Все цитаты из книги «Сестрички не промах»
— Выпусти его из подземелья, вдруг он темноты боится.
— Да, занятная история, — кивнула я, разглядывая стену перед собой. Теперь интерес ребят бандитского вида к данному пустырю становился более-менее понятен, а вот этот соседский жилец будоражил вообра…
— А хозяин где? — нахмурилась Настасья Филипповна, не обнаружив такового за столом.
— А я о нем не знаю. Что это за покойник такой, о котором болтать нельзя, да еще и опасно?
— Тут дело такое: в доме этом жил один человек… крутой, одним словом.
— Господи, спаси и помилуй, — ахнула я, ища глазами угол, глядя на который могла бы перекреститься. Углы тонули в темноте, и я осенила себя крестным знамением, глядя на свой пупок.
— А мне вдруг пришло в голову вот что: во флигеле когда-то была людская кухня.
Все уважительно притихли, а Михаил Степанович обиделся и выразительно надул губы. Выпив еще водочки, участковый удалился, а мы призадумались, что делать с моим бывшим супругом.
Но расставания не получилось. В саду вдруг появился третий тип: выше, шире и мордастее этих двух. Голую грудь украшала шерсть, произраставшая сплошным покровом, и увесистая цепь с крестом.
— Наливай-ка, Евгений Борисович, еще по одной.
— Не кто, а что. Сокровища. Тридцать золотых червонцев…
— Значит, родственник, — задумчиво сказала я.
— Точно. При нем были большие деньги. Не его. Он их где-то запрятал, а мы должны найти их.
— И ты можешь говорить об этом так спокойно?.. — спросил он в ужасе.
— Черти слопали, — нахмурилась я. Дома в самом деле не было. Куда он мог подеваться?
— Здесь, — удивилась я. В этот момент глазастый Максим извлек из костра клочок банкноты, сильно обгоревшей, но те, кому было любопытно, могли узнать, что достоинство банкноты — сто долларов.
— Я свое дело знаю, — обещал Михаил, — и попрошу, Марья Семеновна, меня не учить.
— Ты меня не стесняйся, — поматерински просто заявила я. — Потому что если у нас с тобой все по-хорошему, так нам ни к чему хитрости и недомолвки. Так кто послал? Бандиты, что ли?
— Молодец, — похвалила я и закрыла блаженно глаза.
— За что… — фыркнула Мышильда. — Знаешь, как у нас говорят — был бы человек, а статья всегда найдется. Выйди, парень страдает.
Сестрица распрямила спину и застыла, опершись на лопату.
— Подумаешь, высокие мужчины любят маленьких женщин. Между прочим, это выглядит эротично.
— Ну чего ты? — спросила она смиренно. — Интересные ведь были разговоры.
Не найдя занятия получше, мы взялись за лопаты и за четыре часа смогли выполнить дневную норму. Сокровища нам не попались, зато копать никто не мешал.
— Какие деньги? А-а… — опомнилась я. — Неужто он их с собой таскал? — спросила я с легким удивлением. Какими бы олухами ни были бандиты, но тысяча долларов, которые имел при себе Ленкин ухажер, явно …
— Не знаю. Давно уехал. Если не спит, так, значит, где-то водку пьет.
— Елизавета, — грозно вопросил он, когда я вошла и вежливо поздоровалась со всеми, — что происходит? Где ты была и что за странные отношения у тебя с этим типом из соседнего дома?
Пять не пять, но дом Евгения Борисовича в самом деле виднелся неподалеку, сверкая на пригорке крышей из оцинкованного железа.
Я уже говорила, что Мышильда отважная и всякие там черепа и скелеты ей нипочем. В общем, через пять минут мы уже неслись в сторону пустыря, прихватив с собой фонарь.
Евгений подскочил к окну, охнул, ахнул и схватился за пустые ведра.
И в самом деле: кухни кончились, все три. Мы перекопали все три возможные площади, где они могли находиться, и ничегошеньки не обнаружили — не только тридцати золотых червонцев, но даже самого заваля…
— Три колье… — подхватила я, но в этот момент нас лихо обошел белый «БМВ» и мигнул габаритами, приглашая остановиться. Мышильда вытянула шею, а я притормозила. Из «БМВ» вылез Макс и не спеша пошел к …
Евгений благодарно кивнул и тут же исчез за дверью, из чего я мудро заключила, что до вечера поллитровка не доживет, следовательно, Евгений с Михаилом будут заняты, Иннокентий продолжит разыскания, а…
— А что, Евгений Борисович, — начала я, — хозяйка-то ваша где?
— Все, ребята, — заявила я, с улыбкой глядя на них. — Вы тут развлекайтесь, а я вслед за мечтой… Михаил Степанович, как там дальше?
— Копать надо точно во флигеле. Братец-то прав. Сокровища там.
— Да брось ты. Полежат немного и очухаются.
Тут я подумала, что родню знать всегда неплохо, и осталась.
— Позвоним археологам, — согласился Сашка. — Только сначала брату, а то он мне по шеям надает за самодеятельность.
Языки пламени лизали сучья. Я устроилась на земле, прихватив подушку из салона, подложила ее под локоть для удобства, а кейс придвинула ближе к огню. «Мышильда меня заметит и решит узнать, в чем дело…
— Лизок, я хочу понять, с чего ты вдруг заинтересовалась этим типом.
— Да ладно, чего ты… — застыдился Сашка и взял меня за руку.
— На медведя. Троюродного гада ловим, то есть брата, — поторопилась я исправиться.
— Вашего, конечно. Марья Семеновна под трель соловья мне историю вашего семейства поведала. А я вот все думал: почему ваш троюродный брат во флигеле копал?
— У меня два вопроса: куда делся наш троюродный и откуда взялись эти типы.
— Идемте на пустырь, — сказал Максим. — Участковый ждет.
— Лучше в угол поставь, — посоветовала Мышильда, но тоже переживала.
— На кой ляд мы бандитам понадобились? — высказала я искреннее недоумение.
— Да брось ты, — утешила я. — Ты поджигаешь, я нападаю, и выйдет-то лет по пять.
— Кто, кто… Есть люди. Вот тебя кто за язык тянул болтать про покойника? Это опасно.
— Не спеши говорить, как бы парень не умер от счастья.
— Спасибо, — не очень уверенно проблеяли мы и кратко пояснили, что и как надо копать.
— А где им еще быть? Глупо отдать ценную вещь и не взять деньги сразу. Потом их могут не захотеть платить. Разве не так?
— Что? — спросил Иннокентий Павлович, вытаращив глаза так, что они буквально вылезли на лоб.
— По носу я, конечно, зря, но уж очень мне обидно стало, что ты так со мной поступил. Я ведь к тебе со всей душой, думала, у нас все по-честному, а ты…
На кухне хозяйственный Евгений Борисович стряпал обед, без конца отлучаясь то в большую комнату, где, громко стеная, с ногой навытяжку лежал Михаил Степанович, то в мамашину спальную, где предпоследн…
— Не врет, — засвидетельствовала я. — Там гробница двенадцатого века и черепа. Надо археологам звонить. Открытие века.
— Серега, — позвала я весело, — сейчас рванем по пересеченной местности. Следи за дыханием.
— Берите, — кивнул он. Мы расплатились и пошли к выходу. Зажав в руке банкноту, дядька смотрел нам вслед и странно улыбался.
— А шалаш уже построил? Я не намерена швырять деньги на ветер. Будет шалаш, будет и кормежка.
Парни вновь ответили невпопад: один «да», другой «нет».
Я тряхнула Эдика как следует и резко разжала пальцы. Враг рухнул.
— Это мы мигом, — обрадовался хозяин, я выделила сотню, и он потрусил в магазин, забыв обуться.
— Так… всем помаленьку. К примеру, тут неподалеку развлекательный центр есть, «Карусель» называется, так он там генеральным директором…
— Нет, это даже странно, — проворчала я и тут наконец заметила джип, мчащийся на всех парах в сторону реки. Поднимая облако пыли, он несся по проселочной дороге, миновал мост и через минуту уже тормо…
— Ни-ни, — заверила Мышильда. — Все будет тихо, без шума и пыли.
— Клад под домом, — вздохнула сестрица, — а этот ход ведет в сторону, к реке.
— А что делать прикажешь? Врать неинтеллигентно. К тому же наше копошение на пустыре вызовет у граждан подозрения. Начнутся вопросы. А здесь все ясно: ищут люди клад.
— Момент, Михаил Степанович еще не закончил свой монолог.
— По какой такой надобности тебе здесь отираться, если наши золото-бриллианты не нужны?
— Много от них толку. Это ж самый ленивый народ на свете. Путного все равно ничего не сделают. К тому же искать начнут только через три дня.
— С ума сойти. — Сестрица поднялась и с тоской посмотрела за окно, где сиял новый день. — Спать хочу. В отпуске я или нет?
— Нет, — повертел он головой. — Не трудящийся я. С детства хворый и второй год как на инвалидности.
В этот момент на крыльце дома, где временно проживал наш троюродный братец, показалась хозяйка и заголосила.
— Братец. В капкан угодил. Да свети ты вниз, черт бестолковый…
— Где ж ты такого отхватила? Вроде как он тебе не пара вовсе?
— А чего ж вы до сих пор не нашли свои сокровища?
— Хорошо, — согласилась я, вовремя вспомнив, что ночью мы решили выследить троюродного, а в этом деле толку от предпоследнего никакого. — Даю тебе больничный на один день. Не выздоровеешь до завтра, …
— Вот оно, значит, — сказал дядька, разводя руками. — Здесь то исть и живу.
— Не знаю, — опечалилась я. — У меня вроде бы такого чувства нет. Ладно, давай здесь все как следует осмотрим: где-то ведь есть вход в подземелье.
— Это опасное предприятие, — встревожился он. — Рядом с тобой должен быть мужчина.
Вооружившись лопатами, мы занялись расчисткой завалов с целью освободить старый фундамент и, привязав его к нашему плану, определить, где находилась кухня в первой четверти двадцатого века. Работа ок…
Я небрежно заглянула в его карту, он тут же торопливо убрал ее за спину. Насвистывая, с видом праздных туристов мы прошлись по пустырю. Эдик, охладев к бабочкам, исчез в дыре в заборе.
Приспособление мы так и не нашли, зато могли похвастаться находкой покруче. Луч фонаря высветил стену, скользнул вниз, и мы увидели источник жуткого могильного запаха. На полу, лицом вниз, лежал чело…
— Где вредитель живет? Помнишь ту, тайную квартиру, о которой ты нам рассказывал? — спросила я Иннокентия.
— Что у вас тут? — прокричал парень в форме пожарного.
— Короче, троюродный на мели, — вздохнула Мышильда. — Оттого и кинулся клад искать.
— Ты чего так долго? — проворчала сестрица.
— Я могу подняться на крышу. У меня есть ключ от чердака.
— Если еще раз сунется, я ему точно ноги переломаю.
— Куда? — опешил Сашка. Он и так сообразительностью не отличался, а после перенесенного искусственного дыхания и вовсе тормозил.
— Служить семье всегда рада, — гаркнула я, потом склонила голову и удостоилась теткиного поцелуя.
— Максим, взял бы ты с собой пушку, — посоветовала сестрица, весело подпрыгивая рядом. — Ведь на опасное дело идем. Есть у тебя какое-нибудь оружие?
— Много этот хмырь уследит… следопыт. Придумаем что-нибудь… Спи… — Но спать не получалось. — Вы чего как долго до меня добирались? — спросила я.
— Видно, — согласился он, по некоторой заторможенности чувствовалось, что до конца в себя он еще не пришел.
— Ни на кого нельзя положиться, — сокрушалась сестрица. — Прямо хоть сама сторожи.
День прошел мирно и находками не потряс. Ближе к вечеру Максим куда-то исчез, чему мы совсем не опечалились. На пустыре стало веселее, даже Колька немного пришел в себя и порадовал речами. Парень он …
— Кто тебя просил болтать про покойника? — с ходу накинулся он на меня.
— Деньги там лежать не должны, не ровен час свистнут, точно мумию. Хорошо хоть пасмурно сегодня, купаться вряд ли кто надумает и на деньги не наткнется.
— Брехня, — нараспев заверила я, разводя руками.
— Там же предыдущий муж живет. Его я тоже оттуда не могу выгнать. У него полоса неудач.
— При чем тут прадед? — удивилась Мышильда. — Он ведь был купцом, а не пиратом…
— Да пошел ты… — ответил Иннокентий Павлович, который, будучи на восемь лет моложе и чуть крупнее своего предшественника, иногда сгоряча мог себе и позволить кое-какие вольности.
— Лизка, неуж правда? — спросила тетка, напоив нас чаем и внимательно выслушав.
— Если речь идет об убийстве, — продолжила она, — а ничто, как я уже сказала, на насильственную смерть не указывает, кроме сломанной лодыжки, которую он и сам мог сломать, так вот, если все-таки речь…
— Я знаю. И душу за баксы не продаю. Вот если бы тридцать царских червонцев, три колье…
— Несколько месяцев, — ответила Мышь. — Год или чуть больше.
— За поворотом должна быть улица Верхнеслободская, а чуть ниже наша — Гончарная или Чкалова, Бог знает как ее теперь называют.
— Тридцать золотых червонцев, — заунывно начала я старую-престарую семейную сказку. — Три колье, одно с большим бриллиантом и четырьмя маленькими, другое с изумрудами, третье с гранатами.
Мне надоело сидеть в машине, и я немного прошлась. Для начала спустилась к реке. Вблизи воды было прохладно, даже холодно. Я поежилась, потому что переодеться не сообразила и до сих пор щеголяла в шо…
— Если нам по ночам сторожить, днем производительность труда резко упадет, а поручить это дело серьезному человеку не можем по причине отсутствия такового. Ничего не поделаешь, придется ставить капка…
— Нельзя, — вздохнула я в отчаянии, потому что руки у меня прямотаки чесались. — Он троюродный.
— После обеда я поехал к своему знакомому Гаршину Александру Викторовичу, мы вместе учились, помнишь, прошлым летом он еще заезжал к нам… — Александра Викторовича я помнила и потому кивнула. — Он сей…
— Да? — обрадовалась я. — А Иннокентий Павлович разжился ключом от чердака и лезет на крышу.
— Отлично, тогда тебе задание повышенной сложности. Узнай все, что можно, вот об этих людях. — Я протянула ему записную книжку, где значились данные обоих паспортов мумии. — А также попытайся узнать …
Мы вздохнули и с сочувствием посмотрели друг на друга. От мужиков сроду не было ни малейшего проку, одно беспокойство.
Третий ход через несколько метров закончился земляной стеной.
Мы ждали появления Мотыля почти в молчании. Коля интенсивно раскачивался в кресле, Мышильда пялилась в окно и дважды начинала петь «Летят утки», но далее второй строчки текст не знала и умолкала, Мак…
— Актерка, — вздохнула я, еще раз просмотрела список и задумалась над одним именем: «Кутейкина Ефимия Самсоновна. В 1900 году родила внебрачного ребенка, сына, и назвала его Гавриилом, отчество ему д…
— А вредитель заманил его и… — закончила Мышильда. Мы разом вскочили. — Идем скорее, может, жив еще…
— А кто не пьет? — выбросив вперед ладонь, возмутился предпоследний. — Фолкнер пил, Хемингуэй пил…
— Нет на мне греха, — потряс головой Максим. — Я честный парень, просто по первому разу тебе не приглянулся и ты решила по-другому.
— Пойдем, — кивнула я. — Вдруг там что-нибудь интересное.
Навстречу нам брел Михаил Степанович, заступавший на ночное дежурство.
— Макс-то? — Сашка тяжко вздохнул. — Вроде ревизора. Приставили.
— Я не обманывал, — мотнул головой возлюбленный. — А ты двинула меня по носу и стянула деньги.
— За нанесение телесных повреждений и увечий статья есть.
В словах Мышильды была железная логика, но отказываться от удобной версии мне не хотелось.
— А что такое? Скажешь ты, наконец, что узнал, или будешь мне допрос устраивать?
— Так ведь не с чем, — развел Евгений руками.
— Еще один испытательный срок, — довольно сообщил он.
— Саша, — ответственно заявила я, хватая лопату, — ты гений.
Я покосилась на его руки и в принципе с ним согласилась.
Это как-то не приходило мне в голову, и я еще больше задумалась. Мы дошли до конца тропинки и свернули к домам. Поднялись на пригорок возле дома номер пятьдесят один и назад возвращались уже по улице.
— Значит, так, мы здесь были вчера, ход нашли случайно, а вот никакой мумии не видели.
— О Господи, — ахнула Мышь, и мы сосредоточились на двери.
Мышильда с уважением покосилась на меня и впилась взглядом в лицо Евгения.
— Нет… то есть не знаю. Елизавета, там кровь.
— То-то, — нахмурилась я. — Молчи лучше, — и понесла Михаила Степановича к дому. Парни, не искавшие встречи с милицией, исчезли в дыре, ведущей в наш сад, с намерением через другую дыру вернуться в с…
— Кто это? — пролепетала Мышильда с некоторым удивлением, а я подумала, что череп на вид довольно старый и не может принадлежать никому из пропавших. Об этом я и сказала. Мышильда, вяло ответив: «Да?…
Мышильда была в семье белой вороной, точнее мышью, и не белой, а рыжей. Рост у нее средний, а по нынешним меркам ниже среднего, а общий вид какой-то худосочный, наводящий на мысль о бледной немочи и …
— Чашечку он повредил, добывая сведения, — охотно сообщила я. — К нему пристали хулиганы на улице. Просто кошмар какой-то… и ударили его, причем дважды. Один раз по колену. Теперь он лежит и время от…
— Думаю, ты права. Ребятки приехали по нашу душу, а троюродный гад им без надобности. Хотя черт их знает… Это все мумия… Боцман до сих пор в розыске, и, кроме нас, никто не в курсе, что он умер. Улав…
— Вот и погуляем. Да выходи ты, придурок.
Мы с Мышильдой выключили свет и шепотом разработали план операции. После чего выждали ровно час и приступили к его реализации. Ночь была безлунной, но облака исчезли, и звезды весело подмигивали с не…
Ясно, Мышильда уже со мной намылилась ехать.
— Сейчас узнаем, — заверила я. Новенькая вывеска радовала глаз. — Улица Гончарная, — прочитала я, испытывая некоторое удовлетворение оттого, что улице вернули ее старое название. — Дом семьдесят шест…
— Подземным ходом, — сказала Мышильда, выпрямляясь. — Зайдет, пороет и уйдет. И капкан он уже заприметил, осторожничать будет. Вот если б мы его ход нашли и там капкан поставили.
— Ну и пошел. И с сестрицей я соловья не слушал. Просто хотел узнать, чего вы тут затеяли.
— Будем искать. Мы сокровища, вы свои деньги.
— Умник нашелся… а то не искали. — Она громко, со стоном вздохнула и стала смотреть на восток, где занимался новый день.
— И после этого ты не хочешь попробовать? — снова полезла ко мне сестрица. Мысль провести отпуск в коммунальном раю ее не вдохновляла.
— Не думаю, но на всякий случай сделай. Все поняла?
Эдик подошел к родной крапиве, выложил вещи на тропинку и при помощи компаса стал определять стороны света, потом отсчитывать шаги в разные стороны, громко сопя, то и дело кидаясь к тетради и что-то …
— Говорил, говорил, — кивнула Мышильда. — Я слышала.
Возле дома нас ждал сюрприз: на скамейке сидела сестрица в компании с блондином и увлеченно слушала соловья.
— Ну, если знал об одном, мог знать и о другом…
— Еще не знаю, но что-то, безусловно, даст.
Мы легли и замолчали, но не надолго. Мышильда начала дедуктивно мыслить, а если на нее такое находит, так просто спасу нет.
— Иннокентий Павлович, — сказал он с достоинством. — Не мешало бы вам подумать о людях. Мы отдыхаем. Вчера вы и так слишком долго отвлекали Елизавету от домашних дел, а сегодня в такую рань мы вновь …
Зацепилась она за лист железа, точнее, за его угол, нахально торчащий из земли. Сам лист был присыпан землей и мусором. Мышильда сначала попробовала разогнуть мешавший кусок, потом попыталась его выд…
— Это значит, не рыдать на моей груди трижды в день, по поводу, а также без повода.
— От дома ничего не осталось, и смотреть там нечего. А если ты все же на сокровища намекаешь, так я в них не верю.
— Пакостный у тебя характер, Елизавет Петровна. Оттого все твои мужики либо с катушек съезжают, либо впадают в пьянство.
— Елизавета, — шагнул Михаил Степанович, простирая ко мне руки.
— Ты же знаешь, мой единственный доход — мамина квартира, но когда я живу в ней сам, дохода она не приносит.
Однако без десяти минут пять я еще не знала, что бывший благоверный вскоре пропадет, и потому повернулась на другой бок и спокойно уснула. Двумя часами позже меня разбудила Мышильда.
— Я всегда считала тебя человеком исключительных возможностей, — заверила я его.
— Не ожидал от вас, Марья Семеновна, — запечалился он.
— Серега им нагрубил, — с готовностью пояснила сестрица. — А они этого страсть как не любят. И маленько вашего за ухо потрепали. Подружески. А он бегать за ними стал.
— А загорится все это? — усомнилась сестрица, глядя на огромный дровяной шалаш, устремленный в поднебесье.
— Да, — грустно согласилась я. Теперь сокровища казались совершенно реальными, и, похоже, до них было рукой подать. Однако решать, конечно, сестрице.
— С добреньким утречком, Елизавета Петровна. Чайку не желаете? Только-только заварил. Индийский, и с шиповником, мамашин рецепт.
— Да уж. — Сестрица зябко поежилась и, ухватившись за рычаг, придала доскам первоначальный вид. — Расскажем? — спросила она опять-таки шепотом.
Мы выяснили, где приблизительно мог стоять дом в начале века, потратив на это по меньшей мере два часа. После чего поняли, что нуждаемся в отдыхе, и вернулись к Евгению Борисовичу, который с нетерпен…
— Для общего развития. Я же сказала, надо знать, с кем имеешь дело.
— Завелась, да? — нахмурилась она. — Вот так всегда. Коли есть у человека семья, так нет покоя. Ладно, допустим, есть закон и есть справедливость, можно поступить незаконно, но справедливо и как-то с…
— Да ты свихнулась, что ли? — всполошилась сестрица, врываясь в подземный ход и начисто забыв о ступеньке. Мне удалось вовремя подхватить ее на руки и поставить ближе к стене, чтобы она случайно не т…
— Просто невезуха, да и только. Вместо того чтобы прадедов клад искать, приходится отвлекаться на какую-то мумию. И добро бы польза была…
— Черт, — и ухватился за Мотыля, передав фонарь Мышильде.
Мы вышли из лифта. Трое мужчин, спешивших нам навстречу, разом замерли, даже про лифт забыли, и правильно: лифтер тоже про него забыл и до сих пор размазывался по стенке.
— Я вот еще что спросить хотела, — начала я. — Ленкиного ухажера как звали?
— Будет нам дорога в КПЗ и душка-следователь…
— Кинутся, если мы найдем что. А до той поры будут у калиток стоять и посмеиваться.
— Ага, — поддержала разговор сестрица. — Инопланетяне завелись, людей крадут для опытов. Троих уже свистнули. Вот ждем, кто следующий… Нервничаем.
— Эдуард Митрофанович, — с легким поклоном ответил он.
— Да там вокруг частный сектор и без удобств скорее всего.
В больницу Иннокентий не захотел. Он хотел, чтобы я села рядом, взяла его за руку и поговорила с ним. Я села, взяла и поговорила не менее получаса. После чего недвусмысленно намекнула, что у меня пол…
— Москва не сразу строилась. Но кое-что проясняется. Надо определить, где стоял дом, от задней стены отсчитать положенное количество шагов и там копать.
Тут Сашка перешел на описание сестрицы, и пришла моя очередь ее утешать.
Дверь открывалась крайне просто, стоило только потянуть за ручку. Мы ее открыли, потом закрыли и пришли к выводу, что ничего похожего на сложный механизм не существовало. Дверь была замаскирована из …
— Тебя, вражина, предупреждали, чтоб ты по нашу сторону тропы не шастал? — Он ничего не ответил, но заметно опечалился. — Еще раз на пустыре возникнешь, я тебе ноги выдерну.
— Да он шутил просто. Ройте, ройте, — и пошел прочь, слегка пошатываясь. Колька поднялся и, словно во сне, побрел следом, а за ним, чуть замешкавшись, потянулся Серега.
— Ты его видел? — спросила я. Михаил смутился, но соврать не рискнул.
— Мишка твой приперся. Всю малину испортит…
— Поди разбери. Может, родственники ваши? — хитро прищурившись, спросил он.
— Вот это верно, — кивнул Евгений. — Места всем хватит. Устроимся то исть в лучшем виде.
— Времени-то сколько? — проворчала Мышильда. Я взглянула на часы.
— Выскочу, вот что, — еще больше нахмурилась Мышильда. Как я уже говорила, соображает она иногда туго, но сейчас это было извинительно.
— А вот и Евгений Борисович, — громко и с особой радостью возвестила сестрица.
— Никого не увидел. И подошел поближе. А внизу на камнях кровь… Мне так кажется. Яне стал подходить слишком близко…
— Какой прок с водки, если дома нет? Исчез, испарился, и место крапивой заросло. Дура я, что ли, в свой кровный отпуск воду с колонки таскать да водку жрать в компании с каким-то недоделанным.
— Это не я, — испугался Клеи. — Это кто-то другой, я даже не знаю кто.
— Да. Свистнет деньги у мумии, а мы виноваты будем.
— Надо его в дом занести, — хмуро предложила Мышильда, — не то он всей улице покоя не даст. А завтра, на трезвую голову, поговорим.
— Тебе незачем соваться в это дело. Будем считать, что оно сугубо личное, то есть мое.
— Я тебе сейчас налью, — рассвирепела Мышильда и хотела огреть его подставкой для чайника, но тут дверь распахнулась, и в кухню вошел милиционер в погонах капитана.
Я выбралась из машины и подошла ближе к пустырю. Сзади раздался вопль и грохот ведер, я повернулась и увидела на тротуаре мужичка в трико, желтой майке и луже воды, он слабо дергал босыми ногами и та…
— Не улавливаю связи, — нахмурилась Мышь.
Все это мы узнали несколько позже, а пока Иннокентий Павлович был послан за Настасьей Филипповной с радостной вестью. Настасья Филипповна так радовалась, что вскоре на пустыре собралась вся улица, а …
Я свернула к дому, и в этот момент из второго подъезда выскочил троюродный с объемистой сумкой в руке. Завидя нас, он резко рванул по газону в сторону стоянки, где у него, судя по всему, была машина.…
— Здравствуйте, — с детской доверчивостью сказала я и наградила каждого улыбкой. Потом оглядела веранду и часть дома, которую смогла видеть в открытую дверь. — Неплохой дом, — заметила я. — Дорого за…
Чтобы немного себя утешить, мы пошли обедать, Мышильда лично съездила за бутылкой коньяку, которую мы выпили под завистливые взгляды мужчин, угостив их чисто символически. Они заметно приуныли, чем м…
— Ничего не понимаю, — удивилась Мышь. — Выходит, этот тип наш родственник?
— Ладно, кончай голову ломать, — решила я. — Завтракаем — и за работу.
— Тогда прощай сокровища. По крайней мере, на длительное время. Будет следствие, и никто нам здесь вертеться не позволит.
— Монтировка, — сказала Мышильда недрогнувшим голосом. И точно — окровавленная монтировка валялась в пяти шагах от нас.
Кто-то вспомнил, что Олимпиада Самсоновна, бывшая актриса местного театра, проживающая в доме номер пятьдесят, хорошо гадает на кофейной гуще и может указать, где лежит пропавшая вещь. Мы кинулись в …
— Это что ж такое? — начал Максим, выпрямляясь.
— Еще как загорится, — порадовала я ее. — Теперь слушай: оба костра зажигаем одновременно. Я остаюсь здесь сторожить Сашку, а ты бежишь к нашему дому, будишь Евгения и орешь «пожар». Да, на всякий сл…
Я сбросила туфли, села в кресло и двадцать минут терпеливо слушала, что Михаил Степанович видел и чувствовал.
— Мне ваши сокровища без надобности, — заявил он.
— Молчи, несчастный! — прикрикнула я, освобождая его конечность из капкана.
— Колька, — позвал Сашка, — сгоняй за пивом.
Он оказался плохим человеком: в ответ на мою готовность все простить и забыть попытался сделать подсечку. У меня это вышло гораздо лучше, Серега хрястнулся наземь, а я, чтобы впредь отбить у него охо…
— Вот гад, — разозлилась Мышильда. — Экипировался.
— Кого? — разозлилась Мышильда. — Ход или брата?
— Размещайтесь, где удобнее, я сам-то сплю в кухне, вот здесь, на диванчике. А за постой — сколько не жалко.
— Елизавета, вам лучше переехать в мой дом, я имею в виду дом напротив. Здесь оставаться, безусловно, опасно.
— Только с чего вы взяли, что он их здесь спрятал, мало ли мест на свете?
— Звонил кто? — нахмурился парень и зычно повторил вопрос на всю улицу. Народ стал исчезать в своих домах. Первой исчезла востроносая бабка, из чего мы заключили, что она и звонила. Пожарный чертыхну…
— Не знаю, — покачал он головой, думая о чем-то своем. — Какая разница, Веник и Веник…
— Ладно, и ты сгодишься, если никого другого нет, — кивнула я, не обращая внимания на ядовитость его речей, и вошла в дом, сестрица шмыгнула следом.
— Но у меня отпуск, — в самом деле устыдившись, заметил Иннокентий.
Я решительно направилась к забору, забыв надеть футболку (бюстгальтер я не ношу принципиально).
— Где деньги, придурочная? — рявкнул Максим, наклоняясь ко мне.
— Здрасьте, — разом ответили они и попытались встать, потратив на это не меньше минуты, но если они и думали произвести впечатление, то у них из этого ничего не вышло: их макушки едва возвышались над…
— А по отчеству как? — поинтересовался дядька, заметно скривившись от моего рукопожатия.
Мы с Мышильдой переглянулись с видом глубочайшего удовлетворения.
— Что значит моя? Есть еще Иннокентий Павлович. Не могу же я его вышвырнуть на улицу. Он, чего доброго, и вправду с балкона сиганет. К тому же он прилично зарабатывал, когда мы ее покупали, и на поло…
— Как хочешь, — сказала я. — А это надо выяснить.
— Ну и что это нам дает? — лениво спросила Мышильда.
— Нужны перчатки, — сказала я. — Жара вроде спала, приступим к работе.
— Он родственник, — хлопнув по столу ладонью, провозгласила я. — Прогнать его мы не можем. С этим ничего не поделаешь. Но так как сведения он заполучил воровским путем — копать ему не давать.
— Мы не могли днем, — грустно заметил Коля, неожиданно оторвавшись от созерцания своего пупка. Но меня он не убедил.
— Вы что, спятили, друг любезный? — не сразу сообразив спросонья, что ему нужно, поинтересовалась я.
— Ты смотри, поосторожнее… и вообще… стреляют вашего брата.
Следующие два часа мы метались по улице в поисках участкового. Следует сказать, что проживал он неподалеку, на этой же улице, в доме номер сорок три, и вскоре поиски приняли общенародный характер. Ис…
— Что «моя»? У меня совесть хорошо воспитана: не просят — не лезет.
— Ванькой, Иваном то исть. Я с ним дружбу не водил, фамилии его не знаю, но сам не раз слышал, как Ленка его называла: точно, Иван.
Мышильда просочилась в комнату, а я, взглянув на сестрицу, подумала в очередной раз: «В семье не без урода». Росли мы с ней как бы в одной семье, мама Мышильды, сестра моего отца, работала проводнице…
— Пожалуй, спущусь, — сказала Мышильда без особого энтузиазма и стала приглядываться, как половчее это сделать.
— Пусть только появится, я ему мигом шею сверну.
— Никогда, — сказал Сашка, а Коля, выйдя из транса, кивнул. Мотыль все еще стоял, задрав голову, и пялился на меня. Я же стоять устала, да и толку в этом не видела, и опустилась на стул.
В девять утра Иннокентий Павлович, вдоволь набегавшись, возник на пороге моей квартиры. Михаил Степанович оглашал громким храпом жилище, но звонок в дверь его потревожил, и он предстал перед нами в о…
— Сказал, что речь идет о наследстве и я специально прибыл сюда, чтобы разыскать предполагаемых родственников.
— Что ж мне теперь, жениться на ней, раз на скамейке сидел?
— Я занял у соседки денег, чтобы расплатиться за такси.
— Видно, он ее сам и принес, чтобы крышку сдвинуть. А кто-то подошел сзади и треснул его по голове.
— Вот, — обрадовалась Мышь. — А как ихний муж пострадавший, они, стало быть, и гневаются. А вам совершенно незачем кричать.
— Чепуха, — покачала я головой. — Что, по-твоему, прадед родному сыну соврал?
— Не вашего, а государственного, — открыл Эдик рот, чем очень разгневал Мышильду.
— Может, и к лучшему, Саша. Нет денег, стало быть, и обид промеж нас никаких…
— А вы по какой нужде-надобности в наши края? Номер-то на машине не нашенский.
— Убиться можно… — и все это на два голоса.
— А если он, сломав ногу, потерял сознание от боли? Упал и лежал, а тут угарный газ — и кончина от удушья.
Серега-Шайба перестал раскачиваться, а Коля выронил банку с пивом.
— Идем к реке, — решительно заявил Сашка. Оглядываясь, мы направились к реке.
— Иваныча, участкового нашего. Я его жена.
— Крапиву дергать. Попробуем отыскать фундамент.
— Это кто? — спросил Клей с любопытством, глядя на нас и, как видно, впопыхах не узнав Михаила Степановича.
Однако работа не спорилась. Часов в восемь мы решили устроить себе выходной и отправились в баню. Так называемая Нижняя баня была в городе местной достопримечательностью. Построенная еще в прошлом ве…
— Будучи в услужении в нашем доме, — закончила я. — И из дома ее не выгнали. И отчество ребенок получил прадедово, а когда подрос, тоже был взят в дом… Яснее ясного, соседский жилец нам троюродный бр…
— Вот, — ткнула я пальцем в Иннокентия. — Послушай, что он рассказывает.
Итак, отважная Мышильда, подмигнув мне, шагнула в темноту и тут же вскрикнула. Я выбросила вперед руку и успела ухватить ее за футболку, чем спасла сестрицу от падения.
Я вошла в дом и сразу же услышала поскуливание, доносившееся со стороны мамашиной спальни. Иннокентий возлежал на кровати, всем своим видом демонстрируя страдание.
— Конечно, — удивилась я и гордо исчезла за дверью.
Поиски клада обрастали бесконечными трудностями.
— Ты уж постарайся, — вздохнула она. — Помни: дело прежде всего.
— Только придурок вроде него мог поверить в такую чепуху.
— И чего дальше? — приподнявшись на локтях, спросила я.
— Любопытство одолело. Кто-то из-под земли стучал.
— В самом деле, пусть идет, — вмешалась Мышь. — Гений-то наш, кроме жареной картошки, ничего не сделает, а мне после такой работенки калории нужны.
Не успела я помянуть его всуе, как откуда-то снизу раздался жуткий вопль. Мы разом вскочили, а я взвизгнула.
— Иннокентий Павлович, — без улыбки спросила я, — вас по какой такой нужде черт принес?
Я поставила Мышь на землю, и мы вернулись к нашим ведрам. Из-за забора раздался дружный вопль: «Мамочка!» — и характерный стук. С таким стуком затылок ничем не заполненной головы соприкасается с твер…
— Это почему? — обиделась я. — Дыры не было, потом появилась, кому-то она понадобилась?
Иннокентий еще не вернулся, а Михаил с несчастным видом сидел под образами и тяжело вздыхал. Я сделала вид, что не замечаю этого. Евгений пришел другу на помощь.
— Жаль, некого послать в разведку, чтобы узнать, где это самое логово, — в ответ вздохнула я.
— Ладно. По терновнику можешь шастать и даже копать. Но если я увижу тебя по эту сторону тропинки, считай, ты уже инвалид.
— Все ваше адвокатское племя такое: лгуны и корыстолюбцы.
— Никакой пользы от мужиков, — горестно вздохнула сестрица, и мы с удвоенным рвением приступили к поискам.
Гусь поднялся, закинув голову в заоблачные дали, надеясь заглянуть в мои глаза, и устало опустился на тропинку, правда на этот раз придав хилому организму более удобную позу.
— За тобой, — пытаясь смотреть прямо, ответил он. — На последние средства. Рвался душой…
— Без надобности, — отмахнулась Мышильда. — Он хорошо идет на сокровища, обойдемся без сыра.
— Думаешь, придется уходить? — всполошилась Мышильда.
— Ну, конечно, то-то этот гад так обрадовался, когда мы про гробницу сказали и пятнадцать черепов, еще и песенку спел. Выходит, Боцман ему намекнул, где деньги.
Идея нам не понравилась: в кустах засели мы.
— Когда ты переедешь? — быстро спросил он.
Вдруг послышались шаги, и на пороге (дверь в кухню по причине жары не закрывали) возник Бельский Иннокентий Павлович, последний муж и адвокат.
— О твоем парне? — передразнил Максим. — Кому ты вкручиваешь? Да он просто идиот.
Я покосилась на грязный пол и немытые окна.
— Стоять, — осадила я его, — условия такие: живешь на пустыре, сторожишь фундамент. Поставишь там себе шалаш. Сам. Доски и толь найдутся. Не поставишь, будешь жить под открытым небом. Кормлю раз в де…
— Кто бы это мог быть? — нахмурилась сестрица.
— Вижу. Как говорится: гость — посланец от Бога.
— В тюрьме, — удивился Евгений Борисович, — говорят, много ей что-то дали: то ли пять лет, то ли семь. Да уж теперь сколько ни дай, сюда она не вернется. Сгорел родной очаг, — закончил он с довольным…
— Ладно… — Я потрепала его по плечу и к груди прижала, он вздохнул и вроде бы задремал, это в мои планы не входило, а потому Сашке пришлось скоренько отлепиться. — Этот Макс, — вернула я его с небес …
— Не в фундаменте, а вообще… вот брат ваш этот…
— За знакомство, — предложил он, покачал головой, с отчаянием посмотрел в стакан, точно собирался в нем утопиться, и выпил. Мы тоже выпили и с аппетитом закусили.
— Конечно, — удивилась я. — Как-то это не по-людски, Лизка, — покачала головой сестрица. — Люди-то к ограблению годами готовятся… и то засыпаются.
— Шестьдесят два, — разозлилась Мышильда и покраснела, она всегда краснеет, когда врет.
— Бомжевать, значит? — грозно поинтересовалась я. Михаил нахохлился и приуныл. — Кормить не буду, и не мечтай. И за постой плати сам, на меня не рассчитывай. Все понял?
— Точно придурок, — согласились мы и потеряли к дыре интерес. А зря, если бы мы тогда догадались в нее заглянуть, то избавились бы от многих волнений.
— Тяжко человеку, — вздохнула я и стала одеваться. Нашему гостеприимному хозяину надлежало помочь, негоже человеку мучиться.
— Великий знаток душ человеческих, — фыркнула Мышь, а я кивнула в ответ.
— Бабка говорила, прадед где-то здесь клад зарыл, — доверчиво сообщила я. — Вот мы и пытаем счастья. Может, повезет? — Вопрос я адресовала парням. На сей раз они ответили осмысленно: один сказал «мож…
— А казачок-то засланный, — шепнула сестрица, наблюдая за тем, как Максим ползает на четвереньках в поисках следов похищения.
— Он про кровь говорил, — вводила я сестрицу по дороге в курс дела. — Видел ее в пять утра.
— Как посмотреть. В конце концов, это мы его нашли.
— Ты забыл про водку, — напомнила я, и мы задумались.
— Так как же дом сгорел? — решила я вернуть Евгения Борисовича от воспоминаний о мамаше к интересующему меня дому.
— Может, за бутылкой махнул? — задумалась я.
Сестрица скривилась и посмотрела с сочувствием на меня, а я на нее.
— А тебе кто мешает своими руками? — огрызнулась я.
— Кстати, мой интерес к этим людям вызвал в соответствующих инстанциях недоумение, мне пришлось объяснять, зачем мне эти сведения…
— Ни в чем не виновен, — проблеял он, прижимая руку к сердцу. — Перед родной милицией, как на духу.
— Тут точно преступление, — заявила я, а Мышильда в ответ подергала себя за ухо.
— Ленкин? Ах, ну да… Так вот, год назад менты за ним явились, а он у них из-под носа ушел и пропал. А Ленка из тюрьмы письма пишет, мол, Иван на воле и все такое. А его и след простыл. И вдруг являет…
Он подобрал животик и с улыбкой уставился в мое лицо. Предпоследний, зовут его, кстати, Михаил Степанович, у меня непризнанный гений. Величайший поэт всех времен и народов, а также обладатель неповто…
— Что делать будем? — спросила сестрица. — Конкуренты наседают, а у нас даже плана нет.
— Жилец, Эдуард то исть. Наблюдает. Один раз даже голову в дыру сунул.
— Откуда мне знать? Я что, по-твоему, их каждый день нахожу? А этот лежал в нашем ходе, хлопот от него никаких, вот мы и решили с сестрицей: пусть себе лежит на здоровье, пока мы тут клад поищем.
— Но ведь он и не наш, — забеспокоилась она.
Тут и я чертыхнулась. Мы подошли вплотную, а родственник так увлекся, что на нас даже не взглянул. Потом я поняла, что он вовсе не стоит, как казалось вначале, а висит.
— У меня есть сведения, которые тебя заинтересуют, — сообщил Иннокентий с улыбкой фокусника, только что извлекшего из шляпы живого зайца.
— Мог пойти к Иннокентию Павловичу, у них общее горе, — высказала предположение Мышильда.
— Найдутся, — утешил Сашка. К себе домой мы все-таки решили зайти: может, повезет, и Михаил Степанович с Евгением уже в кухне допивают обеденную поллитровку? Поллитровка сиротливо стояла на подоконни…
— Это они запросто, это им как нечего делать и не в диковинку. Они и лошадь какую ни на есть остановят, а уж по горящим избам шататься у них любимое занятие. Так что не стесняйтесь, ежели что, на пом…
— Карта мне в наследство досталась. От деда. Лежала на чердаке. Дом продали, стали уборку делать и нашли.
Сестрица согласно кивнула, и мы отправились на пустырь. Засаду устроили в зарослях терновника. Крапивы здесь, как ни странно, было многим меньше, и мы обосновались почти с удобствами. Место выбрали о…
Дождь вдруг полил как из ведра. Мы вынуждены были вернуться в дом, но устроились не в кухне, а на терраске, потому что я сильно разволновалась из-за пропажи мужа и решила прилечь, чтобы хоть немного …
— Все-таки они где-то здесь, — глядя на сверкающие купола древнего собора, заявила сестрица.
Иннокентий недоверчиво посмотрел на меня, потом на Мышильду, потом опять на меня и затих.
— А твоя как же? — удивилась Мышильда, или попросту Мышь.
— Никакого покоя, — вздохнула я и зашагала в дом.
— Пошли, — кивнул Макс и очень решительно зашагал к пустырю.
— Надо вынести его в сад, — предложила сестрица. — Какая-нибудь телогрейка найдется, прикроем. Погоды нынче стоят замечательные, не околеет.
— Гениально, — кивнула я. — Особенно вот это «бестрепетно покинула меня» — сколько чувства, как емко, как сильно сказано.
— С кем? — насторожился Иннокентий Павлович.
— Иннокентий Павлович звонил. Хочет прыгнуть с балкона.
— Нет, — успокоила я. — Капкан волчий, но поставлен на троюродного брата, потому что специального капкана на него мы не нашли. В общем, будь осторожен. Если вредитель появится, притворись спящим.
— На постой устроился? — деловито осведомилась я.
— Не обращай внимания на такую ерунду. Могу разуться, если тебе так спокойнее.
— Бриллиантовый блеск манил… и толкал на неблаговидные поступки.
Мышильда натянула резиновые перчатки, извлекла из куртки мумии все вещественные доказательства, и мы с облегчением вышли на свет Божий.
На первый взгляд фундамент выглядел как обычно, и все-таки чувствовалось в нем что-то зловещее.
— Конечно, мы ж ему про вредителя не рассказывали, и он никого здесь встретить не ожидал.
— Ясно, — вздохнула я. — В долг больше никто не дает.
— Капкан смотрел, — нахмурился Серега. — Очень мне интересно стало. Вот я и спрыгнул, но неудачно.
— Пока ты соловья слушала, — вздохнула я, — мне пришлось мясом кверху выворачиваться для общего дела.
— Красиво, — кивнула она, вертя головой во все стороны. — Давно наведаться надо было. Всего-то пять часов езды.
— Ну, Елизавета… Не девка, а гренадер, ей-Богу.
Я первой выбралась на поверхность, за мной сестрица и следом Макс.
— Как куда? — обиделась я. — Сюда, естественно. Скажи на милость, за каким чертом я сижу тут битых два часа прямо напротив твоего дома?
— Не надо, — заверила я, зная, что последний просто жаждет всеобщего внимания. Мужской дуэт протрусил в обратную сторону, чай остыл, а Сашка поднялся.
— Неужели он думает, что прадед вовсе спятил, чтоб в людской-то зарывать?
— Ясно, — сказал Сашка, но как-то чувствовалось, что он врет.
— Отдашь с первого гонорара, — кивнула я и направилась к двери.
— Ты кому веришь? Эта чокнутая тебе заливает, а…
— Лизка, слышь, — позвала она. — Что это братец в капкан залезть удумал?
Хозяин выпучил глаза и даже отставил стопку, которую собирался наполнить остатками водки. Он явно был потрясен моим провидческим даром.
Она задумалась, потом кивнула, и мы пошли в дом.
— Дядечка, а мы вам ходы нашли, целых три. Сашка докладывал?
— Очень я беспокоюсь за нашу мумию. Гад троюродный шастает на приволье, как бы он ее не отыскал, а отыскав, не ограбил. С «бабками» у братца явно туго, а здесь тысяча баксов — соблазн велик.
— Подземный ход уже нашел? — поинтересовалась сестрица у Максима.
Помахав на прощание рукой любимому, я пошла собирать вещи. Пришла пора покидать гостеприимный город предков. От греха, как говорится… Тут и появился Максим.
— И отправился взглянуть? — не поверила я.
— Вы что, все с ума посходили? — возмутилась я.
— Семейные, — пришлось повторить мне. — Я выйду за него замуж.
— А что за хвороба? — удивилась я, вглядываясь в пышущую здоровьем личность хозяина. Название болезни было замысловатым, труднопроизносимым и ничего нашему разуму не говорившим.
— Лизка, стой, — вдруг засомневалась Мышильда, хватая меня за локоть. — Может, не стоит вот так к ним врываться? Они ведь бандиты.
— Какой? — насторожился Михаил Степанович.
— Правильно, Марья Семеновна, — кивнула я. — Выскочишь, прихватив самое ценное.
В общем, мы пакет из земли вырыли и с ним рванули к подземному ходу, открыли дверь и сказали в два голоса: «Ступенька», — но все равно едва не упали. Мышильда при помощи носового платка извлекла из п…
Утолив интерес к двери, мы вернулись к трупу, точнее, вернулась Мышильда. Она тщательно обследовала одежду и извлекла из карманов ряд интересных вещей: бумажник свиной кожи, связку ключей, еще ключ, …
— Нет, — опять помотал он головой. — Я долго думал и понял. Мы созданы друг для друга. Я покончил с пьянством. Все, — предпоследний рубанул рукой воздух и замер, выжидательно глядя на меня.
— Как ты мог… — после чего скрылась в направлении реки.
— Как музейный экспонат? — нахмурилась она.
— Неинтеллигенты, — убежденно сказала я, Мышильда кивнула, и мы побрели к дыре в заборе, а потом взялись за лопаты, однако много чего нарыть не успели. Евгений позвал обедать.
— И вовсе нет, — обиделась я. — То есть их, конечно, двое, но совершенно не в том смысле. Сначала был один, потом другой, но уже оба недействительные, потому что нет от них никакого толку…
— Надо бы вооружиться, — с опозданием сообразила Мышильда. — Как бы на братца не нарваться.
— Я бы на месте вашего деда спрятал сокровища здесь, — заявил Максим, тыча пальцем куда-то за мою спину. — Романтично, и вообще…
Иннокентий Павлович занял водительское место, я еще дверцу не успела захлопнуть, а мы уже неслись вперед, в буквальном смысле не разбирая дороги. Одна милицейская машина осталась возле братца, а втор…
Иннокентий извлек из кармана несколько листов бумаги и разложил их на свободном углу стола.
— Оттого и засыпаются, что долго готовятся, — наставительно заметила я.
Работу мы закончили, когда уже смеркалось. К этому моменту удалось почти полностью освободить пространство, которое ранее занимал дом. Немного поползав на коленях, мы вскорости обнаружили фундамент, …
— Елизавета, это невыносимо. Что он себе позволяет, черт возьми?
— Да, — согласились мы с Мышильдой. — Если, конечно, Ленкин ухажер о них знал.
— А вот Николай Васильевич говорит, что это прямо по-королевски.
— Ты же знаешь, — ухмыльнулся он. — Для меня это такие пустяки.
— Я с тобой, — с готовностью сказала Мышь и одарила меня чистым и ясным взором.
После чего Иннокентий Павлович медленно осел на диван, все еще держась за сердце, и, резко сменив тему, заговорил о самоубийстве.
— Лизка, дождь идет, много не нароешь, — сообщила она, потягиваясь.
— С конкурентами у нас один разговор: бритвой по горлу и в колодец.
— Все-таки это нелегко, — поглядывая на мой бюст с таким видом, точно прикидывая шансы парней выжить, заметила сестрица.
— Марья Семеновна, покажи ему свою ксиву.
— С рукой, — покачала головой сестрица. — Если была кровь, значит, в капкан он рукой угодил. На ноге ботинок, не босиком же он ходит.
— Неужто их как-то по-другому продают? — съязвила сестрица, но я ее урезонила.
— Просто не знаю, что и делать, горевать или радоваться, — растерялась я, в самом деле совершенно не зная, что делать, когда люди исчезают прямо из-под носа. — Макс, — сурово спросила я, поразмышляв …
— У меня есть идея насчет флигеля, — вдруг заявил он. Мы с Мышильдой разом повернулись и уставились на него.