Её глаза были открыты, она смотрела на меня — так же растерянно и испуганно, как, наверное, я только что смотрел на Дарину.
Он переливался всеми цветами — от красного до фиолетового, удивительным образом соединившимися, но не смешавшимися. Как там говорил Джеймс Бонд: «Взболтать, но не смешивать»? Вот и здесь: горела рубиново-красная грань, апельсиновой коркой шла оранжевая полоса, сиял лимонно-солнечный жёлтый цвет, проступала сочная травяная зелень, небесно-голубая линия переходила в синее, будто морская вода, пятно — и везде проступали фиолетовые точки.
Обо всём случившемся она, конечно, знала от Наськи.
Чёрт. Меня как под дых ударили. Вот эта её весёлость и энергия — они порой заставляют забывать, что передо мной куколка. Которую родная мать отдала в детстве в Гнездо. Которая несколько лет лежала, пока мутаген боролся в ней с опухолью. Обычно на это не нужно много времени, но тут что-то пошло не так. Дарина говорила, что к ней редко заходили другие куколки — дети не очень-то умеют сочувствовать.
Дарина станет настоящей, а она хочет этого больше всего на свете.
Вот мусульмане как-то справляются, у них это нормально. Может, спросить повара в «Рэдке», он то ли узбек, то ли киргиз? Вдруг у него две или три жены, пусть расскажет, как это…