— Я не использую Слуг, — резко ответил Иван. — Это профанация и дикость!
Я почувствовал лёгкость, будто поверхность Селены стала проваливаться под нами. Что бы ни создавало повышенную гравитацию, но она исчезала, когда Слуга умирал.
Участок набережной был перекрыт наглухо. Стояли металлические барьеры, полицейские (кажется, городские, не из отдела Лихачёва). Но такси со мной пропустили без вопросов, после чего я заслужил уважительный взгляд таксиста.
Не знаю, почувствовал бы он ложь в моих словах или нет. Но я не стал врать.
Наверное, это то, что Прежние считали опасным. И любовь, и ненависть одинаково могут привести к неповиновению. Слуга, который может влюбиться, способен не выполнить приказ. Слуга, который может возненавидеть, тоже способен не подчиняться.
Но теперь времени на прогулку не осталось. Я был уверен, что на месте перестрелки уже работает полиция — и вряд ли это люди Лихачёва, скорее всего, какое-нибудь спецподразделение, охраняющее центр. Чихать они хотели на заступничество полковника и на мою корочку «консультанта».