Эта дрянь была человеком — по меньшей мере, по части эмоций! Она всё чувствовала! Она просто ненавидела и презирала людей!
Лихачёв заколебался. Видимо, представил, как всё это будет. Он, конечно, всякого навидался, но…
Я бросился за ними, встал у стеклянных дверей. Стражи и жницы быстрым шагом уходили к Тверскому.
— Ну да, этим не убьёшь… Без стрельбы не могли обойтись?
— У нас… — я запнулся. — Мои отношения — это мои отношения. И я не собираюсь их рассказывать всякой… всякой…
И мне совсем, совсем неинтересно, почему все дергают меня на свою сторону.