Моя бывшая рапира превратилась в широкий крестообразный крюк, крепко вбитый в камень. Я потянул руку — крюк словно бы утончился и вылез.
Он замолчал, глядя то на Лихачёва, то на меня. Ни Милана, ни Наська, стоявшие дальше, его явно сейчас не интересовали.
— В чём проблема? — сварливо ответил он, залпом выпив коньяк.
Тот, первый, Призыв я ощутил совсем не сразу.
Внутри было совсем темно и людно. В конце комнаты — тускло подсвеченная стойка бара, где разливали пиво и какие-то алкогольные коктейли, у входа вешалка — кое-кто пришёл в верхней одежде. Я плащ снимать не стал. Из широкого проёма, ведущего в соседнюю комнату, гремела музыка и мерцали сполохи света.
— Что-то слышал, — сказал я неуверенно. — Удивительно, что ты знаешь.