Все цитаты из книги «Я никому ничего не должна»
Об Андрее я тоже тогда думала, но гнала от себя эти мысли. Запрещала себе даже вспоминать. Но все равно мысли не давали покоя: почему так все сложилось, точнее, не сложилось?
Я вижу себя со стороны. Все стареют по-разному. Я иногда сталкиваюсь в магазине с одной женщиной – наверное, моей ровесницей. Она шуршит пакетиками: в одном у нее деньги, в другом очки, в третьем – я…
Я вот думаю, сколько судеб может сломать один человек? Пусть не сломать, но наследить, как грязными ботинками по чистому полу. И не обернуться. Пойти дальше, оставляя за собой комья грязи.
– Конечно, не виноват, – хмыкнула Наташа, – никто не виноват.
– Бывает. Человек может быть «практически здоров». Нет идеальных людей. Нет абсолютно здоровых.
Я улыбнулась. Папе клиенты дарили дорогие бутылки: виски, коньяк, хотя он предпочитал самую обычную простую водку с отварной картошкой и солеными огурцами.
– Ну, не скажи. Это ответственность. Значит, он не способен нести ответственность за других. Да и за себя тоже, как мне кажется.
– Она мне запретила. Она считала, что ребенку не место на кладбище. Мне было уже за сорок, а она считала меня ребенком и хотела оградить от переживаний. Оградила… – Михаил Ильич опять засмеялся, зака…
Я покраснела и готова была провалиться на месте.
– И что? – До меня еще не дошла вся информация. – Аделаида ведь тоже вроде физику преподавала раньше.
Пашка Куницын, да, был моим любимчиком. Я и не скрывала. Талантливый оболтус, ничего не делал, но умел меня рассмешить. Красивый парень. Ресницы как у девочки, длиннющие, тонкий нос, подбородок. Я см…
– Я чувствую, что что-то не так, понимаешь? – Мама однажды даже расплакалась, чего себе не позволяла почти никогда, тем более в присутствии мужа или ребенка. – Не знаю. Считай это женской интуицией. …
Даже супружеский долг Глеб исполнял исключительно по субботам.
– Ты хочешь про Анаконду узнать? – спросила она.
Мать успела оформить дарственную – квартиру она завещала сыну. Люська сдала брата в психушку, обратилась к адвокатам и стала полноправной хозяйкой материнской квартиры. Она была довольна. Я это видел…
Мама же не ждала оваций и благодарности. Она отчитывалась только перед собой – сама себя хвалила и сама себя ругала. Чаще ругала, чем хвалила. Она всегда была недовольна собой – в сложных случаях не …
– Еще как могу, – ответила я, – только вместо меня твой папа наймет другого репетитора, который тоже от тебя откажется. Никто тебя терпеть не будет, если ты не прекратишь выкаблучиваться. И папины де…
– Он живет у женщины. Она преподает в институте. Ей сорок лет, если тебе это важно. Она его содержит – кормит, одевает. И только благодаря ей его еще не исключили.
Еще один мальчик, которого Андрей любил, – тихий, с девичьими чертами лица, нежный и тонкий Пашенька Лосев повесился. Из-за несчастной любви.
Мы с ней вместе доволокли коробку до лифта, тяжело отдуваясь. Она держала коробку высоко, я еле волокла над полом. Потом женщина выгрузила коробку из подъезда и обтерла лицо фартуком.
– Лилечка, ты дурында, – только и смог сквозь истерические спазмы хохота сказать Маркуша.
Андрей никогда о себе ничего не рассказывал. Даже когда мы жили вместе и он болел, а больные всегда разговорчивее, чем здоровые, и любят поговорить о себе. Даже когда я просила и спрашивала. Не отвеч…
Я доехала до дома и только у подъезда села на лавочку. Сердце колотилось так, что меня тошнило, и ноги подкашивались, не держали. Тут же все встало на свои места – и его новые вещи, и поездки, и звон…
– Не обязательно к этой. Возможно, к другой. К той, что позволит ему жить так, как он хочет.
– Что у нас случилось? – удивилась я. – Ты адрес перепутала? Знаешь ведь, что я конфеты не ем.
Андрей хмыкнул, вытер кровь и ушел. У его однокурсницы, которая давно смотрела на него влюбленными глазами, родители жили за границей. Андрею она никогда не нравилась – толстая прыщавая девица. Но в …
– Сейчас не время. Надо спланировать, – сказал Глеб, – нам разве плохо живется?
Но и это было не все. Та самая бабуля была женой известного профессора, доктора медицины, который, как поговаривали, лечил от изжоги и нормализовывал работу кишечного тракта работников ЦК и различных…
Нет, все не так. Надо стереть эту запись, но я не знаю как.
Такая вот история. А тут недавно я поймала себя на мысли, что хочу завещать свою библиотеку Лене. А кому еще? Лена ее точно сохранит. Ведь ничего ценного у меня в доме нет. Только книги. Получается, …
Аделаида Степановна… Нет, она не пропала после увольнения, не ушла работать обычным учителем, не бегала по ученикам. Она забыла о школе раз и навсегда. Зачеркнула, как и не было. Аделаида ушла работа…
– Может, не надо? Уже поздно, темнеет. Мне домой пора. – Ирочка вдруг испугалась не на шутку.
Так вот Анна позвонила в дверь в тот момент, когда я посмотрела на часы – минута в минуту. За руку она держала симпатичного мальчика, опрятно одетого, подстриженного. Обычного мальчика.
Аделаида, которую в сплетнях все по привычке называли Анакондой, в мужчинах ценила ум и манеры. Тот же Андрей всегда открывал перед ней дверь, забирал тяжелую сумку. Он был прекрасным собеседником – …
Про жену Раечка знала, но лишних вопросов не задавала – то ли не хотела знать правды, чтобы лучше спать, то ли ей было все равно. К ее чести, нужно сказать, что она искренне считала: жена или умерла,…
– Андрюша, как это? – ахнула Надежда Михайловна. – Папа!
– Она на себя не похожа, – сказала однажды Нелли Альбертовна после похода в гости, откуда пришла с выпученными от недоумения глазами, – не думала, что человек так может измениться.
– Устала. Дома крутилась по хозяйству, то полы мыла, то гладила. Просто устала, – отвечала мама.
– Можно все простить, если есть ради чего.
Вот, про маму вспомнила. Хотя что значит – вспомнила? Я о ней и не забывала.
– Все всегда думают только о себе, – зло сказала Наташа.
Яков Матвеевич уверенно зашуршал бумажками и вопреки обыкновению не извинился.
– Ерунда какая-то. Я не Любовь Орлова. Мне, например, неинтересно читать воспоминания бывшей учительницы, которая впала в маразм.
Я ее пересаживала, но Лена все равно оказывалась на сквозняке – как будто улавливала его. Даже в теплую погоду она одевалась тепло. В классе над ней посмеивались – она ходила в смешной стариковской т…
Опять же с ее слов, он регулярно, когда выпивал, поднимал на Аделаиду руку, но та почему-то терпела.
Через девять месяцев после свадьбы родился Андрюша.
– Сколько можно? Ты что, специально это делаешь? Нарочно?! – закричала она однажды вечером, убирая за мной чашку из комнаты, платье с пола в ванной, учебник с дивана.
Я начала преподавать с горящими глазами. Думала, что все учителя должны быть такими, как Михаил Ильич. Я и сама хотела быть на него похожей. Наивная идеалистка. Мы все тогда были такими. А у меня еще…
Видимо, я просто не умею расставаться с людьми. Так и не научилась.
– Да ну вас. Не буду вам ничего рассказывать, – обиделась Лена, которая ожидала, что преподнесет сенсацию.
– Не рассказывай. – Я знала, что она все равно расскажет.
– Тебе это аукнется, – сказала мать зло, как будто прокляла, и бросила трубку.
– Потому что я еще жива. Потому что я с самого начала поняла, что ему нужно. Потому что не хочу быть зависимой. Звонить, просить и знать, что он не будет желать мне здоровья и долгих лет жизни. Он бу…
– Слушай музыку, детка. Хорошую музыку. Только она позволит тебе забыться.
– Ты же не знаешь, какие там были обстоятельства! – пыталась защитить его я.
– Спасибо, у нас все хорошо, – сказала наконец Анна.
Андрей после этого разговора обиделся на отца.
Нам не о чем было поговорить: «Что приготовить на ужин?», «Завтра обещали заморозки», «Ты в котором часу освободишься?»
– Его эта история сильно подкосила, – продолжал Федор. – Нет, даже не обвинения, не шепоток за спиной, а сам факт доноса. Мне казалось, он всю жизнь ждал чего-то подобного, а когда это случилось – не…
Лена подружилась с Павликовой бабушкой, которая немедленно подтвердила то, что Лена уже знала – зять дома появляется поздно вечером, уходит рано утром. Семья существует параллельно, а дочь боится муж…
Аделаида прекрасно выглядела и была абсолютно довольна своей жизнью. Во всяком случае, внешне была довольна, а что она себе думала – никто не знал.
Лена больше не настаивала, хотя и не поняла меня.
На этой злобе Люська и похоронила мать, помня ее слова про «аукнется». Брату было на тот момент уже сорок. Люська решила отдать его в больницу, специализированную лечебницу, и позвонила мне – посовет…
Потом мне уже было стыдно звонить. Я не хотела его расстраивать тем, что не была, не слышала, пропустила. Думала, что успею, что еще есть время, что Михаил Ильич будет жить вечно и никуда из моей жиз…
В институте у меня был педагог, руководитель диплома, Михаил Ильич. На самом деле Моисей Ильич. Я была у него почти единственная студентка. Был еще один мальчик, но мы с ним практически не пересекали…
– Не могу. Вздрагиваю и все время оборачиваюсь. У нас в комнате шесть человек, я не в состоянии сосредоточиться, на каждый звук реагирую. И неужели сложно придержать дверь? Почему все ею хлопают?
Я шла в школу на деревянных ногах с одной целью – написать заявление об увольнении, как и советовала Нелли Альбертовна. Бежать бегом от Анаконды, Андрея. Чтобы даже воздухом одним с ними не дышать! З…
Жена Михаила Ильича, а он, к удивлению многих, оказался женат, писала, что после поездки за границу ее муж стал… как бы это сказать, равнодушен в ее лице ко всем женщинам. И совсем неравнодушен к муж…
– За тобой гнались, что ли? – спросила она.
– Ты можешь мне все рассказать. Я пойму. Обещаю. Только не ври.
– Я буду писать в РОНО, – грозно сказала бабушка Сироткина директрисе.
И никак не ожидала услышать того, что услышала. Его мама была из тех родительниц, кто все время «в претензии».
– Я вам звонила, но не дозвонилась, – начала оправдываться я.
– У тебя какие-то комплексы и предрассудки. Даже не думала, что ты на такое способен. Это же подлость – делать больно любимой женщине.
В общем, Вову Алексеева я помнила хорошо.
– Не помню. Ты же знаешь, я слепая совсем. Может, и нажимала. Я вообще этой технике не доверяю.
– Мам, а если бы такое случилось со мной? Ты бы тоже промолчала?
– Что ты собираешься делать дальше? – спросил он, когда они впервые за долгое время сидели и ужинали все вместе.
Андрей тогда вернулся домой, к совершеннейшему счастью Надежды Михайловны. Отец был сдержан, но вроде бы тоже рад.
Мама в принципе не хотела никого «знать». Очень тяжело сходилась с людьми. У нее все были «под подозрением». Даже я.
– Ой, смотри, какая прелесть, – Нелли Альбертовна показывала мне купленную расписную тарелку. – А крем понюхай, как пахнет.
С мамой я никогда не откровенничала. Даже когда хотела посоветоваться – не бросить ли музыкалку и не заняться ли чем-нибудь другим. Мне хотелось рисовать, шить, читать или вообще ничего не делать, и …
Он поставил мне новую пластинку. Честно, даже не помню, что слушала. Целый час я просидела на стуле и слушала музыку. Когда пыталась встать или двинуться, Михаил Ильич поднимал руку и жестом возвраща…
– Скажи ей, что меня нет, – говорил Андрей, когда Надежда передавала ему трубку.
Это случилось перед весенними каникулами. Уже все цвело, дети совершенно распоясались и не хотели учиться. Влюблялись, смотрели в окна, шептались и стали совсем неуправляемыми. Я не делала им замечан…
Маркуша был влюбчив, неразборчив в связях, умен, циничен и расчетлив. Адское сочетание. К тому же он был врачом, очень хорошим врачом, который все понимал в природе генетики, наследственных связях и …
Так что о том, как он жил дальше, я не знаю. И про Веру Анатольевну ничего не знаю, хотя она мне всегда нравилась. Они ушли из моей жизни так же незаметно, неожиданно, как и появились.
Много лет спустя я случайно увидела ее в нашем старом овощном магазине, который давно сменил и название, и ассортимент, но для меня так и остался овощным.
– Так хочется покоя… Чтобы никто не дергал, не скандалил, не учил жизни. Встретить бы хорошего порядочного человека…
Эта девочка всегда мерзла и простужалась. Как назло, ей всегда доставались места или под форточкой, или у двери. Еще в школе.
– Мне бы кто чайку принес, – огрызнулась я.
Нет, я не сошла с ума. Это все я наговариваю на диктофон. Это была Ленина идея. Она же принесла мне эту цифровую штуку, к которой даже кассеты не нужны. Лена – Лена Карасина – моя бывшая ученица. Ран…
Семейный анамнез Андрея Сергеевича собрать было несложно – женский коллектив, сплошные сплетни, все друг про друга знают такое, чего и сам не знаешь. Так вот, у него были жена и маленький ребенок. Го…
На самом деле я тогда совсем не понимала, куда должен был уехать Михаил Ильич. Мне казалось, что просто в другой город. Взять билет на поезд и уехать. Родители держали меня в стороне от подобных разг…
– Да, прости, у меня тут беспорядок, – заметил он выражение моего лица, – работы много, не до уборок.
В последние годы жизни Михаила Ильича наши с ним свидания становились все реже и реже. Откровенно говоря, мы почти не виделись. Я закрутилась в школе, в собственной жизни. Сначала звонила ему достато…
В случае с Люськой и Стасиком я повела себя так, как поступила бы мама. И считала, что права на сто пятьдесят процентов.
– Сказать, он отец ребенка, – ответила я, – имеет право знать.
– Сейчас. Тебе с сахарком или со сметанкой?
Я обзвонила всех бывших однокурсников и друзей однокурсников, пока у кого-то не оказался нужный номер и имя – Федор.
Свадьба состоялась. Невеста и жених были одинаково счастливы – Сергей от обладания, Надя от смены статуса.
– Ой, а мне казалось, что у вас тут… свободнее, – сказал Сережа, заходя в мою маленькую квартирку.
– Знаешь, мне даже слушать тебя противно. – Я положила трубку.
– Какая, на хрен, сила? – истерил Маркуша.
Только Люська знала про Андрея. Больше никто. Даже маме я ничего не сказала. Мы с Люськой каждое утро плавали в бассейне. В шесть тридцать первый сеанс. После заплыва мне становилось легче. Или после…
– А ты знаешь, какой завтра день? – спрашивал он.
Нужно было уговорить Анну. Я приготовилась к долгому, тяжелому разговору, но она сразу же согласилась. Немедленно. Мне казалось, что, если я скажу ей прыгнуть с восьмого этажа головой вниз ради сына,…
Все понимали, что она такого не переживет – муж ушел к другой, сына вот-вот посадят, денег нет, на работу быстро в середине года не устроишься. И все учителя ходили к директрисе по очереди – просили …
Но с того вечера маму опять как будто подменили. Она больше не кричала, не срывалась, но было видно, что ходит вся напряженная, натянутая, как футбольный мяч. Вот-вот взорвется и лопнет. Но она не вз…
Мы жили, как два старика, которым нечего друг другу сказать, потому что уже все сказано-пересказано и что-то менять не хочется, потому что это лишние хлопоты.
Вот тоже странно. Из нашего района почти все уехали. Соседи у меня поменялись по нескольку раз. Только я жила все в той же квартире, где умерли папа с мамой. И я в ней умру, совершенно точно. На само…
– В каком смысле? – Лена застыла с тарелкой и ложкой.
Он задумался. Я молчала. Видимо, он рассчитывал, что я забыла, о чем спрашивала.
– Он говорил, что мальчики умнее, что с ними интереснее заниматься. А девочка рано или поздно выйдет замуж, нарожает детей, и все, что в нее было вложено, пойдет прахом. Мой папа, кстати, тоже так сч…
Аделаида даже вышла замуж. Хотя почему нет? Интересная женщина. Ее замужество долго обсуждали в школе – Нелли Альбертовна была приглашена на свадьбу со стороны невесты и стала свидетельницей.
У Люськи изменился взгляд. Стал осоловевшим, пустым. Она вроде бы была прежней, но смытой, стертой, неодухотворенной. Да, это точное слово. Из нее как будто ушли жизнь, эмоции, чувства. И появившаяся…
– Что тебе нужно, Люсь? – спросила я напрямую.
– Передай своей сестре, что у меня объявилась троюродная племянница по отцовской линии. Ей квартира и достанется, – сказала я.
Ответил женский голос, молодой и энергичный.
Я ведь их всех пережила. И Надежду Михайловну, и Котечку, и Аделаиду Степановну, и Нелли Альбертовну, и Якова Матвеевича. Их давно уже нет. А я есть. Это тяжело. Очень. Вы даже не представляете, наск…
– Что с тобой происходит? – Папа все-таки обратил на нее внимание. – Устала? Неприятности на работе? Плохо себя чувствуешь?
Михаил Ильич засмеялся, закашлялся, вытер заслезившиеся глаза.
– Так нельзя, – убеждал его отец, – нужно соблюдать правила. Ты не имеешь права их менять. Если нужно написать доклад – сядь и напиши. Если преподаватель считает, что ты не прав, не нужно с ним спори…
Люська, моя близкая подруга. Одна-единственная. Все собиралась про нее рассказать, да сил не было. До сих пор живет, как и я, хотя она мечтала о смерти, просила ее прийти, умоляла забрать ее. Две оди…
Дверь мне открыла пожилая женщина с молодым голосом.
– Да, я врач, мне нужна бумажка. Официальное заключение. Но ты решай сама.
– У меня ключи есть. – Он потряс связкой.
– Этот старый пердун, чтоб ты знал, очень известный педагог. Он большой умница, и у него была очень непростая жизнь. Ты должен его уважать. – Отец уже кричал.
– Сашенька, это я. Вчера мне показалось, что ты расстроилась. Прости. Я должна была тебя предупредить. Но мне и в голову не пришло, что ты не знаешь про Сергуню, – затараторила она в трубку. Говорила…
Женя все так же приходил – менял лампочки, чинил утюг, розетки. Он был в бытовом плане «рукастый», как говорила мама. Ничего не менялось. Только я больше не приходила домой тогда, когда меня не ждали…
А Надежда Михайловна в очередной раз подумала: откуда вырывается ее сын? И почему он должен именно вырываться? Он ей давно ничего не рассказывал.
– Заходите, заходите, – широко распахнула она дверь. – Андрюшечка, это к тебе, Котечка, иди ужинать.
После этого Люська со мной перестала общаться. Потом она перестала слушать врачей и вообще кого бы то ни было. Она считала, что ее Стасик совершенно здоров, просто никто его не понимает.
Нога у мамы была отдельным живым организмом, как кошка или собака, которых надо выгуливать, вычесывать и кормить и которых мне в детстве было запрещено заводить из медицинских соображений: папа счита…
Полковника раздражало постоянное недомогание жены – то встать не может от слабости, то ее тошнит, то голова кружится. Тут как раз на дачу надо ехать – посадить, прополоть, да и посидеть за шашлычками…
– Здрасте, – сказала мне как-то эта женщина.
– Держи, здесь должно хватить. – Директриса, видимо, отсчитывала ему деньги.
Я совсем ослепла. Шла по коридору вечером и наткнулась на угол стола. Стол стоит на том самом месте всю мою жизнь – как мама его поставила к стене, так и стоит. Как я могла на него наткнуться? Судя п…
Евгению вызвали на собрание комсомольской организации и потребовали публично признать факт отношений. Евгения молчала, как Зоя Космодемьянская. Комсорг требовал крови, покаяния и грозил исключением и…
У меня нет детей. И никогда не было. Я так и не стала матерью. Раньше, в молодости, я считала, что это главная ошибка, которую я совершила, а теперь… Давно все отболело. Иногда мне кажется, что оно и…
– Мне это неинтересно, – сказала я, – и не нужно.
– Я не смогу, – сказал он тихо, заикаясь, – я боюсь. Можно я не буду оперировать? Пусть Марк Львович… – Женя был уже в панике. – Пожалуйста, отмените…
Надежда Михайловна была очень хороша в молодости – с правильными чертами лица, чуть вьющимися волосами, тонкой костью.
– И стол так же стоит, я его помню. – Сережа провел рукой по обшарпанной поверхности. – А я здесь две царапины оставил.
– Я не должна его содержать! – заорала Люська. – У меня своя жизнь!
Ладно, глаза уже не видят, нос не чувствует запахов – об этом я даже Лене не рассказывала. Давно не слышу запахов, даже резких. Как будто нос заложили ватой, а заодно и уши. Видимо, я стала плохо слы…
Яков Матвеевич откланялся, еще пять раз извинившись. На столе он забыл папку с личным делом Андрея – видимо, там он и нашел его домашний телефон. Я подскочила к папке и переписала и телефон, и адрес …
Он позвонил мне, когда уже окончил институт. Как я и предсказывала, стал твердым хорошистом, без блеска, без особого таланта, но уверенным и надежным. Без взлетов и падений. Как и все мои ученики, к …
– Я не знаю… – сказала я, хотя уже знала.
У Андрея на лице было написано разочарование. Он был как мальчишка, которому не дали досмотреть до конца футбольный матч, и он не знал, какой счет и кто выиграл.
– Никто, – ответил Андрей. – Ну чего ты такая напряженная? Может, вина?
Аделаида Степановна, директриса, держала меня на расстоянии. Присматривалась, проверяла, следила. Но когда поняла, что я просто работаю, от звонка до звонка в прямом смысле слова, отстала. Решила, чт…
– Все, дальше сама. Я свое дело сделала. Все по совести. Пока, – махнула она рукой.
Мы плавали в бассейне. Врач сказал, что Люське это полезно. А я смотрела на свою подругу и не верила, что человек может так измениться. Люська стала по-другому ходить, вперевалочку, тяжело, хотя живо…
Знала только Нелли Альбертовна, которая сохранила с ней отношения, несмотря на то «предательство». Я не могла этого понять. Я бы не смогла простить человека, который вольно или невольно поступил подл…
Люська засунула в сумку деньги и молча ушла. Больше она мне не звонила. Я знала, что это конец. Всему. Нашей дружбе, нашим совместным заплывам в бассейне, нашим отношениям.
Помню, ко мне подошла завуч и попросила провести урок, заменить Андрея Сергеевича. Я согласилась, не спросив, что случилось. Провела урок. Потом отменили педсовет – Аделаида куда-то срочно уехала. Ну…
Она пыталась вспомнить, что тогда произошло?
– Чтобы осталась память. Можно обложку сделать красивую, почти как книга будет.
– И у меня тоже, – сказал он, – ладно, сейчас что-нибудь придумаю.
Конечно, любила. И ничего хорошего из этой любви не вышло. Никто и не знал, что я любила. И он не знал. Или делал вид, что не знает.
– Это не мой ребенок, – твердил он, – я не должен ее принимать. Я даже не знаю, кто ее отец.
– Это правда? У вас племянница есть? А где она была? Почему пропала? – Лена возбудилась так, как будто пропустила несколько серий в любимом сериале и теперь не может соединить сюжетные линии.
Я хотела позвать Андрея и не могла – голос не слушался. Не могла окликнуть его по имени.
– Мам, принеси мне чайку, пожалуйста, – закричал он из комнаты.
Я тогда очень была похожа на маму. Когда умирал папа, мама проживала каждый день за двоих. Работала, готовила, прибегала к папе в палату, сидела с ним, держа за руку, ночевала в сестринской, прибегал…
Завуч тяжело взяла сумку и ушла, больше ничего не сказав.
Аделаида рассказала все Женьке, но та – дура влюбленная – не встала на ее сторону и посоветовала засесть за учебники. Аделаида удивилась, но виду не подала и пошла другим путем – поймала преподавател…
– Опять вы за свое. Я стараюсь, организовываю, а вы недовольны!
– Почему вы обратились ко мне? Его может подготовить и другой педагог.
Андрюша сделал все, чтобы вернуть Ирочку. Написал мелом на асфальте на школьном дворе «Я тебя люблю» и решил за нее контрольную по математике. Ирочка растаяла и вернулась. Так продолжалось несколько …
Люська родила сына почти в сорок четыре года. На нее приходили смотреть целыми медицинскими курсами, как на чудо, точнее, усмешку природы. Люська не должна была родить, а родила. Сына. Я же, по всем …
Я считала, что ухаживания – это кино, цветы, ресторан. Все, как положено.
– Ничего. Все нормально, – огрызнулась мама.
Сережа родился больным, что я уже знала. Анна жила с сыном, а Андрей жил с другими женщинами. Анна делала вид, что ничего не замечает. Так было проще. А потом он ушел совсем. И стало совсем просто.
– Во сколько ты оцениваешь мой труд? – спросила я. На самом деле мне было все равно – за деньгами я никогда не гналась. Просто хотела его подзадорить, что ли. Поговорить на равных.
В этом я похожа на маму – ищу в поступках людей корыстные мотивы. Не верю в искренность.
Вот и Лена до сих пор меня побаивается. Вздрагивает и вытягивается в струночку, когда я ее окликаю. Все крыльями хлопает, ждет похвалы.
– Если ты посмотришь по сторонам и перестанешь пялиться в окно, то будет за кого.
– Мне папа не разрешает книги из дома выносить, – сказал Вова.
– Тебе-то что? Вы с ней даже не общались, – удивился Андрей.
Аделаида Степановна быстро свернула собрание. Все разошлись. Я задержалась в учительской – надо было написать план урока.
– Мама умерла, – сказала на автомате я, думая, что звонит одна из бывших пациенток или знакомая бывших пациентов.
Женщина, Раечка, была, как рассудил про себя Котечка, «не его круга». Но это компенсировалось сырничками, новыми рубашками – «подарок», как, смущаясь, говорила Раечка, и слепым обожанием. Была только…
Мне хотелось спросить, все ли директора школ живут в таких квартирах, но я не решалась. Андрей как будто прочитал мои мысли.
Я понимала мотивы Нелли Альбертовны. Честно. Оправдывала. Она всю жизнь была на вторых ролях, везла на себе всю школу. Она очень хотела стать директором. И уже не верила в то, что это когда-нибудь сл…
И если дети ко мне привыкли, то в коллективе я так и не стала «своей». И не могу сказать, что меня это как-то беспокоило. Просто очень многого в силу возраста – совсем ведь девчонкой была – не понима…
– Хорошо, приводите, я посмотрю, но ничего не обещаю, – сдалась я и продиктовала адрес.
– Да ничего особенного. Михаил Ильич продолжал преподавать – он был слишком хорошим педагогом, чтобы его могли уволить, с женой он расстался, неофициально, жили порознь, или она от него ушла, я не зн…
– А почему вы стали педагогом? – спросила я у Михаила Ильича.
– Да, спасибо тебе за Сергуню, – вдруг сказала она, когда я уже попрощалась и собиралась класть трубку.
– Ладно, пока. Звони, – сказала я, понимая, что он не позвонит никогда.
Лена тяжело дышала, но, открыв рот, собираясь рассказать, как она нервничала и не могла дозвониться, тут же его закрыла. Видимо, я совсем плохо выглядела.
А Сергей Петрович ненадолго пережил свою любимую Надю. «Скоропостижно скончался», – как написали в холле института под его портретом с траурной лентой. Его похоронили со всеми почестями, согласно зав…
– Надо младшего моего сына поднатаскать по русскому. – Он вдруг стал серьезным.
Мелочь, ерунда, но мама после этого и мне перестала доверять. Слушала мои рассказы о школе, о подружках, учителях или контрольной с таким видом, что у меня пропадало всякое желание вообще открывать р…
А Глеб… Мне хочется думать, что он пожалел о том, что не удержал Настю.
– Ничего не случилось, – поспешно ответила Лена. – Просто хотела вам вкусненькое принести.
Знаете, когда взрослеют дети? Когда умирают родители. Все, за спиной никого нет. Никто не защитит. Ты – в свободном плавании. Никакие замужества, дети и работы не заставят тебя повзрослеть, «вырасти»…
Андрею передались способности отца. Он мог бы быть блестящим студентом, если бы умел трудиться. Он был ярким, во многом талантливее сокурсников, но очень непоследовательным и… мальчиком с гонором. Пр…
Одиночество… Я совсем одна. Меня не пугают захлестывающая слабость и постепенно наступающая немощь. Раздражает, что не сплю по двое суток и потом хожу вареная, дурная. Пью кофе, заставляю себя съесть…
Я не могла на него смотреть, мне было противно. В глубине души я ждала от него геройского подвига. Мне казалось, что он может уговорить свою любовницу – в постели, где угодно… Я считала, что он прост…
Я была у него только один раз. Обычная холостяцкая квартирка, заваленная книгами и пластинками. На огромном полированном письменном столе стоял проигрыватель – здоровенный ящик.
Родители были врачами. Папа хирургом, мама – терапевтом. Я очень хорошо помню папины руки. У него была совсем не мужская рука: маленькая, изящная, узкая – шестой размер перчаток, – с тонкими аккуратн…
Когда у Андрея родился сын, больной ребенок, названный не в честь его, а в честь отца Анны, Сергей позвонил Наде.
– Ты будешь следующей, – сказала мне Галина Викторовна, в последний раз собирая свою грязную сумку-авоську.
– А кто еще? – даже не удивилась она. – У нее никого нет, даже подруг. И никогда не было.
– А почему ты не на выпускном? – вдруг спохватилась она.
Андрей пожал плечами, как будто я спросила какую-то глупость.
Завуч оторвалась от бумаг и внимательно на меня посмотрела.
– Когда это отболит? Сколько времени должно пройти?
Евгения Павловна все сделала чисто. Она уничтожила Аделаиду не своими, а чужими руками. Как будто не имела к этому никакого отношения. От сознания этого месть показалась ей особенно сладкой.
Так вот, Сережа. Он окончил институт, стал инженером. Позвонил мне, чтобы сообщить о смерти матери. Автомобильная авария. Пьяный водитель сбил Анну на пешеходном переходе. За ее жизнь боролись, но не…
– Вы с ним не подходите друг другу физиологически, и психотипы у вас разные, вы не сможете жить, – говорила она с цинизмом и откровенностью врача.
Это качество пугало Надежду. У сына менялось настроение вдруг, внезапно, без видимой причины. Он мог возненавидеть человека с той же искренностью, с какой вчера любил. Она никак не могла угадать, ког…
– А что я должна была сказать? Что моя дочь водит мужчин в лабораторию, что дала ключи школьнику? Ты представляешь, какой был бы скандал! Тебе сейчас о себе нужно думать, а не об этой истории.
Последние два месяца она лежала на сохранении. Я привозила ей книжки и яблоки. Люська стала огромная. И очень старая. Особенно на фоне других беременных – почти девчонок.
Что мне не нравилось? Мне было скучно до такой степени, что хотелось заорать. Я знала, что он скажет в следующую минуту. Знала, какие цветы подарит на день рождения. Я знала о нем все и ничего. Он ни…
– Мам, а потри мне яблочко… – раздалось из-за двери.
Я в бессознательном состоянии встала, собрала вещи, промямлила «спасибо» и вышла из школы. И только около ворот до меня дошло – директриса в Крыму. Там же, где Андрей. И вряд ли это совпадение.
Да, я вытираю после себя раковину насухо. Вычищаю туалет с чистящим средством каждый раз. Не терплю горы неглаженого белья и пыли на холодильнике и на шкафах. Я лучше упаду и сломаю себе шейку бедра,…
– А бог его знает. Не мальчик уже. Время пришло его, вот и умер. Какая сейчас разница? Все там будем.
Я с детства слышала, что врачам нельзя лечиться, что у них все наперекосяк и они самые невыносимые больные. Так странно – никто не смог папе поставить вовремя диагноз. Даже мама не смогла, а уж она, …
– Ну чего ты, девочка? – погладила я ее по голове.
– Что ты хочешь? Что мне сделать? – спросил он.
Коробков, Лыков – это были ученики из класса Андрея. Я догадалась, что Яков Матвеевич разговаривает с ним. И слилась со стеной.
Нет, надо все-таки сначала рассказывать. Опять я сбиваюсь, мысль уходит. Вечером думаю: вот этот момент в моей жизни был важным, надо утром рассказать, записать, а утром не могу вспомнить, о чем дума…
Позже, много позже, я узнала, на что Люська потратила эти деньги. Ездила к знахарке и платила за банки с мутными вонючими снадобьями. Отдала крупную сумму какому-то проходимцу, который пообещал приве…
– Александра Ивановна, как вы? – закричала она в трубку.
Кота звали традиционным кошачьим именем Маркиз. Лена бегала в кулинарию и покупала ему печеночный паштет, который Маричка очень любил.
Да, у Андрея всегда были развязаны шнурки, что меня просто выводило из себя.
Аделаиду уволили не в один день, но в одну неделю. Причем по статье – за несоответствие занимаемой должности. К приказу было прикреплено несколько листков. Письмо бабушки, письмо от трудового коллект…
Глаза слезятся и совсем не видят. Хожу на ощупь. Вчера не смогла достать банку с мукой. Не дотянулась до полки, а на стул залезть не решилась. Остается надеяться только на Лену. Получается, что она м…
У Андрея орали все. Перекрикивались друг с другом.
Она не такая уж дура. Все-таки догадалась, хоть и не подала виду. Конечно, я сделала это специально. Стерла все, что наговорила. По-другому и быть не могло. Неужели она всерьез рассчитывала, что я ра…
Про Люськин грех я все знала и тогда ее поддержала. Ответственность была и на мне.
– Стасик, тетя Саша приехала, поздоровайся, – сказала Люська сыну.
Он сказал это без сожаления, а тоном победителя – это означало, что он сможет дальше надо мной издеваться. К тому же я знала, что Андрею он книги приносил, а тому и в голову не приходило дать книгу м…
Аделаида пошла в деканат и заверила у секретаря письмо на имя декана, в котором объясняла, что преподаватель истории КПСС никак не в состоянии принимать и оценивать ответы студентов, поскольку занят …
– Что, прямо так и спросить? – ахала Люська, отплевываясь водой.
Но в один момент Андрюша становился капризным, обидчивым, злобным и мстительным. Вчерашний «друг на всю жизнь» превращался во врага – Андрюша мог обидеться на невинную шутку, на слово. И тут же наход…
Это правда. Лена всегда отвечала на вопросы. Если ее не спросить, руку сама не поднимет.
Оказалось, что Аделаида познакомилась с полковником из Минобороны СССР. Он пришел к ней, чтобы оформить поездку в ГДР – с женой. Жена тоже приходила – крупная, потная, в завивке женщина. Аделаида все…
Вообще-то Лену я всегда терпеть не могла. Зубрила, тихоня, зануда. С писклявым тягучим голоском. Ее голос меня всегда раздражал. Детский, высокий. Говорила медленно, сонно. Я всегда говорила быстро, …
Даже когда мне поставили диагноз – а у меня онкология, и начались боли, о которых меня предупреждали, – я удивлялась. Разве это боль? Нет, тогда, когда умерла мама, а Андрей вернулся к Анаконде, было…
Мне нужен был совет, поддержка. Нужно было, чтобы меня направили. Но я так ни маме, ни папе не сказала про свои внутренние мучения – окончила музыкальную школу и больше никогда в жизни не подошла к и…
Я тогда не подошла, чего до сих пор не могу себе простить.
Папа бы начал скакать от восторга, обзвонил бы полгорода, «поступил» меня в институт, потом устроил на работу к себе в больницу или в другую хорошую клинику. И я бы на всю жизнь оставалась дочерью та…
– Лен, какая племянница? Никого у меня нет. Хочешь, скажи, что двоюродный брат нашелся.
И явную, хоть и сдерживаемую симпатию директрисы к Андрею Сергеевичу я считала нормальной. И поскольку в посиделках в учительской не участвовала, долгое время ничего не знала.
Хотя нет, Нелли Альбертовна розы любила. Обрезала наискосок специальным тонким ножом, бросала в вазу ложку сахара, обрывала лепестки.
Если ребенок задумывался, Андрей начинал выразительно зевать, ковырять в носу, поглядывать на часы. Пока ученик покрывался пятнами и забывал от волнения то, что знал, остальные дети хохотали, получив…
Так что я для нее как зона полезного действия. Она меня не бросит, пока я не умру. И на кладбище будет ездить регулярно – в день моего рождения и в день смерти. Вытирать тряпочкой памятник, высаживат…
Но почему Андрей поставил под письмом свою подпись, я до сих пор понять не могу. Ладно Галина Викторовна. Она была ему никто. Посторонний человек. Сдавать, предавать чужих легче. Но Аделаида. Он с не…
«Неужели эта дура Лена до сих пор на что-то рассчитывает? – подумала я тогда. – Неужели не прошла у нее та детская влюбленность? Пашка ведь ее никогда не выделял. Так, подшучивал, приобнимал, мог в щ…
Я не знаю, в какой момент это случилось. Или не помню. Память уже подводит. Даже по Лене я это вижу – вчера рассказывала ей историю, которую она слышала тысячу раз, – про папу, про его смерть. Лена м…
Я себя им мучила, изводила. Не было дня, чтобы я не пыталась уложить еще одну картинку в свои воспоминания. Мне было плохо, но я терпела.
– Я волновалась! Целый день вам звонила! Вы не отвечали.
У Андрея оказалась язва желудка. Прооперировали. Нужны были покой, режим и питание. Аделаида приходила на работу нервная, задерганная, всегда раздраженная.
– Детка, детей необязательно любить, нужно любить свое дело.
Тогда же и состоялось то памятное знакомство, хотя и Андрей плохо себя чувствовал, и мама.
Дело, однако, не в этом. Опять я отвлеклась.
– Иди, Котечка, иди, – уговаривала она его.
Так что когда ее полюбил, страстно и самозабвенно, с первого взгляда, как можно полюбить только в молодости, Сергей Иванов, студент Московского университета, Надя убедила себя в том, что тоже любит т…
Он почти сразу стал делать мне комплименты – такие шутливые, ничего не значащие. Я не обращала внимания, улыбалась и шла дальше. Мы были слишком разные, чтобы я обратила на него внимание.
– Не говори ерунды, – отмахнулась я, хотя потом, по дороге домой, подумала, что Федор был не так уж и не прав. Может, Михаил Ильич, романтик в душе, мечтал о том, чтобы два его любимых ученика соедин…
После этого я стала в школе изгоем, что меня, кстати, вполне устраивало. Когда я заходила в учительскую, все разговоры тут же смолкали. Ко мне никто не подходил с просьбой поменяться уроками, меня не…
К чему я вспомнила про эту поездку? На самом деле я тогда все время думала об Аделаиде Степановне. Она ведь тоже любила ездить, путешествовать, привозить сувениры, вещи. Рассказывать, что видела, что…
– А если не поверит, то у него ничего не получится. Пусть лучше будет завышенная самооценка, чем заниженная. Как у меня! – Папа хохотнул.
Вот тоже странное дело. Никогда ведь не хотела быть учительницей, а проработала в школе всю жизнь. Мучительно вставала по утрам – я типичная сова, – а теперь вот расхлебываю: в шесть утра смотрю в по…
Смерть мамы расставила все по местам. Я переехала домой, что должна была сделать давно. Собрала вещи и даже ни с кем не попрощалась – Надежда Михайловна была на работе, Котечка мылся в ванной, а Андр…
Мы поднялись в квартиру. Люська сходила в туалет, дождалась, когда я ей налью чай, и только после этого вытащила из сумки и грохнула на стол пачку денег, перетянутых резинкой.
– Мама, а ты помнишь, что у тебя есть не только сын, но и дочь? – спросила Люська.
Я помню, что у нее с молодости болели ноги. Варикозное расширение вен – частая женская беда. Она сделала операцию, после которой не могла ходить. И до операции ходила с трудом – от боли.
– У меня папа был врачом. Очень хорошим. Он умер. И мама врач. Тоже очень хороший. Я просто боялась им сказать, что мечтаю стать врачом и поступать в медицинский. Не знала, как они отреагируют. Точне…
– Он вас слушается. – Анна была удивлена.
– Муж ваш. Что значит – «увела»? Сам, наверное, ушел. Своими ногами.
Настя в это время ползала с тряпкой и отмывала квартиру – у Веры Анатольевны скакало давление.
Медсестры шептались, что Лилечка покончила жизнь самоубийством, но мама в это никогда не верила.
Я выросла такой же, как мама. Но иногда во мне просыпался папа, с его наивностью, щедростью и несгибаемой верой в людей. Эти два совершенно разных человека смешались во мне, мешая друг другу. А я ино…
– Между прочим, – завелась Лена, – если у вас будет собака, то она залает, если с вами что-то случится. И соседей позовет.
Женя больше не носил продукты и рубашки, не чинил розетки. Тоже пропадал в больнице. Мама стала на меня кричать. Никогда не кричала, а тут вдруг начала срываться. Если раньше она не обращала внимания…
Когда мы выбирали руководителя диплома, к нему никто не хотел записываться. Мне было все равно. Я решила не идти с общим стадом, и мне просто показалось, что с Михаилом Ильичом у меня будет меньше пр…
Я понимала мотивы Якова Матвеевича. Аделаида как взяла его в школу – на замену Андрею, – так могла и уволить. Ради Андрея. И глазом бы не моргнула. Тут и выбора не было.
– А ты не ревнуешь? – опять спросила я, вытаращив глаза.
– Шурик, я уезжаю в Крым, – грустно ответил он.
– Сволочи и эгоисты всегда долго живут, – говорила мама. – И те, кто пережил слишком большое горе и лишения. Организм мобилизуется и готов бороться.
Люська посмотрела на меня так, как будто я ненормальная. На самом деле с ума сошла она. Сразу и навсегда.
– Тогда скажи мне, будь у меня ребенок, ты бы его принял? Женился бы на мне с ребенком?
– Пожалуйста, увези дочь. – Он положил деньги на билеты.
– Наверное, она поняла, что сделала ошибку, выйдя замуж за полковника, – рассуждала Нелли Альбертовна, – наверное, семью хотела нормальную. А вон как получилось. Это она от тоски слегла, от разочаров…
– Здравствуйте, – сказала Анна, заметно нервничая, – это Сережа. Сережа, поздоровайся.
– Не лезьте в мою жизнь! – истерично заорал он, даже дал «петуха».
– Не надо так превозносить мальчика, – сказала мама папе, – он еще молодой. Поверит тебе и начнет делать ошибки.
– Александра Ивановна! – окликнула она меня.
– Помогите, – оборвала меня женщина. – Позанимайтесь с моим сыном. Пожалуйста.
– Пожалуйста, я тебя прошу. Ты ведь понимаешь, что она с такой трудовой никуда не устроится, – уговаривала его я.
– Как кто? – удивилась она. – Жена. Теперь вдова, – это прозвучало гордо и торжественно.
В свои почти семьдесят он носил седой хвостик, который перетягивал черной аптечной резинкой, причмокивал безгубым ртом и всегда ходил с детским портфельчиком на лямках, как гимназист.
– Я хочу сохранить ваши воспоминания как память, – она уже почти плакала.
Нелли Альбертовна оказалась права. Я быстро переключилась на школьные проблемы и уставала так, что на остальные мысли не оставалось никаких сил. Дети были запущены, темы не пройдены, работы предстоял…
Иногда Лена не звонит несколько дней. Пропадает. Я даже радуюсь, что она оставила меня в покое. Главное, никогда не угадаешь, на что она обидится, а так бы я почаще ее провоцировала. Я устаю от нее, …
Больше Аделаида ни преподавателя, ни подругу не видела. Первый уволился по состоянию здоровья и гулял по тропинкам подмосковного пансионата под ручку с женой, а Женя перевелась в другой институт.
– Нет, ничего. – Лена резко повернулась и смахнула с плиты турку. Ойкнула, кинулась за тряпкой.
– Правда. Забирай. – Я кивнула на лежащий на столе диктофон.
В то время я опять сблизилась со своей единственной подругой Люськой, от которой ушел муж, не выдержав ее маниакального стремления забеременеть. Люська не особо переживала по поводу ухода мужа как му…
Наступал Новый год, который я должна была встречать в одиночестве. Идти мне было не к кому, да и не особенно хотелось.
Она повисла у него на плече и топталась на месте. На следующий день она смутно вспомнила, что он дотащил ее, уже совсем пьяную, до той самой лаборантской, умело открыл и закрыл дверь…
– Мама всегда говорила, что она работает следователем на допросе, а не врачом… Я, кстати, знаешь, чего до сих пор не знаю… Почему он, Андрей то есть, жену бросил. Или это она его бросила…
Павлик, привыкший к каким-то другим угрозам, никак не ожидал такого. И замолчал. Не знаю, как дома, но при мне он старался помалкивать.
– В слезном озере. Правда, красивое название?
– Ты так говоришь, будто это все твое, – заметила я.
Однажды вечером мне позвонила женщина. Незнакомый голос.
– Нет, – честно призналась я, – а что с ним?
Я решила поговорить с его мамой, хотела ей объяснить, что я одна, без ее поддержки, не смогу вытянуть ребенка, что она тоже должна с ним заниматься, если надо – заставлять.
Мне сложно сейчас привыкать к новому. Да и не считаю нужным. Кому это надо? Мне не надо точно. Только со спичками сейчас проблема – в магазине рядом с домом не всегда есть. Что, сейчас спичками уже н…
– Мне от тебя ничего не нужно. Сам разберусь, – огрызнулся Андрей.
Да, он всегда называл меня «Шурик». Столько лет прошло, а я до сих пор вздрагиваю.
Спустя время мама Женю начала ненавидеть – слепо, яростно, до истерики. Папа смеялся и говорил, что да, так бывает. Не нравится человек – и все тут. Все в нем раздражает – как стоит, как говорит, как…
У Михаила Ильича поначалу все складывалось очень хорошо, несмотря на пятый пункт. На кафедре его уважали, ценили. Работу он любил, его ученики были звездами курсов.
Ирочка так и не поступила в институт – по состоянию здоровья. А Андрей поступил. Спокойно и легко.
Я жила с этими мыслями четыре месяца. Они тянулись и тянулись. И никто в школе за это время ни словом не обмолвился о бывшей директрисе. Я не услышала ни одной сплетни, к которым жадно прислушивалась.
– У меня уже все, что могло, – случилось. Лимит исчерпан, – ответила я. – Вот, книгу нашла твою. Хотела вернуть.
– Только так и можно! – горячился папа. – Нужно очаровываться и разочаровываться. Полумер не бывает.
– Нужно, чтобы он вернулся домой. У него нет денег. На что он живет? – доводила она мужа. – Позвони ему. Сделай так, чтобы он вернулся. Где он сейчас? В общаге? На грязном матрасе? Это же твой сын, в…
Он приезжал раз в неделю. Привозил хлеб, молоко – вот дался им этот хлеб! Я улыбалась и ждала, когда он заговорит о деле. Долго ждать не пришлось. На третий или четвертый визит Сережа с шутками и при…
Так что все, что я о нем узнавала, о его жизни до и после меня, я узнавала от Надежды Михайловны.
А преподавателя вызвали на заседание парткома факультета, где тоже собирались пожурить и историю замять. Никто не ожидал, что у него, сорокалетнего мужчины, случится инфаркт прямо на заседании. Еле у…
А до Андрея так и не дошло, что он не попрощался с матерью – так он и не сопоставил, не сложил ее звонок с просьбой приехать и смерть. Он даже об этом не думал, а о чем думал – неизвестно.
– Детей – двое. Он с женой давно не живет. То есть живут вместе, но он ее не любит.
– Слушай, тебя совесть не мучает? – подошла к нему уже сильно нетрезвая Наташа, когда праздник был в разгаре.
– Папа мог рискнуть здоровьем пациента, я – никогда.
И с Анной мне не хотелось расставаться. Мы симпатизировали друг другу, но ни она, ни я так и не перешли установленные рамки общения: мама – педагог, хотя могли бы подружиться и наверняка нашли бы о ч…
– Мужа? Она замужем? – меня начало подташнивать.
Клуша, судя по тому, как выскочила из подъезда и полетела к первому дереву, тоже еле дотерпела до прогулки.
– Он вернется, – убеждала она то ли себя, то ли супруга, – поймет, что дома лучше, и вернется. В конце концов, ему понадобятся деньги.
С тех пор мы с ней не разговаривали. Галина Викторовна, как только меня видела, делала оскорбленное лицо. Вся школа считала, что я должна извиниться. Я совершенно не понимала за что.
А Андрей спокойно жевал, так, будто рыба – это обычная колбаса.
– Поступай как знаешь, – махнула рукой мама, – но не давай ему заниматься самодеятельностью. Дров наломает.
Мама тогда начала курить. Никогда не курила, а тут начала. И совсем замкнулась – перестала разговаривать. Сидела и тупо смотрела в книгу. Курила, ничего не ела и молчала.
Сережа еще звонил несколько раз. Я перестала подходить к телефону.
– Чтобы в моем доме его больше не было. Не пущу. Меня тошнит от него. Лебезит, заискивает. Глазки его масленые, улыбочка мерзкая. Мне противно. Неужели ты этого не видишь? Неужели тебе это нравится? …
Я звоню ей на каждый праздник и пытаюсь поговорить. Она слышит мой голос и кладет трубку. Я дожидаюсь очередного праздника как повода и опять звоню. Она опять бросает трубку или молчит и тяжело дышит…
– А ты самый умный? – спросил отец, который все больше разочаровывался в сыне.
– Она сказала, что воля покойника – это святое. Что-то в этом духе.
– Ты ходишь в консерваторию? – вдруг спросила я Федора.
Я в мыслях уже представляла, как мы гуляем по весенней Москве, целуемся, держимся за руки… На этом мои смелые фантазии не заканчивались. Я себе придумала, что именно весной он признается мне в любви,…
Я не была на его похоронах. Надеюсь, он меня простил.
– Как зачем? – заклокотала Лена. – Это же такой повод, чтобы всем собраться.
Ее родители пытались докопаться до истины. Но Ирочка молчала. Молчал и Андрей. Ни слова не сказала и Наташа, которая, придя в лаборантскую, сразу же все поняла, но страх за себя оказался сильнее чувс…
– Во всяком случае, забавно. Кстати, а почему ты не читала столько прекрасных книг?
Как ни странно, мне было весело и хорошо, хотя я половину разговоров не слышала. Я даже в какой-то момент почувствовала запаха ромашек – Лена всех предупредила, чтобы не приносили розы, а дарили поле…
– Почему ты так с ним? – зашла к мужу Надежда. – Он же твой сын, мы должны ему помочь. Это же нормально!
Я долго собиралась, настраивалась и дрожащими пальцами набрала номер домашнего телефона Аделаиды, точно зная, что она сидит в своем кабинете. Никто не ответил. Я пропустила пятнадцать гудков – считал…
– С Андреем Сергеевичем. И не делай вид, что для тебя это новость.
Лена посмотрела на меня, как на предательницу.
– Нам нужно поговорить, – сказала я ему, случайно поймав на входе в класс перед уроком.
– Здоровье дочери мне это не вернет. А я немстительный человек. Пусть живет, как живет. Он ведь тоже ребенок. У него есть родители. Жизнь его накажет.
Котечка воспринял это буквально и уволок к себе стиральную машину, телевизор и диван с двумя креслами.
Несколько дней я не выходила из дома, почти не спала и не могла отделаться от мыслей. То я начинала на Сережу злиться, то пыталась его оправдать – найти объяснение той вспышке ненависти и агрессии. И…
Да, как выяснилось, Лена рассчитывала «пробудить воспоминания». Встреча одноклассников как встреча родственников. Вроде не виделись сто лет, а родные люди в каком-то смысле. И чем черт не шутит, може…
Я уверена, что Лене пришлось его уговаривать прийти на юбилей. Или ему просто было скучно.
– Солдафон, – охарактеризовала его Нелли Альбертовна.
– Да, Коробков очень талантливый, хороший мальчик, – говорил кому-то в трубку Яков Матвеевич, – и Илюша Лыков мне понравился. Интересующийся молодой человек. Да, совершенно с вами согласен…
– Зачем рожали, если наказание? – повторила я твердо.
А потом случилась история с папой. Он всегда любил Лилечку, всегда ее отмечал – рука легкая, голова светлая, умеет думать, чувствовать, где болит, как болит, когда подойти, когда лучше не трогать. Па…
Худенькой Лилечке много и не требовалось. Она даже от бокала шампанского пьянела сразу же.
Котечка в это время спешно обувал ботинки в прихожей, все слышал и был уязвлен до глубины своей мужской харизмы.
– Увела! – заламывала руки в учительской Галина Викторовна. – И дети не остановили. Вот гадина, ничего святого.
Надо отдать должное Маркуше – до развода он еще дважды отвозил Лилечку в клинику, где ее «чистили», «прокапывали», «зашивали». Даже устроил на работу – к себе в больницу медсестрой. Зашитая, она рабо…
А вот Сережу я не простила. Того самого маленького Сережу, сына Андрея. Думала, что мы с ним больше никогда не увидимся, а мне так хотелось посмотреть на него взрослого. Наверное, мне все-таки хотело…
Глеб меня не понимал. Возможно, он и вправду меня любил, так, как умел, как себе представлял это чувство. Мне же не хватало всплесков, эмоций, в душе ничего не переворачивалось, даже не шевелилось. Е…
– Записи нет. Только самое начало. Несколько фраз – и все. Вы нажимали на эту кнопку?
– Ты? – уже другим тоном сказала Нелли Альбертовна. – Ты все можешь. Нужно занять себя делом, переключиться на другие заботы. Все отойдет. Не сразу, но быстрее, чем ты думаешь. Сама удивишься. Выходи…
– Почему вы так спокойны? Почему ничего не сделали? Почему? – закричала от возмущения Наташа.
– Почему ты ни с кем не встречаешься? – спросила я однажды.
Но даже тогда папа продолжил играть в доброго учителя.
– Вы же сами видите и понимаете. Она замечательная, чудесная женщина. Она любит своего Андрюшечку, и Сережу любит, и Котечку. Она любит меня и вас. И полюбит любую другую женщину, пятую, двадцатую, с…
– Вот если бы вы завели себе кошку или собаку, то поняли бы, какое это счастье.
– Это, детка, уже совсем личное. Давай в следующий раз.
Мама лечила себя сама. Однажды я пришла из института и увидела, как мама сидит на полу перед коробкой, в которой хранились лекарства. Она плакала навзрыд, как маленькая, шарила рукой в «аптечке», пер…
Я покрепче сжала сумку, которую так и не выпустила из рук, и пошла к двери. Андрей не стал меня провожать, и всю дорогу до дома я хлюпала, вытирая слезы.
– Что ты называешь нормальной жизнью? – вдруг стал кричать он. – Вставать по будильнику, знать, что у тебя будет на обед, и в шесть вечера приходить домой? Это нормальная жизнь?
Кофе я всегда варю. Мелю в кофемолке зерна и варю. Тоже многолетняя привычка. Не нравятся мне все эти растворимые и молотые. Хотя удобно. Это как плита. Все уже давно поставили себе электрические, а …
– Ты ревнуешь, что ли? – засмеялся Федор.
И вот что удивительно. Умерли те, с кем я хотела бы поговорить. Уже сейчас, когда все прошло, утихло – и обиды, и боль. Просто посидеть рядом и поговорить. А остались те, с кем мне неинтересно. Лена,…
– Разберись с этим, – сказала директриса. – Это кто-то из твоих настрочил. У нас тут школа, а не кухонные разборки.
Ирочка, обалдев от собственной решимости, Ленинграда и Андрюшиных рассказов, влюбилась по уши. Звонила, ждала около школы, чтобы он ее проводил, приглашала домой на чай. А он потерял к ней интерес, к…
Мне позвонила женщина. Милый, спокойный, тихий голос. Очень приятный.
– Затем же, зачем ей нужен Андрей Сергеевич. Чтобы руки лизала и хвостом виляла, – вдруг как-то зло ответила Нелли Альбертовна.
Клуша залаяла. Андрей дернулся, нацепил на собаку ошейник и пошел к подъезду. Я сидела на лавке и смотрела ему вслед.
– Он что, баран на веревке? – спросила я.
Через некоторое время в дверях появился Андрей Сергеевич.
– Андрюша, ты же так хотел эту дорогу, – сокрушалась Надежда, – почему ты не играешь?
Мама повторила судьбу отца, ушла так же, как и он. В том смысле, что до последнего момента никто не мог поставить ей правильный диагноз, и она себе не смогла поставить.
– У вас же есть деньги! – возмутилась Лена.
– Прекрати. Терпеть не могу слезы! – рявкнула я.
Андрей вышел из-за стола. Надежда Михайловна потянулась за салфеткой, чтобы вытереть слезы. Отец тоже бросил вилку и ушел к себе в кабинет.
Тогда Надежда поняла, что для сына важен сам процесс, а не результат. Он своего добился – получил желаемое. И на этом его интерес пропал.
– Ты молодая и красивая, – сказала Нелли Альбертовна, – тебе муж нужен. Семья. А от этого тебе будет только больно.
Люська встретила меня в старом драном халате с той же улыбкой на лице, которую я запомнила. Она все время улыбалась. И глаза остались такими же – безумными.
Водитель посмотрел на меня, как на сумасшедшую.
– Нет, ты мне ответь, – Наташа пошатнулась на каблуках, – ты спишь спокойно?
На открытых уроках я видела, как он ведет занятия. Ждал моментального реагирования, предельной сосредоточенности. Он не требовал, чтобы ученики вставали при ответе. Показывал рукой и ждал немедленной…
– Она маленькая. Она не понимает. Она не может себя контролировать, – говорила она папе.
– Да. А почему ты разговариваешь со мной так, как будто я умерла три дня назад?
– Очень нравился. Я даже думаю, почти уверена, что он бы сделал все, что обещал.
– Диктофон, – сообщила она так, как будто только что ее назначили новой матерью Терезой и причислили к лику святых.
С Алексеем Сироткиным, который регулярно срывал уроки и отправлялся к директору, она вела долгие разговоры. Родителей она не вызывала – бабушка приходила сама. В тот же день. Врывалась в кабинет Анак…
– А сидеть у меня и страдать – это как умная.
– Вова, а принеси мне, пожалуйста, я почитаю, и мы все обсудим.
Вчера Лена приходила. Спрашивала, как продвигаются мои «воспоминания» – она так называет эти диктофонные записи. Ей интересно, как кошке.
– Да, сижу под кондиционером, – отвечала она.
Меня поразило то, что Анна говорила откровенно, ничего не скрывая. Таких мам я почти никогда не встречала – она все понимала, здраво оценивала и была готова мне доверять.
– Она не придет, не волнуйся. В Крым уехала. А я тебя отпускаю. Иди.
– Ну хорошо, – выдохнул он, – а то мне не пошла бы стрижка.
– А где дочка? – удивился мужчина, когда увидел, что Настя сходит с поезда одна.
– Андрей Сергеевич в больнице. Ты разве не в курсе?
Он не только вырос, но и изменился. Стал спокойным, что ли. И глазки другие стали – умные, только грустные очень.
С ней было тяжело говорить, невыносимо. Даже по телефону. Она говорила о сыне в настоящем времени. Только о нем. Даже если мы обсуждали погоду.
– Ты сволочь, – сказала она ему, пока он расстегивал штаны, – ты искалечил жизнь девочке. Ты хоть это понимаешь? Выпусти меня отсюда. Сейчас же. Я закричу.
– Мало еще. Никак не могу сосредоточиться, – врала я. Или не врала. Правда, не могу сосредоточиться.
А до этого гулял на выпускном вечере, протащив в портфеле шампанское и бутылку водки.
– А Андрей, Андрей Сергеевич дома? Я – коллега. Из школы.
– А эту книгу? – ехидно интересовался Вова, доставая из портфеля раритетное издание, которое я даже в руки побоялась бы взять.
Шопен, Малер, Бетховен… Каждый день, как антибиотик, как лекарство. Внутривенно.
На следующий день после официального развода Сергей нашел для сына место в лаборатории института, в котором трудился, о чем ему и сообщил.
Эту эмоцию я чувствую сразу. Всегда чувствовала. Когда от меня что-то нужно.
– Нет. Я с вами не согласна. – Лена налилась краской и закашлялась. – И вы раньше были другой. Строгой. Никогда бы не уступили.
А еще, чем старше я становлюсь, тем больше во мне соперничают характеры родителей. Я хочу быть идеалисткой, как папа, но пытаюсь найти мотивы и оправдание поступкам людей так, как это делала мама.
– Если ты не перестанешь ныть, я сяду в кресло, – говорила мама ноге.
Запах смерти – это запах увядающих цветов и гнилой воды.
– Мне нравится с ней жить. Я не хочу что-то менять.
Пашка был из тех, кто умеет «найти подход». Я была за него спокойна – он пробился в жизни, как я и думала. Я знала, что он обо мне не вспомнит без особой надобности. Не было в нем привязанности к про…
Постепенно на курсе в первые ученики выходили ребята, которые сидели над учебниками. Андрей считал таких тупыми зубрилами. Если бы не влияние отца, его бы выгнали из института после первой же сессии.…
– Тогда почему вы отказались? Так многие делают. У вас же никого нет из родственников. А он бы ремонт вам сделал, окна поменял.
– Люсь, перестань. Ну прости и его, и меня прости.
– Ну почему же бесполезно? Возможно, вы просто не хотите слышать то, что вам говорят? Может, проблемы не в школе и в учителях, а все-таки в Павлике? Так не бывает, чтобы все были плохие, а только оди…
– Тогда чего ты убиваешься? – не поняла я.
Единственное преимущество моего возраста – нет, даже не возраста, а болезни и перспективы скорой, обещанной врачами смерти – внутренняя свобода. Я могу говорить что хочу, вести себя как хочу. Не быть…
– Прекрати сейчас же. Имей совесть. Этот человек прошел лагеря. Он пережил то, что тебе и не снилось.
Мама всегда готовилась к худшему. Даже если мы собирались, например, в отпуск, мама просчитывала самые плохие варианты – не будет билетов, не придет вовремя такси, не окажется брони в пансионате.
– Лен, я не боюсь умереть в одиночестве. Это твои фобии.
– Или ты будешь работать на уроке, или мы прекратим занятия. Мне позвать маму из кухни? – спросила как-то я, когда Павлик, вместо того чтобы слушать, втыкал в ластик ручку и карандаш – делал то ли са…
– Ничего вы не должны. Все в порядке. Я по нему скучаю. По Сереже, – уточнила я.
Еще одна комната была очень странной. На шкафу сидели куклы – большие, красивые, в нарядных платьях. На стуле валялись вещи Андрея. На столе – явно ученическом – лежали его бумаги и книги. Но шкаф бы…
– Я думала, что ты предлагаешь бескорыстную помощь, как тимуровец. А ты оказался Раскольниковым. Топорик есть?
Андрей ушел. А Надежда Михайловна мыла его тарелку и думала, что мальчик выглядит очень уставшим.
Полковник после смерти Аделаиды сделал в ее квартире капитальный ремонт, даже духа Аделаиды там не осталось. Поклеил обои, шкаф-купе поставил с зеркалами, стенку дорогую со стеклом, люстру нормальную…
Она нюхала только что купленный крем сквозь коробку и сладостно ахала.
После этого все мои мысли о переводе в медицинский вуз, которые, как правильно угадал Михаил Ильич, посещали меня и на втором и на третьем курсах, когда я хотела бросить институт, улетучились. Ради э…
– Зачем ты так? Ты же его совсем не знаешь, – говорил папа маме, когда та плохо о ком-то отзывалась.
– Да, я знаю. У меня тяжелый характер. Невыносимый. А ты – ангел. Мой ангел-хранитель.
В коридоре он снял ботинки, разбросав их в разные стороны, а я заметила, что все остальная обувь стоит ровненько, носочек к носочку.
– Что – правда? Что он был голубой? Я не знаю. Я с ним не спал. Но дыма без огня не бывает. Может, у него что-то и было с кем-то. Ты не обращала внимания на то, что ты у него единственная девушка-дип…
Наверное, в маминой смерти и я виновата. Я переселилась к Андрею, и мама в один момент лишилась и больных, и дочери. Возможно, она решила, что больше никому не нужна. До сих пор не могу себе этого пр…
– Почему? Объясни мне, почему? Она же тебя бросила, когда ты болел. Ты был ей не нужен. Почему ты вернулся? Скажи, что я сделала не так? Я ничего не прошу, ни на что не рассчитываю. Просто объясни мн…
Я очень скучаю по маме, папе. Люськи мне очень не хватает, хотя она жива.
Надежда Михайловна начинала рассказывать про давление, головные боли в затылке и бессонницу.
Так что все получилось, слава богу, и у Маркуши, и у Лилечки. Все к лучшему.
Врачи сохранили Ирочке зрение, но лицо осталось изуродованным. Нервное потрясение они могли лечить только валерьянкой или тяжелыми препаратами, от которых Ирочка проваливалась в тупой, долгий сон.
– И что мне теперь делать? – спрашивала она на очередном утреннем заплыве. Мы возобновили наши совместные походы в бассейн рано утром.
Наверное, тогда их отношения с мужем разладились. Сергей решил, что сын должен жить сам – как знает, как хочет, как считает нужным. А Надежда не могла простить этого мужу.
– Смотри, верба! Пахнет! – говорила она мне, уродуя дерево.
Она всегда в присутствии сына называла мужа не по имени, а именно так – «папа».
Маркуша махнул рукой. Он и вправду сделал все, что мог. Даже разговаривал с самим Соловьевым.
Папа промолчал и ничего не ответил, продолжил читать журнал, насвистывая себе под нос мелодию. Больше он на маму не смотрел. У него было это качество – раз нет жалоб, то нет и проблемы. Он не стал ра…
Теперь уже я сидела на телефоне и с пылающим ухом искала по всем знакомым и незнакомым телефон еще одного студента-дипломника Михаила Ильича. Я уже говорила, что у него, помимо меня, занимался один ю…
– Мама, что за бред? – кипятилась я. – Мы прекрасно друг другу подходим. И не только физиологически, – пыталась съязвить я, – у нас одна профессия, одно дело.
– Андрюшечка, ты голодный? Кушать будешь? – засуетилась Надежда Михайловна.
Вчера приходила Лена, спрашивала про мои записи.
Так что Славик с чистой совестью и всей душой переключился на молодую жену и свою крепенькую упитанную девочку, которая, о чудо, спала по ночам, послушно ела кашу и очень рано для младенца сказала «м…
Люська обломала все ветки. Мы шли с огромными охапками, и я чувствовала себя хулиганкой. А Люська веселилась. Тогда верба ассоциировалась у нее с весной, а сейчас – с церковным праздником.
Я дала Сереже книжку, цветные карандаши, бумагу и вышла на кухню.
– Сашенька, – Нелли Альбертовна подсела к столу и взяла меня за руку. Я не сопротивлялась, – Сашенька… ты совсем еще маленькая. Беззащитная и наивная. И очень добрая, хоть и хочешь казаться сильной и…
Иногда она мне устраивала допросы. По пустякам. Хотела «поймать» и однажды поймала.
– Я стараюсь для вас, а вам все равно, – хлюпала она.
Он приехал соскучившийся, нервный, влюбленный. Привез сувенир – собачку, склеенную из ракушек, с оторванным ухом – ракушка отвалилась. Целовал, обнимал, что-то говорил. Я хотела сказать ему, что все …
Я ходила в школу на каникулах. Приходила, садилась в учительской и смотрела в окно. Хотелось плакать. Я вспоминала, как он держал меня за руку, как целовал, что говорил.
– Так нельзя с людьми, – говорила она сыну.
– Да, он был везунчиком… – грустно проговорила мама. – Смелым, рисковым и поэтому – гениальным… У вас, учителей, нет своего маленького кладбища. У вас будут только сломанные судьбы. И твой Андрей уже…
– Хорошо, давайте попробуем, – согласилась я.
Это был первый случай, когда отец поднял руку на сына. Он ударил его сильно, наотмашь. Так, что губа начала кровоточить.
Через два года Наташа все-таки пришла к родителям Ирочки и сказала, что вина ее – она дала ключи от лаборантской. А до этого Наташа спешно уволилась из школы и навсегда уехала в Курск – вышла замуж. …
Тогда я не поняла, о чем говорит мама. Поняла спустя много лет. Она была права. Даже страшно, как она была права.
Меня трясло. Я вцепилась в сумочку и дрожала.
Познакомила нас Нелли Альбертовна. Свела, чем очень гордилась, и больше всех переживала, когда мы расстались.
– Прости. Не обижайся. Зачем мне окна, сама подумай? Два понедельника осталось.
– Ничего другого не ест, – улыбалась она от счастья. – Такой стал привереда.
– Сереже уже восемь. У меня до сих пор не отболело…
– А ты не можешь хоть секунду не думать о плохом? Вот увидишь, билеты купим, машина приедет, все будет хорошо, – иногда даже злился папа.
– Помоги. Я продала дачный участок. Это все, что у меня есть.
Чего я не ожидала от Люськи, так юридической грамотности. Может, ей кто посоветовал? Не знаю.
– Я не знаю, – ответила мама, – не знаю, просто не знаю, не могу понять.
Евгений Соловьев был последним папиным любимчиком. Папа звал его в наш дом и всем рассказывал, какой Женечка талант, какой самородок. Женя в это быстро начал верить.
Чувства полковника объяснить было можно. Зачем он понадобился Аделаиде – не могла понять даже Нелли Альбертовна.
– А почему вы носите хвостик? – спросила я при первом знакомстве. Помню, это меня поразило больше всего.
Надежда тогда впервые в жизни не плыла спокойно по жизни, а гребла руками против течения. И, что удивительно, выплыла.
– Зовите, мне-то что, – пожал плечами мальчик.
На мое счастье, зазвонил домашний телефон.