Все цитаты из книги «Сестрички не промах»
— Выпусти его из подземелья, вдруг он темноты боится.
— А хозяин где? — нахмурилась Настасья Филипповна, не обнаружив такового за столом.
— Да, занятная история, — кивнула я, разглядывая стену перед собой. Теперь интерес ребят бандитского вида к данному пустырю становился более-менее понятен, а вот этот соседский жилец будоражил вообра…
— А я о нем не знаю. Что это за покойник такой, о котором болтать нельзя, да еще и опасно?
— Тут дело такое: в доме этом жил один человек… крутой, одним словом.
— Позвоним археологам, — согласился Сашка. — Только сначала брату, а то он мне по шеям надает за самодеятельность.
Я уже говорила, что Мышильда отважная и всякие там черепа и скелеты ей нипочем. В общем, через пять минут мы уже неслись в сторону пустыря, прихватив с собой фонарь.
Все уважительно притихли, а Михаил Степанович обиделся и выразительно надул губы. Выпив еще водочки, участковый удалился, а мы призадумались, что делать с моим бывшим супругом.
— Точно. При нем были большие деньги. Не его. Он их где-то запрятал, а мы должны найти их.
И в самом деле: кухни кончились, все три. Мы перекопали все три возможные площади, где они могли находиться, и ничегошеньки не обнаружили — не только тридцати золотых червонцев, но даже самого заваля…
Языки пламени лизали сучья. Я устроилась на земле, прихватив подушку из салона, подложила ее под локоть для удобства, а кейс придвинула ближе к огню. «Мышильда меня заметит и решит узнать, в чем дело…
— Ты меня не стесняйся, — поматерински просто заявила я. — Потому что если у нас с тобой все по-хорошему, так нам ни к чему хитрости и недомолвки. Так кто послал? Бандиты, что ли?
— Господи, спаси и помилуй, — ахнула я, ища глазами угол, глядя на который могла бы перекреститься. Углы тонули в темноте, и я осенила себя крестным знамением, глядя на свой пупок.
— Какие деньги? А-а… — опомнилась я. — Неужто он их с собой таскал? — спросила я с легким удивлением. Какими бы олухами ни были бандиты, но тысяча долларов, которые имел при себе Ленкин ухажер, явно …
— У меня два вопроса: куда делся наш троюродный и откуда взялись эти типы.
— Кто, кто… Есть люди. Вот тебя кто за язык тянул болтать про покойника? Это опасно.
Пять не пять, но дом Евгения Борисовича в самом деле виднелся неподалеку, сверкая на пригорке крышей из оцинкованного железа.
— Ну чего ты? — спросила она смиренно. — Интересные ведь были разговоры.
— Я свое дело знаю, — обещал Михаил, — и попрошу, Марья Семеновна, меня не учить.
— Наливай-ка, Евгений Борисович, еще по одной.
— А мне вдруг пришло в голову вот что: во флигеле когда-то была людская кухня.
— Все, ребята, — заявила я, с улыбкой глядя на них. — Вы тут развлекайтесь, а я вслед за мечтой… Михаил Степанович, как там дальше?
— Значит, родственник, — задумчиво сказала я.
— Лизок, я хочу понять, с чего ты вдруг заинтересовалась этим типом.
— Черти слопали, — нахмурилась я. Дома в самом деле не было. Куда он мог подеваться?
Евгений подскочил к окну, охнул, ахнул и схватился за пустые ведра.
— Подумаешь, высокие мужчины любят маленьких женщин. Между прочим, это выглядит эротично.
— Копать надо точно во флигеле. Братец-то прав. Сокровища там.
— Да брось ты, — утешила я. — Ты поджигаешь, я нападаю, и выйдет-то лет по пять.
— Вашего, конечно. Марья Семеновна под трель соловья мне историю вашего семейства поведала. А я вот все думал: почему ваш троюродный брат во флигеле копал?
— Елизавета, — грозно вопросил он, когда я вошла и вежливо поздоровалась со всеми, — что происходит? Где ты была и что за странные отношения у тебя с этим типом из соседнего дома?
— На кой ляд мы бандитам понадобились? — высказала я искреннее недоумение.
— За что… — фыркнула Мышильда. — Знаешь, как у нас говорят — был бы человек, а статья всегда найдется. Выйди, парень страдает.
Сестрица распрямила спину и застыла, опершись на лопату.
— Молодец, — похвалила я и закрыла блаженно глаза.
— На медведя. Троюродного гада ловим, то есть брата, — поторопилась я исправиться.
— Три колье… — подхватила я, но в этот момент нас лихо обошел белый «БМВ» и мигнул габаритами, приглашая остановиться. Мышильда вытянула шею, а я притормозила. Из «БМВ» вылез Макс и не спеша пошел к …
— Да ладно, чего ты… — застыдился Сашка и взял меня за руку.
Евгений благодарно кивнул и тут же исчез за дверью, из чего я мудро заключила, что до вечера поллитровка не доживет, следовательно, Евгений с Михаилом будут заняты, Иннокентий продолжит разыскания, а…
— А что, Евгений Борисович, — начала я, — хозяйка-то ваша где?
— Лучше в угол поставь, — посоветовала Мышильда, но тоже переживала.
— Нет на мне греха, — потряс головой Максим. — Я честный парень, просто по первому разу тебе не приглянулся и ты решила по-другому.
— Не знаю. Давно уехал. Если не спит, так, значит, где-то водку пьет.
— Идемте на пустырь, — сказал Максим. — Участковый ждет.
— И ты можешь говорить об этом так спокойно?.. — спросил он в ужасе.
— Не спеши говорить, как бы парень не умер от счастья.
Не найдя занятия получше, мы взялись за лопаты и за четыре часа смогли выполнить дневную норму. Сокровища нам не попались, зато копать никто не мешал.
— Не кто, а что. Сокровища. Тридцать золотых червонцев…
— Да брось ты. Полежат немного и очухаются.
Но расставания не получилось. В саду вдруг появился третий тип: выше, шире и мордастее этих двух. Голую грудь украшала шерсть, произраставшая сплошным покровом, и увесистая цепь с крестом.
— Здесь, — удивилась я. В этот момент глазастый Максим извлек из костра клочок банкноты, сильно обгоревшей, но те, кому было любопытно, могли узнать, что достоинство банкноты — сто долларов.
Тут я подумала, что родню знать всегда неплохо, и осталась.
— Не врет, — засвидетельствовала я. — Там гробница двенадцатого века и черепа. Надо археологам звонить. Открытие века.
— По носу я, конечно, зря, но уж очень мне обидно стало, что ты так со мной поступил. Я ведь к тебе со всей душой, думала, у нас все по-честному, а ты…
Мне надоело сидеть в машине, и я немного прошлась. Для начала спустилась к реке. Вблизи воды было прохладно, даже холодно. Я поежилась, потому что переодеться не сообразила и до сих пор щеголяла в шо…
— Я могу подняться на крышу. У меня есть ключ от чердака.
— А кто не пьет? — выбросив вперед ладонь, возмутился предпоследний. — Фолкнер пил, Хемингуэй пил…
Вооружившись лопатами, мы занялись расчисткой завалов с целью освободить старый фундамент и, привязав его к нашему плану, определить, где находилась кухня в первой четверти двадцатого века. Работа ок…
— За поворотом должна быть улица Верхнеслободская, а чуть ниже наша — Гончарная или Чкалова, Бог знает как ее теперь называют.
День прошел мирно и находками не потряс. Ближе к вечеру Максим куда-то исчез, чему мы совсем не опечалились. На пустыре стало веселее, даже Колька немного пришел в себя и порадовал речами. Парень он …
— Что? — спросил Иннокентий Павлович, вытаращив глаза так, что они буквально вылезли на лоб.
— Спасибо, — не очень уверенно проблеяли мы и кратко пояснили, что и как надо копать.
— Серега, — позвала я весело, — сейчас рванем по пересеченной местности. Следи за дыханием.
— Не знаю, — опечалилась я. — У меня вроде бы такого чувства нет. Ладно, давай здесь все как следует осмотрим: где-то ведь есть вход в подземелье.
— Надолго в наши края? — осведомился Иваныч, закусив капусткой.
— Много от них толку. Это ж самый ленивый народ на свете. Путного все равно ничего не сделают. К тому же искать начнут только через три дня.
— Актерка, — вздохнула я, еще раз просмотрела список и задумалась над одним именем: «Кутейкина Ефимия Самсоновна. В 1900 году родила внебрачного ребенка, сына, и назвала его Гавриилом, отчество ему д…
— Да пошел ты… — ответил Иннокентий Павлович, который, будучи на восемь лет моложе и чуть крупнее своего предшественника, иногда сгоряча мог себе и позволить кое-какие вольности.
— Клад под домом, — вздохнула сестрица, — а этот ход ведет в сторону, к реке.
— Его знаю, — согласилась я. — А если ты моего парня будешь всякими глупыми словами обзывать, получишь по носу.
— Ни на кого нельзя положиться, — сокрушалась сестрица. — Прямо хоть сама сторожи.
— С ума сойти. — Сестрица поднялась и с тоской посмотрела за окно, где сиял новый день. — Спать хочу. В отпуске я или нет?
— А где им еще быть? Глупо отдать ценную вещь и не взять деньги сразу. Потом их могут не захотеть платить. Разве не так?
Мышильда с уважением покосилась на меня и впилась взглядом в лицо Евгения.
Парни вновь ответили невпопад: один «да», другой «нет».
— Где вредитель живет? Помнишь ту, тайную квартиру, о которой ты нам рассказывал? — спросила я Иннокентия.
— Возникла проблема, — охотно пояснила я. — Дело в том, что у него повреждена коленная чашечка. Иннокентий Павлович был послан нами на разведку с целью сбора информации о бывших хозяевах дома.
— Где ж ты такого отхватила? Вроде как он тебе не пара вовсе?
Приспособление мы так и не нашли, зато могли похвастаться находкой покруче. Луч фонаря высветил стену, скользнул вниз, и мы увидели источник жуткого могильного запаха. На полу, лицом вниз, лежал чело…
— Нельзя, — вздохнула я в отчаянии, потому что руки у меня прямотаки чесались. — Он троюродный.
— Если еще раз сунется, я ему точно ноги переломаю.
— Если речь идет об убийстве, — продолжила она, — а ничто, как я уже сказала, на насильственную смерть не указывает, кроме сломанной лодыжки, которую он и сам мог сломать, так вот, если все-таки речь…
— Максим, взял бы ты с собой пушку, — посоветовала сестрица, весело подпрыгивая рядом. — Ведь на опасное дело идем. Есть у тебя какое-нибудь оружие?
— Нет, это даже странно, — проворчала я и тут наконец заметила джип, мчащийся на всех парах в сторону реки. Поднимая облако пыли, он несся по проселочной дороге, миновал мост и через минуту уже тормо…
— Так ведь не с чем, — развел Евгений руками.
— Много этот хмырь уследит… следопыт. Придумаем что-нибудь… Спи… — Но спать не получалось. — Вы чего как долго до меня добирались? — спросила я.
— При чем тут прадед? — удивилась Мышильда. — Он ведь был купцом, а не пиратом…
— Ты чего так долго? — проворчала сестрица.
— Кто тебя просил болтать про покойника? — с ходу накинулся он на меня.
— А чего ж вы до сих пор не нашли свои сокровища?
— Так… всем помаленьку. К примеру, тут неподалеку развлекательный центр есть, «Карусель» называется, так он там генеральным директором…
Зацепилась она за лист железа, точнее, за его угол, нахально торчащий из земли. Сам лист был присыпан землей и мусором. Мышильда сначала попробовала разогнуть мешавший кусок, потом попыталась его выд…
— Ну, Шайба, понятно, — продолжала сестрица. — Лицо у парня совершенно круглое, словом, очень аппетитная ряха, такую ряху вполне логично назвать Шайбой, а вот Веник?
Мы ждали появления Мотыля почти в молчании. Коля интенсивно раскачивался в кресле, Мышильда пялилась в окно и дважды начинала петь «Летят утки», но далее второй строчки текст не знала и умолкала, Мак…
Серега-Шайба перестал раскачиваться, а Коля выронил банку с пивом.
— Видно, — согласился он, по некоторой заторможенности чувствовалось, что до конца в себя он еще не пришел.
— Там же предыдущий муж живет. Его я тоже оттуда не могу выгнать. У него полоса неудач.
— А твоя фамилия как? — не отстала я от сестрицы.
— Вот оно, значит, — сказал дядька, разводя руками. — Здесь то исть и живу.
— Да? — обрадовалась я. — А Иннокентий Павлович разжился ключом от чердака и лезет на крышу.
Я тряхнула Эдика как следует и резко разжала пальцы. Враг рухнул.
— А шалаш уже построил? Я не намерена швырять деньги на ветер. Будет шалаш, будет и кормежка.
Я небрежно заглянула в его карту, он тут же торопливо убрал ее за спину. Насвистывая, с видом праздных туристов мы прошлись по пустырю. Эдик, охладев к бабочкам, исчез в дыре в заборе.
— Это они запросто, это им как нечего делать и не в диковинку. Они и лошадь какую ни на есть остановят, а уж по горящим избам шататься у них любимое занятие. Так что не стесняйтесь, ежели что, на пом…
Это как-то не приходило мне в голову, и я еще больше задумалась. Мы дошли до конца тропинки и свернули к домам. Поднялись на пригорок возле дома номер пятьдесят один и назад возвращались уже по улице.
— А вредитель заманил его и… — закончила Мышильда. Мы разом вскочили. — Идем скорее, может, жив еще…
— Вот и погуляем. Да выходи ты, придурок.
— Короче, троюродный на мели, — вздохнула Мышильда. — Оттого и кинулся клад искать.
— Отлично, тогда тебе задание повышенной сложности. Узнай все, что можно, вот об этих людях. — Я протянула ему записную книжку, где значились данные обоих паспортов мумии. — А также попытайся узнать …
— Я не обманывал, — мотнул головой возлюбленный. — А ты двинула меня по носу и стянула деньги.
— Тебе известно, Лизок, что, когда я берусь за дело, секретов не остается, — усмехнулся Иннокентий. Михаил презрительно фыркнул, а Мышь придавила локтем его ладонь, да так, что он взвыл. Мышь вежливо…
— Ладно, кончай голову ломать, — решила я. — Завтракаем — и за работу.
— Саша, — ответственно заявила я, хватая лопату, — ты гений.
— Несколько месяцев, — ответила Мышь. — Год или чуть больше.
— А что такое? Скажешь ты, наконец, что узнал, или будешь мне допрос устраивать?
— От дома ничего не осталось, и смотреть там нечего. А если ты все же на сокровища намекаешь, так я в них не верю.
— Значит, так, мы здесь были вчера, ход нашли случайно, а вот никакой мумии не видели.
— Ни-ни, — заверила Мышильда. — Все будет тихо, без шума и пыли.
— За нанесение телесных повреждений и увечий статья есть.
— Лизка, стой, — вдруг засомневалась Мышильда, хватая меня за локоть. — Может, не стоит вот так к ним врываться? Они ведь бандиты.
— Кто это? — пролепетала Мышильда с некоторым удивлением, а я подумала, что череп на вид довольно старый и не может принадлежать никому из пропавших. Об этом я и сказала. Мышильда, вяло ответив: «Да?…
— Нет, — повертел он головой. — Не трудящийся я. С детства хворый и второй год как на инвалидности.
Дверь открывалась крайне просто, стоило только потянуть за ручку. Мы ее открыли, потом закрыли и пришли к выводу, что ничего похожего на сложный механизм не существовало. Дверь была замаскирована из …
— Ты же знаешь, мой единственный доход — мамина квартира, но когда я живу в ней сам, дохода она не приносит.
— Это мы мигом, — обрадовался хозяин, я выделила сотню, и он потрусил в магазин, забыв обуться.
— Убиться можно… — и все это на два голоса.
— Берите, — кивнул он. Мы расплатились и пошли к выходу. Зажав в руке банкноту, дядька смотрел нам вслед и странно улыбался.
— Момент, Михаил Степанович еще не закончил свой монолог.
— Зачем это? Разведем костры, только посолидней.
Мы с Мышильдой выключили свет и шепотом разработали план операции. После чего выждали ровно час и приступили к его реализации. Ночь была безлунной, но облака исчезли, и звезды весело подмигивали с не…
— А вот и Евгений Борисович, — громко и с особой радостью возвестила сестрица.
Все это мы узнали несколько позже, а пока Иннокентий Павлович был послан за Настасьей Филипповной с радостной вестью. Настасья Филипповна так радовалась, что вскоре на пустыре собралась вся улица, а …
— Если нам по ночам сторожить, днем производительность труда резко упадет, а поручить это дело серьезному человеку не можем по причине отсутствия такового. Ничего не поделаешь, придется ставить капка…
— По какой такой надобности тебе здесь отираться, если наши золото-бриллианты не нужны?
Утром мы встали рано, наспех выпили чаю и отправились на пустырь, ноги промокли от росы, а душа рвалась навстречу новому дню.
Я выбралась из машины и подошла ближе к пустырю. Сзади раздался вопль и грохот ведер, я повернулась и увидела на тротуаре мужичка в трико, желтой майке и луже воды, он слабо дергал босыми ногами и та…
— Я знаю. И душу за баксы не продаю. Вот если бы тридцать царских червонцев, три колье…
— Пойдем, — кивнула я. — Вдруг там что-нибудь интересное.
— Хорошо, — согласилась я, вовремя вспомнив, что ночью мы решили выследить троюродного, а в этом деле толку от предпоследнего никакого. — Даю тебе больничный на один день. Не выздоровеешь до завтра, …
— И после этого ты не хочешь попробовать? — снова полезла ко мне сестрица. Мысль провести отпуск в коммунальном раю ее не вдохновляла.
— Лизка, неуж правда? — спросила тетка, напоив нас чаем и внимательно выслушав.
— Нет… то есть не знаю. Елизавета, там кровь.
— Только без криминала, — ахнула сестрица. — Мы ж интеллигентные люди, а истинный интеллигент не занимается мокрухой без крайней на то нужды. Чужую жизнь надо немного уважать.
— Куда? — опешил Сашка. Он и так сообразительностью не отличался, а после перенесенного искусственного дыхания и вовсе тормозил.
В этот момент на крыльце дома, где временно проживал наш троюродный братец, показалась хозяйка и заголосила.
— Братец. В капкан угодил. Да свети ты вниз, черт бестолковый…
Я покосилась на его руки и в принципе с ним согласилась.
В словах Мышильды была железная логика, но отказываться от удобной версии мне не хотелось.
Гусь поднялся, закинув голову в заоблачные дали, надеясь заглянуть в мои глаза, и устало опустился на тропинку, правда на этот раз придав хилому организму более удобную позу.
Кто-то вспомнил, что Олимпиада Самсоновна, бывшая актриса местного театра, проживающая в доме номер пятьдесят, хорошо гадает на кофейной гуще и может указать, где лежит пропавшая вещь. Мы кинулись в …
— Ну, конечно, то-то этот гад так обрадовался, когда мы про гробницу сказали и пятнадцать черепов, еще и песенку спел. Выходит, Боцман ему намекнул, где деньги.
— Для начала предлагаю обзорную экскурсию по исторической родине, — сказала я.
— В тюрьме, — удивился Евгений Борисович, — говорят, много ей что-то дали: то ли пять лет, то ли семь. Да уж теперь сколько ни дай, сюда она не вернется. Сгорел родной очаг, — закончил он с довольным…
— Жилец, Эдуард то исть. Наблюдает. Один раз даже голову в дыру сунул.
— Пакостный у тебя характер, Елизавет Петровна. Оттого все твои мужики либо с катушек съезжают, либо впадают в пьянство.
— Тебя, вражина, предупреждали, чтоб ты по нашу сторону тропы не шастал? — Он ничего не ответил, но заметно опечалился. — Еще раз на пустыре возникнешь, я тебе ноги выдерну.
— Это опасное предприятие, — встревожился он. — Рядом с тобой должен быть мужчина.
— Ты что, бестолковый какой? — удивилась Мышильда. — Братец вашего Мотыля укокошил и сокровища свистнул.
— Черт, — и ухватился за Мотыля, передав фонарь Мышильде.
— Завелась, да? — нахмурилась она. — Вот так всегда. Коли есть у человека семья, так нет покоя. Ладно, допустим, есть закон и есть справедливость, можно поступить незаконно, но справедливо и как-то с…
Третий ход через несколько метров закончился земляной стеной.
— Брехня, — нараспев заверила я, разводя руками.
Мышильда просочилась в комнату, а я, взглянув на сестрицу, подумала в очередной раз: «В семье не без урода». Росли мы с ней как бы в одной семье, мама Мышильды, сестра моего отца, работала проводнице…
Пройдя в дом, я сняла спортивный костюм, облачилась в шорты и майку. Мышильда сделала то же самое, после чего мы с наслаждением умылись в огороде холодной водой.
— Где жилец? — рявкнула я, от великого возмущения забыв поздороваться. Бабка охнула, присела и раскинула руки, готовая орать «караул». — Где жилец? — повторила я.
— Еще не знаю, но что-то, безусловно, даст.
— Поди разбери. Может, родственники ваши? — хитро прищурившись, спросил он.
Навстречу нам брел Михаил Степанович, заступавший на ночное дежурство.
— Макс-то? — Сашка тяжко вздохнул. — Вроде ревизора. Приставили.
— Тут точно преступление, — заявила я, а Мышильда в ответ подергала себя за ухо.
— После обеда я поехал к своему знакомому Гаршину Александру Викторовичу, мы вместе учились, помнишь, прошлым летом он еще заезжал к нам… — Александра Викторовича я помнила и потому кивнула. — Он сей…
Возле дома нас ждал сюрприз: на скамейке сидела сестрица в компании с блондином и увлеченно слушала соловья.
— Еще один испытательный срок, — довольно сообщил он.
Эдик подошел к родной крапиве, выложил вещи на тропинку и при помощи компаса стал определять стороны света, потом отсчитывать шаги в разные стороны, громко сопя, то и дело кидаясь к тетради и что-то …
Вдруг послышались шаги, и на пороге (дверь в кухню по причине жары не закрывали) возник Бельский Иннокентий Павлович, последний муж и адвокат.
— Да он шутил просто. Ройте, ройте, — и пошел прочь, слегка пошатываясь. Колька поднялся и, словно во сне, побрел следом, а за ним, чуть замешкавшись, потянулся Серега.
— Говорил, говорил, — кивнула Мышильда. — Я слышала.
— О Господи, — ахнула Мышь, и мы сосредоточились на двери.
На кухне хозяйственный Евгений Борисович стряпал обед, без конца отлучаясь то в большую комнату, где, громко стеная, с ногой навытяжку лежал Михаил Степанович, то в мамашину спальную, где предпоследн…
— Эдуард Митрофанович, — с легким поклоном ответил он.
Уснуть в то утро так и не получилось. Встретив рассвет, мы разошлись по домам и только было собрались ко сну, как на крыльце раздались глухие стенания. Вернулся Михаил Степанович. Так как увечий у не…
— Надо вынести его в сад, — предложила сестрица. — Какая-нибудь телогрейка найдется, прикроем. Погоды нынче стоят замечательные, не околеет.
— Ну, Елизавета… Не девка, а гренадер, ей-Богу.
Я решительно направилась к забору, забыв надеть футболку (бюстгальтер я не ношу принципиально).
— Не язви. Слушай Лизку. И не воображай, что у тебя есть ум.
— Думаю, ты права. Ребятки приехали по нашу душу, а троюродный гад им без надобности. Хотя черт их знает… Это все мумия… Боцман до сих пор в розыске, и, кроме нас, никто не в курсе, что он умер. Улав…
Мы вздохнули и с сочувствием посмотрели друг на друга. От мужиков сроду не было ни малейшего проку, одно беспокойство.
Под лай собак и взгляды старушек на скамейках мы с шиком прокатились до тринадцатого дома, испытывая некоторое, вполне объяснимое нетерпение. Здесь улица делала плавный поворот, мы тоже сделали и оша…
— Зачем тебе дом? Сокровища не в доме, а в земле зарыты. Наше дело найти место, где была кухня, и копать. Выходит, хлопот меньше. А если б в доме люди жили, как бы ты объяснила, что тебе в их подполе…
— Что у вас тут? — прокричал парень в форме пожарного.
— Никакой пользы от мужиков, — горестно вздохнула сестрица, и мы с удвоенным рвением приступили к поискам.
Мы выяснили, где приблизительно мог стоять дом в начале века, потратив на это по меньшей мере два часа. После чего поняли, что нуждаемся в отдыхе, и вернулись к Евгению Борисовичу, который с нетерпен…
— «Волчица ты, тебя я презираю, ты, мерзкая, уходишь от меня».
— С одной ногой много не накопаешь, — пожала я плечами.
— Ты не оставишь меня, — перешел Михаил Степанович на трагический шепот.
— Служить семье всегда рада, — гаркнула я, потом склонила голову и удостоилась теткиного поцелуя.
Однако без десяти минут пять я еще не знала, что бывший благоверный вскоре пропадет, и потому повернулась на другой бок и спокойно уснула. Двумя часами позже меня разбудила Мышильда.
— Сейчас узнаем, — заверила я. Новенькая вывеска радовала глаз. — Улица Гончарная, — прочитала я, испытывая некоторое удовлетворение оттого, что улице вернули ее старое название. — Дом семьдесят шест…
— Иннокентий Павлович, — сказал он с достоинством. — Не мешало бы вам подумать о людях. Мы отдыхаем. Вчера вы и так слишком долго отвлекали Елизавету от домашних дел, а сегодня в такую рань мы вновь …
— А что делать прикажешь? Врать неинтеллигентно. К тому же наше копошение на пустыре вызовет у граждан подозрения. Начнутся вопросы. А здесь все ясно: ищут люди клад.
— Деньги там лежать не должны, не ровен час свистнут, точно мумию. Хорошо хоть пасмурно сегодня, купаться вряд ли кто надумает и на деньги не наткнется.
— Все ваше адвокатское племя такое: лгуны и корыстолюбцы.
— Может, вам помочь устроиться? Я имею в виду уборку и прочее… Машка у меня в этой области большой специалист.
— Да мужик какой-то. Бродит по улице и орет блажью. Лизавету какую-то зовет. Гляньте, девки, может, ваш кто.
— Я всегда считала тебя человеком исключительных возможностей, — заверила я его.
— Марья Семеновна, покажи ему свою ксиву.
— У меня есть идея насчет флигеля, — вдруг заявил он. Мы с Мышильдой разом повернулись и уставились на него.
Помахав на прощание рукой любимому, я пошла собирать вещи. Пришла пора покидать гостеприимный город предков. От греха, как говорится… Тут и появился Максим.
— Никого не увидел. И подошел поближе. А внизу на камнях кровь… Мне так кажется. Яне стал подходить слишком близко…
Ясно, Мышильда уже со мной намылилась ехать.
— Не надо, — заверила я, зная, что последний просто жаждет всеобщего внимания. Мужской дуэт протрусил в обратную сторону, чай остыл, а Сашка поднялся.
— Я занял у соседки денег, чтобы расплатиться за такси.
— Бабка говорила, прадед где-то здесь клад зарыл, — доверчиво сообщила я. — Вот мы и пытаем счастья. Может, повезет? — Вопрос я адресовала парням. На сей раз они ответили осмысленно: один сказал «мож…
— А вы по какой нужде-надобности в наши края? Номер-то на машине не нашенский.
— То-то, — нахмурилась я. — Молчи лучше, — и понесла Михаила Степановича к дому. Парни, не искавшие встречи с милицией, исчезли в дыре, ведущей в наш сад, с намерением через другую дыру вернуться в с…
Я свернула к дому, и в этот момент из второго подъезда выскочил троюродный с объемистой сумкой в руке. Завидя нас, он резко рванул по газону в сторону стоянки, где у него, судя по всему, была машина.…
— Умник нашелся… а то не искали. — Она громко, со стоном вздохнула и стала смотреть на восток, где занимался новый день.
— Это что ж такое? — начал Максим, выпрямляясь.
— Вряд ли, — скривилась я. — Какая-нибудь прадедова актерка проболталась. Падок был купец Калашников на женский пол, через то и претерпел много.
— Не думаю, но на всякий случай сделай. Все поняла?
— Что там? — спросила Мышь, заглядывая в тетрадь.
— Кого? — разозлилась Мышильда. — Ход или брата?
Иннокентий пошел в дом, а мы бросились на пустырь, прихватив обычное орудие труда, то есть лопату.
— Любопытство одолело. Кто-то из-под земли стучал.
— И чего дальше? — приподнявшись на локтях, спросила я.
— Да ты свихнулась, что ли? — всполошилась сестрица, врываясь в подземный ход и начисто забыв о ступеньке. Мне удалось вовремя подхватить ее на руки и поставить ближе к стене, чтобы она случайно не т…
— Тогда прощай сокровища. По крайней мере, на длительное время. Будет следствие, и никто нам здесь вертеться не позволит.
— Лизка, у него может быть оружие. Против пули и ты не попрешь.
— Видно, он ее сам и принес, чтобы крышку сдвинуть. А кто-то подошел сзади и треснул его по голове.
Чтобы немного себя утешить, мы пошли обедать, Мышильда лично съездила за бутылкой коньяку, которую мы выпили под завистливые взгляды мужчин, угостив их чисто символически. Они заметно приуныли, чем м…
— Надо его в дом занести, — хмуро предложила Мышильда, — не то он всей улице покоя не даст. А завтра, на трезвую голову, поговорим.
Нос возлюбленного, резко увеличившись в размерах, походил на картофелину, зато глаза резко уменьшились. Не скажешь, что Клей стал симпатичнее. Он кинулся к кейсу, лежащему рядом со мной, торопливо от…
— Что же это делается, Елизавета? Мне в проживании отказано, а ему, значит, можно?
— Нет, собиралась, — нахмурилась я и неодобрительно посмотрела на Сашку. — Но потом передумала.
— Для общего развития. Я же сказала, надо знать, с кем имеешь дело.
— Так как же дом сгорел? — решила я вернуть Евгения Борисовича от воспоминаний о мамаше к интересующему меня дому.
— Да, — грустно согласилась я. Теперь сокровища казались совершенно реальными, и, похоже, до них было рукой подать. Однако решать, конечно, сестрице.
— С добреньким утречком, Елизавета Петровна. Чайку не желаете? Только-только заварил. Индийский, и с шиповником, мамашин рецепт.
— А как же чашечка? — вдруг спросил он. Мы с сестрицей переглянулись.
Мышильда была в семье белой вороной, точнее мышью, и не белой, а рыжей. Рост у нее средний, а по нынешним меркам ниже среднего, а общий вид какой-то худосочный, наводящий на мысль о бледной немочи и …
— За тобой, — пытаясь смотреть прямо, ответил он. — На последние средства. Рвался душой…
— Если Макс мент, а это и дураку ясно, он знает, что при мумии документов не было.
— Подземным ходом, — сказала Мышильда, выпрямляясь. — Зайдет, пороет и уйдет. И капкан он уже заприметил, осторожничать будет. Вот если б мы его ход нашли и там капкан поставили.
— Пожалуй, спущусь, — сказала Мышильда без особого энтузиазма и стала приглядываться, как половчее это сделать.
Тут Сашка перешел на описание сестрицы, и пришла моя очередь ее утешать.
— Стойте здесь, — сказал он, опустившись на четвереньки с намерением протиснуться в лаз.
— Бомжевать, значит? — грозно поинтересовалась я. Михаил нахохлился и приуныл. — Кормить не буду, и не мечтай. И за постой плати сам, на меня не рассчитывай. Все понял?
— А если он, сломав ногу, потерял сознание от боли? Упал и лежал, а тут угарный газ — и кончина от удушья.
Поиски клада обрастали бесконечными трудностями.
— Дядечка, а мы вам ходы нашли, целых три. Сашка докладывал?
— Вот это верно, — кивнул Евгений. — Места всем хватит. Устроимся то исть в лучшем виде.
— Я вот еще что спросить хотела, — начала я. — Ленкиного ухажера как звали?
Иннокентий недоверчиво посмотрел на меня, потом на Мышильду, потом опять на меня и затих.
— Думаешь, придется уходить? — всполошилась Мышильда.
— Ага, — поддержала разговор сестрица. — Инопланетяне завелись, людей крадут для опытов. Троих уже свистнули. Вот ждем, кто следующий… Нервничаем.
— Да. Свистнет деньги у мумии, а мы виноваты будем.
— Когда мы будем переносить Иннокентия Павловича?
— Ну, если знал об одном, мог знать и о другом…
— Карта мне в наследство досталась. От деда. Лежала на чердаке. Дом продали, стали уборку делать и нашли.
Дождь, вопреки прогнозу, так и не начался. Мы мчались навстречу неизвестности.
— Будем искать. Мы сокровища, вы свои деньги.
— Ладно. По терновнику можешь шастать и даже копать. Но если я увижу тебя по эту сторону тропинки, считай, ты уже инвалид.
— Насчет какого флигеля? — уточнила Мышильда.
После завтрака мы вышли на работу, через полчаса к нам присоединились сначала Евгений с Михаилом Степановичем, а затем Серега и Коля, на этот раз вместе с командиром, который возглавлял шествие с лоп…
— Чашечку он повредил, добывая сведения, — охотно сообщила я. — К нему пристали хулиганы на улице. Просто кошмар какой-то… и ударили его, причем дважды. Один раз по колену. Теперь он лежит и время от…
Хозяин выпучил глаза и даже отставил стопку, которую собирался наполнить остатками водки. Он явно был потрясен моим провидческим даром.
— Размещайтесь, где удобнее, я сам-то сплю в кухне, вот здесь, на диванчике. А за постой — сколько не жалко.
— Ты кому веришь? Эта чокнутая тебе заливает, а…
— Кинутся, если мы найдем что. А до той поры будут у калиток стоять и посмеиваться.
Через двадцать минут мы сели за стол. Евгений Борисович не только заварил чай, но и за пивом успел смотаться и теперь деятельно возвращал силы своему организму.
— Кстати, мой интерес к этим людям вызвал в соответствующих инстанциях недоумение, мне пришлось объяснять, зачем мне эти сведения…
— На постой устроился? — деловито осведомилась я.
Так как семья — это святое, прабабка часто баловала деток воспоминаниями. Бабка бережно сохранила их и донесла до нас, а тетка — мать Мышильды, посоветовала ей навести в них порядок и все распределит…
— Серега им нагрубил, — с готовностью пояснила сестрица. — А они этого страсть как не любят. И маленько вашего за ухо потрепали. Подружески. А он бегать за ними стал.
— О твоем парне? — передразнил Максим. — Кому ты вкручиваешь? Да он просто идиот.
Я продолжала лежать, смотреть на огонь, но через некоторое время мне это все-таки надоело. Лежишь тут, и ничего интересного не происходит. В конце концов, это смешно: не заметить ярко-красный «Фолькс…
— Елизавета, — шагнул Михаил Степанович, простирая ко мне руки.
Последний с любопытством заглянул в комнату, где Михаил Степанович орошал слезами ковер на полу, а я пошла к телефону и набрала номер Мышильды.
— Не могу понять, куда он делся? — разволновалась сестрица.
— Будет нам дорога в КПЗ и душка-следователь…
— Бриллиантовый блеск манил… и толкал на неблаговидные поступки.
— А по отчеству как? — поинтересовался дядька, заметно скривившись от моего рукопожатия.
— Тридцать золотых червонцев, — заунывно начала я старую-престарую семейную сказку. — Три колье, одно с большим бриллиантом и четырьмя маленькими, другое с изумрудами, третье с гранатами.
— Где деньги, придурочная? — рявкнул Максим, наклоняясь ко мне.
— Дружба дружбой, а служба службой, — пропела Мышь, вручая ему документы. Он тщательно их проверил, списал данные в блокнот и с благодарностью вернул.
Я сбросила туфли, села в кресло и двадцать минут терпеливо слушала, что Михаил Степанович видел и чувствовал.
Он оказался плохим человеком: в ответ на мою готовность все простить и забыть попытался сделать подсечку. У меня это вышло гораздо лучше, Серега хрястнулся наземь, а я, чтобы впредь отбить у него охо…
Мы вышли из лифта. Трое мужчин, спешивших нам навстречу, разом замерли, даже про лифт забыли, и правильно: лифтер тоже про него забыл и до сих пор размазывался по стенке.
— Здрасьте, — разом ответили они и попытались встать, потратив на это не меньше минуты, но если они и думали произвести впечатление, то у них из этого ничего не вышло: их макушки едва возвышались над…
— Ты уж постарайся, — вздохнула она. — Помни: дело прежде всего.
— Все-таки это нелегко, — поглядывая на мой бюст с таким видом, точно прикидывая шансы парней выжить, заметила сестрица.
После чего Иннокентий Павлович медленно осел на диван, все еще держась за сердце, и, резко сменив тему, заговорил о самоубийстве.
К вечеру яма расширилась, и мы задумались всерьез, что с ней делать дальше? Сама по себе яма нас не беспокоила, другое дело земля. Чтобы продолжать изыскания, надо было куда-то выкопанную землю опред…
— Неужто их как-то по-другому продают? — съязвила сестрица, но я ее урезонила.
В девять утра Иннокентий Павлович, вдоволь набегавшись, возник на пороге моей квартиры. Михаил Степанович оглашал громким храпом жилище, но звонок в дверь его потревожил, и он предстал перед нами в о…
Итак, отважная Мышильда, подмигнув мне, шагнула в темноту и тут же вскрикнула. Я выбросила вперед руку и успела ухватить ее за футболку, чем спасла сестрицу от падения.
— Мама моя… — из чего мы заключили, что видит он нечто чрезвычайно интересное, и разволновались. Попасть внутрь можно было только ползком, и Макс пополз, а мы вслед за ним. Однако ход почти сразу рас…
— Ленкин? Ах, ну да… Так вот, год назад менты за ним явились, а он у них из-под носа ушел и пропал. А Ленка из тюрьмы письма пишет, мол, Иван на воле и все такое. А его и след простыл. И вдруг являет…
— Что вы оба здесь делаете? — возмутилась Мышильда. — Люди серьезным делом заняты, а вы тут таскаетесь и волнуете Елизавету Петровну по пустякам. Стыдились бы.
— Ни в чем не виновен, — проблеял он, прижимая руку к сердцу. — Перед родной милицией, как на духу.
— Ну и пошел. И с сестрицей я соловья не слушал. Просто хотел узнать, чего вы тут затеяли.
— Монтировка, — сказала Мышильда недрогнувшим голосом. И точно — окровавленная монтировка валялась в пяти шагах от нас.
— Просто невезуха, да и только. Вместо того чтобы прадедов клад искать, приходится отвлекаться на какую-то мумию. И добро бы польза была…
— А загорится все это? — усомнилась сестрица, глядя на огромный дровяной шалаш, устремленный в поднебесье.
— Как это неожиданно? — возмутилась я. — Я предупредила тебя за два месяца, а потом дважды назначала испытательный срок, хотя прекрасно знала, что только зря теряю время. И что? Вместо благодарности …
— Не улавливаю связи, — нахмурилась Мышь.
Сверка планов с местностью заняла больше часа, после чего предполагаемая кухня неведомо как переместилась на северо-восток на пять метров в сторону от прежнего раскопа, причем фундамента здесь не наб…
— Выход, — ответила Я, хотя сестрица дурой не была и уже сама сообразила, что перед нами.
— Что значит моя? Есть еще Иннокентий Павлович. Не могу же я его вышвырнуть на улицу. Он, чего доброго, и вправду с балкона сиганет. К тому же он прилично зарабатывал, когда мы ее покупали, и на поло…
— Ты мне по носу съездила и в подземелье закрыла.
Мы легли и замолчали, но не надолго. Мышильда начала дедуктивно мыслить, а если на нее такое находит, так просто спасу нет.
— Как, интересно? — съязвила я. За три месяца он кончал с собой раз двадцать, причем каждый раз так глупо и неудачно, что у меня чесались руки помочь ему и разом прекратить все это.
— Еще как загорится, — порадовала я ее. — Теперь слушай: оба костра зажигаем одновременно. Я остаюсь здесь сторожить Сашку, а ты бежишь к нашему дому, будишь Евгения и орешь «пожар». Да, на всякий сл…
— Мишка твой приперся. Всю малину испортит…
— Точно придурок, — согласились мы и потеряли к дыре интерес. А зря, если бы мы тогда догадались в нее заглянуть, то избавились бы от многих волнений.
— Ты забыл про водку, — напомнила я, и мы задумались.
В этот момент до меня дошло, что она пытается мне сказать.
— Выскочу, вот что, — еще больше нахмурилась Мышильда. Как я уже говорила, соображает она иногда туго, но сейчас это было извинительно.
— Какой прок с водки, если дома нет? Исчез, испарился, и место крапивой заросло. Дура я, что ли, в свой кровный отпуск воду с колонки таскать да водку жрать в компании с каким-то недоделанным.
— Это почему? — обиделась я. — Дыры не было, потом появилась, кому-то она понадобилась?
— Конечно, — удивилась я. — Как-то это не по-людски, Лизка, — покачала головой сестрица. — Люди-то к ограблению годами готовятся… и то засыпаются.
— Мог пойти к Иннокентию Павловичу, у них общее горе, — высказала предположение Мышильда.
Евгений слабо развел руками, «мол, ничего не сделаешь, брат», и мы пошли обедать, а Михаил Степанович отправился воздвигать себе жилище.
— Все-таки они где-то здесь, — глядя на сверкающие купола древнего собора, заявила сестрица.
— Да там вокруг частный сектор и без удобств скорее всего.
— А как же твоя работа? — забеспокоился Михаил Степанович (к моей работе он относился с трепетом).
— Когда ты переедешь? — быстро спросил он.
Сестрица согласно кивнула, и мы отправились на пустырь. Засаду устроили в зарослях терновника. Крапивы здесь, как ни странно, было многим меньше, и мы обосновались почти с удобствами. Место выбрали о…
— Это не я, — испугался Клеи. — Это кто-то другой, я даже не знаю кто.
— Ну, должны, — ответила я без всякой охоты.
— Вы что тут лясы точите? — не очень вежливо поинтересовался он у парней, те беспомощно повернулись, пожали плечами, но с места сойти не смогли.
— У меня есть сведения, которые тебя заинтересуют, — сообщил Иннокентий с улыбкой фокусника, только что извлекшего из шляпы живого зайца.
В больницу Иннокентий не захотел. Он хотел, чтобы я села рядом, взяла его за руку и поговорила с ним. Я села, взяла и поговорила не менее получаса. После чего недвусмысленно намекнула, что у меня пол…
— Неужели он думает, что прадед вовсе спятил, чтоб в людской-то зарывать?
— Да, понарыли, точно кроты. Завтра надо там все осмотреть и твою версию проверить. Хотя скорее всего ты права, больше ему деться некуда: вниз он спустился, а наверх не поднялся. А с этими что?
— Это значит, не рыдать на моей груди трижды в день, по поводу, а также без повода.
— Как музейный экспонат? — нахмурилась она.
Дождь вдруг полил как из ведра. Мы вынуждены были вернуться в дом, но устроились не в кухне, а на терраске, потому что я сильно разволновалась из-за пропажи мужа и решила прилечь, чтобы хоть немного …
— Капкан смотрел, — нахмурился Серега. — Очень мне интересно стало. Вот я и спрыгнул, но неудачно.
Однако работа не спорилась. Часов в восемь мы решили устроить себе выходной и отправились в баню. Так называемая Нижняя баня была в городе местной достопримечательностью. Построенная еще в прошлом ве…
— Ты его видел? — спросила я. Михаил смутился, но соврать не рискнул.
— Не ожидал от вас, Марья Семеновна, — запечалился он.
— А вот когда стрельбу-то открыли, и случилось. Сосед говорит, в баллон угодили, он, мол, и взорвался. Про баллон не скажу, но полыхало будь здоров. Ленка-то выскочила, а хахаля ее в доме и не оказал…
— До разговоров ли мне сейчас, когда Михаил Степанович пропал, и Евгений, и даже участковый.
— Тебе незачем соваться в это дело. Будем считать, что оно сугубо личное, то есть мое.
— В самом деле, пусть идет, — вмешалась Мышь. — Гений-то наш, кроме жареной картошки, ничего не сделает, а мне после такой работенки калории нужны.
— Отдохнуть в этом году не получится. Деньги нужны, придется покупать квартиру.
— Это еще вопрос, — тягостно вздохнула сестрица.
— А твоя как же? — удивилась Мышильда, или попросту Мышь.
— Мышь! — рявкнула я. — Троюродный попался.
— Оттого и засыпаются, что долго готовятся, — наставительно заметила я.
— Красиво, — кивнула она, вертя головой во все стороны. — Давно наведаться надо было. Всего-то пять часов езды.
— Пошли, — кивнул Макс и очень решительно зашагал к пустырю.
Михаил и Евгений нас не узнали, на имена не отзывались и продолжали пребывать в блаженстве.
— Вы что, спятили, друг любезный? — не сразу сообразив спросонья, что ему нужно, поинтересовалась я.
— Вот, — ткнула я пальцем в Иннокентия. — Послушай, что он рассказывает.
Я поставила Мышь на землю, и мы вернулись к нашим ведрам. Из-за забора раздался дружный вопль: «Мамочка!» — и характерный стук. С таким стуком затылок ничем не заполненной головы соприкасается с твер…
— Конечно, — удивилась я и гордо исчезла за дверью.
— Но у меня отпуск, — в самом деле устыдившись, заметил Иннокентий.
— Ты смотри, поосторожнее… и вообще… стреляют вашего брата.
— Не знаю, — покачал он головой, думая о чем-то своем. — Какая разница, Веник и Веник…
— Дура или нет, не скажу, по-разному считаю: иногда вроде дура, а бывает — вроде нет.
— Вот, — обрадовалась Мышь. — А как ихний муж пострадавший, они, стало быть, и гневаются. А вам совершенно незачем кричать.
— К примеру, наводнения у вас не водятся?
— Чепуха, — покачала я головой. — Что, по-твоему, прадед родному сыну соврал?
— Хорошо, — ответила Мышильда. — А сейчас пойдем отсюда. Надоел мне этот склеп до смерти.
— Пока ты соловья слушала, — вздохнула я, — мне пришлось мясом кверху выворачиваться для общего дела.
— Нет так нет, — пригорюнилась Мышильда. — Давай спать. Завтра ответственный день.
— А мы приезжие. Прадед наш, купец Калашников, раньше жил в доме, что на пустыре стоял, пустырь видели?
— Москва не сразу строилась. Но кое-что проясняется. Надо определить, где стоял дом, от задней стены отсчитать положенное количество шагов и там копать.
— Я тебе сразу сказала: вы не пара и ничего путного из твоего замужества не выйдет. Как сказала, так и получилось.
— Отчего ж не поискать, коли есть охота, — дипломатично заявил Евгений. Михаил Степанович к этому моменту опять очнулся от легкой дремы и повел носом.
— Отродясь у нас в роду мелкие мужики не водились.
— Хорошая мысль, — заметила сестрица, почесав нос. Ни капли крови обнаружить не удалось, дождь все смыл. — Чудеса, — сказала Мышильда, щуря глазки, точно видела фундамент в первый раз. Тут пришла мне…
— Михаил, — сказала я, он подпрыгнул от неожиданности и торопливо вскочил. — За вчерашнюю выходку тебе нет прощения. Но моя сердечная доброта и ходатайство Евгения Борисовича побудили меня дать тебе …
— Ага, — сказала я, уже поняв, куда клонит сестрица.
— Уехать не простясь? Без намеков и легкого шантажа по поводу самоубийства? На Иннокентия Павловича это не похоже.
— Здесь мы, — проворчала я. — Напугал до смерти.
— Да уж. — Сестрица зябко поежилась и, ухватившись за рычаг, придала доскам первоначальный вид. — Расскажем? — спросила она опять-таки шепотом.
День был солнечным, но не таким жарким, как предыдущий. На завтра обещали дожди.
— Ага, — обрадовалась я. — Если желаете, Максим, не знаю, как вас по отчеству, поговорите с моим адвокатом.
— Что ж мне теперь, жениться на ней, раз на скамейке сидел?
— Что-что? — повторила я. — Тебя спрашиваю? Для чего ты был сюда поставлен, то есть положен? Клад из-под носа свистнут, а ты и не увидишь. Обеда не будет, — прорычала я, отпуская почти бесчувственное…
Мы с Мышильдой переглянулись с видом глубочайшего удовлетворения.
— А вдруг дед или сам прадед что-то перепутали.
— А что за хвороба? — удивилась я, вглядываясь в пышущую здоровьем личность хозяина. Название болезни было замысловатым, труднопроизносимым и ничего нашему разуму не говорившим.
— Молчи, несчастный! — прикрикнула я, освобождая его конечность из капкана.
Идея нам не понравилась: в кустах засели мы.
— Он родственник, — хлопнув по столу ладонью, провозгласила я. — Прогнать его мы не можем. С этим ничего не поделаешь. Но так как сведения он заполучил воровским путем — копать ему не давать.
— За вами. — Мой новоявленный возлюбленный покосился на меня, а я вытаращила глаза.
— Мне все равно, как это называется, я хочу вернуться. Я сейчас стою на балконе, и одного твоего слова достаточно…
Головешки, оставшиеся от пожара, наносили ущерб моим белоснежным кроссовкам, а археология никогда меня особенно не интересовала, так же как и Мышильду, впрочем. Но сейчас она сидела возле стены с так…
Предполагаемый подпол находился совсем не в том месте, где по плану значилась кухня, и особого нашего интереса не вызвал. Мы позавтракали, а уж потом вернулись к злополучному листу железа, по дороге …
— Он мог задохнуться угарным газом, огонь бушевал даже в подвале, ты сама видела, как полки обгорели.
— Эти люди опасны, — не обращая внимания на мои сведенные у переносицы брови, продолжил Иннокентий.
— Ну… пылесос и телефон вещи разные, — пожала я плечами, теряясь в догадках, чего это сестрицу так разбирает с этими кличками. Через полчаса мы закончили думать вслух и отошли ко сну.
Мы пошли, оставив Евгения в доме. В случае появления Михаила Степановича он должен был нам сигнализировать.
— И что? — насторожилась я. — Прадед все перепутал, и план у нас не правильный, а у Эдуарда верный?
— Ванькой, Иваном то исть. Я с ним дружбу не водил, фамилии его не знаю, но сам не раз слышал, как Ленка его называла: точно, Иван.
— Здравствуйте, — с детской доверчивостью сказала я и наградила каждого улыбкой. Потом оглядела веранду и часть дома, которую смогла видеть в открытую дверь. — Неплохой дом, — заметила я. — Дорого за…
— Великий знаток душ человеческих, — фыркнула Мышь, а я кивнула в ответ.
— Вы как себя чувствуете? С вами все в порядке?
— А братец-то хитер, — присвистнула Мышильда, внимательно разглядывая землю под ногами. Потом встала на четвереньки и вроде бы все обнюхала. — Лизка, — заявила она минут через десять, — сдается мне, …
Все три подземных хода мы обследовали, но никаких следов пропавших не обнаружили. Тут я вспомнила о неожиданно возникшей дыре в другом подземном ходе. Мышильда вроде бы заинтересовалась, но Максим то…
— Ничего подобного, — голос Иннокентия стал совершенно зловещим. — Спросили: «Ты куда свой нос суешь?» Один ткнул меня в грудь, а второй ударил в коленную чашечку, потом сказал: «Смотри, сиди тихо», …
— Тогда ясно, — вздохнула Мышильда. — Вот он в капкан и угодил. Представь, снует себе каждую ночь человек подземным ходом, сокровища ищет, и вдруг узнает, что под носом у него лежат огромные деньги.
— Иннокентий, у меня для тебя есть задание чрезвычайной важности. В доме номер пять временно проживает субъект, который выдает себя за нашего родственника и на этом основании претендует на сокровища.…
— Я тебе сейчас налью, — рассвирепела Мышильда и хотела огреть его подставкой для чайника, но тут дверь распахнулась, и в кухню вошел милиционер в погонах капитана.