— Поди разбери. Может, родственники ваши? — хитро прищурившись, спросил он.
— Ни в чем не виновен, — проблеял он, прижимая руку к сердцу. — Перед родной милицией, как на духу.
— Вот это верно, — кивнул Евгений. — Места всем хватит. Устроимся то исть в лучшем виде.
После чего Иннокентий Павлович медленно осел на диван, все еще держась за сердце, и, резко сменив тему, заговорил о самоубийстве.
Мы легли и замолчали, но не надолго. Мышильда начала дедуктивно мыслить, а если на нее такое находит, так просто спасу нет.
— Подземным ходом, — сказала Мышильда, выпрямляясь. — Зайдет, пороет и уйдет. И капкан он уже заприметил, осторожничать будет. Вот если б мы его ход нашли и там капкан поставили.