Она отстранилась, но сумела сделать это так, что я понял — она не брезгует мной, а наоборот, не хочет запачкать своим прикосновением.
Думаю, в этом был какой-то офигительно крутой символизм, но сейчас у меня не нашлось времени это обдумывать.
— Мне разрешено делать с ним всё, что угодно, — сказал я. — Только нельзя его выносить из Комка.
Сливки творческой интеллигенции Москвы убивали сами себя.
— Ага. Пошли-ка, сынок, сядем и поговорим. Орать не будем, мебель ломать тоже, хорошо?
— Может, Инсек исторического кино насмотрелся? — спросила Милана. Подняла одну из железяк. Вот они, кстати, были как раз из синего-серого корабельного металла. — Классическая французская боевая рапира, половинная гарда…