— В какой-то мере эти кисти до сих пор живы, — сказала Елена. — Хотя основная часть Продавца разрушена, но синяя жидкость продолжает питать биологические части.
— Ничего не почувствуешь. Неужели ты думаешь, никто такого не делал? Люди их продуцируют, а использовать не способны. Но есть много, очень много культур, ценящих человеческие эмоции. И как способ производства смыслов, и как простое развлечение. Мы, Инсеки, Прежние, Измененные, Слуги — они способны потреблять кристаллы. Но не производить. Это утрачено.
На самом деле пока это был ужас, а не ужас-ужас-ужас. У неё лишь покраснела кожа, и она вся опухла, но умеренно. Пока лишь настолько, чтобы сочувственно глянуть на толстую девочку, а не чтобы испугаться.
И то, что мы строим, рассыпается в пыль — даже на Луне.
Кто-то готов умирать за веру, кто-то готов умирать за правду, кто-то за других людей. Кто-то готов умереть за ложь, если её красиво подать. Вот те мальчишки, что просились в Гнездо, разве трудно им задурить головы и отправить на «подвиг»? Но это ещё ничего.
Надо сказать, что примеру певицы последовало всего несколько Слуг. Видимо, оторвать себе голову было очень сложно. А может быть — страшно.