Продавец некоторое время стоял, глядя на меня. Потом поднял руку и стянул с головы капюшон.
Возражений не последовало, и у меня болезненно сжалось сердце.
— Да, — согласился я. — Но поймут. Со временем. И ещё Лихачёву…
— А нас пустят? — шёпотом спросила Наська.
Кто-то из жниц, наверное. Они и учителя, и обслуга.
— Угу. Они с них балдеют, — уклончиво ответил я. — Ты всё-таки поспрашивай, старший. Вдруг есть у кого?