Все цитаты из книги «Три дня Индиго»
— В городе вялом и старом — лица молодого лезвие! — воскликнул бомж. — Словно в дурмане пьяном слово услышать трезвое!
Наконец он смирился. В очередной раз коснувшись поверхности после прыжка, я не «прилип» к камням, а оттолкнулся и прыгнул снова.
— У меня тут когда-то работал племянник, — сказал деда Боря. — Троюродный. Но это не важно, он бы помог… но он уехал из Москвы.
— Иван родил девчонку, велел тащить пелёнку.
— Надеюсь, — ответил я. — Я ведь призванный. Пусть и в отставке.
Бананы, впрочем, толком не вызревали — как ни штрафуй, а всё равно посетители их обрывали ещё зелёными.
Странный это был разговор — в самой знаменитой точке бывшей Луны, рядом с кораблём Инсека и посадочной ступенью «Орла».
— Меня с работы, Милану из института, при желании найдут и тебя за что посадить, и как близких зацепить… — Лихачёв покачал головой. — Ребятки, я не хочу вас подставлять. Эта женщина — не преступник, …
— Извини. Единственный выход. Я же не могу всех их убить. Хотя, наверное, могу! Но не хочу.
Другой Максим покачал головой, будто я ляпнул какую-то глупость.
— Абсолютно, — подтвердил я. — А ты знаешь, что ещё должно быть в скафандре?
— Как-то очень легко отдаёте нам планету, — заметил я.
— Нет? — оживился полковник и быстро вошёл. — А где он? И как ты узнал?
— Тебе руки надо перевязать? — спросил он.
Это был наш лунный сон, а то, что происходит на Луне — остаётся на Луне.
— И будете убивать чужую стражу? Да они ведь тоже люди! Дети двухметрового роста!
Дарина смотрела на меня с сомнением и надеждой одновременно. Я не стал ей пересказывать ни свой разговор с Инсеком, ни мозговой штурм, который мы устроили с Лихачёвым. Не хотел зря обнадёживать.
— А я бодрый и свежий, поспал немного, — похвастался я, не уточняя, что это было в процессе «контролируемой инволюции». Может, потому и не хочется спать? Мой организм перебрали заново, словно двигате…
— Что с тобой происходит? — спокойно спросил Инсек.
— Мы же оба знаем, что ты выберешь, — ответил он.
— Ого, — сказал я, будто знал сроки приготовления мутагенов. — Вы меняете хранителя?
— Может быть, ты придёшь днём? Поиграем снова?
Почему-то я совсем не ждал от Миланы такого.
— Ты спроси, пожалуйста, Дарину, — сказала мама. — Сколько это ещё будет продолжаться?
— И вообще мне полезно изучать отношения…
— Это постсингулярная форма разума первого порядка. Он вышел за пределы физического тела и теоретически всемогущ. Но для перехода к подлинному всемогуществу, постсингулярности второго порядка, Высший…
Гнездо ответило, что всё нормально. В нём есть жница и двенадцать куколок. И ещё шесть гостей, стражи и жницы. Гости немного смущали Гнездо, но оно готово было их терпеть. Конечно, когда в Гнезде поя…
— Можно подумать, вы в Бога верите, — ответил я и сел рядом с Виталием Антоновичем.
Эта дрянь была человеком — по меньшей мере, по части эмоций! Она всё чувствовала! Она просто ненавидела и презирала людей!
— Похороните меня, ладно? Чтобы в земле? По-человечески.
И я вдруг ощутил себя на месте этого деда. Представил себя… нет, не в глуши, какая тут глушь, сто метров до железки, десяток километров до полустанка. Но на обочине. И не потому, что на обочину спихн…
— Ты замечательно выглядишь, — сказал я. Мы были в её комнатке, и она даже включила яркую лампу, чтобы мне было удобнее.
— Не надо, — остановил я его. — Прежний прав.
— Почему? — Милана неловко улыбнулась. — Я толком ничего и не сделала… хорошего… это всё Максим.
— Ну только третьей силой, — признался я. — И вряд ли Высшим, для него это грубая работа.
Мы, наверное, думали об одном и том же. Но говорить не хотели.
Я глянул — да, среди коробок от еды лежал и контейнер с мутагеном матери.
На столе перед Изменёнными лежали какие-то брошюры, исписанные листы бумаги и оружие.
Да, это был древний лунный модуль. Тот самый, на котором люди впервые прилетели на Луну. Точнее, его посадочная часть, навсегда оставшаяся на Луне. Как же американцы обижались на Инсеков, разрушивших…
Пошла к люку, как-то странно переступая по полу.
А я сделал выпад, пытаясь дотянуться до него остриём шпаги.
— Виталий… — прошептал я. — Старший, мы справились…
— Почему же у меня ощущение, что мы в говно залезли? — спросил я.
К сожалению, к Селене так притереться не получалось.
— Ага, — сказал я. — Обычный, хозяйственный. Лезвие вымазано этим гелем. Но у дыры края выгнуты наружу.
Дарина отцепилась, соскользнула с меня и столь же молниеносно метнулась к Милане. Та даже вздрогнула и отшатнулась.
Я посмотрел на Елену. Она, оказывается, трясла меня за плечо.
— Чего-чего? — заинтересовался деда Боря. — Ещё и атака на Инсека? Ну Максим…
— Продолжу продуцировать смыслы, — кивнул я. — Либо я, либо Гнездо, верно?
— Зачем это мне? — спросил Продавец удивленно. — Какой в этом смысл?
Я полез в карман, но деда Боря внезапно взял меня за руку.
Ну и где же Лихачёв, где, в конце концов, Иван?
— Вот что он такое, — сказал Продавец, сжимая и разжимая пальцы. — Кукла. Можно ещё привести в пример Гнездо, оно тоже сочетает обязательные, но заменимые биологические элементы и волновые структуры…
— Вариант, — Лихачёв кивнул. Глаза у него заблестели. — Или же она уникальна и её хотят захватить! Иди к Наське! Пусть признаётся, откуда взяла кристалл. Можно пообещать раменским, что такого больше …
— Да ничего крутого! — Лихачёв до обидного насмешливо глянул на меня. — Совершенно обычная штука. В гидравлических приводах и муфтах используется. У меня в боевом костюме тоже есть.
— Твои недавно ушли. Молодцы, много стали гулять, это полезно.
Дарина встретила меня сразу за дверью Гнезда.
И самое главное — я не хотел рисковать ради Инсека.
— Продавец всё-таки дал? — спросила Дарина зачарованно.
Рыжий парень, похожий на Рона из детского фильма, уже превратился в груду песка, перемешанного с форменной одеждой. Из штанины медленно высыпалась струйка. Что меня потрясло — так это рыжий налёт на …
— Хорошо. Загляну сейчас в Гнездо, потом вернусь к нашим.
У дверей стояла стража — Изменённый, мутировавший в охранника. Он или она (у стражи разница стиралась) походил на человека, но не так, как куколки или жницы. Выше ростом, лицо шире человеческого и од…
Ну вот, протащили, и что нам теперь — стрелять в охрану?
— И я тебе не верю, — сказал я, касаясь её груди.
— Ничего. Если честно, мне эти недели было как-то одиноко и пусто. Наверное, подсела на адреналин.
Значит, позвонил ему капитан. Ну что ж, его можно понять.
Кафе потихоньку начало оживать. Выглянул, кивнул нам и исчез внутри повар. За крайний столик села случайная парочка, любуясь церковью.
— Попробуем взять ещё боеприпасов, — предложил я. — И позовём наших.
— Если это кристалл Наськи, — добавил я. — И если у неё есть ещё такие, или она способна произвести новые…
— Нам неприятно другое, — сказал Лихачёв.
Может быть потому, что связаны Гнездом. Если Слуги — это эгоизм в абсолюте, безразличие к чужим мыслям и чувствам, то Изменённые — их полная противоположность. Нет, они не коллективный разум, не сков…
— Продавец очень много себе позволяет, — задумчиво сказал Инсек.
— Мне дайте, — попросила Елена азартно. — Вы и не представляете, через какие щели я внутрь человека заглядываю… потом напомните, расскажу анекдот… про поклейку обоев…
Накануне Перемены в Москве было меньше тысячи таксофонов. Стояли они в таких местах, что многие москвичи про них вообще не знали и уж тем более никогда не звонили. Зачем, если в кармане даже у ребёнк…
Внутри помещение было разделено серым матерчатым занавесом, идущим от самого потолка. Потолок слабо светился, воздух стал ощутимо прохладнее — Продавцам нравилась температура около пятнадцати градусо…
— Дарина, я выйду к ним навстречу! — выкрикнул я. Повернулся.
— А мне прозрачный, — сказала Дарина и ткнула себя в щёку.
Но стратега на Земле больше не было. Высший увёл её с собой — и тем самым остановил надвигающуюся катастрофу. Мы были в шаге от нового Армагеддона, но тот не случился.
И вдруг я почувствовал, как Гнездо тянется ко мне — тревожно и быстро, будто набегающая волна. Я даже отстранился на миг, попытался закрыться. Это не очень приятно, когда с тобой начинают говорить вн…
Мне это не понравилось. Не потому, что я так беспокоюсь за соблюдение правил дорожного движения. Но это же центр, рядом Кремль! Через минуту у этих машин будет полиция. Хорошо, если просто погрузят н…
Надо сказать, что примеру певицы последовало всего несколько Слуг. Видимо, оторвать себе голову было очень сложно. А может быть — страшно.
Я посмотрел на Виталия Антоновича. Наш старший отвёл взгляд.
— Ты говорил, что это запрещённый товар и вы больше никогда его не продадите!
Она отстранилась, но сумела сделать это так, что я понял — она не брезгует мной, а наоборот, не хочет запачкать своим прикосновением.
— Да. Только если откажешься, то память обо всём рассказанном я тебе сотру.
— Откуда мне знать, я не офицер и не солдат, — буркнул я. — В армии не служил. Сейчас вообще мало кто служит.
— Да ты и так мне помогла вчера, — сказал я. — Как мы со Слугами-то, а?
— Мы поругались, — заметил я. — Ты ушла, потому что мы поругались.
— Верно! Дозирование информации, дорогой Максим, ключ к успеху. Толпа удовлетворится тем фактом, что богатые и знаменитые тоже смертны. Коллеги, завидующие им, радостно примут новость о распутных нар…
Ника кивнула, вполне удовлетворённая ответом.
После корабля Инсека московский воздух казался сухим и прохладным. Влажные пряди волос налипли Милане на лоб, я протянул руку, поправил ей волосы… и замер. Мы неловко улыбнулись, потом синхронно отдё…
— Заберёшь, — согласился Алекс. — Но если мы не сможем запустить экраны, то развлекаться придётся здесь.
— Нет задания, нет оплаты, — Продавец покачал головой.
— Я пойду в Раменки, — сказал я. — Я их переспорю. Обязательно.
— Ну… что-то слыхал, — ушёл я от прямого ответа. — Так их вряд ли отправляют цветочки нюхать. На то они и стражи, верно? Или ты прям хочешь воевать?
Просто это у них было. Как-то совсем просто.
Мы были на Луне, а всё, что происходит на Луне, там и остаётся.
— Может, Инсек исторического кино насмотрелся? — спросила Милана. Подняла одну из железяк. Вот они, кстати, были как раз из синего-серого корабельного металла. — Классическая французская боевая рапир…
Камни подо мной слабо вздрогнули — это упало рядом обезглавленное тело Алекса. Ему повезло меньше, ногами оно оказалось на поверхности, туловищем перевалилось через край.
— Где в этих трико могли храниться питательные растворы? — удивилась Милана.
Тут меня и окликнули с бульвара — в очень знакомой манере.
— В какой-то мере эти кисти до сих пор живы, — сказала Елена. — Хотя основная часть Продавца разрушена, но синяя жидкость продолжает питать биологические части.
— Практически для того же. Чужой эмоциональный опыт порождает собственные чувства. Кто-то использует приспособления, считывающие эмоции с кристаллов. Кто-то их потребляет напрямую. Даже простые крист…
Парень бежал следом, в руках у него была спортивная сумка, и он то ли что-то с ней делал, то ли что-то из неё доставал.
— Не надо пытаться звать на помощь, — сказала мне Ника. — Это кончится болью и новыми жертвами.
— Она ушла, — ответил я. — Действительно ушла.
Только о его предложении стать Кандидатом умолчал.
— Сука! — выкрикнул я и сорвал экран со стены. Никаких проводов у него не было.
Да и вообще, девушкам простительно не разбираться в науке!
Может быть, я только что получил шанс сам забрать подарок для Дарины.
Я вдруг захохотал, глядя в застывшее лицо охранника.
— Приходите за наградой завтра к девяти утра. Спасибо за чаепитие.
— Надо уходить, Макс. Там… всё чисто? — Елена кивнула на конференц-зал.
Я бросился за ними, встал у стеклянных дверей. Стражи и жницы быстрым шагом уходили к Тверскому.
— Наська, извини… — я присел, взял её за руку. — Сам не свой. Это всё эти, отношения… Ты как себя чувствуешь? Всё нормально?
До этого момента слушали меня внимательно, вопросов не задавали, сомнений не высказывали. И это было хорошо.
— Через эти — нет, — ответил я. — Они на Селену ведут… Спасибо, что впустили.
Посадочный модуль вздрогнул, слегка наклонился.
— Ну да, этим не убьёшь… Без стрельбы не могли обойтись?
— Зря мы эту версию с порога отвергли, — сказал Лихачёв. — Что за хренов криптонит в топоре, интересно?
— Странно как-то, — сказал я. — У нас в фантастике всё иначе было.
— Вы должны были дольше здесь оставаться?
— Я имею право, я член общества! — продолжал он ломать комедию.
И я слился с ней, кусая её губы и ни о чём уже не думая.
— Чего? — поразился я. — У Гнезда так много денег?
Потом я попросил проводить меня к Дарине и тут же понял, куда идти.
— Плевать на Гнездо! — выкрикнул я. И мысленно так его обругал, что слабое присутствие на краю сознания мгновенно отхлынуло в панике. — Ни одно Гнездо не стоит живого ребёнка! И тебя оно тоже не стои…
— Прекрасно. Я Арчи Гудвин. Гудвин великий и ужасный. Иди, почитай «Волшебника Изумрудного города».
— Он ведь во мне тоже был, — сказала она. — Я потом уже поняла, когда вспоминала.
— Всё это договор, договор зверей окраски разной, — бомж хихикнул. — Пойду я к Серёже, посижу до утра, почитаю ему… А вы приходите на новоселье! Там, дальше по бульварам! К Володе я пойду, к Высоцком…
Я постоял, глядя на крошечную красную точку звезды Росс сто двадцать восемь, которую обычный человек увидеть не может. Потом глаза устали, и я потерял её в звездном небе.
— Согласен, — кивнул Лихачёв. — Даже не пытайся. Судя по реакции твоего друга с Селены, есть шанс всё ухудшить.
— Лживая мразь! — взвыла Ника, в ужасе оглядывая зал. — Мразь!
— Будь ты ростом в метр с кепкой — да. А твои метр восемьдесят…
Это нечто движущееся, принимающее любую форму… если только отдать правильный приказ…
— Да ладно, я сам неправ. Ты как себя чувствуешь?
Я осторожно убрал ладони, посмотрел в её сиреневые глаза и поцеловал. Вынул наушники. Из них едва слышно доносилась музыка — кто-то призывал порвать тишину, проклинать тьму и проклинать свет.
— В новостях говорили про стрельбу в Представительстве, — сказал отец небрежно.
— Мы же вас защищали! — воскликнул я. — Дрались за вас на Селене!
Мы встретились в Малом Толмачёвском переулке, напротив итальянского визового центра. Здесь всегда были люди, и мы не привлекали особого внимания.
Рядом со скафандрами на полу лежали шпаги.
Полковник был в штатском, но пиджак оттопыривала кобура.
— У женщины, перенёсшей Призыв, с которой я когда-то говорил, вырос оторванный палец, — ответил Лихачёв. — В монастыре, где она доживает, это считают чудом Господним, дарованным ей за раскаянье и бла…
— В книжке правили не волки, а свиньи… — сказал я. — Беда в том, что я не могу тебе доверять. Ну к чему вам с кем-то договариваться? Не вижу смысла.
Конечно, я не собирался рассказывать ей лишнее.
Виталий Антонович вообще подруг меняет часто, но серьёзно, мне кажется, ни к кому не относится.
Никаких реплик, никакого шума. Они улыбались, кивали, смотрели то на Нику, то на меня, но попусту не говорили.
— Так и сделаю, — решила Наська. — Милана ушла, кстати. Они там щебетали с Дариной, потом Милана ушла.
— В моём пиджаке посмотри, — крикнул из-за занавеса Лихачёв. — В правом кармане. Только учти, у меня настоящие, не электронные. И крепкие.
Я попытался вновь оттолкнуться, но эти слишком умные ботинки намертво прилипли к камням! Меня качнуло вперёд, я почти коснулся шлемом камней, выпрямился.
— Эй, пыхнем? — кто-то взял меня за руку. Не за рукав, а ладонь в ладонь.
Я застонал, схватившись за голову. Когда в театре актёры так делали, мне всегда становилось неловко — казалось, что они переигрывали, люди так на самом деле не страдают. А сейчас я вцепился в волосы,…
Мы встали у стены, прислушались. Голос у девчонки был тонкий, пронзительный, пробивался даже сквозь музыку.
На самом деле она была в своей комнате. Большинство жниц любят уединение, у них есть какие-то комнаты, где раньше сидели люди, занимающиеся культурой.
— Мне двадцать, — обиделась поэтесса. — Я просто мелкая. Маленькая собака до старости щенок… Что, не хочешь?
— Давайте говорить, Максим, — предложил Продавец. — Вы мне интересны по целому ряду причин, которые, впрочем, я не стану обсуждать.
Он замолчал, потом дёрнул длинной передней лапой.
— Мне казалось, что он больше не рискнёт приближаться к Гнезду, — сказал я. — Тем более к этому.
— Я думал, что Гнёзда не воюют, — сказал я.
Второй Призыв всё же возможен. Дарина тогда соврала!
Дарина станет настоящей, а она хочет этого больше всего на свете.
Инсек протянул лапу к стене, и в той начал формироваться, выступая из поверхности, зеркально-матовый экран.
— Ты начнёшь мучиться. Я знаю, ты такой. Тебе захочется покаяться перед Дариной. Извиниться. Сказать что-нибудь… что ты был не в себе, что это нервный шок, адреналин… что я тебе соблазнила…
Моя шпага всё ещё опускалась вниз, я поймал её у самой поверхности Селены. Глянул на Милану.
— У них нет эмпатии, — пояснил я. — Эта девушка, Ника, сказала, что они сами от неё избавляются. Чтобы было проще жить.
Может я и зря не стал с ними спорить. Но не умею врать детям.
— Очень странное тело. Я бы сказала, что это усиленный человеческий организм. Отдельное кровоснабжение гиппокампа и таламуса, они аномально развиты. В чём смысл? Печень, сердце — тоже отличаются. Энд…
Впрочем, призванного они бы тоже разделали на раз-два, не сомневаюсь.
— Так тоже неправильно, — сказал я. — Для тебя неправильно.
Стражи ещё ожидали монаха. Пожалуй, тот задержался лишь для того, чтобы дослушать мой разговор с Продавцом. Очень любознательный Изменённый…
— Полковник, — сказал я. — Вы что, серьёзно?
— Слушай, хватит издеваться, а? — попросил я.
— Айгуль, забери бутылку, — ответил Виталий. — В холодильник только не надо ставить, не употребляют коньяк холодным. Мы поздно вечером вернёмся допивать. Надеюсь… На мой счёт запиши… нет, лучше, сейч…
Жница обняла её, прижалась. Она была на полголовы ниже Миланы и казалась сейчас младшей сестрой, обнимающей старшую.
А с другой стороны, какой смысл? Если погром в Третьяковке повесят на нас, то рано или поздно всех возьмут.
— Мы бы просто стали мыться… — ответил я.
Мы запрыгнули на опоры и встали так, чтобы корпус прикрывал нас от приближающихся врагов. Модуль представлял из себя решётчатую конструкцию высотой метра в три и диаметром метра четыре, внутри которо…
А потом, когда она всё-таки поправилась и у неё появились друзья, их всех убили.
— Продал, за гринк. А таблетки, которые я хотел купить, подарил. Они ещё дороже стоят.
— А я уж собрался тут пару дней провести. Жене позвонил, чтобы бельё и чистые рубашки собрала.
И выбежал из комнаты Дарины — ошарашенный, в мятой одежде, со свёрнутым плащом под мышкой и кроссовками в руках (не могу спать в обуви), чувствуя себя слабаком и трусом.
— Когда тебе было три года, ты ел лимоны, — сказал папа. — Брал лимон и сгрызал, словно яблоко или мандарин.
— Он издевается? — спросила Милана. — Не скафандр, а трико какое-то! И где эти… — она пошевелила пальцами, — баллоны! С воздухом?
— Ты пришёл к Дарине? — спросила стража с любопытством.
— Конечно, застрелиться сможете, если что. Только вас и трогать не станут.
Не знаю, было ли это проявлением осторожности Слуг или же случайностью. Но они и впрямь устроили своё собрание так, что никакую взрывчатку мы использовать не могли.
Причина была мне понятна — Селена не шар, это широченный конус, ну или если совсем точно — шаровой сектор. Центр масс Селены лежит ближе к прежней поверхности Луны, к основанию конуса. Вестибулярный …
— В полночь. Нам приказано уйти сегодня, мы уйдём в полночь.
— Максим, ты сейчас точно тут не нужен. Оставь эту работу мне и полковнику.
— Же пошла руки помыть, — донеслось до меня.
Он сделал несколько снимков, вздохнул. Видимо, представлял себе, как Продавца разбирают на части специалисты.
— Ну что, будем ковырять дальше? Может, засунуть в него эндоскоп?
И явно ждал, когда мы перелетим через «линию вскрытия».
Она удалялась всё дальше и дальше, а я смотрел вслед, пока её фигура не затерялась среди непроглядных теней. И только тогда поверил, что мы и впрямь живы.
Да, Иван точно был навеселе. Может, и не от выпивки. Может быть, он просто слишком доволен произошедшим.
— Сегодня в одном здании соберутся полсотни Слуг, — сказал я. — Мне с товарищами необходимо их убить. Всех и быстро.
Стараясь не приближаться к Слуге, я сделал несколько шагов к Милане. Я уже видел, что она жива, видел её лицо за посветлевшим стеклом шлема. Я даже успел кивнуть ей и поймать ответный взгляд, беспомо…
— Спасибо за исчерпывающий ответ, — сказал Алекс. — Крайне интересно. Тогда вам нужно выполнить одну нашу просьбу, и мы предоставим вам свободу.
— Мальчики, не ругайтесь, — попросила Елена. — И тебя, Игорь, это касается в первую очередь.
— Не надо отвечать немедленно, — сказал Инсек. — Я понимаю, что вы нуждаетесь во времени для размышлений. Предложение озвучено, и оно делается лишь один раз. Отправить вас на Землю?
Мне показалось, что его голос очень утомлён. Я повернул голову. Странное ощущение, тело стало неестественно мягким и расслабленным. Милана смотрела на меня… нет, кажется без страха, но растерянно. По…
Почерк у Миланы был аккуратный, почерк девочки-отличницы, его даже студенческая жизнь не испортила.
— Если бы. Счастливые не пьют. Остальное — несбывшиеся амбиции, поиски смысла жизни и прочие печали.
— Вы становитесь мудрее, Максим. Вы начали понимать, что информация — это самый дорогой товар.
— Они очень стараются достичь сингулярности, — продолжал Инсек. — Пробуют разные способы.
Я запрыгал, заплясал в воздухе, ускользая от вспыхивающих нитей-лучей, стремительно летящих сгустков плазмы и медленно ползущих пуль — тех самых, из учебного оружия. Лазерные лучи были опаснее всего,…
Она и сама симпатичная, что уж притворяться, взгляды притягивает…
— Сможешь. Инсек тебе доверяет и идёт на контакт. Наш с тобой разговор он не услышит, я отключила запись. Да, и в качестве доказательства добрых намерений…
— Что случилось дальше? — спросил Лихачёв. — Что последнее вы помните?
Я молчал. Дарина безнадёжно заглянула мне в глаза.
Я слышал, как она возилась на кухне. Звякала посуда. Насколько я знал, государство выделяет Изменённым продуктовые наборы, ну, как безработным, пенсионерам, детям. Так ещё со времён первой ковидной п…
Меня покачивало, потряхивало, потом я почувствовал ладонь на лице. И невольно вспомнил, как Трофимов просил его потрогать, чтобы ощутить напоследок прикосновение человека.
Я осторожно погладил жницу по спине, по обтягивающему комбинезону. Ткань мягко разошлась под пальцами, я коснулся кожи — такой же гладкой, но тёплой.
— То есть причина не в том, что я тебе более симпатичен?
— Возможно, — сказал я. — Уничтожение толпы Слуг считается за изменение мира?
Темноты тут особой не было, и фонари горели вовсю, и витрины, и яркая иллюминация, растянутая через Дмитровку.
— Может, тебе его доставить? — Иван ухмыльнулся. — Возьмёшь под опеку диковатого ребёнка? Справишься? Это ведь даже не из детдома дитё усыновить, это как Маугли из джунглей забрать!
Полицейских постов у Гнезда не было, Изменённые этого не любят. Где-то наверняка стояла камера, но с тех пор, как Инсек ужал для людей скорость передачи данных на расстоянии, все камеры стали стацион…
— Интересная версия, дорогой Холмс, — сказал я. — Но почему топором?
— Макс, ты опять смотришь только на то, что видишь… Анна!
В общем-то я не рассчитывал и убежать, даже если стража ухитрится отвлечь Ивана секунд на десять.
Что ж, я им признателен хотя бы за то, что они наговорили. Никаких сомнений, как поступать, больше не было и быть не могло.
— И не Слуга, — Иван вздохнул. — Я не люблю Слуг. Это простейшая, примитивная форма усовершенствования людей. Сила, подвижность, скорость реакции, выносливость, мышление — всё немножко лучше, всё выз…
— Да. Но обстоятельство изменилось. Предложение отозвано.
— Что происходит? — выкрикнула Дарина так громко, что её голос прокатился по всему вестибюлю, где обычно глохли все звуки.
— Уймись, — сказал я. — Что-то близится, я знаю. Что-то очень плохое. Веди.
Это было крошечное кафе, на пять или шесть столиков. Нам нашёлся один свободный. Елена и деда Боря заказали коньяк, я попросил зелёный чай покрепче.
Потом, как мог тихо, подкрался к ней (пол был покрыт в несколько слоёв коврами и одеялами), присел и закрыл ей ладонями глаза.
Что мне стоило сказать ей две-три уклончивые фразы? Всё равно она чувствует тот клинч отношений, в который я попал.
Алекс остановился. Значит, не показалось!
— У нас… — я запнулся. — Мои отношения — это мои отношения. И я не собираюсь их рассказывать всякой… всякой…
— Так, Максим. Сейчас я тебе кое-что скажу, и не спорь, ладно?
— Не выйдет. Мутагены в таком возрасте не работают. Иначе бы в Гнёзда и кого постарше забирали, верно?
Корабль Инсека. Белая точка «Орла». Край Селены и зелёная точка — это я.
— Это неправильно, — сказала мама. — Мы северная холодная страна. У нас должны быть снега и мороз.
— Знаю. Меня и зовут Гарри. Причём в его честь.
— Макс, я тебе благодарен за предложение. Но у нас мало шансов.
— Не подумай, я не курю… — виновато сказала Милана. — Ну, постоянно чтобы — не курю. Сейчас только вот.
— Приближаются, — глядя на четыре красных отметки, сказал я. — Пошли к белому значку? Он же здесь не зря отмечен.
— Не правда ли, это неплохое доказательство честной игры? — спросила Ника, не оборачиваясь.
— На Селене, — уточнил я. — Слушайте, можно мы сядем?
Она положила ладонь на шлем, побарабанила пальцами по стеклу.
— Гена я. Геннадий Трофимов, Геннадий Климович. Почему не вижу ничего?
— Беспокоиться не надо. Я не несу угрозы.
Я подумал, что Продавец мог бы и уточнить эту деталь.
— Максим, боюсь, ничего полезного ты от нас не получил.
— Главное, чтобы у нас было «потом», — добавила Милана.
— Вот и правильно, — сказала Ника, когда я побрёл за Алексом.
Он даже очки снял и очень неодобрительно на меня глянул.
— Да? — удивилась Наська. — Правда, что ли?
— Ну так и ты договорился с Иваном, верно?
— Там детишки с нашего двора и с чужого, — сказал я тогда. — Извините. Но это мой выбор. Я не стараюсь быть лучше, чем я есть.
— Так и думала… — вздохнула Наська. — Вам как, поспать получилось?
— Я был далеко, — сказал я, чувствуя себя очень неловко.
Если бы скафандр ответил голосом, я бы не удивился.
— Нет, — ответил Лихачёв. — Про задницу, которую некогда почесать. Или чуть раньше? Ах да, про фарш из раменских. Ты говорил об Изменённых из большого Гнезда?
— Это нормально? — спросила Милана, глядя на меня. В её глазах вспыхнул испуг, и это тревожило. Она ведь смелая, почему она испугалась?
Лихачёв заколебался. Видимо, представил, как всё это будет. Он, конечно, всякого навидался, но…
С ней сейчас было Гнездо. Жница общалась с ним, запрашивая и получая информацию с невозможной для меня скоростью и свободой. Я сидел тихо, смотрел на неё и боялся прикоснуться, чтобы не вывести из тр…
Отец, впрочем, потихоньку продолжал выпивать. Как он сказал, в его возрасте отказ от алкоголя так же опасен, как и злоупотребление.
— Хорошо, — согласилась Ника. — Максим, если ты попытаешься нас обмануть, я накажу твою подругу. Это будет незаметно внешне, но причинит ей серьёзную боль и оставит калечащие повреждения на всю жизнь…
Пошёл на кухню, в два больших пакета сгрёб всю еду из шкафов и холодильника.
Дарина помолчала. Эти вопросы Изменённые обсуждать не любили.
В щёки. Так, по-братски-сестрински. Что было, то было, мы этого не забывали, но и не вспоминали вслух. Милана выглядела сегодня замечательно, к тому же была не в джинсах, а в юбке. Честно говоря, мне…
Сливки творческой интеллигенции Москвы убивали сами себя.
— Я в детстве однажды спаяла радиоприёмник. Мне подарили конструктор, там были такие маленькие смешные детали и печатная плата. Взяла у папы паяльник, и сама спаяла. Даже поймала две радиостанции…
— Я не использую Слуг, — резко ответил Иван. — Это профанация и дикость!
Виталий, мрачно глядя на меня, раскрыл перед ней сумку.
— Может быть, и хватит. Да, это одна доза. Но мы с Наськой не очень большие и наши Изменения пока не глубокие. Может хватить.
— Да уж, прилетели на нашу голову… — вздохнул штатский.
Вот это понимание осознанного и спокойного одиночества — оно было смыслом?
— А казнить злодея не надо? — спросил я с подозрением.
— Редкая штука, — согласилась девица. Помялась, посмотрела на подругу. — Ну попробуй снова.
А во-вторых, я не верю, что такое возможно.
— Там же почти невесомость, вы отвыкли… — Лихачёв кивнул. — Пошли, пошли…
И ещё они абсолютно бесчувственны, хоть и прекрасно имитируют эмоции. Там же в зале есть творческие люди, музыканты и писатели, поэты и художники! Но им не жалко никого, ни чужих, ни своих. Они специ…
— Хорошо прыгаешь, — сказала Ника. — Да, она жива, только неподвижна.
У санитарного фургончика стояли трое в штатском, в костюмах, и двое полицейских в форме. Явно присланная Иваном охрана.
— Остальные люди тоже здесь? А миленькая жница?
— Мышцы особенные… как у той. — Наська нахмурилась и призналась: — Правильно мы ушли. Не хочу смотреть.
— Они быстрые, ловкие, безжалостные. Обычные пули их толком не берут.
Я помолчал. Я чувствовал, что Гнездо слышит каждое моё слово, даже непроизнесённое.
— Далеко, — ответил я. — Подожди, хорошо? Жди возле американского корабля. Ты можешь подождать или пойдешь к Инсеку?
— Да нет, спасибо, мы домой, — сказал я. — Наши товарищи пока останутся.
— Да я уже почти привык, — признался я. — Спасибо большое. Отправьте нас в Гнездо, полковник.
— Кого, — ответил Виталий и потрогал очки. — В фойе два монстра. Шестилапые, уничтожители. Не видели?
Светловолосый пригладил волосы, будто собирался выйти к доске. Отличник, наверное. И явно очень «домашний».
Я наморщил лоб. Снова? С кем из Стражи я играл?
— Ну, знаешь, в нашем положении, чем больше неразберихи — тем может быть и лучше. Пусть они все смотрят друг на друга с подозрением, а?
Медленно-медленно, боязливо, готовое в любой момент отпрянуть, Гнездо коснулось меня.
— Следов воздействия напильника не наблюдаю. Металл твёрдый, идентифицировать не могу. Судя по весу, это не сталь.
Некоторые вещи мы просто не можем не делать.
— Если ты хочешь спросить, родной ли ты нам, — да, родной.
Следом прошли остальные. Парень, который вёл Милану, тоже что-то ей негромко сказал на ушко. Милана не стала отвечать или улыбаться. Просто прошла.
— Давайте я просто скажу, что у неё заболела бабушка, — сказал я.
Откуда я взял массу для этого тела? Я же сейчас вешу сотни две кило?
И колет ей мутаген, в последней надежде успеть открыть сейф… и хотя бы вооружить своих подопечных адекватным оружием.
— Елена ещё сто очков тебе вперёд даст, — мрачно сказал я. — Деда Боря отвязный, мне кажется, ему и умирать не страшно. А Василий не такой уж и дед.
— Не могу, не могу, не могу без тебя! — вдруг выпалила Милана. Её глаза расширились, она застонала, мучительно и сладостно, отдаваясь безраздельно и до конца.
Я даже коснулся его ладони, выпачкав руки в крови, но уже через мгновение пальцы Виталия перестали быть тёплыми и влажными, рассыпались сухим песком. И кровь на моей коже тоже осыпалась тончайшей кам…
— Понимаю, что рано, — кивнул я. — Можно тут посидеть?
— Это было достаточно неприятно, — пояснил Лихачёв. — Решили снять стресс. Ты девочку оставил в Гнезде? Правильно, нечего ей тут делать…
Стража переступила с ноги на ногу. Что-то её тревожило.
Её глаза были открыты, она смотрела на меня — так же растерянно и испуганно, как, наверное, я только что смотрел на Дарину.
Неожиданно она протянула мне руку. Это было так странно, что я пожал её в ответ. Ладонь была совсем человеческая, и кожа не гладкая, как у жниц и стражей.
— Я не против, — сказал Продавец. — У нас нет постоянных врагов, бывают лишь временные недопонимания. Мы очень доброжелательны. Но… но…
Я отказался от завтрака (хотя у Изменённых на удивление хороший кофе). Деньги в кармане были, я собирался что-то съесть по пути. Дарина ушла куда-то в глубины Гнезда, я направился к выходу.
— Это не для Инсеков, это для Изменённых.
— Я заходил сейчас в соседний Комок. Хотел кое-что купить, но… в общем, не продали.
— Было б кульно… — сказала Наська и чуть-чуть улыбнулась. — Нет. Нам и искать не положено, — она стрельнула глазами на Дарину.
Вообще какой-то день женских тревог сегодня! Разве что Наська лучится оптимизмом, но это в силу возраста.
— А я в Сирии тогда работал, — кивнул мужчина. — По контракту. Такая паника началась, только держись… Все ломанулись в Хмеймим, никто ничего не знает, слухи самые разные. И тут… — он сделал театральн…
Чудом добытый мутаген мог спасти Дарину. А может быть, и Наську. Они стали бы обычными девчонками… я бы остался не совсем обычным, но пусть…
Может быть, потому я и не принял предложение Прежнего?
— Это больно? — спросил я с тревогой. Вопрос был детский, даже непонятно, как я мог такой задать! Но меня вдруг стало всерьёз тревожить, больно это или нет. То, что я умираю — не волновало, а вот при…
Продавец некоторое время стоял, глядя на меня. Потом поднял руку и стянул с головы капюшон.
— Знаю. Дарине, — быстро ответила Наська. — Мой на тумбочке.
До меня стало доходить. Медленно, но верно.
Хорошо, что он кончился. В апреле я буду спать до обеда, гулять с Дариной, искать кристаллы, как порядочный сёрчер, и, наверное, готовиться поступить в институт. Вести почти обычную человеческую жизн…
— Только я сделаю одну вещь, — сказал Лихачёв.
— Знаешь, они не чокнутые, — вдруг сказала Милана. — И в охранников стреляли, и нас запугивают, потому что иначе не умеют. И вас с Наськой пытались схватить вместо того, чтобы подойти и заговорить…
— Возможно, — сказал Продавец, помедлив. — В этом есть логика, но… но… слишком просто. Слишком незатейливо даже для существа моего возраста и опыта.
— Максим, такое дело… — Лихачёв скривился. — Эта… Татьяна… не человек.
— Судя по размерам магазина и патрона, туда входило десять зарядов. Мы расстреляли три, потом извлекли из магазина ещё двенадцать. И патроны оставались. Откуда они брались — не знаю. Оружие у нас заб…
— А я ничего, — сказал я. Но прозвучало это так фальшиво, что я и сам понял — вру.
— Он что, там лежит? — уточнил Иван. Пожевал губами, потом сказал: — Так. Вы хотите сказать, что Продавец мёртв?
— Не уничтожаем, — Инсек потряс головой. — Не считай нас злодеями, никому не нужна беспричинная жестокость. Мы лишь забираем их смыслы. Когда мы уйдём по пути Высших, у них будет шанс попытаться повт…
— Аргумент понятный, — сказал я. — Чего вы хотите?
Обо всём случившемся она, конечно, знала от Наськи.
— Я знаю, где они соберутся этим вечером, — продолжил Иван. — Их ещё немало осталось. И я хочу, чтобы вы их уничтожили.
— Что я несу, зачем? Потом расскажете… Вы хотите есть? Пить? Спать?
— Вот это «нет»! — я ткнул пальцем в кепи. — Трубку тоже взяла?
Мне навстречу попалась Же, её я откинул особенно аккуратно, она мне нравилась.
Вокруг них был воздух — тонкая голубоватая плёнка, сантиметра два-три атмосферы, обволакивающей тела.
Потом просто постояли в водяной пыли, глядя друг на друга.
Коктейль я цедил до тех пор, пока в стакане не остался один лёд, потом — холодная вода, а потом — тёплая водичка с лёгким запахом лимона. Тогда я вернул стакан бармену и с удивлением понял, что даже …
— Какой кринж, — Дарина поморщилась. — Ты же не такой, Максим. Идём, уговорил.
Теперь Продавец безмолвствовал. И я пересказал ему всё: и как позвал Лихачёва, и как мы нашли «экспертов», и как явился Иван и предложил свою помощь. Закончил соболезнованиями, которые передал Прежни…
— Микроскоп, — сухо сказала она. — Хороший.
— Здравствуйте, Максим! — выпалил мальчишка с неожиданным восторгом и выключил воду. — А правда, что вы на Селене сражались с врагами?
— Мне тоже не верьте. Даже себе не верьте. Но в первую очередь — не верьте Прежнему. Попытайтесь понять игру, которую он ведёт. Что ему на самом деле требуется.
Стоял в паре шагов от дверей, ждал. Когда я вошёл в фойе, он поднял руку и помахал: увидел, несмотря на темноту и грязноватые стёкла.
— Ни тебя, ни тем более Наську я привлекать не стану!
Может быть, она и впрямь почувствовала. А может быть, хотела, чтобы я пришёл.
— Максим, у нас много еды, ты не волнуйся. Сок неплохой, даже куколки пьют.
В старые времена это был зал для совещаний. Огромный овальный стол, хорошие кожаные кресла. На стене большущий экран, обычный, человеческий, и проектор с другой стороны зала. Свет, конечно, был приту…
Внутри Комка тоже стало не так просторно. Внутрь шли два шланга и толстый кабель в резиновой оплетке. Появилось несколько лабораторных столов, какие-то серьезные микроскопы, приборы, устройства медиц…
В полной растерянности я смотрел на Алекса, пытаясь понять логику его слов. Ощущение было, словно общаешься с психом. Я ему про то, что готов организовать переговоры, а он рассуждает, достаточно ли м…
Губы Дарины мягко коснулись моего уха. Я повернул голову. Она молча смотрела на меня своими сиреневыми мерцающими глазами. Я потянулся к ней, поцеловал.
Не знаю, сколько народа служит у Лихачёва в подчинении, никогда там не был. Но вначале трубку взял мужчина с резким командным голосом, потом я добрался до какой-то юной девицы. А лишь потом мне позва…
Я решил, что мне очень, очень повезло, что я не стал шутить про девушек и физику.
Я уже понял, что он прощупывает меня. Пытается понять, насколько я владею оружием.
Меня ударили по голове сзади, и я мгновенно отрубился.
— А, — я кивнул, сел рядом на пол. — Наська, извини. Ты на меня обиделась.
Я лёг. Просто расслабился и медленно опустился на пол. При такой низкой силе тяжести металлический пол казался мягким, словно перина.
— Он знал, что я так сделаю, — сказал деда Боря севшим голосом. — Мы все… договорились. Никаких следов.
— Хорошее место! — сияя, сказал бомж. — Много читателей, много поклонников. Живой, живой поэт. Уходить буду куда-нибудь.
— Они с самого начала нервничали, — сказала Дарина, по-прежнему стоя у столика. — Ну… звали нас к себе, помнишь. Мы отказались, вроде бы ничего… они даже прислали своих на помощь…
— У тебя хороший боевой опыт, — согласилась стража.
— Это был не сон, Геннадий, — сказал Лихачёв после короткой паузы.
— Максим, дорогой… Ты вот сам в это веришь?
У неё очень медленно шла первая фаза мутации, она несколько лет провела неподвижно. Лежала и читала книжки, их на удивление много оказалось в Министерстве культуры. Читала, похоже, всё что попало, не…
— Чё ты меня хоронишь, а? — разозлился я. — Мы зачистили клинику!
Видимо, такое официальное обращение возымело действие, куколка даже не пикнула.
Мы с Миланой, в своих опереточных скафандрах, и девушка Ника, стоящая в вакууме в тоненьком летнем платье.
Мебели в каморке больше не было. Открытая дверь была крест-накрест заклеена яркими красными лентами с надписью «STOP». В углу стояла видеокамера на штативе, ещё какая-то аппаратура, от которой тянули…
Но ведь это не просто клинок переменного размера! Это не шпага, которая может стать длиннее или превратиться в кинжал!
А за линией вскрытия начинается пропасть, уходящая во Вселенную. Боковая поверхность Селены уже далеко не такая ровная. Вначале, конечно, она тоже была гладкой, но несчастный огрызок Луны продолжает …
— Нет! — Лихачёв покачал головой. — Никаких прогулок. Мне будет спокойнее, если вас довезут до дверей.
— А вы не делали Изменённых? Если уж они такие хорошие бойцы?
Нацепив очки, я оглянулся. Половина Слуг уже была мертва, остальная работала над этим.
Поэтому я на бегу отвесил ему пинок — и роллер по дуге улетел в кусты. Кажется, он сломал себе ногу, но я не стал приглядываться.
— Я могу узнать, что за «обстоятельство»?
— Ничего страшного, — успокоил я. — Меня проводит Гнездо.
— Да. Поэтому я считаю оба предложения равноценными.
— Прежние и есть Человечество. Шесть тысяч лет назад война дошла до того, что мы нанесли удар по вашей планете. По Земле. Цивилизация была разрушена и отброшена назад, но колонии людей в других мирах…
Рояля выпили? Как можно выпить рояль? Да он бредит! Но меня передёрнуло, словно морозом.
— То есть люди станут из рабов — наёмниками? — спросил я.
Я бы от какого-нибудь супероружия не отказался.
Может быть, просто решил посмотреть на посадочный модуль «Орла» с другой стороны.
Чёрт. Меня как под дых ударили. Вот эта её весёлость и энергия — они порой заставляют забывать, что передо мной куколка. Которую родная мать отдала в детстве в Гнездо. Которая несколько лет лежала, п…
— Жуть! — с восторгом сказала Наська. И быстренько ретировалась в сторону, убегая от взгляда Елены.
Наська быстро спрятала палец, которым собиралась потрогать пробоину, за спину.
В ней (всё-таки в ней, не в нём) была какая-то удивительная наивность. Чуточку детская, а чуточку от учёных чудаков из старых книжек. И, несмотря на нелепую внешность, монах мне нравилась.
Во-первых, это прекратит действие договора между Инсеками и Прежними, верно? А я хочу этого? Нет, Инсеки не ангелы. Но Прежние теперь мне нравились ещё меньше!
Миг — и она уже была на крыше. Её фигурка пронеслась на фоне лунного кольца и исчезла.
Но, в общем-то, я знал, где находится каждый Изменённый. Ощущал каждую куколку, осторожно идущую к защищённой зоне. И чужую стражу возле Гнезда тоже чувствовал.
— Нет, но это обидно… Инсек тебе что-то обещал?
И холодный воздух Саельма ударил мне в лицо.
Меня подбросило метра на три вверх и метров на десять вперёд. Я опускался томительно медленно, но, кажется, набирал скорость в полёте, гравитация помогала. Вот сейчас будет самый сложный момент…
— Зря я согласилась, — озабоченно говорила Дарина по пути. — Ну что нам, плохо? Я на самом деле не очень хочу становиться обратно человеком! Вдруг не смогу ходить?
— Мутаген нейтрализован, однако обычным путём исправить последствия невозможно, — сообщил Инсек. — Но вы не должны расстраиваться. Мы используем обратимую контролируемую инволюцию. Максим, лежи споко…
— Не надо подозревать меня в мелком жульничестве, — Иван вздохнул, открыл дверцу маленького бара, встроенного в перегородку лимузина. Там, как я и ожидал, обнаружился хрустальный графинчик, из которо…
— Это механическая жизнь! — прошептала Наська с явным восхищением. — Перед нами сломанный автопродавец!
— Сюда же как-то просочилась? Пешком пойдёшь в крайнем случае.
Мне показалось, что под капюшоном мелькнула снисходительная улыбка.
Ещё я всерьёз подозревал, что дома меня уже ждут — и не добрый Лихачёв со своими ребятами, а вежливые люди в штатском, которые из-за нас сейчас стоят на ушах и огребают от начальства по полной.
— Зайдём, — решил я и взялся за ручку двери.
— Нет, — сказала Дарина. Кажется, с сожалением. — Нельзя.
— Очень грустно, — согласился я, глянув на отца. Тот пожал плечами. Я чмокнул маму в щёку. Алкоголем от неё не пахло, и это меня сильно радовало. Такое ощущение, что, признав существование пришельцев…
— Максим… ты не понимаешь. Ты говоришь — брось Гнездо. Ты всё-таки его не чувствуешь так, как мы…
— Двести двадцать две стражи и хранитель, — ответила Же без колебаний.
Так что я посмотрел на часы, ужаснулся времени и сказал, что мне надо быстренько умыться и бежать с отчётом к Продавцу. Что я совсем не хочу завтракать (враньё) и пока не поговорю со своим нанимателе…
— Ну… полиция… мы ведь на камерах засветились.
— Оно умрёт! — выкрикнула Дарина. — Гнездо живо до тех пор, пока есть хотя бы одна жница, хотя бы одна куколка. Без живого Изменённого Гнездо умирает. Новая мать может прийти в эти стены и создать Гн…
— Я тоже не школьник… почти. Короче, я тут кристаллик надыбал, хороший гринк… ну как хороший, неплохой, решил сразу в Комок сбросить…
— Может, вошла, умерла, а ваш товарищ её затащил за штору? — предположил я.
— Крайне любопытная ситуация, — сказал он наконец. — В какой-то мере тревожащая… Слушайте, давайте поговорим как разумные люди?
— Мне сказал Продавец из нашего Комка, который возле Гнезда, — пояснил я. — Что убили Продавца. И я должен расследовать.
— Доставь ребят в минкультовское Гнездо. Головой отвечаешь.
— Ты тоже красивая, — сказал я. Пытаясь не подольститься, а понять. — И по Луне чуть ли не босиком ходишь…
Я как-то очень чётко представил, что произойдёт при этом. Я, конечно, всё равно упаду, Селена меня притянет. Но упаду на боковую поверхность конуса.
Нужен разум, чтобы создать и осмыслить что-то новое. Чем больше информации, тем больше силы. И где-то там, в конце пути, сингулярность и Высшие. А ещё дальше, возможно, просто Высший. Один, вобравший…
Елена подошла к нам. Лицо у неё стало мертвенно-белым.
Я сделал шаг. И отметил, что подошва крепко фиксируется на полу.
— Это совмещённые личности, — терпеливо пояснил Инсек. — В каждом есть главенствующее ядро сознания, но оно время от времени вбирает в себя других. Тот Прежний, с которым ты общаешься, ассоциация дву…