Иннокентия.
— Лизка, стой, — вдруг засомневалась Мышильда, хватая меня за локоть. — Может, не стоит вот так к ним врываться? Они ведь бандиты.
— И после этого ты не хочешь попробовать? — снова полезла ко мне сестрица. Мысль провести отпуск в коммунальном раю ее не вдохновляла.
Это как-то не приходило мне в голову, и я еще больше задумалась. Мы дошли до конца тропинки и свернули к домам. Поднялись на пригорок возле дома номер пятьдесят один и назад возвращались уже по улице.
— Нет, — повертел он головой. — Не трудящийся я. С детства хворый и второй год как на инвалидности.
Мы ждали появления Мотыля почти в молчании. Коля интенсивно раскачивался в кресле, Мышильда пялилась в окно и дважды начинала петь «Летят утки», но далее второй строчки текст не знала и умолкала, Мак…
— А шалаш уже построил? Я не намерена швырять деньги на ветер. Будет шалаш, будет и кормежка.
— От дома ничего не осталось, и смотреть там нечего. А если ты все же на сокровища намекаешь, так я в них не верю.
— Несколько месяцев, — ответила Мышь. — Год или чуть больше.
— Ну, Шайба, понятно, — продолжала сестрица. — Лицо у парня совершенно круглое, словом, очень аппетитная ряха, такую ряху вполне логично назвать Шайбой, а вот Веник?
— Это мы мигом, — обрадовался хозяин, я выделила сотню, и он потрусил в магазин, забыв обуться.
— Ты чего так долго? — проворчала сестрица.
В словах Мышильды была железная логика, но отказываться от удобной версии мне не хотелось.
Я тряхнула Эдика как следует и резко разжала пальцы. Враг рухнул.
— Если нам по ночам сторожить, днем производительность труда резко упадет, а поручить это дело серьезному человеку не можем по причине отсутствия такового. Ничего не поделаешь, придется ставить капка…
— Нет, это даже странно, — проворчала я и тут наконец заметила джип, мчащийся на всех парах в сторону реки. Поднимая облако пыли, он несся по проселочной дороге, миновал мост и через минуту уже тормо…
— Еще один испытательный срок, — довольно сообщил он.
— Короче, троюродный на мели, — вздохнула Мышильда. — Оттого и кинулся клад искать.
— Лизка, неуж правда? — спросила тетка, напоив нас чаем и внимательно выслушав.
— Братец. В капкан угодил. Да свети ты вниз, черт бестолковый…
— А вредитель заманил его и… — закончила Мышильда. Мы разом вскочили. — Идем скорее, может, жив еще…
— Значит, так, мы здесь были вчера, ход нашли случайно, а вот никакой мумии не видели.
— Куда? — опешил Сашка. Он и так сообразительностью не отличался, а после перенесенного искусственного дыхания и вовсе тормозил.
— Это они запросто, это им как нечего делать и не в диковинку. Они и лошадь какую ни на есть остановят, а уж по горящим избам шататься у них любимое занятие. Так что не стесняйтесь, ежели что, на пом…
— Макс-то? — Сашка тяжко вздохнул. — Вроде ревизора. Приставили.
Навстречу нам брел Михаил Степанович, заступавший на ночное дежурство.
— Зачем это? Разведем костры, только посолидней.
— Да он шутил просто. Ройте, ройте, — и пошел прочь, слегка пошатываясь. Колька поднялся и, словно во сне, побрел следом, а за ним, чуть замешкавшись, потянулся Серега.
— Актерка, — вздохнула я, еще раз просмотрела список и задумалась над одним именем: «Кутейкина Ефимия Самсоновна. В 1900 году родила внебрачного ребенка, сына, и назвала его Гавриилом, отчество ему д…
Я небрежно заглянула в его карту, он тут же торопливо убрал ее за спину. Насвистывая, с видом праздных туристов мы прошлись по пустырю. Эдик, охладев к бабочкам, исчез в дыре в заборе.
— Кто это? — пролепетала Мышильда с некоторым удивлением, а я подумала, что череп на вид довольно старый и не может принадлежать никому из пропавших. Об этом я и сказала. Мышильда, вяло ответив: «Да?…
— Ладно, кончай голову ломать, — решила я. — Завтракаем — и за работу.
— Вот оно, значит, — сказал дядька, разводя руками. — Здесь то исть и живу.
Мышильда с уважением покосилась на меня и впилась взглядом в лицо Евгения.
— Момент, Михаил Степанович еще не закончил свой монолог.
Уснуть в то утро так и не получилось. Встретив рассвет, мы разошлись по домам и только было собрались ко сну, как на крыльце раздались глухие стенания. Вернулся Михаил Степанович. Так как увечий у не…
— А твоя фамилия как? — не отстала я от сестрицы.
— Ни-ни, — заверила Мышильда. — Все будет тихо, без шума и пыли.
— Эдуард Митрофанович, — с легким поклоном ответил он.
— Это опасное предприятие, — встревожился он. — Рядом с тобой должен быть мужчина.
— Убиться можно… — и все это на два голоса.
Серега-Шайба перестал раскачиваться, а Коля выронил банку с пивом.
— Саша, — ответственно заявила я, хватая лопату, — ты гений.
— Там же предыдущий муж живет. Его я тоже оттуда не могу выгнать. У него полоса неудач.
— Берите, — кивнул он. Мы расплатились и пошли к выходу. Зажав в руке банкноту, дядька смотрел нам вслед и странно улыбался.
— За нанесение телесных повреждений и увечий статья есть.
— Хорошо, — согласилась я, вовремя вспомнив, что ночью мы решили выследить троюродного, а в этом деле толку от предпоследнего никакого. — Даю тебе больничный на один день. Не выздоровеешь до завтра, …
— За поворотом должна быть улица Верхнеслободская, а чуть ниже наша — Гончарная или Чкалова, Бог знает как ее теперь называют.
Зацепилась она за лист железа, точнее, за его угол, нахально торчащий из земли. Сам лист был присыпан землей и мусором. Мышильда сначала попробовала разогнуть мешавший кусок, потом попыталась его выд…
— Надо вынести его в сад, — предложила сестрица. — Какая-нибудь телогрейка найдется, прикроем. Погоды нынче стоят замечательные, не околеет.
Я покосилась на его руки и в принципе с ним согласилась.
— Надолго в наши края? — осведомился Иваныч, закусив капусткой.
— Пакостный у тебя характер, Елизавет Петровна. Оттого все твои мужики либо с катушек съезжают, либо впадают в пьянство.
Эдик подошел к родной крапиве, выложил вещи на тропинку и при помощи компаса стал определять стороны света, потом отсчитывать шаги в разные стороны, громко сопя, то и дело кидаясь к тетради и что-то …
— Поди разбери. Может, родственники ваши? — хитро прищурившись, спросил он.
— Только без криминала, — ахнула сестрица. — Мы ж интеллигентные люди, а истинный интеллигент не занимается мокрухой без крайней на то нужды. Чужую жизнь надо немного уважать.
Кто-то вспомнил, что Олимпиада Самсоновна, бывшая актриса местного театра, проживающая в доме номер пятьдесят, хорошо гадает на кофейной гуще и может указать, где лежит пропавшая вещь. Мы кинулись в …
Гусь поднялся, закинув голову в заоблачные дали, надеясь заглянуть в мои глаза, и устало опустился на тропинку, правда на этот раз придав хилому организму более удобную позу.
— Иннокентий Павлович, — сказал он с достоинством. — Не мешало бы вам подумать о людях. Мы отдыхаем. Вчера вы и так слишком долго отвлекали Елизавету от домашних дел, а сегодня в такую рань мы вновь …
Мы вздохнули и с сочувствием посмотрели друг на друга. От мужиков сроду не было ни малейшего проку, одно беспокойство.
— Еще не знаю, но что-то, безусловно, даст.
— Думаю, ты права. Ребятки приехали по нашу душу, а троюродный гад им без надобности. Хотя черт их знает… Это все мумия… Боцман до сих пор в розыске, и, кроме нас, никто не в курсе, что он умер. Улав…
— Деньги там лежать не должны, не ровен час свистнут, точно мумию. Хорошо хоть пасмурно сегодня, купаться вряд ли кто надумает и на деньги не наткнется.
Третий ход через несколько метров закончился земляной стеной.
— А что такое? Скажешь ты, наконец, что узнал, или будешь мне допрос устраивать?
— Что у вас тут? — прокричал парень в форме пожарного.
— О Господи, — ахнула Мышь, и мы сосредоточились на двери.
— Служить семье всегда рада, — гаркнула я, потом склонила голову и удостоилась теткиного поцелуя.
— Брехня, — нараспев заверила я, разводя руками.
— А вот и Евгений Борисович, — громко и с особой радостью возвестила сестрица.
— Нет… то есть не знаю. Елизавета, там кровь.
— Да пошел ты… — ответил Иннокентий Павлович, который, будучи на восемь лет моложе и чуть крупнее своего предшественника, иногда сгоряча мог себе и позволить кое-какие вольности.
— Где жилец? — рявкнула я, от великого возмущения забыв поздороваться. Бабка охнула, присела и раскинула руки, готовая орать «караул». — Где жилец? — повторила я.
— Пойдем, — кивнула я. — Вдруг там что-нибудь интересное.
— Тебе известно, Лизок, что, когда я берусь за дело, секретов не остается, — усмехнулся Иннокентий. Михаил презрительно фыркнул, а Мышь придавила локтем его ладонь, да так, что он взвыл. Мышь вежливо…
— Так ведь не с чем, — развел Евгений руками.
— После обеда я поехал к своему знакомому Гаршину Александру Викторовичу, мы вместе учились, помнишь, прошлым летом он еще заезжал к нам… — Александра Викторовича я помнила и потому кивнула. — Он сей…
Ясно, Мышильда уже со мной намылилась ехать.
— Для начала предлагаю обзорную экскурсию по исторической родине, — сказала я.
— О твоем парне? — передразнил Максим. — Кому ты вкручиваешь? Да он просто идиот.
Я выбралась из машины и подошла ближе к пустырю. Сзади раздался вопль и грохот ведер, я повернулась и увидела на тротуаре мужичка в трико, желтой майке и луже воды, он слабо дергал босыми ногами и та…
Иннокентий недоверчиво посмотрел на меня, потом на Мышильду, потом опять на меня и затих.
— Ну, Елизавета… Не девка, а гренадер, ей-Богу.
— Будет нам дорога в КПЗ и душка-следователь…
Я сбросила туфли, села в кресло и двадцать минут терпеливо слушала, что Михаил Степанович видел и чувствовал.
— Тридцать золотых червонцев, — заунывно начала я старую-престарую семейную сказку. — Три колье, одно с большим бриллиантом и четырьмя маленькими, другое с изумрудами, третье с гранатами.
— Ну, конечно, то-то этот гад так обрадовался, когда мы про гробницу сказали и пятнадцать черепов, еще и песенку спел. Выходит, Боцман ему намекнул, где деньги.
— На постой устроился? — деловито осведомилась я.
— Вот и погуляем. Да выходи ты, придурок.
— Черт, — и ухватился за Мотыля, передав фонарь Мышильде.
— Сейчас узнаем, — заверила я. Новенькая вывеска радовала глаз. — Улица Гончарная, — прочитала я, испытывая некоторое удовлетворение оттого, что улице вернули ее старое название. — Дом семьдесят шест…
— Говорил, говорил, — кивнула Мышильда. — Я слышала.
— Да там вокруг частный сектор и без удобств скорее всего.
Вдруг послышались шаги, и на пороге (дверь в кухню по причине жары не закрывали) возник Бельский Иннокентий Павлович, последний муж и адвокат.
— А вы по какой нужде-надобности в наши края? Номер-то на машине не нашенский.
— Завелась, да? — нахмурилась она. — Вот так всегда. Коли есть у человека семья, так нет покоя. Ладно, допустим, есть закон и есть справедливость, можно поступить незаконно, но справедливо и как-то с…
— Может, вам помочь устроиться? Я имею в виду уборку и прочее… Машка у меня в этой области большой специалист.
— Ты же знаешь, мой единственный доход — мамина квартира, но когда я живу в ней сам, дохода она не приносит.
— Тебя, вражина, предупреждали, чтоб ты по нашу сторону тропы не шастал? — Он ничего не ответил, но заметно опечалился. — Еще раз на пустыре возникнешь, я тебе ноги выдерну.
— Ага, — поддержала разговор сестрица. — Инопланетяне завелись, людей крадут для опытов. Троих уже свистнули. Вот ждем, кто следующий… Нервничаем.
— Ты не оставишь меня, — перешел Михаил Степанович на трагический шепот.
— Ну и пошел. И с сестрицей я соловья не слушал. Просто хотел узнать, чего вы тут затеяли.
— Умник нашелся… а то не искали. — Она громко, со стоном вздохнула и стала смотреть на восток, где занимался новый день.
— Карта мне в наследство досталась. От деда. Лежала на чердаке. Дом продали, стали уборку делать и нашли.
Под лай собак и взгляды старушек на скамейках мы с шиком прокатились до тринадцатого дома, испытывая некоторое, вполне объяснимое нетерпение. Здесь улица делала плавный поворот, мы тоже сделали и оша…
— Не думаю, но на всякий случай сделай. Все поняла?
— То-то, — нахмурилась я. — Молчи лучше, — и понесла Михаила Степановича к дому. Парни, не искавшие встречи с милицией, исчезли в дыре, ведущей в наш сад, с намерением через другую дыру вернуться в с…
— Бабка говорила, прадед где-то здесь клад зарыл, — доверчиво сообщила я. — Вот мы и пытаем счастья. Может, повезет? — Вопрос я адресовала парням. На сей раз они ответили осмысленно: один сказал «мож…
— А что делать прикажешь? Врать неинтеллигентно. К тому же наше копошение на пустыре вызовет у граждан подозрения. Начнутся вопросы. А здесь все ясно: ищут люди клад.
Хозяин выпучил глаза и даже отставил стопку, которую собирался наполнить остатками водки. Он явно был потрясен моим провидческим даром.
Пройдя в дом, я сняла спортивный костюм, облачилась в шорты и майку. Мышильда сделала то же самое, после чего мы с наслаждением умылись в огороде холодной водой.
— Да. Свистнет деньги у мумии, а мы виноваты будем.
Мы с Мышильдой выключили свет и шепотом разработали план операции. После чего выждали ровно час и приступили к его реализации. Ночь была безлунной, но облака исчезли, и звезды весело подмигивали с не…
— И чего дальше? — приподнявшись на локтях, спросила я.
— Любопытство одолело. Кто-то из-под земли стучал.
Тут Сашка перешел на описание сестрицы, и пришла моя очередь ее утешать.
Я решительно направилась к забору, забыв надеть футболку (бюстгальтер я не ношу принципиально).
Помахав на прощание рукой любимому, я пошла собирать вещи. Пришла пора покидать гостеприимный город предков. От греха, как говорится… Тут и появился Максим.
— Просто невезуха, да и только. Вместо того чтобы прадедов клад искать, приходится отвлекаться на какую-то мумию. И добро бы польза была…
Однако без десяти минут пять я еще не знала, что бывший благоверный вскоре пропадет, и потому повернулась на другой бок и спокойно уснула. Двумя часами позже меня разбудила Мышильда.
— Я занял у соседки денег, чтобы расплатиться за такси.
Мы вышли из лифта. Трое мужчин, спешивших нам навстречу, разом замерли, даже про лифт забыли, и правильно: лифтер тоже про него забыл и до сих пор размазывался по стенке.
— Надо его в дом занести, — хмуро предложила Мышильда, — не то он всей улице покоя не даст. А завтра, на трезвую голову, поговорим.
Итак, отважная Мышильда, подмигнув мне, шагнула в темноту и тут же вскрикнула. Я выбросила вперед руку и успела ухватить ее за футболку, чем спасла сестрицу от падения.
— Марья Семеновна, покажи ему свою ксиву.
— Здрасьте, — разом ответили они и попытались встать, потратив на это не меньше минуты, но если они и думали произвести впечатление, то у них из этого ничего не вышло: их макушки едва возвышались над…
— Так как же дом сгорел? — решила я вернуть Евгения Борисовича от воспоминаний о мамаше к интересующему меня дому.
— Да, — грустно согласилась я. Теперь сокровища казались совершенно реальными, и, похоже, до них было рукой подать. Однако решать, конечно, сестрице.
— С одной ногой много не накопаешь, — пожала я плечами.
— Что ж мне теперь, жениться на ней, раз на скамейке сидел?
— Да ты свихнулась, что ли? — всполошилась сестрица, врываясь в подземный ход и начисто забыв о ступеньке. Мне удалось вовремя подхватить ее на руки и поставить ближе к стене, чтобы она случайно не т…
— Я вот еще что спросить хотела, — начала я. — Ленкиного ухажера как звали?
— А твоя как же? — удивилась Мышильда, или попросту Мышь.
— Чашечку он повредил, добывая сведения, — охотно сообщила я. — К нему пристали хулиганы на улице. Просто кошмар какой-то… и ударили его, причем дважды. Один раз по колену. Теперь он лежит и время от…
— Да, понарыли, точно кроты. Завтра надо там все осмотреть и твою версию проверить. Хотя скорее всего ты права, больше ему деться некуда: вниз он спустился, а наверх не поднялся. А с этими что?
— Я тебе сейчас налью, — рассвирепела Мышильда и хотела огреть его подставкой для чайника, но тут дверь распахнулась, и в кухню вошел милиционер в погонах капитана.
— Думаешь, придется уходить? — всполошилась Мышильда.
— Вот это верно, — кивнул Евгений. — Места всем хватит. Устроимся то исть в лучшем виде.
Возле дома нас ждал сюрприз: на скамейке сидела сестрица в компании с блондином и увлеченно слушала соловья.
— Да мужик какой-то. Бродит по улице и орет блажью. Лизавету какую-то зовет. Гляньте, девки, может, ваш кто.
— Елизавета, — шагнул Михаил Степанович, простирая ко мне руки.
Мышильда просочилась в комнату, а я, взглянув на сестрицу, подумала в очередной раз: «В семье не без урода». Росли мы с ней как бы в одной семье, мама Мышильды, сестра моего отца, работала проводнице…
— Еще как загорится, — порадовала я ее. — Теперь слушай: оба костра зажигаем одновременно. Я остаюсь здесь сторожить Сашку, а ты бежишь к нашему дому, будишь Евгения и орешь «пожар». Да, на всякий сл…
Все это мы узнали несколько позже, а пока Иннокентий Павлович был послан за Настасьей Филипповной с радостной вестью. Настасья Филипповна так радовалась, что вскоре на пустыре собралась вся улица, а …
— Это что ж такое? — начал Максим, выпрямляясь.
— Капкан смотрел, — нахмурился Серега. — Очень мне интересно стало. Вот я и спрыгнул, но неудачно.
Сестрица согласно кивнула, и мы отправились на пустырь. Засаду устроили в зарослях терновника. Крапивы здесь, как ни странно, было многим меньше, и мы обосновались почти с удобствами. Место выбрали о…
— Дружба дружбой, а служба службой, — пропела Мышь, вручая ему документы. Он тщательно их проверил, списал данные в блокнот и с благодарностью вернул.
Последний с любопытством заглянул в комнату, где Михаил Степанович орошал слезами ковер на полу, а я пошла к телефону и набрала номер Мышильды.
— Все-таки они где-то здесь, — глядя на сверкающие купола древнего собора, заявила сестрица.
В больницу Иннокентий не захотел. Он хотел, чтобы я села рядом, взяла его за руку и поговорила с ним. Я села, взяла и поговорила не менее получаса. После чего недвусмысленно намекнула, что у меня пол…
— Ну, если знал об одном, мог знать и о другом…
Дверь открывалась крайне просто, стоило только потянуть за ручку. Мы ее открыли, потом закрыли и пришли к выводу, что ничего похожего на сложный механизм не существовало. Дверь была замаскирована из …
— Кстати, мой интерес к этим людям вызвал в соответствующих инстанциях недоумение, мне пришлось объяснять, зачем мне эти сведения…
— У меня есть сведения, которые тебя заинтересуют, — сообщил Иннокентий с улыбкой фокусника, только что извлекшего из шляпы живого зайца.
— Гениально, — кивнула я. — Особенно вот это «бестрепетно покинула меня» — сколько чувства, как емко, как сильно сказано.
— Не надо, — заверила я, зная, что последний просто жаждет всеобщего внимания. Мужской дуэт протрусил в обратную сторону, чай остыл, а Сашка поднялся.
— В тюрьме, — удивился Евгений Борисович, — говорят, много ей что-то дали: то ли пять лет, то ли семь. Да уж теперь сколько ни дай, сюда она не вернется. Сгорел родной очаг, — закончил он с довольным…
— Что там? — спросила Мышь, заглядывая в тетрадь.
— Серега им нагрубил, — с готовностью пояснила сестрица. — А они этого страсть как не любят. И маленько вашего за ухо потрепали. Подружески. А он бегать за ними стал.
Мышильда была в семье белой вороной, точнее мышью, и не белой, а рыжей. Рост у нее средний, а по нынешним меркам ниже среднего, а общий вид какой-то худосочный, наводящий на мысль о бледной немочи и …
— Вряд ли, — скривилась я. — Какая-нибудь прадедова актерка проболталась. Падок был купец Калашников на женский пол, через то и претерпел много.
— Не ожидал от вас, Марья Семеновна, — запечалился он.
Ели без удовольствия (я имею в виду себя и сестрицу), жажда деятельности прямо-таки нас распирала, тратить время на такую ерунду, как еда, попросту не хотелось. Мы то и дело переглядывались с Мышильд…
— Тогда прощай сокровища. По крайней мере, на длительное время. Будет следствие, и никто нам здесь вертеться не позволит.
— Тебе незачем соваться в это дело. Будем считать, что оно сугубо личное, то есть мое.
— Жилец, Эдуард то исть. Наблюдает. Один раз даже голову в дыру сунул.
Чтобы немного себя утешить, мы пошли обедать, Мышильда лично съездила за бутылкой коньяку, которую мы выпили под завистливые взгляды мужчин, угостив их чисто символически. Они заметно приуныли, чем м…
— «Волчица ты, тебя я презираю, ты, мерзкая, уходишь от меня».
— Не язви. Слушай Лизку. И не воображай, что у тебя есть ум.
— Будем искать. Мы сокровища, вы свои деньги.
Мы выяснили, где приблизительно мог стоять дом в начале века, потратив на это по меньшей мере два часа. После чего поняли, что нуждаемся в отдыхе, и вернулись к Евгению Борисовичу, который с нетерпен…
— А загорится все это? — усомнилась сестрица, глядя на огромный дровяной шалаш, устремленный в поднебесье.
Он оказался плохим человеком: в ответ на мою готовность все простить и забыть попытался сделать подсечку. У меня это вышло гораздо лучше, Серега хрястнулся наземь, а я, чтобы впредь отбить у него охо…
После чего Иннокентий Павлович медленно осел на диван, все еще держась за сердце, и, резко сменив тему, заговорил о самоубийстве.
Историческая родина очень понравилась мне и даже Мышильде, которой обычно нелегко угодить из-за ее врожденной склонности противоречить всему и всем.
— Что же это делается, Елизавета? Мне в проживании отказано, а ему, значит, можно?
Утром мы встали рано, наспех выпили чаю и отправились на пустырь, ноги промокли от росы, а душа рвалась навстречу новому дню.
— Для общего развития. Я же сказала, надо знать, с кем имеешь дело.
— Мишка твой приперся. Всю малину испортит…
— Никакой пользы от мужиков, — горестно вздохнула сестрица, и мы с удвоенным рвением приступили к поискам.
— Дура или нет, не скажу, по-разному считаю: иногда вроде дура, а бывает — вроде нет.
— Ты что, бестолковый какой? — удивилась Мышильда. — Братец вашего Мотыля укокошил и сокровища свистнул.
— Да уж. — Сестрица зябко поежилась и, ухватившись за рычаг, придала доскам первоначальный вид. — Расскажем? — спросила она опять-таки шепотом.
— С добреньким утречком, Елизавета Петровна. Чайку не желаете? Только-только заварил. Индийский, и с шиповником, мамашин рецепт.
— Монтировка, — сказала Мышильда недрогнувшим голосом. И точно — окровавленная монтировка валялась в пяти шагах от нас.
— Мог пойти к Иннокентию Павловичу, у них общее горе, — высказала предположение Мышильда.
— Неужто их как-то по-другому продают? — съязвила сестрица, но я ее урезонила.
— Что вы оба здесь делаете? — возмутилась Мышильда. — Люди серьезным делом заняты, а вы тут таскаетесь и волнуете Елизавету Петровну по пустякам. Стыдились бы.
В девять утра Иннокентий Павлович, вдоволь набегавшись, возник на пороге моей квартиры. Михаил Степанович оглашал громким храпом жилище, но звонок в дверь его потревожил, и он предстал перед нами в о…
— Здравствуйте, — с детской доверчивостью сказала я и наградила каждого улыбкой. Потом оглядела веранду и часть дома, которую смогла видеть в открытую дверь. — Неплохой дом, — заметила я. — Дорого за…
— Правильно, Марья Семеновна, — кивнула я. — Выскочишь, прихватив самое ценное.
— Пожалуй, спущусь, — сказала Мышильда без особого энтузиазма и стала приглядываться, как половчее это сделать.
— Это значит, не рыдать на моей груди трижды в день, по поводу, а также без повода.
Она задумалась, потом кивнула, и мы пошли в дом.
Иннокентий пошел в дом, а мы бросились на пустырь, прихватив обычное орудие труда, то есть лопату.
Поиски клада обрастали бесконечными трудностями.
— Если Макс мент, а это и дураку ясно, он знает, что при мумии документов не было.
— Дядечка, а мы вам ходы нашли, целых три. Сашка докладывал?
— За тобой, — пытаясь смотреть прямо, ответил он. — На последние средства. Рвался душой…
— Подземным ходом, — сказала Мышильда, выпрямляясь. — Зайдет, пороет и уйдет. И капкан он уже заприметил, осторожничать будет. Вот если б мы его ход нашли и там капкан поставили.
— А если он, сломав ногу, потерял сознание от боли? Упал и лежал, а тут угарный газ — и кончина от удушья.
Мы легли и замолчали, но не надолго. Мышильда начала дедуктивно мыслить, а если на нее такое находит, так просто спасу нет.
— Это не я, — испугался Клеи. — Это кто-то другой, я даже не знаю кто.
Я свернула к дому, и в этот момент из второго подъезда выскочил троюродный с объемистой сумкой в руке. Завидя нас, он резко рванул по газону в сторону стоянки, где у него, судя по всему, была машина.…
В этот момент до меня дошло, что она пытается мне сказать.
Дождь, вопреки прогнозу, так и не начался. Мы мчались навстречу неизвестности.
— Да, — согласились мы с Мышильдой. — Если, конечно, Ленкин ухажер о них знал.
— У меня есть идея насчет флигеля, — вдруг заявил он. Мы с Мышильдой разом повернулись и уставились на него.
К вечеру яма расширилась, и мы задумались всерьез, что с ней делать дальше? Сама по себе яма нас не беспокоила, другое дело земля. Чтобы продолжать изыскания, надо было куда-то выкопанную землю опред…
— Я всегда считала тебя человеком исключительных возможностей, — заверила я его.
— Какой прок с водки, если дома нет? Исчез, испарился, и место крапивой заросло. Дура я, что ли, в свой кровный отпуск воду с колонки таскать да водку жрать в компании с каким-то недоделанным.
— Насчет какого флигеля? — уточнила Мышильда.
Так как семья — это святое, прабабка часто баловала деток воспоминаниями. Бабка бережно сохранила их и донесла до нас, а тетка — мать Мышильды, посоветовала ей навести в них порядок и все распределит…
— Когда мы будем переносить Иннокентия Павловича?
— Пока ты соловья слушала, — вздохнула я, — мне пришлось мясом кверху выворачиваться для общего дела.
— Елизавета, я не могу больше спать в шалаше. Я подхвачу воспаление легких, с реки поднимается туман, и вообще… Евгений Борисович давно предлагает мне жить в большой комнате. Там есть диван и…
— Ничего не понимаю, — удивилась Мышь. — Выходит, этот тип наш родственник?
— У нас появились соседи, — заявила она. — В одиннадцатый дом народу понаехало. На красной «Тойоте». Трое. По виду — форменные бандиты и уже выспрашивали о нас.
— Просто не знаю, что и делать, горевать или радоваться, — растерялась я, в самом деле совершенно не зная, что делать, когда люди исчезают прямо из-под носа. — Макс, — сурово спросила я, поразмышляв …
— И вовсе нет, — обиделась я. — То есть их, конечно, двое, но совершенно не в том смысле. Сначала был один, потом другой, но уже оба недействительные, потому что нет от них никакого толку…
Дождь вдруг полил как из ведра. Мы вынуждены были вернуться в дом, но устроились не в кухне, а на терраске, потому что я сильно разволновалась из-за пропажи мужа и решила прилечь, чтобы хоть немного …
— Но ведь он и не наш, — забеспокоилась она.
— Неужели он думает, что прадед вовсе спятил, чтоб в людской-то зарывать?
— А вот когда стрельбу-то открыли, и случилось. Сосед говорит, в баллон угодили, он, мол, и взорвался. Про баллон не скажу, но полыхало будь здоров. Ленка-то выскочила, а хахаля ее в доме и не оказал…
— Вы что, все с ума посходили? — возмутилась я.
— Ты кому веришь? Эта чокнутая тебе заливает, а…
Я продолжала лежать, смотреть на огонь, но через некоторое время мне это все-таки надоело. Лежишь тут, и ничего интересного не происходит. В конце концов, это смешно: не заметить ярко-красный «Фолькс…
— Но у меня отпуск, — в самом деле устыдившись, заметил Иннокентий.
— Не улавливаю связи, — нахмурилась Мышь.
— Зачем тебе дом? Сокровища не в доме, а в земле зарыты. Наше дело найти место, где была кухня, и копать. Выходит, хлопот меньше. А если б в доме люди жили, как бы ты объяснила, что тебе в их подполе…
— Что значит моя? Есть еще Иннокентий Павлович. Не могу же я его вышвырнуть на улицу. Он, чего доброго, и вправду с балкона сиганет. К тому же он прилично зарабатывал, когда мы ее покупали, и на поло…
— Видно, он ее сам и принес, чтобы крышку сдвинуть. А кто-то подошел сзади и треснул его по голове.
— Вот, — ткнула я пальцем в Иннокентия. — Послушай, что он рассказывает.
— Чепуха, — покачала я головой. — Что, по-твоему, прадед родному сыну соврал?
— Никого не увидел. И подошел поближе. А внизу на камнях кровь… Мне так кажется. Яне стал подходить слишком близко…
— Конечно, мы ж ему про вредителя не рассказывали, и он никого здесь встретить не ожидал.
— Ленкин? Ах, ну да… Так вот, год назад менты за ним явились, а он у них из-под носа ушел и пропал. А Ленка из тюрьмы письма пишет, мол, Иван на воле и все такое. А его и след простыл. И вдруг являет…
— Кинутся, если мы найдем что. А до той поры будут у калиток стоять и посмеиваться.
— Надо бы вооружиться, — с опозданием сообразила Мышильда. — Как бы на братца не нарваться.
— Он мог задохнуться угарным газом, огонь бушевал даже в подвале, ты сама видела, как полки обгорели.
— Бомжевать, значит? — грозно поинтересовалась я. Михаил нахохлился и приуныл. — Кормить не буду, и не мечтай. И за постой плати сам, на меня не рассчитывай. Все понял?
— Тут точно преступление, — заявила я, а Мышильда в ответ подергала себя за ухо.
— Нет, собиралась, — нахмурилась я и неодобрительно посмотрела на Сашку. — Но потом передумала.
— Красиво, — кивнула она, вертя головой во все стороны. — Давно наведаться надо было. Всего-то пять часов езды.
— Лизка, у него может быть оружие. Против пули и ты не попрешь.
— Нет, — успокоила я. — Капкан волчий, но поставлен на троюродного брата, потому что специального капкана на него мы не нашли. В общем, будь осторожен. Если вредитель появится, притворись спящим.
— Вернулись, — сказали мы в два голоса, и я ринулась к крыльцу.
— Ты уж постарайся, — вздохнула она. — Помни: дело прежде всего.
— Размещайтесь, где удобнее, я сам-то сплю в кухне, вот здесь, на диванчике. А за постой — сколько не жалко.
— Как куда? — обиделась я. — Сюда, естественно. Скажи на милость, за каким чертом я сижу тут битых два часа прямо напротив твоего дома?
— Отдохнуть в этом году не получится. Деньги нужны, придется покупать квартиру.
— Как, интересно? — съязвила я. За три месяца он кончал с собой раз двадцать, причем каждый раз так глупо и неудачно, что у меня чесались руки помочь ему и разом прекратить все это.
— Вы что тут лясы точите? — не очень вежливо поинтересовался он у парней, те беспомощно повернулись, пожали плечами, но с места сойти не смогли.
— Михаил, — сказала я, он подпрыгнул от неожиданности и торопливо вскочил. — За вчерашнюю выходку тебе нет прощения. Но моя сердечная доброта и ходатайство Евгения Борисовича побудили меня дать тебе …
— Бриллиантовый блеск манил… и толкал на неблаговидные поступки.
Я поцеловала его и стыдливо скрылась за дверью. Мышильда, приговаривая: «Ох, молодость, молодость…», вошла следом.
— Ага, — обрадовалась я. — Если желаете, Максим, не знаю, как вас по отчеству, поговорите с моим адвокатом.
— А Макс этот зачем здесь? — спросила я ласково.
— Что-что? — повторила я. — Тебя спрашиваю? Для чего ты был сюда поставлен, то есть положен? Клад из-под носа свистнут, а ты и не увидишь. Обеда не будет, — прорычала я, отпуская почти бесчувственное…
— Ищем, — покаялась я. — Купец Калашников — прадед наш. В семье про клад много говорили, вот и пытаем счастья.
— Молчи, несчастный! — прикрикнула я, освобождая его конечность из капкана.
— Ну… пылесос и телефон вещи разные, — пожала я плечами, теряясь в догадках, чего это сестрицу так разбирает с этими кличками. Через полчаса мы закончили думать вслух и отошли ко сну.
Мы пошли, оставив Евгения в доме. В случае появления Михаила Степановича он должен был нам сигнализировать.
— Конечно, — удивилась я и гордо исчезла за дверью.
— Почему бы нам не сделать родственный обмен?
— Ты мне по носу съездила и в подземелье закрыла.
— И что? — насторожилась я. — Прадед все перепутал, и план у нас не правильный, а у Эдуарда верный?
— А что за хвороба? — удивилась я, вглядываясь в пышущую здоровьем личность хозяина. Название болезни было замысловатым, труднопроизносимым и ничего нашему разуму не говорившим.
— Сначала дело, — кивнула я, и мы вошли в кухню, где суетился Михаил Степанович, накрывая на стол и подогревая ужин.
— Все ваше адвокатское племя такое: лгуны и корыстолюбцы.
— Ты смотри, поосторожнее… и вообще… стреляют вашего брата.
— Великий знаток душ человеческих, — фыркнула Мышь, а я кивнула в ответ.
— Тогда ясно, — вздохнула Мышильда. — Вот он в капкан и угодил. Представь, снует себе каждую ночь человек подземным ходом, сокровища ищет, и вдруг узнает, что под носом у него лежат огромные деньги.
— Стойте здесь, — сказал он, опустившись на четвереньки с намерением протиснуться в лаз.
— Крапиву дергать. Попробуем отыскать фундамент.
— Ничего подобного, — голос Иннокентия стал совершенно зловещим. — Спросили: «Ты куда свой нос суешь?» Один ткнул меня в грудь, а второй ударил в коленную чашечку, потом сказал: «Смотри, сиди тихо», …
— Только придурок вроде него мог поверить в такую чепуху.
— Имея в бумажнике два паспорта и тысячу баксов и забыв взять фонарь? — съехидничала Мышь.
— Завтра холодец сварганю, — сообщил Евгений, лучисто глядя на меня. — С чесноком и хреном — пальчики оближете.
— Кстати, сегодня понедельник. Интересно, хозяин наш где трудится или у него отпуск? До пенсионного возраста ему жить да жить, а из подросткового он уже вышел.
— Как это неожиданно? — возмутилась я. — Я предупредила тебя за два месяца, а потом дважды назначала испытательный срок, хотя прекрасно знала, что только зря теряю время. И что? Вместо благодарности …
— Тяжко человеку, — вздохнула я и стала одеваться. Нашему гостеприимному хозяину надлежало помочь, негоже человеку мучиться.
— Где деньги, придурочная? — рявкнул Максим, наклоняясь ко мне.
— Выскочу, вот что, — еще больше нахмурилась Мышильда. Как я уже говорила, соображает она иногда туго, но сейчас это было извинительно.
— Времени-то сколько? — проворчала Мышильда. Я взглянула на часы.
— Иннокентий Павлович, — без улыбки спросила я, — вас по какой такой нужде черт принес?
Однако работа не спорилась. Часов в восемь мы решили устроить себе выходной и отправились в баню. Так называемая Нижняя баня была в городе местной достопримечательностью. Построенная еще в прошлом ве…
— Ты же знаешь, — ухмыльнулся он. — Для меня это такие пустяки.
Я извлекла на свет Божий последнего из трио (им был участковый). Мужчины аккуратно лежали на зеленой травке, вытянув по швам руки и глядя в бездонное небо. Встать они еще не могли, а объяснить, что д…
— Это почему? — обиделась я. — Дыры не было, потом появилась, кому-то она понадобилась?
— Ни слова о деле, — заговорщицки прошипела я на ухо последнему и села за стол. Но отвлекаться он не желал, нетерпеливо поглядывал в мою сторону, и чувствовалось, что, как только обед закончится, воп…
— А как же твоя работа? — забеспокоился Михаил Степанович (к моей работе он относился с трепетом).
— А у меня муж пропал. А еще Евгений и местный участковый. — Новость не произвела на него должного впечатления.
— Ты его видел? — спросила я. Михаил смутился, но соврать не рискнул.
— Совершенно справедливо, — кивнула Мышь, протягивая мне руку, и мы скрепили решение рукопожатием. Перед лицом внешней опасности семейные антипатии были неуместны.
Я коротко пересказала Мышильде свой разговор с Сашкой. Сестрица, выслушав, задумалась.
Я самостоятельная женщина, и у меня свой бизнес: что-то вроде женского клуба под названием «Имидж». Я помогаю женщинам самоутвердиться, ну и, само собой, отлично выглядеть: шейпинг, бассейн, косметол…
— Лизка, слышь, — позвала она. — Что это братец в капкан залезть удумал?
— Давай бумажник проверим, — предложила я. В бумажнике оказались деньги, несколько сотен рублей и десять стодолларовых купюр, водительское удостоверение и паспорт на имя Краснова Ивана Петровича, и е…
— Иннокентий Павлович звонил. Хочет прыгнуть с балкона.
— Как посмотреть. В конце концов, это мы его нашли.
В кухне за столом сидели Евгений Борисович и Михаил Степанович. Они выглядели какими-то пришибленными. Иннокентий Павлович тоже был здесь, но не сидел, а бегал вокруг стола, забыв про свою коленную ч…
— А что хочешь. Шел, поскользнулся, упал, очнулся и так далее.
— Ну почему «брехня»? — обиделась Мышильда. — По-твоему, бабка все выдумала?
— Как музейный экспонат? — нахмурилась она.
— Ладно, — попробовала я утешить ее и себя. — Давай разберемся с одной кухней, а потом переключимся на другую.
— Кого? — разозлилась Мышильда. — Ход или брата?
— Что «моя»? У меня совесть хорошо воспитана: не просят — не лезет.
— Оттого и засыпаются, что долго готовятся, — наставительно заметила я.
— Вернемся на нашу кухню и будем копать, — предложила я. Мышильда согласилась, и мы взялись за работу. Но в этот день все выходило совсем не так, как мне того хотелось.
— А он не уехал, — заключила сестрица. — И песенку нам спел: про мертвеца и сундук. Наш сундук.
— Я никогда не вру, — с достоинством ответила я.
— Ну, здравствуй, — нахмурилась она, при этом ее нос стал до того остреньким, что мог бы с легкостью проткнуть крышку моего стола. Конечно, и из Мышильды моими стараниями вполне можно было бы состряп…
День был солнечным, но не таким жарким, как предыдущий. На завтра обещали дожди.
Он был по-прежнему бос, как видно, предпочитая иной обуви ту, что дала природа, и очень весело шевелил пальцами ног, при этом что-то мурлыча себе под нос.
— Никакого покоя, — вздохнула я и зашагала в дом.
— Ванькой, Иваном то исть. Я с ним дружбу не водил, фамилии его не знаю, но сам не раз слышал, как Ленка его называла: точно, Иван.
— Клад, — удивилась я. — Я ведь вам рассказывала утром. Клад купца Калашникова. Он зарыл, а мы ищем. Он наш прадед, так что право имеем.
— Как же мы заявим, что он пропал, если не заявили, что его нашли? — удивилась Мышильда. Мне это показалось логичным, и мы со вздохами покинули подземный ход.
После завтрака мы вышли на работу, через полчаса к нам присоединились сначала Евгений с Михаилом Степановичем, а затем Серега и Коля, на этот раз вместе с командиром, который возглавлял шествие с лоп…
— И отправился взглянуть? — не поверила я.
Ночью меня разбудил звук работающего мотора. Я выскочила на крыльцо, но, увидев, что мой «Фольксваген» стоит себе на месте, успокоилась и хотела уже вернуться в дом, но тут заприметила следы бурной д…
— А вот Николай Васильевич говорит, что это прямо по-королевски.
— А по отчеству как? — поинтересовался дядька, заметно скривившись от моего рукопожатия.
— Нехорошо быть такой меркантильной, — укорил Макс, все еще пытаясь прочитать надпись. — Здесь стоял храм, а в храме чья-то гробница. Может, и не одна. Идем дальше.
— С рукой, — покачала головой сестрица. — Если была кровь, значит, в капкан он рукой угодил. На ноге ботинок, не босиком же он ходит.
— А кто тут еще шастает? Как увидел золотишко, подлая душа не стерпела — взял грех на душу.
— Найдутся, — утешил Сашка. К себе домой мы все-таки решили зайти: может, повезет, и Михаил Степанович с Евгением уже в кухне допивают обеденную поллитровку? Поллитровка сиротливо стояла на подоконни…
— Тошнит меня от пьянства, — жаловалась сестрица, отмывая руки. — Это ты, лошадь здоровая, хлещешь водку точно воду, а у меня с утра голова трещит.
— Идем ход искать, — решительно заявила сестрица. — У меня предчувствие, что все в него упирается. Трава успела уже подсохнуть.
Он подобрал животик и с улыбкой уставился в мое лицо. Предпоследний, зовут его, кстати, Михаил Степанович, у меня непризнанный гений. Величайший поэт всех времен и народов, а также обладатель неповто…
— А как же чашечка? — вдруг спросил он. Мы с сестрицей переглянулись.
— Москва не сразу строилась. Но кое-что проясняется. Надо определить, где стоял дом, от задней стены отсчитать положенное количество шагов и там копать.
— Бумажник Боцмана в крапиве зарыт, а должен быть в подземном ходе.
— До разговоров ли мне сейчас, когда Михаил Степанович пропал, и Евгений, и даже участковый.
— Не могу понять, куда он делся? — разволновалась сестрица.
— Пошли, — кивнул Макс и очень решительно зашагал к пустырю.
— Выход, — ответила Я, хотя сестрица дурой не была и уже сама сообразила, что перед нами.
— Мама моя… — из чего мы заключили, что видит он нечто чрезвычайно интересное, и разволновались. Попасть внутрь можно было только ползком, и Макс пополз, а мы вслед за ним. Однако ход почти сразу рас…
— Мышь! — рявкнула я. — Троюродный попался.
— В самом деле, пусть идет, — вмешалась Мышь. — Гений-то наш, кроме жареной картошки, ничего не сделает, а мне после такой работенки калории нужны.
— Каков мерзавец! — возмутилась сестрица. — Когда крапиву дергали, он в тенечке сидел, а теперь прибежал на готовенькое.
— Точно, — согласилась Мышь. — Из этого мы более-менее уверенно можем сделать вывод, что скорее всего имеем дело с несчастным случаем.
Головешки, оставшиеся от пожара, наносили ущерб моим белоснежным кроссовкам, а археология никогда меня особенно не интересовала, так же как и Мышильду, впрочем. Но сейчас она сидела возле стены с так…
— Точно придурок, — согласились мы и потеряли к дыре интерес. А зря, если бы мы тогда догадались в нее заглянуть, то избавились бы от многих волнений.
Я поставила Мышь на землю, и мы вернулись к нашим ведрам. Из-за забора раздался дружный вопль: «Мамочка!» — и характерный стук. С таким стуком затылок ничем не заполненной головы соприкасается с твер…
— А Елизавета Петровна за соседа замуж собираются, — ядовито сообщила сестрица. Иннокентия Павловича она всегда недолюбливала, а за ночь, конечно, устала, опять же «перживания» и все такое, в общем, …
Утолив интерес к двери, мы вернулись к трупу, точнее, вернулась Мышильда. Она тщательно обследовала одежду и извлекла из карманов ряд интересных вещей: бумажник свиной кожи, связку ключей, еще ключ, …
— Хорошо, — ответила Мышильда. — А сейчас пойдем отсюда. Надоел мне этот склеп до смерти.
Милиционер ходко развернулся, тоже замер, да так ничего и не сказал.
— Не могу. Елизавета Петровна сказала, что после соловья одна дорога — в загс. А я еще молодой, мне погулять охота.
— Ты чего вкручиваешь? — разозлилась я, ткнув пальцем в карту. — Адрес на ней отсутствует. Как же тебя сюда черти вынесли?
В квартире меня ждал сюрприз. На диване бочком, сложив руки на коленях, сидел предпоследний и поглядывал на меня с некоторым томлением. По моему мнению, в настоящий момент он должен был находиться в …
— С кем? — насторожился Иннокентий Павлович.
Нос возлюбленного, резко увеличившись в размерах, походил на картофелину, зато глаза резко уменьшились. Не скажешь, что Клей стал симпатичнее. Он кинулся к кейсу, лежащему рядом со мной, торопливо от…
— С конкурентами у нас один разговор: бритвой по горлу и в колодец.
— Чего тебе надо? — нахмурилась я, завидя его перекошенную от гнева физиономию.
— Ладно… — Я потрепала его по плечу и к груди прижала, он вздохнул и вроде бы задремал, это в мои планы не входило, а потому Сашке пришлось скоренько отлепиться. — Этот Макс, — вернула я его с небес …
— Ну, должны, — ответила я без всякой охоты.
— Не обращай внимания на такую ерунду. Могу разуться, если тебе так спокойнее.
— Думаю, через два-три дня ты встанешь на ноги.
— Михаил, я знала, что могу на тебя рассчитывать, — заметила я. — Бдительность и еще раз бдительность. Не позволим какому-то прощелыге утянуть из-под носа семейное сокровище.
— Хорошая мысль, — заметила сестрица, почесав нос. Ни капли крови обнаружить не удалось, дождь все смыл. — Чудеса, — сказала Мышильда, щуря глазки, точно видела фундамент в первый раз. Тут пришла мне…
— Я рад, — сказал он совершенно серьезно.
— Отродясь у нас в роду мелкие мужики не водились.
— Допустим, кому-то не понравились расспросы Иннокентия, его предупредили и скорее всего за ним проследили.
— Я тебе сразу сказала: вы не пара и ничего путного из твоего замужества не выйдет. Как сказала, так и получилось.
— Ну, маменька, — рычала Мышильда уже в машине. — Ну, утешила. Всю жизнь ты у нее любимое чадо.
— А ну, гусь, выкладывай все как на духу.
— На улице Третьего Интернационала, — бодро ответил он, сделав слабую попытку вскочить и выпятив грудь.
— Мама моя! — взвизгнул один. — Что это было?
— Да, завалященький мужичок, — со вздохом согласилась я. — Все ведь через доброту мою. Имею доброе сердце, оттого и грустно видеть людскую неблагодарность.
Вскоре со стороны забора послышался шум и копошение, возвестившие о возобновлении шпионской деятельности. Однако в дыре соседи так и не появились и вскоре затихли. Обед удался на славу, Евгений дважд…
— Мы не рыли, — с трудом разлепив губы, заверил командир.
— Здесь мы, — проворчала я. — Напугал до смерти.
Иннокентий Павлович занял водительское место, я еще дверцу не успела захлопнуть, а мы уже неслись вперед, в буквальном смысле не разбирая дороги. Одна милицейская машина осталась возле братца, а втор…
— Нет, — опять помотал он головой. — Я долго думал и понял. Мы созданы друг для друга. Я покончил с пьянством. Все, — предпоследний рубанул рукой воздух и замер, выжидательно глядя на меня.
— Ага, — сказала я, уже поняв, куда клонит сестрица.
— Уехать не простясь? Без намеков и легкого шантажа по поводу самоубийства? На Иннокентия Павловича это не похоже.
Мышильда натянула резиновые перчатки, извлекла из куртки мумии все вещественные доказательства, и мы с облегчением вышли на свет Божий.
— Неинтеллигенты, — убежденно сказала я, Мышильда кивнула, и мы побрели к дыре в заборе, а потом взялись за лопаты, однако много чего нарыть не успели. Евгений позвал обедать.
— А вдруг дед или сам прадед что-то перепутали.
Я повесила трубку и выругалась, хотя с понедельника начала новую жизнь, где всяким там выражениям не было места. Я дала себе слово быть леди, а леди не выражаются. И вот, пожалуйста…
— Пойдем? — неуверенно спросила Мышильда.
— Полное дерьмо, — сказала я громко, в этот момент дверь распахнулась и в комнату просочилась Мышильда. На самом деле ее звали Машкой и она была моей двоюродной сестрой.
— Иваныча, участкового нашего. Я его жена.
— Я уж тогда сяду, — сказала я, устраиваясь на диване. — В двух словах не расскажешь, а сидя беседовать намного удобнее.
— Приятно познакомиться, — сказала я, протягивая руку через забор. — Елизавета.
— Они были обжоры, а у меня объем талии пятьдесят восемь сантиметров, и это при моем росте. А у тебя, худосочная, сантиметров семьдесят, не меньше.
— Вы как себя чувствуете? С вами все в порядке?
— А братец-то хитер, — присвистнула Мышильда, внимательно разглядывая землю под ногами. Потом встала на четвереньки и вроде бы все обнюхала. — Лизка, — заявила она минут через десять, — сдается мне, …
— Никогда, — сказал Сашка, а Коля, выйдя из транса, кивнул. Мотыль все еще стоял, задрав голову, и пялился на меня. Я же стоять устала, да и толку в этом не видела, и опустилась на стул.
— Я голоден, — кивнул он, — со вчерашнего дня. Знаешь ли, когда мысли бурлят и переполняют, не до пищи телесной…
— Позвони матери, уточни момент рождения. Ошибки в таком деле быть не должно.
— Клей свистнул мумию, и наверняка ему от этого есть какая-то польза.
— Вблизи родового гнезда, естественно. Мы сюда не бока отлеживать приехали, а трудиться.
— Иннокентий, у меня для тебя есть задание чрезвычайной важности. В доме номер пять временно проживает субъект, который выдает себя за нашего родственника и на этом основании претендует на сокровища.…
— Когда ты переедешь? — быстро спросил он.
— Жаль, некого послать в разведку, чтобы узнать, где это самое логово, — в ответ вздохнула я.
— Ни в чем не виновен, — проблеял он, прижимая руку к сердцу. — Перед родной милицией, как на духу.
— Еще один троюродный? — усомнилась я. — А что, если это Ленкин ухажер? Ну тот, кого пришли арестовывать, когда пожар уничтожил наше родовое гнездо? Очень похоже: два паспорта, записка, в которой фиг…
— Ты имеешь в виду наш клад? — уточнила я.
— Желаю, то есть здрасьте, — и торопливо убрал со стола бутылку.
— Конечно, — удивилась я. — Как-то это не по-людски, Лизка, — покачала головой сестрица. — Люди-то к ограблению годами готовятся… и то засыпаются.
— Чего ему неймется? — удивилась Мышильда.
— Никуда он не исчез, — отмахнулся Максим. — Пошел к соседям разузнать, не видел ли кто пропавших. Побродит и вернется.
— Пойдем к пустырю прогуляемся. Вдруг найдем что-нибудь интересное?
— Слушай, — ахнула она. — А вдруг это соседи?
— Давайте прикинем, что мы имеем, — предложил он. — Евгений был на кухне, выйти на улицу, минуя нас, не мог. Поллитровка на столе, а окно открыто. И след указывает на то, что здесь был мужчина.